До захода солнца

* * *


— Скажи это еще раз, — прорычал Люсьен, но я потеряла счет.

Я была так наполнена им; никогда не была так наполнена никем. Это было прекрасно, так прекрасно, что я заплакала.

— Скажи еще раз, — потребовал он, его рука в моих волосах оттягивала голову назад, не нежно, боль смешивалась с удовольствием от его утверждения.

— Я твоя, — прошептала я, мои глаза сфокусировались на нем. — Только твоя. Всегда.





* * *


Меня перекатили, я почувствовал на себе тяжесть, чья-то рука трясла меня за плечо.

— Лия, ты спишь. Просыпайся.





* * *


Он растаял. Его больше не было во мне. Мои руки никого не держали.

Все погрузилось во тьму.

Потеря его была такой огромной. Я почувствовала ее всем сердцем.

Страх наполнил меня, и я закричала.





* * *


— Лия, проснись!





* * *


Они сжигали его.

А меня вешали.

И его наказание за преступление состояло в том, чтобы он первым увидел мою смерть.

Мои глаза были прикованы к нему, когда пламя обвилось вокруг его мощного тела.

Я почувствовала, как петля затягивается на шее.

«Я люблю тебя», — мысленно прошептала я ему.





* * *


Рука, трясущая меня, замерла, но пальцы сжались, впиваясь в руку.






* * *


Я смотрела, как его глаза закрываются, не от боли пламени, а от боли другого рода.

Я закрыла глаза.

«Я тоже люблю тебя, дорогая». Услышала я его голос в своей голове.

Мое сердце воспарило.

Затем мои ноги лишились опоры.





* * *


Я проснулась, рывком поднявшись, с криком, вырываясь из теплого, тяжелого тела Люсьена, готовая к побегу. От кого пыталась убежать, не знала.

Я уже опустила ноги на пол, когда чья-то рука обхватила меня за талию, подтянув обратно на кровать. Люсьен прижимал меня к себе, баюкая в своих объятиях. Он прислонился спиной к изголовью кровати, я сидела у него на коленях.

Я растворилась в нем.

Во всей этой странности самым странным было то, что я дрожала как осиновый лист и плакала, как ребенок.

— Хо… хо… святое дерьмо, — прошептала я, мой голос дрогнул. Руки крепко вцепились в него, не отпуская, продолжая всхлипывать.

Его рука переместилась на волосы, поглаживая.

— Черт, — повторяла я, на этот раз без запинки. Я прижималась еще ближе, не зная почему, просто мне необходимо было прижаться как можно ближе к нему.

Мне это правда было необходимо. Необходимо почувствовать его теплое, твердое, большое тело, окутывающее меня, защищающее.

— Все хорошо, Лия, тебе просто приснился плохой сон, — пробормотал Люсьен мне в макушку.

Так вот что случилось?

Я не помнила. Я просто вспомнила то ощущение ужаса.

И печаль.

Нет, не только печаль. Потерю и скорбь.

— Черт, — снова прошептала я, и новая порция слез хлынула из глаз, на этот раз тихо.

— Шшш, дорогая, это был всего лишь сон, — мягко успокаивал Люсьен, его губы шевелили мне волосы.

Я зарылась глубже в него, пока текли слезы. Он согревал меня в своих объятиях, а я держалась за него.

Наконец, после того, как я пришла в себя, тихо произнесла:

— Ничего не понимаю.

Его рука оставила мои волосы и обняла за верхнюю часть спины, его длинные пальцы обвились вокруг моего плеча.

Именно тогда воспоминания об ужине с треском вернулись ко мне.

Люсьен и инцидент с бокалом вина. Мое тело напряглось, и как только это произошло, его руки тоже напряглись. Мои глаза осмотрели то, что я могла увидеть, а это было не так уж много, в основном его горло в темноте.

— Ты здесь, — тупо произнесла я.

— А где еще я могу быть?

Я не знала. Он казался мне таким разъяренным, когда уходил. Я не ожидала, что через миллион лет он вообще вернется, не говоря уже о том, чтобы нежно меня обнимать после того, как мне приснился кошмар.

Я подняла голову, разглядывая его лицо в темноте.

— Ты больше не злишься на меня?