Дикая война

– По рукам, – кивнул атаман, протягивая ему ладонь.

– Уговор. Слово сказано, – кивнул Мишка, хлопнув по ладони.

– Слово сказано, – улыбнувшись, кивнул казак. – Когда казаков собирать?

– А через два дня и присылай. Сначала сено, дрова, уголь вывезем. Скотину перегоним. Ну, а потом уж и остальное заберём. Ты, мама Глаша, с Танюшкой сразу сюда поедете, дом обживать. А я там пригляжу. Заодно и с соседом Лукой поговорю, за избушку нашу.

– Да берёт он её, – отмахнулась тётка. – Тридцать пять рублей готов отдать. Но ежели на год растянем. Ему этот дом как манна небесная. Забор убрать, и подворье большое, и огород, и два колодца сразу будет.

«И когда успела? – охнул про себя Мишка. – И правда, не баба, а электровеник».

– Но ты, сынок, если чего решишь, торгуйся. Я ему сразу сказала, что слово последнее за тобой будет.

– Правильно всё, – отмахнулся Мишка. – С таким соседом лучше потерять, чем обидеть. Мы его телегой сколько лет пользовались, а он и слова не сказал, и платы не попросил. Нет. Пусть так и будет, – закончил парень.

– Это по-нашему, – одобрительно проворчал атаман.

– Ну, раз уж всё порешили, поедем мы, Сергий Поликарпович, – вздохнул Мишка.

– А как же пообедать? Да и обмыть сговор не грех, – всполошился атаман.

– Успеем ещё. Дорога долгая, а мы с дитём, – улыбнулся Мишка. – Да и не пью я. Почти. Если только пива после бани.

– Ладно. Но как переедете, так уж не отвертишься, – сдался казак, погрозив ему пальцем.

– И не собирался, – усмехнулся Мишка.

Они погрузились в телегу, и Монгол неспешной рысью повёз их обратно в деревню. После ужина Мишка засел резать Танюшке очередную куклу, когда в дом вошёл старший сын Марфы, таща на плече какой-то свёрток.

– Я к тебе, Миша, – сказал мальчишка, опустив свой груз и шмыгнув носом.

– Говори, приятель, – улыбнулся парень.

– Тут ружьё отцово. Двудулка. Так один курок не срабатывает. Посмотришь?

– Да ты, приятель, никак на промысел собрался? – усмехнулся Мишка, быстро разворачивая дерюгу и осматривая ружьё.

Этот карамультук был явно старше даже самого Мишки. Замок стволов разболтан, а в левом УСМе пружина накрылась. Привычными движениями разобрав ружьё, Мишка внимательно осмотрел части и, вздохнув, мрачно сказал:

– Тяжёлый случай, приятель. Тут проще другое купить.

– Отцово ружьё, – угрюмо повторил мальчишка.

– Понимаю. Но ты сам посуди. Оно же старше меня. А всему однажды предел приходит. Давай так. Я тебе для промысла другое ружьё соберу. Полегче. А это отремонтирую, а ты его дома на стену повесишь. Не надо из него стрелять. Опасно это. Или стволы разорвёт, или в шарнире разломится.

– А чинить тогда зачем? – не понял мальчик.

– А затем, приятель, что оружие или на запасные части разбирают, или ремонтируют, чтобы рабочим было. Даже если собираются на стену повесить. Уговор?

– А с чего мне другое собирать станешь?

– Сейчас сам увидишь, – загадочно усмехнулся Мишка и, поднявшись, отправился к своей лежанке.

Пока он вытаскивал из-под неё ящик с частями, которые уволок из участка, к мальчику подошла Танюшка и, погладив его по плечу, негромко сказала:

– Не переживай. Если тятя Мишка сказал, что сделает, значит, обязательно сделает. Он такой.

Слушая её голосок, Мишка вдруг ощутил, как в горле возникает комок. Такая вера много значит. Отдышавшись, он откинул крышку ящика и принялся доставать из него нужные детали. По сути, из этого железа он мог бы собрать ещё два ружья полностью. Но оба шестнадцатого калибра. Но в данном случае так было даже лучше. С щелчком зафиксировав цевьё, он закрыл ящик и, задвинув его обратно, поднялся.

– Вот, приятель. Будет тебе новое ружьё. Держи, – протянул он оружие мальчишке.

Не веря собственным глазам, паренёк взял оружие в руки и приложил к плечу. Глядя, как гуляют стволы, Мишка вздохнул и покрутил головой.

– Так не пойдёт, – проворчал парень, беря ружьё за срез ствола. – Даже это оружие ещё тяжело для тебя. Сам видишь, ты даже на цели его толком удержать не можешь. А при выстреле ещё и отдача сильная будет, – тут он резким толчком по стволам усадил паренька на задницу.

– И что делать? – прошептал мальчишка дрожащими губами.

– Слушай меня внимательно, – сказал парень, поднимая его с пола. – Для начала найди жердину длиной с это ружьё. Привяжи к нему кирпич. И каждый день держи его у плеча, наводя на цель. Когда увидишь, что конец жердины перестал гулять, привязывай ещё один кирпич.

– А как долго держать-то? – быстро уточнил парнишка.

– А сколько сил хватит.


– Долго, – вздохнул паренёк.

– А быстро только кошки плодятся. Меня и самого так учили.

– Что, правда?

– Ещё и похлеще, – кивнул Мишка. – Тут всё только от тебя зависит. Захочешь быстро научиться, значит, будешь ту жердину с тремя кирпичами запросто уже через месяц держать. А не захочешь, и года не хватит. Так что, будешь учиться?

– Буду, – решительно кивнул паренёк. – Миш, а патроны к нему дороги? – тут же уточнил он.

– На первое время я тебе пару десятков сам накручу, ну а дальше уж сам, – пообещал Мишка, у которого в том же ящике хранилось двадцать гильз нужного калибра. – Только уговор. Пока правильно ружьё в руках держать не научишься, патроны не заряжать. Иначе до беды не далеко.

– Уговор, – прозвучал в ответ очередной вздох. – А отцово ружьё когда сделаешь?

– Завтра вечером зайди, готово будет, – улыбнулся Мишка.

Паренёк ловко разобрал свой подарок и, увязав его в рогожу, направился к дверям. Потом, остановившись, развернулся и, поклонившись в пояс, твёрдо сказал:

– Храни тебя Христос, Миша. За доброту, за помощь и за науку.

– Ступай с богом, приятель, – кивнул Мишка в ответ, кое-как справившись с голосом.

Вышедшая проводить паренька Глафира вернулась в дом и, остановившись перед парнем, тихо сказала:

– Спасибо тебе, сынок.

– За что, мама Глаша? – не понял Мишка, успевший погрузиться с работу со старым ружьём.

– За сердце твоё золотое. И за доброту. Для Марфы твой подарок словно манна небесная станет. Не смотри, что мальчонка малой ещё. Года через два сам начнёт дичь бить, всё полегче станет. А сама она такое оружие ни за что бы не купила. А про эту рухлядь ты правду сказал. С него стрелять – проще самому удавиться. Мучений меньше. Ещё отец его жаловался, что ружьё старое, а на новое всё денег не хватает. Всё собирался купить, да так и не сложилось.

– Ничего, мама Глаша. Вот отремонтирую, и пусть у них на стене висит, как память, – улыбнулся Мишка. – Да и не стоило мне это ничего. Я ж всё это железо из полицейских закромов уволок. Так хоть на доброе дело.

– Ох, сынок. Другой бы на твоём месте перебрал их, отремонтировал да продал. А ты так отдал.

– Да бог с ним, – отмахнулся парень. – Ты лучше скажи, как много нам корзин для скарба всякого потребуется?

– Нашёл, чем голову забивать, – отмахнулась Глафира. – Не мужеское это дело за такой ерундой следить. На то баба в доме имеется.

«Фигасе, заход», – охнул про себя Мишка и, усмехнувшись, спросил:

– Выходит, тебе и помощи моей не надо?

– Ты никак собрался куда? – тут же насторожилась тётка.

– Нет. Куда я до снега поеду? – пожал Мишка плечами.

– Вот и ладно. А надо чего станет, так я позову, – закруглила тётка разговор.

«Вот блин. И чего это сейчас было? – подумал Мишка, глядя ей вслед и почёсывая в затылке. – Хотел как лучше, а получилось как всегда. Хотя, с другой стороны, и правда – она хозяйка в доме, вот пусть и разбирается. А моё дело, принеси-подай, иди на фиг, не мешай.

От размышлений его отвлекла Танюшка. Подкравшись к столу, она осторожно забралась ему на колени и, прижавшись, тихо спросила:

– Тятя Миша, а ты мне тоже всегда помогать станешь?

– Почему тоже? – удивился парень. – Тебе в первую голову. Ты дочка моя. И помогать тебе я стану, пока ты замуж не выскочишь.

– А потом?

– А потом, милая, тебе твой муж помогать станет.

– А если не станет?

– Тогда я его в бараний рог сверну, – с улыбкой пообещал Мишка, тряхнув над столом сжатыми кулаками.





* * *


Больше всего переезд был похож на воинскую операцию. Чётко, размеренно, едва ли не строевым шагом. Молодые казаки прикатили на пустых подводах и, коротко выяснив у хозяйки, где что лежит и что грузить в первую очередь, принимались за дело. Мишку это поначалу забавляло, а потом удивило. Но как бы там ни было, а дело двигалось. И двигалось быстро. За один световой день казаки умудрялись сделать по два рейса. Так что к концу второго дня на подворье остался только крошечный запас дров да Мишкины аэросани, с санями к ним.

Ещё Мишке на всякий случай перегнали обратно Монгола. Оставалось дождаться снега и угнать машину. Провожая последние подводы, парень вышел из ворот на улицу и, услышав топот копыт, оглянулся. Это была бричка урядника. Не спеша закрывая ворота, он дождался, когда транспорт остановится рядом, и, оглянувшись, улыбнулся: