Девушка из песни

– Вайолет, подожди, – остановил меня папа. – Я знаю, что облажался, но, пожалуйста, поговори со мной.

Мое сердце готово было разорваться. Я никогда не видела своего большого, сильного отца таким поверженным. Это напугало меня до смерти. И я знала, что он еще чего-то недоговаривает.

Я подняла письма.

– Это отстой и дикое разочарование, но я справлюсь. Вот только ты не дал мне возможности подготовиться, потому что не был со мной честен. Ни в вопросе денег, ни в вопросе вас с мамой.

– Я знаю. Но это… сложно. Меньше всего нам хотелось причинить тебе боль.

Хотелось сказать ему, что мне было больно каждый раз, когда они ссорились. Каждый раз, когда били посуду или хлопали дверьми. Но Миллер вместо меня наорал на них, и ничего не изменилось.

– Я устала, – выдавила я, глотая слезы. – Футбольная тренировка вымотала.

– Ладно. Спокойной ночи, Вайолет, – сказал он. – Прости.

Не так давно мне бы еще хотелось броситься к нему в объятия, поплакать у него на плече. О Миллере. Как в детстве. Когда они с мамой были счастливы. До того, как они оба превратились для меня в незнакомцев.

Но я не сказала больше ни слова и ушла в свою комнату. Я уже сама себя не узнавала.



На следующий день в школе я старалась не выделяться. Хоть и сказала папе, что устала, все равно допоздна не ложилась спать. Подала заявку на финансовую помощь и изучила сроки стипендий у всех принявших меня университетов. Затем отправила по электронной почте письмо своему куратору с просьбой о срочной встрече после обеда.

Я как раз шла на эту встречу и чуть не врезалась в Эвелин Гонсалес.

– Привет, куколка, – поздоровалась она с торжествующей улыбкой. – Давно не виделись. Ты была так занята. У меня такое чувство, что мы не виделись целую вечность.

Я смерила ее холодным взглядом.

– Так вот в чем причина? Или тебе было стыдно показываться с девушкой, которую на глазах у всей школы кинул капитан футбольной команды? – Я не дала ей ответить. – Кстати, про бал, ты когда-нибудь собиралась мне рассказать, что украла видео Миллера с моего телефона?

– Вау, сколько агрессии. Что случилось с милой Белоснежкой? И вообще, я ничего не крала. Ты выложила видео в интернет. Свободная рыночная экономика.

Я скрестила руки на груди.

– Она не совсем так работает, ну да ладно. А как насчет того, что ты удалила его из моего аккаунта на YouTube?

– Так было нужно. И вообще, в чем проблема? Я сделала Миллеру одолжение. Если ты еще не заметила, я помогаю превратить его видео в сенсацию. Хотя это и не так трудно. – Она провела языком по нижней губе. – Он действительно прекрасный образец мужчины.

Я напряглась, и по венам забурлило отвратительно чувство.

– Я в курсе его внезапной популярности. Посмотрела свое видео на твоем канале. Забавно, вы все так плохо к нему относились, пока не выяснилось, что от него можно что-то поиметь.

– Чувство собственничества, да? Как мило. Разве ты не хочешь, чтобы он стал мегапопулярным?

– Конечно, хочу. Но заниматься модным видеоблогом совсем не в его стиле. И вряд ли отвечает его желаниям.

– А теперь все изменилось. Он тебе не сказал?

Я взяла себя в руки.

– Сказал что?

– Он приходит ко мне домой по воскресеньям. И мы допоздна не спим, работаем над новыми каверами. Кстати, сегодня вечером он тоже придет ко мне. Так что, может, когда-то ты и была экспертом в его желаниях, но… теперь уже не так сильно. – Она помахала пальчиками. – Пока-пока!

Я смотрела ей вслед – красивая, умная и всегда целенаправленная, как лазер. Немедленно заполучала то, что хотела.

«Это не мое дело, – подумала я, сильнее погружаясь в себя. – Он не хочет со мной разговаривать. Он не мой. Мы не можем быть вместе».



– Со сроками не очень весело, – заметила куратор мисс Тейлор, заглядывая в результаты моих поисков стипендий. – И Калифорнийский университет предлагает приличную сумму только для бедных семей, а я не совсем уверена, что ты к таким относишься. Тебе что-нибудь ответили по поводу поощрительной стипендии?

– Пока нет. Но ради финансовой помощи я сделаю все возможное.

Мисс Тейлор сняла очки и откинулась на спинку стула.

– Это, должно быть, невероятно тебя обескураживает, Вайолет.

Я выдавила слабую улыбку.

– Проблемы мирового масштаба, да? Мама с папой не могут оплатить престижный университет дочери.

Она нахмурилась.


– Мне ведь не нужно тебе напоминать, что любому человеку тяжело жить с долгами. По этой печальной причине тысячи молодых людей вообще избегают университетов. Тебе были открыты все двери, а теперь нет. То, что ты из-за этого расстроилась, нормально.

– Огорчением делу не поможешь. Я пойду на что угодно ради этого, и если хочу поступить осенью, то отвлекаться от цели непозволительная роскошь.

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе, Вайолет, но Калифорнийский университет может оказаться не самым подходящим местом в твоей ситуации. Ты должна проявлять гибкость, хорошо?

Я кивнула и пообещала, но свою карьеру выбрала еще в десять лет. Я любила Санта-Круз. Любила свой дом. Мою семью. Миллера. А теперь находилась в полной растерянности. Как будто земля под ногами дрожала и раскалывалась, а я не знала, выстою ли или упаду в пропасть.



В тот день я, как обычно, зашла к Уитморам, но хозяйская спальня оказалась пуста. Под ложечкой засосало от страха, пока я не вспомнила, что Нэнси назначена встреча с врачом.

Я уже собралась вернуться домой, чтобы успеть до футбольной тренировки еще поработать над вопросом стипендий, но на лестнице появился Ривер.

Как всегда красивый, его глаза загорелись при виде меня.

– Привет, – произнес он.

– Привет, – ответила я.

Он склонил голову набок.

– Ты в порядке? Выглядишь немного грустной.

– Выдались тяжелые деньки, – ответила я и почувствовала, как сдавило горло.

– Понял. Хочешь сходить куда-нибудь перекусить? Отвлечься от мыслей?

Он был такой очаровательный и добрый, улыбался мне с искренним сочувствием. Его доброта грозила свести на нет все мои усилия держать свои чувства под контролем. Они так и норовили прорваться наружу, но, видит бог, я устала плакать. Так надоело чувствовать себя куском глины, сминавшимся под гнетом внешних сил. Я должна стать жестче, иначе не выживу.

Он ухмыльнулся.

– Просто да или нет?

Я бросилась на Ривера. Обвила руки вокруг его шеи и поцеловала его. Целовала в губы, линию челюсти, подбородок, а потом снова в губы. Пылко. Отчаянно желая стереть Миллера из чувственной памяти своего тела. Поступить так же, как он – двигаться дальше с другим человеком и вернуть контроль над собственной жизнью, которая разваливалась прямо у меня на глазах.

Ривер удивленно застыл, его губы были твердыми и неподатливыми, но в конце концов он приоткрыл их. Поцеловал меня в ответ, сначала легко, но затем сильнее, зажмурился и нахмурил лоб, как будто наш поцелуй – работа, которую нужно сделать. Языки бестолково тянулись друг к другу, мы сталкивались носами и зубами.

Он отстранился, переводя дыхание.

– Вайолет?

– В твою комнату.

– Ты уверена?

– Да. Больше никаких разговоров.

Разговор даст время на размышления, а они приведут к признанию того, что все неправильно.

Мы спотыкаясь добрались до его комнаты, продолжая неловкие поцелуи. Я сбросила с его плеч куртку с символикой команды. Ривер упал на кровать, а я забралась на него сверху.

– Никогда не ожидал от тебя подобного, – произнес он.

– Как и я, – вылетело признание. Помимо того, что мне хотелось убежать от своих чувств к Миллеру, Ривер был моей давней любовью. Это должно сработать…

Но нет.

Неискренние ласки и поцелуи, которые становились все более поверхностными… Все равно что пытаться зажечь пустую зажигалку. Он не был твердым под джинсами. И я не чувствовала отчаянного желания. Мы бездарно отыгрывали постельную сцену, как два актера с нулевой химией.

С тихим возгласом отчаяния я скатилась с него. Мы лежали на спине, бок о бок, уставившись в потолок.

– Мне жаль, – произнесла я.

– Мне тоже. Обычно у меня в этом… нет проблем. Просто ты застала меня врасплох.

– Ясно.

– Вот почему сейчас я не очень… хорош.

– Ты уже говорил, – сказала я, чувствуя обжигающий стыд за то, что натворила. Я прикрыла глаза рукой, но из них уже хлынули горячие слезы. – Мне так жаль.

«Прости, Миллер».