Детектив весеннего настроения

– Я сорок лет работаю, – отрезала врачиха. – Я не ошибаюсь.

– Точно?!

– Подписывай! – прикрикнула та. – Муж скоро приедет! И не психуй так, это нехорошо. И для тебя нехорошо, и для ребенка. И если куришь, бросай, придется пока воздержаться.

Мелисса вышла из поликлиники в тепло и ровный закатный свет летнего вечера и влезла в свою машину.

Она не будет психовать, это нехорошо для нее и для ее ребенка!..

Она опустила козырек и посмотрелась в маленькое зеркальце, приклеенное с той стороны. В зеркале отразилась она сама, такая же, как всегда, только бледная немного. Мелисса повернулась сначала правой стороной, а потом левой и еще посмотрела. Нет, ничего особенного. Ни на лбу, ни на щеках у нее не было написано, что она теперь ждет ребенка.

Мелисса вернула козырек на место, посмотрела прямо перед собой, повертела головой, а потом осторожно опустила глаза вниз.

Живот, а на животе майка. Тоже, в общем-то, ничего особенного.

Глаза начали косить от напряжения.

Не может быть, чтобы там, под майкой, внутри ее был ребенок. Ее собственный ребенок, непонятно откуда там взявшийся.

Нет, в теории понятно, а головой – не осознать.

Мелисса потрогала живот. Это есть, но этого не может быть, какая замечательная формула!..

Нужно куда-то ехать, что-то делать, нужно как-то жить дальше, а она решительно не может. Как можно просто жить дальше, зная то, что у нее внутри теперь ребенок?! Может, маме позвонить? Или Лере Любановой? Рассказать обо всем?

Нужно ехать к Ваське, вот что, решила Мелисса Синеокова. Немедленно.

Она завела мотор и посмотрела на часы, чтобы узнать, сколько времени и где он может быть. Часы показывали какое-то время, но она не поняла, какое именно. Судя по тому, что светло, еще не поздно, и он, должно быть, на работе. Позвонить по телефону и спросить, где он есть и когда он приедет, и не собирается ли задержаться, и попросить его приехать побыстрее, она не сообразила.

Она вообще плохо соображала нынешним вечером.

Раз он на работе, значит, нужно ехать за город, на этот его металлургический завод, который не близко, в Электростали.

Значит, что нужно делать для того, чтобы ехать к Ваське?..

Ах да. Передвинуть рычаг, нажать на газ, крутить руль и смотреть по сторонам.

Мелисса начала с конца, то есть стала смотреть по сторонам.

Из подъезда с облупленным белым козырьком вышла врачиха Галина Дмитриевна с сумками и пошла в ее сторону. Мелисса, в полной уверенности, что она идет к ней, уже приготовилась было гостеприимно распахнуть дверь, как вдруг врачиха погрузилась вовсе в другую машину. Машина завелась и поехала, а Мелисса даже обиделась немного – почему врачиха села в чужую машину?..

Ах да. Это, должно быть, муж приехал. Она все говорила, что за ней должен приехать муж.

У нее будет малыш, очень скоро, через несколько месяцев. Он будет разевать беззубый младенческий ротишко, улыбаться и пускать пузыри. Мелисса купит ему комбинезон с Винни-Пухом на попе и осликом Иа на животе, стеганое одеяльце, чтобы ему было тепло спать, станет сидеть рядом и петь песенку про месяц, который светит на землю. Еще она будет читать ему сказку про Крошку-Енота, про Муми-Тролля и про собаку, которая несла через речку мясо и уронила его в воду. А он будет слушать, ее собственный, маленький, смешной человечек, так похожий на Ваську!

Ну конечно же. Вот про что она забыла!.. А это, наверное, главное.

Он не только ее собственный, он ведь еще и Васькин! А Васька так ничего и не знает!..

Передвинуть рычаг, нажать на газ, крутить руль и смотреть по сторонам.

Вот сейчас она все это и проделает. Она должна быть осторожной и не психовать, и тогда все будет хорошо. А если она будет психовать, то навредит ребенку. Ее и Васькиному ребенку!..

Она вырулила с пятачка перед поликлиникой, внимательно посмотрела по сторонам и выехала на шоссе.

Человек, который следил за ней из своей машины, неторопливо отъехал от тротуара, посигналил какому-то нахалу и пристроился ей в хвост. Он все время видел ее джип, ярко-красный и довольно тяжелый, совсем не женский. Она ехала в левом ряду, как видно, спешила куда-то.

Довольно скоро он понял, что она направляется в сторону МКАД, следовательно, собралась за город. В его планы это никак не входило, и, подумав, он решил ее отпустить.

Он перестроился, зарулил под мост и выехал в обратную сторону.

Теперь, когда не нужно было следить за ее машиной, он расслабился, включил музыку погромче и закурил.

Он подождет ее возле дома, только и всего. Сегодня или завтра, какая разница.

Он сделает свое дело, а спешить ему некуда. В первый раз не получилось, значит, получится во второй, нужно только иметь терпение. А время ждет, он знал это совершенно точно.

В тот момент, когда Мелисса Синеокова с Кольцевой повернула на Горьковское шоссе, с другой стороны эстакады на МКАД въехал Василий Артемьев, который возвращался с работы в очень дурном расположении духа.

Он включил «поворотник», отметив боковым зрением, что на Горьковскую трассу съезжает алая машина, очень похожая на Мелиссину, еще больше от этого расстроился и поехал домой.



Ресторан был шикарный, настолько шикарный, что обычно самоуверенная Лера Любанова чувствовала себя не в своей тарелке. Все ей хотелось в зеркало посмотреть, как она выглядит со спины и нет ли у нее каких-либо изъянов.


Она точно знала, что изъянов никаких нет, ибо костюм выбирался вдумчиво и осознанно. Никакие протуберанцы последних дней не могли вывести ее из себя настолько, чтобы она пришла на встречу с Ахметом Башировым в несовершенном виде.

Глаголы несовершенного вида, припомнилось ей. Есть глаголы совершенного вида, есть несовершенного.

Она – глагол совершенного вида.

Он сидел напротив нее и тоже имел вид этого самого глагола.

– Называйте меня просто по имени, – любезно сказал он, когда Лера первый раз к нему обратилась. – У меня сложное отчество. Могу я тоже называть вас по имени?

Она пожала плечами:

– Называйте, если вам так удобнее.

План у нее был такой. Раз уж он согласился на встречу, нужно сразу брать быка за рога. Нужно объяснить ему все события последних дней и посмотреть… посмотреть, как он станет, ну, скажем так, реагировать. Если реакция будет правильной, можно будет изложить свои подозрения и снова послушать, что он скажет, уже насчет подозрений. Если реакция будет неправильной…

Впрочем, кто знает, какая у них, у великанов и исполинов, реакция правильная, а какая неправильная?! А этот конкретный великан и исполин еще и восточных кровей, то есть человек решительно никому не понятный, и что у него на уме, наверняка не может догадаться даже родная мать!

Изыскания Константинова свелись к следующему: печальные бандерлоги завывали, что их «подставили», что они «не знали», что «чела» – человека, который сделал заказ, – они никогда не видели и даже не слышали, вся «инфа» пришла «по мылу», «бабла» они так и не получили, в Питере «засосали два батла водки, а после отпили пивка» и несолоно хлебавши отправились в Первопрестольную.

В преступлении, которое произошло у Леры на глазах, присутствовало даже нечто залихватское, эдакое – а вот как мы этого вашего павлина при всем честном народе взяли и завалили! А?! Каково?! Да еще и к павлину Лера не испытывала не то чтобы теплых, но и вообще каких-либо чувств, кроме мрачного раздражения и неудовольствия. Если бы не история с деньгами и Левушкой Торцем, если бы не то, что все совершилось у нее на глазах, если бы не Боголюбов, сообщивший, что Лерина газета втянута в некую непонятную игру, ей вообще было бы наплевать!..

– Наплевать, – повторила она вслух.

– Простите?..

– А… извините, это я… про себя.

– А мне показалось, вслух, – размеренно сообщил Баширов. – Вы уже выбрали?

Лера даже не сразу сообразила, что именно она должна выбирать, и только потом обнаружила «карту», роскошно переплетенную, тяжелую, с тиснением и завитушками, впрочем, очень умеренными, по краям.

Ах да!.. Меню! У нас же обед!

Хотя, как она станет есть в его присутствии, Лера понятия не имела. Есть мужчины, действующие на женщин таким особенным образом, что есть в их присутствии невозможно. Ну, просто потому, что под его взглядом даже представить себе нельзя, как именно она станет запихивать в рот кусок, внимательно следя, чтобы не капнуть на пиджак, а потом еще жевать и глотать!

Впрочем, сказано – обед, значит, обед, и чашкой кофе отделаться нельзя.

Названия блюд были до того цветисты, что Лера даже растерялась немного. Нет, попадались, конечно, знакомые слова, самым простым и понятным из которых было «лобстер», но, составленные вместе, они представляли собой сплошную загадку.

Лера еще немного поглядела в меню, а потом решила, что пора вступать в игру.

Блямс! Первый раунд под названием «Разведка боем».

– Вам ведь знаком этот ресторан?

Исполин, титан, стоик и Прометей в одном лице взглянул на нее с интересом:

– Ну да.

– В таком случае, – тут Лера улыбнулась чарующей улыбкой, – посоветуйте мне, что здесь вкусно. В этой книге, – и она кивнула на переплетенную «карту», – я ничего не понимаю.

Баширов не принял подачу, как будто у него в ухе тоже ударил «блямс», то есть «первый раунд», и он решил, что правила будет устанавливать только он, и больше никто.

Он глянул в сторону. Даже голову не повернул, а просто глянул, и в ту же секунду подлетел метрдотель – не просто какой-то там официант, а именно «мэтр», во фрачной паре и белых перчатках.

Подлетевши, он округлил руки в локтях и заботливо наклонился над Ахметом Салмановичем.

– Помогите госпоже Любановой разобраться в меню, – попросил Баширов. – Она в нем ничего не понимает.

«Мяч на стороне противника, – послышалось Лере, – удар по воротам, защита делает ошибку за ошибкой, удар, еще удар, гол! Го-о-ол!!!»

Ничего не скажешь – чистый гол. Пусть официант подойдет, потому что Любанова ничего не понимает! Отличное начало переговоров.

Метрдотель перепорхнул с того края стола на этот и склонился над Лерой в озабоченном поклоне – как это можно, помилуйте, ничего не понимать в такой превосходной итальянской кухне, которой славится их ресторан!

Ну, тут уж Лера не дала маху. Тут уж мяч к ней вернулся – кажется, это называется «вбрасывание», – она «вбросила» и заказала «правильно».

После того как несколько удивленный «мэтр» отбыл со сделанным заказом, воцарилось молчание. Баширов сидел как истукан. Лера оглядывалась по сторонам.

По сторонам все было очень красиво. Стиль – итальянский палаццо, то есть плитка, натуральный камень, чугунные решетки, высоченные потолки с плафонами и тихая музыка, струящаяся как будто из стен. Все как надо. В Москве появилось множество мест, где можно не просто вкусно или изысканно, а именно «богато» поесть, и это как раз одно из них.

Странно, что у Баширова не спросили, что он будет есть, но, видимо, это особый «знак», свидетельствующий о том, что Ахмета Салмановича здесь так хорошо знают, что готовы угодить ему даже без всяких просьб с его стороны.