Долина
Часть 22 из 75 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Он с сомнением покосился на Ирен, в надежде, что доктор Джеллали не станет упоминать о его отстранении в присутствии Ангарда.
– Ну, в таком случае начнем, – нетерпеливо подытожила Джеллали. – Не будем терять времени. Позвольте представить вам доктора Крауса из отделения пульмонологии больницы По. Он будет мне сегодня ассистировать.
Курчавый, как баран, доктор Краус выглядел небрежно и устало, что не должно было внушать доверие его пациентам. Но тот, кто был распростерт на металлическом столе, вряд ли станет возражать.
Тимотэ Хозье, казалось, о чем-то задумался. Живот его уже не был раздут, и тело выглядело даже худым. Ребра выпирали из-под синеватой кожи, покрытой сетью очень темных вен, похожей на рисунок, который выдувают дети, когда дуют через соломинку на чернила, смешанные с водой. Светлые волосы были сбриты, череп вскрыт, так что можно было различить серое вещество мозга, которое поблескивало в свете лампы, как коровья печенка. Серваса удивило, что Ангард так побледнел. Офицер жандармерии явно не привык любоваться на покойников на прозекторском столе.
Оба медика надели пластиковые фартуки, перчатки, маски, защищавшие нижнюю часть лица, и защитные очки.
– Вид синюшный, с почерневшими венами, что типично для агонии при утоплении, – начала доктор Джеллали, – и вызвано попытками утопленника вынырнуть на воздух. Как вам известно, если бы жертва была убита до утопления, тело ее было бы белым, а не синюшным. Кроме того, в дыхательных путях повсюду обнаружены диатомовые водоросли, и возможно, что при вскрытии мы их найдем в тканях и в органах. Диагноз утопление у меня сомнений не вызывает.
Она взглянула на доктора Крауса, который подтвердил ее слова кивком. Казалось, он был одновременно и заворожен, и парализован зрелищем этой высокой красивой женщины, расхаживающей вокруг трупа, как аукционист вокруг произведения искусства.
– Кроме того, мы проанализируем водоросли, найденные в легких, и сравним их с водорослями из водопада, чтобы удостовериться, что тело не утопили в другом месте и не перевезли сюда.
«Учитывая кучу камней, наваленных на него, и веревок, которыми он был обкручен, шансов у него было мало», – подумал Сервас.
– Мы осмотрели головной мозг и черепную коробку жертвы. Этот осмотр позволил заключить, что два сильнейших удара, нанесенных сзади по затылку, не могли его убить, но он, несомненно, потерял сознание.
– Два? – переспросил Сервас.
– Да. И это неудивительно: не так-то легко кого-либо нейтрализовать сразу, так бывает только в кино. Но в этих двух ударах есть кое-что интересное: они разные. Первый был гораздо слабее второго и нанесен в район затылочной кости, второй же нанесен в темя, стало быть, на несколько сантиметров выше… Когда я говорю «первый» и «второй», не относите это к порядку ударов.
– А чем вы объясняете эту разницу? – быстро спросила Циглер.
– Сейчас скажу… Все заставляет думать о том, что нападавших было двое: один меньше жертвы ростом, другой – того же роста или выше и гораздо сильнее первого.
– Двое нападавших? – повторила Циглер.
– «Один меньше жертвы ростом, другой – того же роста или выше и гораздо сильнее первого». К примеру, мужчина и женщина? – поинтересовался Сервас.
– Я сообщаю факты, и все, – ответила доктор Джеллали. – А уж интерпретировать – задача ваша. Ну, да, это одна из гипотез. Но есть и другие.
23
– Двое нападавших, – задумчиво повторила Циглер.
Сервас посмотрел на нее: она целиком погрузилась в свои мысли. В глазах ее загорелся огонек, но тут же погас. Он догадался, что у нее появилась гипотеза, но она не решается ее сформулировать. Вскрытие закончилось, и Ангард вышел из комнаты.
– О чем ты думаешь?
Она бросила на него вопросительный взгляд.
– Ты что, думаешь… ты думаешь, что это были отец и мать?
От этой гипотезы Мартен лишился дара речи.
– Что же, они убили… собственного сына? А мотив какой? – прибавил он, подумав.
– Наркотики… Может быть, он изводил их, требуя денег, и превратил их жизнь в настоящий ад… Может, они больше не могли терпеть… а может, все это время не могли простить ему убийство сестры… Достаточно было крошечной искры, чтобы один из них ударил, а другой довершил дело.
На лице Серваса появилось сомнение.
– И они соорудили всю эту мизансцену, чтобы отвлечь внимание? Ты забыла о смерти Эсани…
– Может, именно он и заставлял Тимотэ ишачить на него дилером и поставлять ему дурь… Они начали с него, думая, что все прекратится. Но все продолжалось…
– Ты что, действительно думаешь, что эти двое способны вот так вот убить? Одного заморозить на льду озера, а собственного сына сунуть под водопад? И что за камушки с символами? Ты их видела, родителей? Два пенсионера… И мать ты видела… А отец ростом намного ниже сына. Нет, что-то тут не складывается. И потом, их сын был наркодилером и в деньгах не нуждался. Я уж не говорю о взрыве, который нас всех тут держит в капкане.
– Пожалуй, ты прав. Получается, что он идиот.
– Нет, – сказал Сервас. – Здесь надо еще подумать. И воздержаться от самоцензуры.
Вернулся Ангард.
– Для совещания все готово.
Белая доска, программа «ПауэрПойнт», низкий потолок и большой разборный стол, на котором уже лежали айпады и ноутбуки: все решили, что оказались в зале заседаний предприятия средней руки. Войдя, Ирен первым делом подошла к окну и задернула шторы, чтобы какому-нибудь фотографу не пришло в голову обессмертить совещание.
– Уберите от меня этот «ПауэрПойнт», – бросила она, указывая на логотип на доске. – Правильно кто-то сказал, что он делает из нас дураков. Я не хочу, чтобы наши рассуждения были сведены к упрощенным схемам и базовым таблицам, и я против установки искусственной субординации, которая приведет к тому, что все мы вслепую пойдем в неверном направлении.
Вокруг стола разместились шесть человек: Циглер, Ангард, двое офицеров из следственного отдела По, которые расследовали убийство Камеля Эсани и прилетели сюда на вертолете, и двое жандармов из Эгвива, проводивших обследование окрестностей, которое ничего не дало. Ближайший населенный пункт находился в километре от водопада, а его обитатели в ночь убийства Тимотэ Хозье крепко спали. Сервас уселся вместе с ними, не представляясь: ему хотелось, чтобы все о нем позабыли. Да и Циглер не стремилась его представить: он вообще не имел права здесь находиться.
– Теперь по поводу компьютера, – продолжила она. – Исследование компьютера Хозье что-то дало?
– Мы обнаружили список клиентов, – ответил один из жандармов, – и указание, сколько кому было продано, а также уплаченные суммы: восемьдесят евро за двадцать пять граммов гашиша, пятьдесят евро за грамм кокаина… Всего около пятидесяти контактов. В общем, самый настоящий мелкий торговец. Беда только в том, что все клиенты зашифрованы под псевдонимами.
– Например?
– Например, Tinderland, elcolombiano57, swaggglife, lunealphane, ubik31, harmony31 – зачитал жандарм, сверяясь со списком.
– Это псевдонимы для «Снэпчата», – послышался чей-то голос.
Ирен с безнадежным видом пожала плечами: то, что наркодилеры пользуются для своих дел мессенджерами, далеко не новость. Это дает им много преимуществ: возможности вести зашифрованную переписку, посылать фото и видео, которые самоуничтожаются через несколько секунд, и сообщения, самопроизвольно исчезающие с сервера получателя, если он их не откроет в течение 24 часов. В Тулузе сделки происходили среди бела дня: на рынках под открытым небом продавали доступ к «интернет-магазинам с самовывозом», где каждый мог найти нужное ему «меню», как в фастфуд-забегаловках. Клиент получает в «Снэпчате» скриншот экрана программы Google Earth, где обозначен выход из метро, наличие наркоты на сегодняшний день и навигатор – как проехать или пройти к означенной станции метро. На месте он ориентируется по стрелам, нарисованным на стенах домов, и по ним выходит на дилера. Разжиться кокаином никогда еще не было так легко. Но это считалось нормальным в стране, которая стала одним из главных потребителей марихуаны в Европе и которую даже колумбийские наркодилеры считали будущим Эльдорадо для сбыта кокаина.
– Мне нужно, чтобы вы идентифицировали все псевдонимы один за другим, – потребовала Ирен, – и нанесли визиты всем, кто под ними скрывается.
В старых кварталах Тулузы за последние два года колоссальное увеличение наркотрафика привело к солидным проблемам для жителей: разрушения, насилие, самовольный захват холлов жилых домов. В некоторых случаях дилеры просто перегораживали лестничные клетки металлическими барьерами, и съемщики жилья не могли попасть домой.
А потом появились чеченцы.
В «Эмпало» в Мирее, в «Семи Денье» в Труа-Кокюс, на площади Фаон в Рейнери появилась новая категория агентов безопасности, которых вербовал главный арендодатель города. Никаких слезоточивых газов, никаких телескопических дубинок, но, когда на чеченцев нападали, они, вместо того чтобы спасаться бегством, бежали навстречу нападавшим. Все или почти все прошли через военные действия в Грозном. Появление этих неуязвимых бойцов, которые не боялись менее опытных и обстрелянных бандитов, было равноценно удару сапогом по муравейнику, уже и так разворошенному в ходе операций антикриминальных бригад. Сработал старый добрый закон пищевой цепочки: зебры и антилопы гну – добыча хищников, а гиены и шакалы услужливо уступили свои места львам и леопардам. Как только самый жадный и свирепый хищник стал на сторону закона, возникли подозрения, что новые «ангелы-хранители» каким-то образом связаны с наркодилерами.
Помнится, Рим незадолго до падения позвал на помощь наемников, чтобы обеспечить безопасность удаленных районов империи.
– Вы можете воспользоваться вертолетом в любое время, если того требует расследование, – подчеркнула Ирен.
– А также туристическими тропами, – съязвил кто-то из присутствующих, – это приобщит нас к спорту.
Послышалось несколько сдержанных смешков, но разрядить напряжение не удалось. Все понимали, что ставки высоки и теперь с них не будут спускать глаз. Да еще вся эта история с оползнем, когда жители долины оказались в западне, отрезанными от мира, может быть, в компании с убийцей… Вот вам все составляющие сценария, который будет занимать внимание публики и всех СМИ на протяжении недель.
– Учитывая личность убитого, первой гипотезой вполне могло бы стать сведение счетов между наркодилерами, – сказала Циглер. – Однако очень уж мудрено обставлено убийство, со странной мизансценой у водопада… Кроме того, здесь есть много общего с убийством Камеля Эсани, которое тоже не подходит под первую гипотезу. На этом этапе расследования, наверное, будет правильным не делать поспешных выводов. И надо еще посмотреть, что скажет отдел по борьбе с наркотиками и их «барабаны»: вдруг кто-то что-то да и услышал…
Затем она в общих чертах обрисовала клиническую картину, установленную доктором Драгоман.
– Машину Хозье нашли в ста метрах от водопада на обочине дороги, – доложила она. – Это говорит о том, что у него с кем-то была назначена встреча… Он не случайно приехал в этот заброшенный уголок долины в два часа ночи.
Все задумались над таким выводом.
– А возле машины есть какие-то следы?
Жандарм, который занимался машиной Хозье, втянул голову в плечи.
– Она… она была припаркована вне ограничительной зоны, – произнес жандарм. – А это значит, что вокруг нее было полно других машин, и там топталось много народу. Если и были какие-то следы, то их… гм… затоптали.
Циглер послала ему убийственный взгляд.
– Но автомобиль отправили в лабораторию прежде, чем произошел оползень, – поспешил он с виноватым видом выложить все, что знал. – Его там сейчас осматривают.
Ирен хмуро кивнула. Уже второй раз случайные улики были утрачены из-за того, что неудачно поставили ленту заграждения.
– Что еще известно насчет Хозье? – спросила она, обернувшись к молодому жандарму с веснушчатым лицом.
– По отзывам тех, с кем он работал в мэрии, у него почти не было друзей, он был одиночка. Говорил мало и не прислушивался к разговорам коллег, большинство из которых его либо ненавидели, либо презирали.
– А был ли такой, кто ненавидел его больше других? Попробуйте порыться в этом направлении.
– Думаю, с нашей стороны кое-что есть, – сказал Ангард, сидевший в торце стола.
– Слушаю.
Элюа прокашлялся.
– Шесть месяцев назад на Тимотэ Хозье напали. Кто-то избил его так сильно, что его положили в больницу. Разумеется, он жалобу не подал, но из больницы в полицию сообщили. Нет заявления – нет расследования. Но в городе говорят, что его избил некий… Жильдас Делайе. Делайе преподает французский в коллеже Эгвива, – прибавил он.
Циглер взглянула на Ангарда с уважением.
– А известно, за что этот Делайе его избил?
– Видимо, его сын был одним из основных клиентов Тимотэ. Он сейчас проходит детоксикацию в больнице. Но повторяю: он о расследовании ничего не слышал.
Циглер быстро взглянула на Серваса.
– Ну, в таком случае начнем, – нетерпеливо подытожила Джеллали. – Не будем терять времени. Позвольте представить вам доктора Крауса из отделения пульмонологии больницы По. Он будет мне сегодня ассистировать.
Курчавый, как баран, доктор Краус выглядел небрежно и устало, что не должно было внушать доверие его пациентам. Но тот, кто был распростерт на металлическом столе, вряд ли станет возражать.
Тимотэ Хозье, казалось, о чем-то задумался. Живот его уже не был раздут, и тело выглядело даже худым. Ребра выпирали из-под синеватой кожи, покрытой сетью очень темных вен, похожей на рисунок, который выдувают дети, когда дуют через соломинку на чернила, смешанные с водой. Светлые волосы были сбриты, череп вскрыт, так что можно было различить серое вещество мозга, которое поблескивало в свете лампы, как коровья печенка. Серваса удивило, что Ангард так побледнел. Офицер жандармерии явно не привык любоваться на покойников на прозекторском столе.
Оба медика надели пластиковые фартуки, перчатки, маски, защищавшие нижнюю часть лица, и защитные очки.
– Вид синюшный, с почерневшими венами, что типично для агонии при утоплении, – начала доктор Джеллали, – и вызвано попытками утопленника вынырнуть на воздух. Как вам известно, если бы жертва была убита до утопления, тело ее было бы белым, а не синюшным. Кроме того, в дыхательных путях повсюду обнаружены диатомовые водоросли, и возможно, что при вскрытии мы их найдем в тканях и в органах. Диагноз утопление у меня сомнений не вызывает.
Она взглянула на доктора Крауса, который подтвердил ее слова кивком. Казалось, он был одновременно и заворожен, и парализован зрелищем этой высокой красивой женщины, расхаживающей вокруг трупа, как аукционист вокруг произведения искусства.
– Кроме того, мы проанализируем водоросли, найденные в легких, и сравним их с водорослями из водопада, чтобы удостовериться, что тело не утопили в другом месте и не перевезли сюда.
«Учитывая кучу камней, наваленных на него, и веревок, которыми он был обкручен, шансов у него было мало», – подумал Сервас.
– Мы осмотрели головной мозг и черепную коробку жертвы. Этот осмотр позволил заключить, что два сильнейших удара, нанесенных сзади по затылку, не могли его убить, но он, несомненно, потерял сознание.
– Два? – переспросил Сервас.
– Да. И это неудивительно: не так-то легко кого-либо нейтрализовать сразу, так бывает только в кино. Но в этих двух ударах есть кое-что интересное: они разные. Первый был гораздо слабее второго и нанесен в район затылочной кости, второй же нанесен в темя, стало быть, на несколько сантиметров выше… Когда я говорю «первый» и «второй», не относите это к порядку ударов.
– А чем вы объясняете эту разницу? – быстро спросила Циглер.
– Сейчас скажу… Все заставляет думать о том, что нападавших было двое: один меньше жертвы ростом, другой – того же роста или выше и гораздо сильнее первого.
– Двое нападавших? – повторила Циглер.
– «Один меньше жертвы ростом, другой – того же роста или выше и гораздо сильнее первого». К примеру, мужчина и женщина? – поинтересовался Сервас.
– Я сообщаю факты, и все, – ответила доктор Джеллали. – А уж интерпретировать – задача ваша. Ну, да, это одна из гипотез. Но есть и другие.
23
– Двое нападавших, – задумчиво повторила Циглер.
Сервас посмотрел на нее: она целиком погрузилась в свои мысли. В глазах ее загорелся огонек, но тут же погас. Он догадался, что у нее появилась гипотеза, но она не решается ее сформулировать. Вскрытие закончилось, и Ангард вышел из комнаты.
– О чем ты думаешь?
Она бросила на него вопросительный взгляд.
– Ты что, думаешь… ты думаешь, что это были отец и мать?
От этой гипотезы Мартен лишился дара речи.
– Что же, они убили… собственного сына? А мотив какой? – прибавил он, подумав.
– Наркотики… Может быть, он изводил их, требуя денег, и превратил их жизнь в настоящий ад… Может, они больше не могли терпеть… а может, все это время не могли простить ему убийство сестры… Достаточно было крошечной искры, чтобы один из них ударил, а другой довершил дело.
На лице Серваса появилось сомнение.
– И они соорудили всю эту мизансцену, чтобы отвлечь внимание? Ты забыла о смерти Эсани…
– Может, именно он и заставлял Тимотэ ишачить на него дилером и поставлять ему дурь… Они начали с него, думая, что все прекратится. Но все продолжалось…
– Ты что, действительно думаешь, что эти двое способны вот так вот убить? Одного заморозить на льду озера, а собственного сына сунуть под водопад? И что за камушки с символами? Ты их видела, родителей? Два пенсионера… И мать ты видела… А отец ростом намного ниже сына. Нет, что-то тут не складывается. И потом, их сын был наркодилером и в деньгах не нуждался. Я уж не говорю о взрыве, который нас всех тут держит в капкане.
– Пожалуй, ты прав. Получается, что он идиот.
– Нет, – сказал Сервас. – Здесь надо еще подумать. И воздержаться от самоцензуры.
Вернулся Ангард.
– Для совещания все готово.
Белая доска, программа «ПауэрПойнт», низкий потолок и большой разборный стол, на котором уже лежали айпады и ноутбуки: все решили, что оказались в зале заседаний предприятия средней руки. Войдя, Ирен первым делом подошла к окну и задернула шторы, чтобы какому-нибудь фотографу не пришло в голову обессмертить совещание.
– Уберите от меня этот «ПауэрПойнт», – бросила она, указывая на логотип на доске. – Правильно кто-то сказал, что он делает из нас дураков. Я не хочу, чтобы наши рассуждения были сведены к упрощенным схемам и базовым таблицам, и я против установки искусственной субординации, которая приведет к тому, что все мы вслепую пойдем в неверном направлении.
Вокруг стола разместились шесть человек: Циглер, Ангард, двое офицеров из следственного отдела По, которые расследовали убийство Камеля Эсани и прилетели сюда на вертолете, и двое жандармов из Эгвива, проводивших обследование окрестностей, которое ничего не дало. Ближайший населенный пункт находился в километре от водопада, а его обитатели в ночь убийства Тимотэ Хозье крепко спали. Сервас уселся вместе с ними, не представляясь: ему хотелось, чтобы все о нем позабыли. Да и Циглер не стремилась его представить: он вообще не имел права здесь находиться.
– Теперь по поводу компьютера, – продолжила она. – Исследование компьютера Хозье что-то дало?
– Мы обнаружили список клиентов, – ответил один из жандармов, – и указание, сколько кому было продано, а также уплаченные суммы: восемьдесят евро за двадцать пять граммов гашиша, пятьдесят евро за грамм кокаина… Всего около пятидесяти контактов. В общем, самый настоящий мелкий торговец. Беда только в том, что все клиенты зашифрованы под псевдонимами.
– Например?
– Например, Tinderland, elcolombiano57, swaggglife, lunealphane, ubik31, harmony31 – зачитал жандарм, сверяясь со списком.
– Это псевдонимы для «Снэпчата», – послышался чей-то голос.
Ирен с безнадежным видом пожала плечами: то, что наркодилеры пользуются для своих дел мессенджерами, далеко не новость. Это дает им много преимуществ: возможности вести зашифрованную переписку, посылать фото и видео, которые самоуничтожаются через несколько секунд, и сообщения, самопроизвольно исчезающие с сервера получателя, если он их не откроет в течение 24 часов. В Тулузе сделки происходили среди бела дня: на рынках под открытым небом продавали доступ к «интернет-магазинам с самовывозом», где каждый мог найти нужное ему «меню», как в фастфуд-забегаловках. Клиент получает в «Снэпчате» скриншот экрана программы Google Earth, где обозначен выход из метро, наличие наркоты на сегодняшний день и навигатор – как проехать или пройти к означенной станции метро. На месте он ориентируется по стрелам, нарисованным на стенах домов, и по ним выходит на дилера. Разжиться кокаином никогда еще не было так легко. Но это считалось нормальным в стране, которая стала одним из главных потребителей марихуаны в Европе и которую даже колумбийские наркодилеры считали будущим Эльдорадо для сбыта кокаина.
– Мне нужно, чтобы вы идентифицировали все псевдонимы один за другим, – потребовала Ирен, – и нанесли визиты всем, кто под ними скрывается.
В старых кварталах Тулузы за последние два года колоссальное увеличение наркотрафика привело к солидным проблемам для жителей: разрушения, насилие, самовольный захват холлов жилых домов. В некоторых случаях дилеры просто перегораживали лестничные клетки металлическими барьерами, и съемщики жилья не могли попасть домой.
А потом появились чеченцы.
В «Эмпало» в Мирее, в «Семи Денье» в Труа-Кокюс, на площади Фаон в Рейнери появилась новая категория агентов безопасности, которых вербовал главный арендодатель города. Никаких слезоточивых газов, никаких телескопических дубинок, но, когда на чеченцев нападали, они, вместо того чтобы спасаться бегством, бежали навстречу нападавшим. Все или почти все прошли через военные действия в Грозном. Появление этих неуязвимых бойцов, которые не боялись менее опытных и обстрелянных бандитов, было равноценно удару сапогом по муравейнику, уже и так разворошенному в ходе операций антикриминальных бригад. Сработал старый добрый закон пищевой цепочки: зебры и антилопы гну – добыча хищников, а гиены и шакалы услужливо уступили свои места львам и леопардам. Как только самый жадный и свирепый хищник стал на сторону закона, возникли подозрения, что новые «ангелы-хранители» каким-то образом связаны с наркодилерами.
Помнится, Рим незадолго до падения позвал на помощь наемников, чтобы обеспечить безопасность удаленных районов империи.
– Вы можете воспользоваться вертолетом в любое время, если того требует расследование, – подчеркнула Ирен.
– А также туристическими тропами, – съязвил кто-то из присутствующих, – это приобщит нас к спорту.
Послышалось несколько сдержанных смешков, но разрядить напряжение не удалось. Все понимали, что ставки высоки и теперь с них не будут спускать глаз. Да еще вся эта история с оползнем, когда жители долины оказались в западне, отрезанными от мира, может быть, в компании с убийцей… Вот вам все составляющие сценария, который будет занимать внимание публики и всех СМИ на протяжении недель.
– Учитывая личность убитого, первой гипотезой вполне могло бы стать сведение счетов между наркодилерами, – сказала Циглер. – Однако очень уж мудрено обставлено убийство, со странной мизансценой у водопада… Кроме того, здесь есть много общего с убийством Камеля Эсани, которое тоже не подходит под первую гипотезу. На этом этапе расследования, наверное, будет правильным не делать поспешных выводов. И надо еще посмотреть, что скажет отдел по борьбе с наркотиками и их «барабаны»: вдруг кто-то что-то да и услышал…
Затем она в общих чертах обрисовала клиническую картину, установленную доктором Драгоман.
– Машину Хозье нашли в ста метрах от водопада на обочине дороги, – доложила она. – Это говорит о том, что у него с кем-то была назначена встреча… Он не случайно приехал в этот заброшенный уголок долины в два часа ночи.
Все задумались над таким выводом.
– А возле машины есть какие-то следы?
Жандарм, который занимался машиной Хозье, втянул голову в плечи.
– Она… она была припаркована вне ограничительной зоны, – произнес жандарм. – А это значит, что вокруг нее было полно других машин, и там топталось много народу. Если и были какие-то следы, то их… гм… затоптали.
Циглер послала ему убийственный взгляд.
– Но автомобиль отправили в лабораторию прежде, чем произошел оползень, – поспешил он с виноватым видом выложить все, что знал. – Его там сейчас осматривают.
Ирен хмуро кивнула. Уже второй раз случайные улики были утрачены из-за того, что неудачно поставили ленту заграждения.
– Что еще известно насчет Хозье? – спросила она, обернувшись к молодому жандарму с веснушчатым лицом.
– По отзывам тех, с кем он работал в мэрии, у него почти не было друзей, он был одиночка. Говорил мало и не прислушивался к разговорам коллег, большинство из которых его либо ненавидели, либо презирали.
– А был ли такой, кто ненавидел его больше других? Попробуйте порыться в этом направлении.
– Думаю, с нашей стороны кое-что есть, – сказал Ангард, сидевший в торце стола.
– Слушаю.
Элюа прокашлялся.
– Шесть месяцев назад на Тимотэ Хозье напали. Кто-то избил его так сильно, что его положили в больницу. Разумеется, он жалобу не подал, но из больницы в полицию сообщили. Нет заявления – нет расследования. Но в городе говорят, что его избил некий… Жильдас Делайе. Делайе преподает французский в коллеже Эгвива, – прибавил он.
Циглер взглянула на Ангарда с уважением.
– А известно, за что этот Делайе его избил?
– Видимо, его сын был одним из основных клиентов Тимотэ. Он сейчас проходит детоксикацию в больнице. Но повторяю: он о расследовании ничего не слышал.
Циглер быстро взглянула на Серваса.