Дикая война

Со второго тела он взял ещё четыре рубля с мелочью и небольшой мешочек с золотыми самородками. Грамм на триста примерно. Ничего больше хоть сколько-то интересного не было. Приложив пальцы к шеям парней, Мишка чуть скривился и, вздохнув, проворчал:

– Ты, Мишка, кажется, совсем озверел с такой жизнью. Народ уже штабелями кладёшь и не чешешься. Ладно. Рефлексировать потом станем. Сейчас нужно от жму-ров избавиться.

Поднявшись, он шагнул в сторону сарая, когда случайно запнулся о предмет, который выронил один из бандитов. Подняв его, парень зло скрипнул зубами. Он не ошибся. Они шли поджигать его. В руках парня была канистра с керосином.

– Вот, значит, как, – подрагивающим от ненависти голосом прохрипел Мишка. – Знали, что ребёнок в доме, но решили не щадить никого. Ну, вам же хуже.

Поставив канистру на землю, Мишка прошёл в сарай и, взяв самодельный гвоздодёр, направился забору, направленному в сторону тайги. Быстро сняв одну секцию, Мишка отодвинул её в сторону и, вернувшись к сараю, подозвал коня. Монгол нехотя опустился на колени, и парень, кряхтя и тихо ругаясь, погрузил оба тела ему на спину. Потом, придерживая трупы, он поднял жеребца и повёл его в сторону пролома в заборе.

Изначально Мишка собирался перевезти тела по одному, но вспомнив, как Монгол легко тащил тяже-ленную телегу, решил рискнуть. Шёл жеребец тяжело, но уверенно. Обойдя деревню, они вышли к торговой площади. Обойдя её по кругу, Мишка подвёл жеребца к фактории, принадлежавшей купцу Кособородову, и по одному перетащил трупы на крыльцо. Потом, открыв канистру, он старательно облил тела и крыльцо так, чтобы не забрызгаться самому и, отведя коня в сторону, ударил кресалом.

Отбежав от занявшегося пламени, Мишка вскочил на Монгола верхом и ткнул его пятками в бока. Ездить охлюпкой ему не приходилось с детства, но жеребец пошёл нетряской, ровной рысью. Кусок верёвки, привязанный к недоуздку, сошёл вместо повода. Монгол, словно понимая, что от него требуется, привёз парня прямо во двор. Спрыгнув, Мишка быстро поставил секцию на место и, дождавшись, когда набежавшая туча уйдёт, принялся осматривать двор на предмет возможных следов произошедшего.

Заведя коня в конюшню, Мишка прикрыл дверь и отправился отдыхать. Уже с крыльца он оглянулся на разгорающийся пожар и, зло усмехнувшись, прошёл в дом. Звон в рельсу, заменявшую колокол, заставил его перевернуться с боку на бок и накрыться одеялом с головой. Выспавшись, Мишка с аппетитом позавтракал и, одевшись, отправился в сарай. Собирать телегу. Попутно он ещё раз оглядел подворье и, кивнув своим мыслям, занялся делом.

Он успел прикрутить к осям рессоры и коромысло, когда у ворот раздался какой-то шум. Выглянув из сарая, Мишка понимающе усмехнулся. Дело серьёзное, так что присутствие у калитки начальника полиции было вполне объяснимо. За его спиной стояла пара рядовых, неуверенно перетаптывавшихся с ноги на ногу. Чуть дальше – сам господин Кособородов и пара десятков зевак. Увидев парня, майор несколько оживился и, поправив фуражку, хрипло позвал:

– Михаил, выйди сюда. Разговор есть.

– Чем могу служить, господин майор? – спросил парень вместо приветствия.

– Ты про пожар знаешь? – заметно помрачнев, спросил майор.

– Соседи говорили, – равнодушно пожал Мишка плечами.

– А у тебя, значит, всё в полном порядке, – проворчал майор странную фразу.

– А чего у меня должно быть не так? – удивился Мишка. – Не у меня же горело.

– А то, что на том пожаре два человека погибли, тебе не интересно? – спросил майор с неожиданной злостью. – И с одним из них ты прошлым вечером поссорился.

– И чего? Ну, дал пьяному свину в рыло, и всё. При чём тут пожар? – продолжал изображать недоумение парень.

– У тебя керосин есть? – помолчав, спросил майор.

– Есть.

– А жестянки под него?

– Одна. По случаю досталась. А вот под дизель две. Но те покупать пришлось, – честно ответил Мишка, умолчав, что ещё четыре канистры с керосином и полбочки дизеля увёз на заимку.

– И где они?

– Так в сарае. Не в доме же их хранить.

– Я могу взглянуть? – не унимался майор.

– Если только вы сами. Чужие мне тут не надобны, – отрезал парень.

– Хорошо, – нехотя кивнул майор, понимая, что он прав.

Мишка открыл калитку и жестом пригласил полицейского пройти во двор.

Приведя его в сарай, парень ткнул пальцем в бочки с горючим и канистры. Внимательно оглядев разложенные на верстаке инструменты и невольно оценив порядок в помещении, майор откашлялся и, качнувшись с пятки на носок, тихо сказал:

– У купца Кособородова двух людей убили и факторию его сожгли. Он на тебя указывает.

– Он всегда на меня указывает, – фыркнул Мишка.

– Там гайку обгорелую от железнодорожных шпал нашли. А ты в депо регулярно бываешь.

– Тех гаек по посёлку можно мешок набрать, – отмахнулся парень. – А в депо меня, его молитвами, больше не пускают. Так что и тут мимо.

– Может, поможешь с этим делом разобраться? – еле слышно спросил майор. – Ты парень наблюдательный, смотреть умеешь.

– Нет, ваше благородие. Ради этого упыря я пальцем не шевельну. Пусть того ищет, кого сам обманул, – ответил Мишка, припомнив хохму из своего прошлого, – главное, в процессе расследования не выйти на самих себя, – и на всякий случай добавил: – Чем ему хуже, тем мне лучше. Авось быстрее отстанет.

– Не отстанет он, – скривился майор. – Ему дело расширять надо. За полгода у него убытков получилось больше, нежели доходов. Как сглазил кто. Вот он и решил заставить тебя ему новые золотоносные места найти и показать. А ты упёрся. Да ещё и почтения к нему никакого не являешь.

– А я мироедов никогда не почитал, – так же тихо отозвался парень.

Вздохнув, майор поправил фуражку и, развернувшись, вышел из сарая. Решительным шагом выйдя со двора, он, не оглядываясь на купца, сделал своим подчинённым знак и зашагал в сторону торга. Закрыв за ним калитку, Мишка проводил всю процессию взглядом и, сплюнув, вернулся к делу. Уже вечером, за ужином, он рассказал тётке всё, что услышал от майора, и, вздохнув, закончил:

– Так что придётся нам переезжать, мама Глаша. Не даст этот упырь нам тут жизни.


– Как скажешь, Мишенька, – тяжело вздохнула Глафира.

– Да не переживай ты так. Не на другой край земли едем, – успокоил её парень. – Всего-то тридцать вёрст отсюда. И Марфу я не брошу. Как помогал, так и помогать буду.

– Спаси тебя Христос, сынок, – закивала тётка, явно обрадовавшись.

– Ты пойми, мама Глаша. В станице нам проще станет. Там и торг свой, и лавок не меньше. Да ещё и на тракте станица стоит. И река под боком. Перегоню туда вельбот с лодкой. По первотропу сани переправлю, и станем жить спокойно. Атаман говорил, дом там большой. А тут мы скоро уже боками толкаться начнём. А самое главное, не достанет он меня там. Пойми, мама Глаша. Не смогу я долго этого терпеть. Бедой всё кончится.

– Ох, сынок, не кликай, – всполошилась женщина.

– Да не кликаю я, а правду говорю. Я сейчас-то как эту рожу вижу, так рука сама к оружию тянется. Ишь, удумал. Ему надо, а я по тайге бегай, места ему ищи. Да ещё и бесплатно. Сказал бы, за товары или долю какую, я б ещё подумал. А так пусть сам ищет. Выходит, брось и тебя, и Танюшку и весь год в тайге живи? Так, что ли?

Мишка сознательно нагнетал обстановку, подводя тётку к мысли, что вся эта затея с поиском золотоносных мест ничего кроме проблем им не принесёт. Кивая в такт его словам, Глафира неожиданно выпрямилась и, уперев кулачки в бёдра, заявила:

– Всё, сынок. Прав ты. Завтра в станицу едем. Дом смотреть. Только подумать надо, как всё сделать правильно. Хозяйство у нас не самое богатое, а всё одно не маленькое.

– Придумаю, мама Глаша, – с облегчением усмехнулся парень.





* * *


Весь следующий день был посвящён поездкам. Атаман, едва увидев гостей, расплылся в улыбке и тут же повёл их показывать дом. Слушая его разглагольствования, Мишка прохаживался по пустым комнатам, ловя себя на мысли, что дом ему действительно нравится. Просторный, на шесть комнат, плюс к ним кухня и общая комната. Что-то вроде гостиной или зала. С высокими потолками, сложенный из толстенных стволов лиственницы, он производил впечатление вековой надёжности.

Несмотря на долгое отсутствие в нём жителей, половицы не скрипели, а сам дом имел ухоженный вид. Выйдя во двор, Мишка отошёл к забору и, вскинув голову, осмотрел крышу под красной черепицей. Увидев две трубы, парень понятливо кивнул и вернулся на широкое крыльцо. Вышедшие следом за ним родные и атаман дружно уставились на него.

– Мне нравится, – коротко кивнул Мишка. – Сколько спросите за него, Сергий Поликарпович?

– Не дороже денег, Миша, – улыбнулся казак.

– Оно понятно. Но хотелось бы и цифирь услышать, – усмехнулся в ответ парень.

– Семьдесят рубликов на ассигнации. Плату растянем. А как последние деньги внесёшь, так и пойдём к мировому бумаги на тебя писать.

– А к мировому-то зачем? – не понял Мишка. – Такую бумагу должен голова поселения писать, а нотариус заверять.

– А где ж его тут взять, того нотариуса? – развёл казак руками.

– Тогда сход совета поселения. Казачий круг, по-вашему.

– Это где ж ты такого нахвататься успел?

– Так при полиции оружейником был. Там и начитался всякого, – усмехнулся Мишка.

На самом деле, обдумывая создавшееся положение, он успел забежать в лавку букиниста и полистать свод гражданских правил для крестьянского и служилого сословия. Атаман, чуть подумав, кивнул и, махнув рукой, вздохнул:

– Да пусть будет, как сам захочешь. Мне сейчас другое важно.

– Это что же? – не понял Мишка.

– Зима на носу, а ему опять сразу два дома топить, вот и торопится, – с лукавой усмешкой внесла свою лепту Глафира.

– Тоже верно, – кивнул казак, заметно смутившись. – Но не в том суть. Хочу ещё до снега перевезти вас.

– И как это сделать хочешь? – быстро спросил парень, у которого уже был свой план действий.

– А чего тут думать? Соберу казаков молодых с подводами, и одним обозом всё и увезём. Казачат прихватим, чтобы вещи носили. В общем, одним днём управимся.

– Интересно. Я то же самое думал, – качнул Мишка головой.

– Одним днём? – удивилась Глафира. – Да господь с вами. Там одного сена четыре воза. Да уголь ещё. Дрова. Неделю кладите, не меньше.

– В три дня управимся, – отмахнулся атаман. – Тебе тут работы ожидается, почитай, на всю зиму. Да ещё кузнец наш землю копытом роет, всё задумки какие-то показать тебе рвётся.

– Кузнец – это хорошо, – кивнул Мишка, думая о том, как скоро выпадет снег. – Даю за дом шестьдесят рублей и берусь всю плату за год внести.

– Бога побойся, Миша! Сам видишь, дом словно новый. Крепкий. Сто лет простоит, – моментально включился в торг атаман. – Шестьдесят семь.

– Шестьдесят пять, и по рукам, – ответил Мишка, не имея никакого желания затягивать этот процесс. С деньгами из тайника он мог купить этот дом прямо сейчас.

И это не вспоминая про золотые соверены, английские фунты и самородки.