Дикая война
Часть 20 из 55 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Сидя в холодной камере на голых досках шконки, Мишка вспоминал события пролетевшей недели. Банду он нагнал уже через сутки, и от удара с ходу его удержало одно странное обстоятельство. В прицел он рассмотрел среди бандитов европейца средних лет, который не торопясь прохаживался по лагерю, который организовали хунхузы. Их старший, бодро командовавший своими бандитами, к европейцу обращался с почтением.
– Так, похоже, вы здесь кого-то ждёте. Потому и на баб времени терять не стали. Не удивлюсь, если ты, друг ситный, сам их всех и перестрелял, – еле слышно шипел Мишка, рассматривая европейца в прицел. – В любом случае первым у меня ляжешь ты.
По следам он давно уже определил приблизительное количество бандитов и теперь с мрачным удовлетворением отмечал про себя, что не ошибся. Их было восемь человек, и один весил больше остальных.
– Опыт, его не пропьёшь, хотя попытки были. Семеро холуёв и белый сагиб. Всё как сказано у классика. Осталось дождаться, когда явится тот, кого ты так трепетно ждёшь, подонок, – голос парня подрагивал от ненависти, но он волевым усилием заставлял себя ждать.
Спустя примерно пару часов на поляну вышел мужчина в мундире железнодорожного чиновника, и европеец дежурно улыбнулся. К тому времени Мишка уже успел трижды сменить позицию, пытаясь угадать, откуда именно появится визитёр. Ему повезло. Ничем иным объяснить то, что ожидаемый гость подъедет к месту встречи на лёгкой пролётке метров за сорок до его лёжки, объяснить было нельзя. Убедившись, что чиновник один, Мишка чуть сместился, чтобы видеть обоих мужчин, и, припав к прицелу, выдохнул:
– Живых не будет.
Следом за этими словами последовал выстрел. Рычаг винчестера он передернул, не отрывая приклада от плеча, и второй визитер рухнул с простреленной головой. До лагеря бандитов было метров сто пятьдесят, сто семьдесят, так что шансов у них не было. На таком расстоянии Мишка давно уже не промахивался. Третья пуля досталась главарю хунхузов. Оставшиеся без руководства бандиты заметались, принявшись палить сразу во все стороны, но Мишка действовал как автомат.
Короткое движение правой рукой, чуть сместить прицел и плавно нажать на спуск. Хунхузы падали один за другим. Только двое из семерых сумели сообразить, откуда ведётся по ним огонь, но парень оказался быстрее. Что ни говори, но именно в этом скоротечном бою он полностью оценил все преимущества рычажной винтовки перед винтовкой с продольно скользящим затвором. Скорость перезарядки была несопоставимой.
Выпустив весь магазин, парень закинул винтовку за спину и, достав из кобуры револьвер, двинулся к лагерю. Методично произведя контроль, он перезарядил оружие и принялся собирать трофеи. Больше всего его интересовали документы чиновника и европейца. Тщательный обыск дал весьма неожиданные результаты. В карманах железнодорожника обнаружилось расписание всех литерных военных эшелонов на следующую неделю, а в поясе британца, как следовало из странной бумажки в его кармане, пять сотен русских рублей ассигнациями и три сотни английских фунтов.
С бандитов он взял пятнадцать золотых соверенов и немного серебряных китайских монет с квадратной дыркой посередине. Впрочем, купцы на торгу их запросто принимали к оплате. Ведь торговля с ханьцами велась очень даже оживлённая. Да и серебро всегда оставалось серебром. Задумчиво оглядев сложенную в кучу добычу, Мишка перевёл взгляд на лошадь, запряжённую и бричку, и, хмыкнув, принялся её распрягать.
Сама бричка обратной его дороги не выдержит. Точнее, не пройдёт. А лезть на ней на открытое пространство, где её могут узнать, Мишка не собирался. Срезав с сиденья брички ткань, парень прорезал в ней пару отверстий и, продев в них ремни от бандитских сумок, соорудил нечто вроде потника, чтобы спину лошади не натереть. Потом, быстро проверив содержимое сумок, он отобрал всё более-менее полезное и принялся увязывать груз.
Срезав ремни с освободившейся тары, он увязал винтовки, мешки с вяленым мясом и лепёшками и, погрузив всё это на лошадь, взялся за повод.
Хоронить убитых парень не собирался. Не заслужили. Обратный путь занял несколько больше времени, но спешить ему теперь было некуда. Дома, сгрузив в сарай добычу, Мишка свёл трофейную лошадь в станицу, где и продал атаману за двадцать рублей. Кобылка оказалась крепкой, здоровой и могла дать хороший приплод. Вернувшись домой, парень спрятал деньги и золотые монеты в тайник, после чего отправился к полковнику Белецкому.
Шпион, работающий на иностранное государство, по его части. Точнее, это всё, конечно, нужно отдать контрразведке, но где её тут взять? Так что разговор у них получился весьма занятным. Увидев парня, полковник удивлённо выгнул бровь и, жестом указав ему на стул, устало спросил:
– У вас что-то серьёзное?
– Вам решать, – пожал Мишка плечами. – Вот этот господин, – тут он выложил на стол бумагу британца, – шёл на встречу вот с этим господином, – он положил рядом с первой бумагой документы чиновника. – А у этого господина в карманах было с собой вот это, – тут он добавил расписание движения составов. – Встреча эта состоялась, но они оба её не пережили. Вам это интересно?
– Михаил, вы должны были доставить их сюда, – упавшим голосом прохрипел полковник. – Хоть одного.
– Я шёл не за этим, – отрезал парень. – Этого, – он постучал пальцем по бумаге британца, – сопровождали семь хунхузов, которые убили в тайге двух женщин. Одна из них была моей подругой. Так что всё вот это, – он обвёл ладонью разложенные на столе документы, – только попутный груз. Я мог вообще их не приносить.
– Я знаю об убийстве и даже высылал на место взвод солдат. Но дальше той поляны они не прошли, – мрачно кивнул полковник. – Не знал только, что это стало для вас личным. Прошу принять мои соболезнования.
– Благодарствую, Александр Ефимович, – кивнул Мишка и, поднявшись, попрощался.
Уже в коридоре на него навалились усталость и мрачная меланхолия. А где-то в глубине души снова разгорелась ярость. Больше всего парня бесил тот факт, что эти твари ради своей «большой игры» походя уничтожали ни в чём не повинных людей. Словно это и не люди вовсе, а нечто неодушевлённое. И это знание всё сильнее ввергало его в холодную, бешеную ярость.
Итогом стало то, что на улице он едва не искалечил пьяного купца и трёх его прихвостней. Впрочем, подобного хамского обращения Мишка не стал бы терпеть и от трезвого. Ну не было у него почтения ни к богатым, ни к именитым. Плевать ему было на все родословные и толстые кошельки. Для Мишки давно уже мерилом человека стал сам человек. Его моральные и душевные качества. Всё остальное пыль и мишура.
И вот теперь, сидя в камере своего же участка, он мрачно размышлял о том, что делать дальше. Служба его предала. Достаточно вспомнить небрежно брошенную майором фразу, когда его привели к нему в кабинет:
– Мог бы и поклониться, спина бы не переломилась.
Он сказал это в ответ на то, что рассказал ему Мишка. Услышав эти слова, парень понял, что больше ему в этом здании делать нечего. Полицейские, пряча глаза, осторожно сняли с него пояс с оружием и, даже не попытавшись обыскать, отвели в камеру. И вот уже третьи сутки он сидел здесь, предаваясь мрачным размышлениям. Почувствовав, что начинает замерзать, Мишка поднялся и, в быстром темпе прогнав полсотни отжиманий и полсотни упражнений на пресс, занялся растяжкой.
На шум в коридоре он не обратил никакого внимания. Брякнул засов, и дверь, со скрипом распахнувшись, впустила странную процессию. Майор, урядник, дежурный полицейский с подсвечником и купец с разбитой мордой. Увидев последнего, парень еле слышно зарычал, словно злящийся пёс. Но с места не двинулся. Время окончательного расчёта ещё не пришло. Увидев, чем парень занят, майор растерянно кашлянул и, повернувшись к купцу, сказал:
– Говорил же, здесь он. Да и с чего вы вообще взяли, что это его работа?
– А кто тогда?! – взвизгнул купец мерзким фальцетом. – Кто? Небось, сговорился с кем-то.
– И с кем он тут сговориться мог? – иронично прогудел урядник. – Ерунду говорить изволите, сударь.
Не обращая внимания на их спор, Мишка продолжал сидеть в поперечном шпагате, наклоняясь то в одну, то в другую сторону.
– У господина купца две лавки сгорело ночью. Что сказать можешь? – повернулся майор к парню.
– Жаль, что не всё, что имеет, – зло фыркнул Мишка. – Я бы всё спалил.
– Следы на пожаре найти сможешь? – не унимался майор.
– Нет, – последовал жёсткий ответ.
– Как нет? – не понял начальник полиции. – Ты ж в этом деле лучший. Или это слухи?
– Торг не тайга. Да и за время пожара там всё давно затоптали да водой залили, – презрительно усмехнулся парень. – И собак туда водить бесполезно. Всё горелым провоняло, а собаки этого запаха не любят, – злорадно закончил он и, плавно сгруппировавшись, скатился со шконки на пол, чтобы тут же встать на ноги.
– Ты… ты… ты спалил, пёсий сын! – завизжал купец и, протягивая к нему руки, кинулся к парню.
Резкий удар головой в лицо отбросил купца назад, и Мишка, обведя собравшихся презрительным взглядом, прошипел:
– Этого дерьма вы на меня не повесите. Пусть эта шваль с того спрашивает, кого обманул.
Растерянно переглянувшись, майор с урядником дружно вздохнули, и майор, жестом указав уряднику на купца, вышел. Урядник с дежурным, кое-как поставив купца на ноги, вывели его в коридор, и дверь снова закрылась. А на следующее утро Мишку повели к судье. Даже в камере парень не давал себе раскиснуть и впасть в отчаянье, так что перед мировым судьёй он предстал умытым, собранным и даже в чистой одежде.
Но едва началось так называемое слушанье, Мишка понял, что судья получил от купца серьёзный откат и уповать на честность и беспристрастность тут не приходится. Выслушав купца, он даже не пытался что-то выяснить у самого Мишки. Поворошив лежащие перед ним бумаги, судья тюкнул молоточком по столу, невнятно пробормотав:
– Десять рублей на ассигнации штрафу, в казну за учинённое безобразие, и виру в десять рублей купцу за нанесённую обиду.
– Могу я домой за деньгами сходить? – угрюмо спросил Мишка, покосившись на небрежно развалившегося в кресле майора, которому явно было глубоко наплевать на творившееся безобразие.
– Под конвоем, – подумав, кивнул судья.
Одарив купца долгим, ненавидящим взглядом, Мишка развернулся и направился к двери. Уже в коридоре с отставанием в полшага рядом с ним пристроились двое молодых полицейских с винтовками. Так они и дошли до Мишкиного дома. Быстро и в полном молчании. Там, достав из сундука деньги и сообщив тётке о решении судьи, парень отправился обратно. Сладкая парочка оказалась на месте, что-то тихо обсуждая. Пройдя к судейскому столу, Мишка пришлёпнул перед судьёй ладонь к столу десятку, а купцу в лицо швырнул пачку рублёвых бумажек.
Потом, не говоря ни слова, он развернулся и вышел. Уже в коридоре, закрыв за собой дверь, парень жарко выдохнул:
– Придёт время, сочтёмся, твари.
Получив у дежурного свой пояс с оружием, парень спустился в мастерскую участка и, собрав свой инструмент, понёс всё домой. Сделав четыре ходки, он перенёс из мастерской всё, что не было получено от службы, и, заперев дверь, положил ключ перед дежурным, устало сказал:
– Уряднику скажешь, что оружейника и следопыта у вас больше нет. Я предательства не прощаю.
Вздохнув, полицейский только кивнул. Вернувшись домой, Мишка прошёл в баню, которую попросил затопить Глафиру, когда приходил за деньгами, и, помывшись, принялся играть с Танюшкой. Девчушка, которой так никто и не смог объяснить, почему мамки больше нет, с удовольствием рассказывала ему обо всём, что с ней было в прошедшие дни. Глядя на них, Глафира только вздыхала и украдкой утирала глаза.
Сам же Мишка, слушая малышку, механически улыбался ей, то и дело кивая и думая, что ребёнку нужно будет сделать разные игрушки. Не дело девочке возиться с обрубком полена, изображавшим куклу. Уж такую вещь он всегда и сам вырезать сможет. И даже с двигающимися конечностями. От размышлений его оторвал стук в дверь. Глафира впустила гостя, и Мишка с удивлением увидел казаков. Подъесаула и сына атамана.
Перекрестившись на образа, казаки присели к столу, и подъесаул, ехидно усмехаясь, молча выложил на стол солидную пачку ассигнаций.
– Это что? – не понял парень.
– Деньги.
– Вижу, что деньги. С чего вдруг?
– Извинения от купца, – зло усмехнулся подъесаул.
Убедившись, что Глафира, подхватив ребёнка, отправилась в баню, Мишка задумчиво оглядел гостей и покачал головой. Все кусочки пазла сложились.
– Так это вы, черти косопузые, лавки его обнесли, а потом, чтобы не узнали, спалили их, – тихо усмехнулся парень, накрывая деньги ладонью.
– А не надо добрых людей обижать, – отозвался сын атамана.
– Батя знает? – повернулся к нему Мишка.
– Он вроде как ничего не заметил, – подмигнул ему парень. – Да ты не бойся. Товара у нас давно уже нет. А деньги… Тебе теперь их много надо будет. Дочку растить.
– Благодарствую, – кивнул парень, убирая подношение. – Только больше не надо. А то он и так пытался всё на меня свалить.
* * *
На следующий день Мишка ушёл в тайгу. Поговорив с тёткой, он убедил её, что после случившегося будет лучше, если он окажется как можно дальше от людей. Понимая, что в подобном состоянии он способен натворить бед, Глафира грустно кивнула и отправилась собирать ему припасы в дорогу. Впрочем, до начала охотничьего сезона оставались считаные дни. Как только закончится бабье лето, можно будет отправляться на заимку. Вот до этого момента Мишка и хотел исчезнуть.
Оружие, боеприпасы, кресало, свечи, сухари, специи – в общем, всё, что требуется опытному охотнику, чтобы прожить в тайге пару недель, у него с собой было всегда. Вельбот под присмотром лодочного мастера, топливо дома есть. Короче говоря, вернувшись, он загрузит в вельбот всё необходимое и снова исчезнет. На этот раз до самых морозов. Ну, а потом он вернётся на заимку уже на своих аэросанях. И пропади пропадом все службы вместе с их продажными руководителями.
Шагая по тайге, он вспоминал события, приведшие к сегодняшнему результату, и пытался понять, что случилось с ним самим. С чего вдруг он так завёлся? Ну, ушёл бы сразу после того, как набил морды купцовым прихвостням. Так нет. Еле сдержался, чтобы этому козлу мохнорылому шею не свернуть. Хотя если быть честным, за подобные оскорбления одного мордобоя мало. В приличном обществе и за половину к барьеру ставили. В общем, всё правильно сделал.
Звериная тропа вывела его к широкому, но мелкому ручью. Резко остановившись, Мишка осторожно снял винтовку с плеча и, скинув с прицела колпачки, закрывавшие линзы, плавно поднял её к плечу. Стараясь не высовываться из-за дерева, он внимательно осмотрел берега в обе стороны и, опустив оружие, задумчиво хмыкнул. Тут стоило как следует подумать. Он хоть и задумался, но тело уже привычно делало своё дело. Какая-то часть его сознания отреагировала на какую-то неправильность, заставив его отбросить самокопание и замереть за этим стволом.
Отступив на десяток шагов назад, он проверил оружие и медленно двинулся вдоль по ручью, по его течению. Почему не вверх? Так вода в ручье текла чистая. Значит, выше по течению не было ничего особенного. Во всяком случае, никто воду не мутит. Так что искать несуразности нужно ниже. Плавно скользя по подлеску, Мишка буквально всей кожей выискивал любое несоответствие, которое могло бы помочь ему.
Пройдя с полторы сотни шагов, он вдруг снова услышал какой-то непонятный звук и замер, пытаясь понять, что бы это было. Что-то равномерно постукивало. Но постукивало не просто так, а с каким-то всплеском. Словно кто-то чем-то бултыхал в воде. Звук был странный, но в то же время очень знакомый. Удвоив осторожность, Мишка двинулся дальше. Пройдя ещё метров сорок, он вдруг понял, что это за звук. Лоток. Кто-то промывал в ручье породу. Осталось выяснить, кто именно.
Впрочем, вариантов тут было немного. Либо наши старатели, либо хунхузы нагнали своих рабов. Был у них такой способ добычи золота. Налететь на какую-нибудь деревеньку, неважно чью. Перестрелять всех, кто мог бы оказать хоть какое-то сопротивление, а остальных пригнать на такой вот временный прииск и заставить мыть золото. А по окончании сезона пустить всех рабов в расход. И кормить не надо, и про место не проболтаются.
Но бывало и так, что старанием занимались и некоторые обитатели деревни хунхузов. Обычно старики и подростки, уже или ещё не способные заниматься любимым делом всех бандитов. В общем, парню предстояло подобраться к неизвестному прииску и выяснить, чей он.
– Неплохо было бы, окажись он бандитский, – еле слышно прошипел Мишка, осторожно подбираясь к ручью.
Двигаясь медленно, буквально по сантиметру, он выглянул из-под куста, нависавшего над водой и, оглядев открывшуюся картину в снятый с винтовки прицел, втянулся обратно. Прииск оказался бандитским. Теперь предстояло понять, сколько тут бандитов и где хранится добытое золото. Упускать такую добычу парень не собирался. Хунхузы продавали золото тому, кто больше даст. А в нынешней ситуации это были всякие западные «партнёры». Война на востоке им была выгодна.
– Так, похоже, вы здесь кого-то ждёте. Потому и на баб времени терять не стали. Не удивлюсь, если ты, друг ситный, сам их всех и перестрелял, – еле слышно шипел Мишка, рассматривая европейца в прицел. – В любом случае первым у меня ляжешь ты.
По следам он давно уже определил приблизительное количество бандитов и теперь с мрачным удовлетворением отмечал про себя, что не ошибся. Их было восемь человек, и один весил больше остальных.
– Опыт, его не пропьёшь, хотя попытки были. Семеро холуёв и белый сагиб. Всё как сказано у классика. Осталось дождаться, когда явится тот, кого ты так трепетно ждёшь, подонок, – голос парня подрагивал от ненависти, но он волевым усилием заставлял себя ждать.
Спустя примерно пару часов на поляну вышел мужчина в мундире железнодорожного чиновника, и европеец дежурно улыбнулся. К тому времени Мишка уже успел трижды сменить позицию, пытаясь угадать, откуда именно появится визитёр. Ему повезло. Ничем иным объяснить то, что ожидаемый гость подъедет к месту встречи на лёгкой пролётке метров за сорок до его лёжки, объяснить было нельзя. Убедившись, что чиновник один, Мишка чуть сместился, чтобы видеть обоих мужчин, и, припав к прицелу, выдохнул:
– Живых не будет.
Следом за этими словами последовал выстрел. Рычаг винчестера он передернул, не отрывая приклада от плеча, и второй визитер рухнул с простреленной головой. До лагеря бандитов было метров сто пятьдесят, сто семьдесят, так что шансов у них не было. На таком расстоянии Мишка давно уже не промахивался. Третья пуля досталась главарю хунхузов. Оставшиеся без руководства бандиты заметались, принявшись палить сразу во все стороны, но Мишка действовал как автомат.
Короткое движение правой рукой, чуть сместить прицел и плавно нажать на спуск. Хунхузы падали один за другим. Только двое из семерых сумели сообразить, откуда ведётся по ним огонь, но парень оказался быстрее. Что ни говори, но именно в этом скоротечном бою он полностью оценил все преимущества рычажной винтовки перед винтовкой с продольно скользящим затвором. Скорость перезарядки была несопоставимой.
Выпустив весь магазин, парень закинул винтовку за спину и, достав из кобуры револьвер, двинулся к лагерю. Методично произведя контроль, он перезарядил оружие и принялся собирать трофеи. Больше всего его интересовали документы чиновника и европейца. Тщательный обыск дал весьма неожиданные результаты. В карманах железнодорожника обнаружилось расписание всех литерных военных эшелонов на следующую неделю, а в поясе британца, как следовало из странной бумажки в его кармане, пять сотен русских рублей ассигнациями и три сотни английских фунтов.
С бандитов он взял пятнадцать золотых соверенов и немного серебряных китайских монет с квадратной дыркой посередине. Впрочем, купцы на торгу их запросто принимали к оплате. Ведь торговля с ханьцами велась очень даже оживлённая. Да и серебро всегда оставалось серебром. Задумчиво оглядев сложенную в кучу добычу, Мишка перевёл взгляд на лошадь, запряжённую и бричку, и, хмыкнув, принялся её распрягать.
Сама бричка обратной его дороги не выдержит. Точнее, не пройдёт. А лезть на ней на открытое пространство, где её могут узнать, Мишка не собирался. Срезав с сиденья брички ткань, парень прорезал в ней пару отверстий и, продев в них ремни от бандитских сумок, соорудил нечто вроде потника, чтобы спину лошади не натереть. Потом, быстро проверив содержимое сумок, он отобрал всё более-менее полезное и принялся увязывать груз.
Срезав ремни с освободившейся тары, он увязал винтовки, мешки с вяленым мясом и лепёшками и, погрузив всё это на лошадь, взялся за повод.
Хоронить убитых парень не собирался. Не заслужили. Обратный путь занял несколько больше времени, но спешить ему теперь было некуда. Дома, сгрузив в сарай добычу, Мишка свёл трофейную лошадь в станицу, где и продал атаману за двадцать рублей. Кобылка оказалась крепкой, здоровой и могла дать хороший приплод. Вернувшись домой, парень спрятал деньги и золотые монеты в тайник, после чего отправился к полковнику Белецкому.
Шпион, работающий на иностранное государство, по его части. Точнее, это всё, конечно, нужно отдать контрразведке, но где её тут взять? Так что разговор у них получился весьма занятным. Увидев парня, полковник удивлённо выгнул бровь и, жестом указав ему на стул, устало спросил:
– У вас что-то серьёзное?
– Вам решать, – пожал Мишка плечами. – Вот этот господин, – тут он выложил на стол бумагу британца, – шёл на встречу вот с этим господином, – он положил рядом с первой бумагой документы чиновника. – А у этого господина в карманах было с собой вот это, – тут он добавил расписание движения составов. – Встреча эта состоялась, но они оба её не пережили. Вам это интересно?
– Михаил, вы должны были доставить их сюда, – упавшим голосом прохрипел полковник. – Хоть одного.
– Я шёл не за этим, – отрезал парень. – Этого, – он постучал пальцем по бумаге британца, – сопровождали семь хунхузов, которые убили в тайге двух женщин. Одна из них была моей подругой. Так что всё вот это, – он обвёл ладонью разложенные на столе документы, – только попутный груз. Я мог вообще их не приносить.
– Я знаю об убийстве и даже высылал на место взвод солдат. Но дальше той поляны они не прошли, – мрачно кивнул полковник. – Не знал только, что это стало для вас личным. Прошу принять мои соболезнования.
– Благодарствую, Александр Ефимович, – кивнул Мишка и, поднявшись, попрощался.
Уже в коридоре на него навалились усталость и мрачная меланхолия. А где-то в глубине души снова разгорелась ярость. Больше всего парня бесил тот факт, что эти твари ради своей «большой игры» походя уничтожали ни в чём не повинных людей. Словно это и не люди вовсе, а нечто неодушевлённое. И это знание всё сильнее ввергало его в холодную, бешеную ярость.
Итогом стало то, что на улице он едва не искалечил пьяного купца и трёх его прихвостней. Впрочем, подобного хамского обращения Мишка не стал бы терпеть и от трезвого. Ну не было у него почтения ни к богатым, ни к именитым. Плевать ему было на все родословные и толстые кошельки. Для Мишки давно уже мерилом человека стал сам человек. Его моральные и душевные качества. Всё остальное пыль и мишура.
И вот теперь, сидя в камере своего же участка, он мрачно размышлял о том, что делать дальше. Служба его предала. Достаточно вспомнить небрежно брошенную майором фразу, когда его привели к нему в кабинет:
– Мог бы и поклониться, спина бы не переломилась.
Он сказал это в ответ на то, что рассказал ему Мишка. Услышав эти слова, парень понял, что больше ему в этом здании делать нечего. Полицейские, пряча глаза, осторожно сняли с него пояс с оружием и, даже не попытавшись обыскать, отвели в камеру. И вот уже третьи сутки он сидел здесь, предаваясь мрачным размышлениям. Почувствовав, что начинает замерзать, Мишка поднялся и, в быстром темпе прогнав полсотни отжиманий и полсотни упражнений на пресс, занялся растяжкой.
На шум в коридоре он не обратил никакого внимания. Брякнул засов, и дверь, со скрипом распахнувшись, впустила странную процессию. Майор, урядник, дежурный полицейский с подсвечником и купец с разбитой мордой. Увидев последнего, парень еле слышно зарычал, словно злящийся пёс. Но с места не двинулся. Время окончательного расчёта ещё не пришло. Увидев, чем парень занят, майор растерянно кашлянул и, повернувшись к купцу, сказал:
– Говорил же, здесь он. Да и с чего вы вообще взяли, что это его работа?
– А кто тогда?! – взвизгнул купец мерзким фальцетом. – Кто? Небось, сговорился с кем-то.
– И с кем он тут сговориться мог? – иронично прогудел урядник. – Ерунду говорить изволите, сударь.
Не обращая внимания на их спор, Мишка продолжал сидеть в поперечном шпагате, наклоняясь то в одну, то в другую сторону.
– У господина купца две лавки сгорело ночью. Что сказать можешь? – повернулся майор к парню.
– Жаль, что не всё, что имеет, – зло фыркнул Мишка. – Я бы всё спалил.
– Следы на пожаре найти сможешь? – не унимался майор.
– Нет, – последовал жёсткий ответ.
– Как нет? – не понял начальник полиции. – Ты ж в этом деле лучший. Или это слухи?
– Торг не тайга. Да и за время пожара там всё давно затоптали да водой залили, – презрительно усмехнулся парень. – И собак туда водить бесполезно. Всё горелым провоняло, а собаки этого запаха не любят, – злорадно закончил он и, плавно сгруппировавшись, скатился со шконки на пол, чтобы тут же встать на ноги.
– Ты… ты… ты спалил, пёсий сын! – завизжал купец и, протягивая к нему руки, кинулся к парню.
Резкий удар головой в лицо отбросил купца назад, и Мишка, обведя собравшихся презрительным взглядом, прошипел:
– Этого дерьма вы на меня не повесите. Пусть эта шваль с того спрашивает, кого обманул.
Растерянно переглянувшись, майор с урядником дружно вздохнули, и майор, жестом указав уряднику на купца, вышел. Урядник с дежурным, кое-как поставив купца на ноги, вывели его в коридор, и дверь снова закрылась. А на следующее утро Мишку повели к судье. Даже в камере парень не давал себе раскиснуть и впасть в отчаянье, так что перед мировым судьёй он предстал умытым, собранным и даже в чистой одежде.
Но едва началось так называемое слушанье, Мишка понял, что судья получил от купца серьёзный откат и уповать на честность и беспристрастность тут не приходится. Выслушав купца, он даже не пытался что-то выяснить у самого Мишки. Поворошив лежащие перед ним бумаги, судья тюкнул молоточком по столу, невнятно пробормотав:
– Десять рублей на ассигнации штрафу, в казну за учинённое безобразие, и виру в десять рублей купцу за нанесённую обиду.
– Могу я домой за деньгами сходить? – угрюмо спросил Мишка, покосившись на небрежно развалившегося в кресле майора, которому явно было глубоко наплевать на творившееся безобразие.
– Под конвоем, – подумав, кивнул судья.
Одарив купца долгим, ненавидящим взглядом, Мишка развернулся и направился к двери. Уже в коридоре с отставанием в полшага рядом с ним пристроились двое молодых полицейских с винтовками. Так они и дошли до Мишкиного дома. Быстро и в полном молчании. Там, достав из сундука деньги и сообщив тётке о решении судьи, парень отправился обратно. Сладкая парочка оказалась на месте, что-то тихо обсуждая. Пройдя к судейскому столу, Мишка пришлёпнул перед судьёй ладонь к столу десятку, а купцу в лицо швырнул пачку рублёвых бумажек.
Потом, не говоря ни слова, он развернулся и вышел. Уже в коридоре, закрыв за собой дверь, парень жарко выдохнул:
– Придёт время, сочтёмся, твари.
Получив у дежурного свой пояс с оружием, парень спустился в мастерскую участка и, собрав свой инструмент, понёс всё домой. Сделав четыре ходки, он перенёс из мастерской всё, что не было получено от службы, и, заперев дверь, положил ключ перед дежурным, устало сказал:
– Уряднику скажешь, что оружейника и следопыта у вас больше нет. Я предательства не прощаю.
Вздохнув, полицейский только кивнул. Вернувшись домой, Мишка прошёл в баню, которую попросил затопить Глафиру, когда приходил за деньгами, и, помывшись, принялся играть с Танюшкой. Девчушка, которой так никто и не смог объяснить, почему мамки больше нет, с удовольствием рассказывала ему обо всём, что с ней было в прошедшие дни. Глядя на них, Глафира только вздыхала и украдкой утирала глаза.
Сам же Мишка, слушая малышку, механически улыбался ей, то и дело кивая и думая, что ребёнку нужно будет сделать разные игрушки. Не дело девочке возиться с обрубком полена, изображавшим куклу. Уж такую вещь он всегда и сам вырезать сможет. И даже с двигающимися конечностями. От размышлений его оторвал стук в дверь. Глафира впустила гостя, и Мишка с удивлением увидел казаков. Подъесаула и сына атамана.
Перекрестившись на образа, казаки присели к столу, и подъесаул, ехидно усмехаясь, молча выложил на стол солидную пачку ассигнаций.
– Это что? – не понял парень.
– Деньги.
– Вижу, что деньги. С чего вдруг?
– Извинения от купца, – зло усмехнулся подъесаул.
Убедившись, что Глафира, подхватив ребёнка, отправилась в баню, Мишка задумчиво оглядел гостей и покачал головой. Все кусочки пазла сложились.
– Так это вы, черти косопузые, лавки его обнесли, а потом, чтобы не узнали, спалили их, – тихо усмехнулся парень, накрывая деньги ладонью.
– А не надо добрых людей обижать, – отозвался сын атамана.
– Батя знает? – повернулся к нему Мишка.
– Он вроде как ничего не заметил, – подмигнул ему парень. – Да ты не бойся. Товара у нас давно уже нет. А деньги… Тебе теперь их много надо будет. Дочку растить.
– Благодарствую, – кивнул парень, убирая подношение. – Только больше не надо. А то он и так пытался всё на меня свалить.
* * *
На следующий день Мишка ушёл в тайгу. Поговорив с тёткой, он убедил её, что после случившегося будет лучше, если он окажется как можно дальше от людей. Понимая, что в подобном состоянии он способен натворить бед, Глафира грустно кивнула и отправилась собирать ему припасы в дорогу. Впрочем, до начала охотничьего сезона оставались считаные дни. Как только закончится бабье лето, можно будет отправляться на заимку. Вот до этого момента Мишка и хотел исчезнуть.
Оружие, боеприпасы, кресало, свечи, сухари, специи – в общем, всё, что требуется опытному охотнику, чтобы прожить в тайге пару недель, у него с собой было всегда. Вельбот под присмотром лодочного мастера, топливо дома есть. Короче говоря, вернувшись, он загрузит в вельбот всё необходимое и снова исчезнет. На этот раз до самых морозов. Ну, а потом он вернётся на заимку уже на своих аэросанях. И пропади пропадом все службы вместе с их продажными руководителями.
Шагая по тайге, он вспоминал события, приведшие к сегодняшнему результату, и пытался понять, что случилось с ним самим. С чего вдруг он так завёлся? Ну, ушёл бы сразу после того, как набил морды купцовым прихвостням. Так нет. Еле сдержался, чтобы этому козлу мохнорылому шею не свернуть. Хотя если быть честным, за подобные оскорбления одного мордобоя мало. В приличном обществе и за половину к барьеру ставили. В общем, всё правильно сделал.
Звериная тропа вывела его к широкому, но мелкому ручью. Резко остановившись, Мишка осторожно снял винтовку с плеча и, скинув с прицела колпачки, закрывавшие линзы, плавно поднял её к плечу. Стараясь не высовываться из-за дерева, он внимательно осмотрел берега в обе стороны и, опустив оружие, задумчиво хмыкнул. Тут стоило как следует подумать. Он хоть и задумался, но тело уже привычно делало своё дело. Какая-то часть его сознания отреагировала на какую-то неправильность, заставив его отбросить самокопание и замереть за этим стволом.
Отступив на десяток шагов назад, он проверил оружие и медленно двинулся вдоль по ручью, по его течению. Почему не вверх? Так вода в ручье текла чистая. Значит, выше по течению не было ничего особенного. Во всяком случае, никто воду не мутит. Так что искать несуразности нужно ниже. Плавно скользя по подлеску, Мишка буквально всей кожей выискивал любое несоответствие, которое могло бы помочь ему.
Пройдя с полторы сотни шагов, он вдруг снова услышал какой-то непонятный звук и замер, пытаясь понять, что бы это было. Что-то равномерно постукивало. Но постукивало не просто так, а с каким-то всплеском. Словно кто-то чем-то бултыхал в воде. Звук был странный, но в то же время очень знакомый. Удвоив осторожность, Мишка двинулся дальше. Пройдя ещё метров сорок, он вдруг понял, что это за звук. Лоток. Кто-то промывал в ручье породу. Осталось выяснить, кто именно.
Впрочем, вариантов тут было немного. Либо наши старатели, либо хунхузы нагнали своих рабов. Был у них такой способ добычи золота. Налететь на какую-нибудь деревеньку, неважно чью. Перестрелять всех, кто мог бы оказать хоть какое-то сопротивление, а остальных пригнать на такой вот временный прииск и заставить мыть золото. А по окончании сезона пустить всех рабов в расход. И кормить не надо, и про место не проболтаются.
Но бывало и так, что старанием занимались и некоторые обитатели деревни хунхузов. Обычно старики и подростки, уже или ещё не способные заниматься любимым делом всех бандитов. В общем, парню предстояло подобраться к неизвестному прииску и выяснить, чей он.
– Неплохо было бы, окажись он бандитский, – еле слышно прошипел Мишка, осторожно подбираясь к ручью.
Двигаясь медленно, буквально по сантиметру, он выглянул из-под куста, нависавшего над водой и, оглядев открывшуюся картину в снятый с винтовки прицел, втянулся обратно. Прииск оказался бандитским. Теперь предстояло понять, сколько тут бандитов и где хранится добытое золото. Упускать такую добычу парень не собирался. Хунхузы продавали золото тому, кто больше даст. А в нынешней ситуации это были всякие западные «партнёры». Война на востоке им была выгодна.