Десять тысяч дверей
Часть 35 из 46 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Тогда не надо.
– Но Джейн… Аркадия…
– Мы придумаем, как выжить, Январри. Доверься нам хотя бы в этом. Не рискуй собой, если думаешь, что не получится. – Его голос звучал ровно и непринужденно, как будто мы обсуждали вероятность дождя или ненадежность расписания поездов.
Я опустила взгляд, сомневаясь и стыдясь собственного сомнения.
Но потом я ощутила осторожное прикосновение к своему лицу. Сэмюэль ласково дотронулся до моего подбородка двумя пальцами, заставляя приподнять голову. Его глаза смотрели серьезно, а губы изогнулись в легкой полуулыбке.
– Но если все же хочешь попробовать, я в тебя верю. Стрега.
Меня охватило головокружительное тепло, как будто я вдруг оказалась в центре пылающего костра. Я не знала, что это за чувство и как его назвать, – и неудивительно, ведь никто прежде в меня не верил. Или верил в другую, более слабую меня. И Локк, и мой отец, и Джейн видели во мне робкую Январри, которая бродила по коридорам особняка, как привидение, и нуждалась в их защите. Но Сэмюэль смотрел на меня так, будто ждал, что я вот-вот начну глотать огонь или плясать на облаках. Будто верил, что я способна совершить нечто чудесное, смелое и невероятное.
Мне показалось, будто на мне сияющий доспех, а за плечами выросли крылья, будто я выхожу за пределы собственного тела. Это чувство подозрительно напоминало любовь.
Еще секунду я жадно всматривалась в лицо Сэмюэля, пропитываясь его уверенностью, а потом, повернувшись к двери, вдохнула запах дыма и океана. Вера Сэмюэля стала ветром, наполнившим парус корабля. Я поднесла ручку к бумаге.
«Дверь открывается», – написала я и поверила в каждую букву.
Я поверила в блеск чернил в ночной темноте, в силу своих пальцев, сжимающих ручку, в реальность другого мира, ждущего по ту сторону невидимой завесы. Я поверила в то, что можно получить второй шанс, исправить ошибку и переписать историю. Я поверила в веру Сэмюэля.
Я оторвала ручку от бумаги, и по равнине бесшумно пробежал ветер. Звезды над головой замерцали, а лунные тени нарисовали странные узоры на земле. Я почувствовала, что улыбаюсь, а потом мир накренился, и меня подхватили теплые руки Сэмюэля.
– Значит… у тебя…
Я кивнула. Проверять нужды не было – я уже слышала ритмичный плеск волн Атлантики, чувствовала бесконечную пустоту Порога, растянувшегося за Дверью. Торжествующий смех вырвался из груди Сэмюэля. Я почувствовала его щекой, а потом рассмеялась с ним вместе, ведь у меня получилось. У меня получилось, и я не умерла. Все вышло даже легко, если сравнивать с Брэттлборо, где мне пришлось вырезать слова на собственной коже. Я словно отодвинула шторку.
Спотыкаясь, мы побрели обратно в город, опираясь друг на друга, словно пьяные. Голова кружилась от облегчения. Я готова была поверить, будто мы просто два подростка, сбежавшие на прогулку без присмотра старших после отбоя, знающие, что утром им здорово достанется, но слишком беспечные, чтобы думать о расплате.
Но потом Сэмюэль тихо произнес:
– Значит, мы в безопасности. Они ведь думают, что этот мир закрылся навсегда, и больше не придут сюда. Мы можем остаться хотя бы на какое-то время.
В его голосе слышался вопрос, но я не ответила. Я вспомнила медный компас Илвейна и то, как он втягивал воздух носом, будто ищейка, почуявшая след. Он найдет меня.
И, когда это произойдет, буду ли я скрываться где-нибудь в чужом мире? Прятаться за спинами тех, кто лучше и смелее меня? В голове замелькала кинопленка: вот Сэмюэль, бледный и безучастный, падает на пол хижины; вот Соломон лежит, завернутый в белую простыню; вот Джейн истекает кровью, устремив взгляд к звездам.
Нет.
Пусть я юна, неопытна, лишена средств к существованию и все такое прочее, но – я стиснула ручку пальцами так сильно, что побелели костяшки, – я не беспомощна. И теперь я знала, что на свете нет по-настоящему закрытых Дверей.
Я покосилась на силуэт Сэмюэля в серых предрассветных сумерках.
– Да, – ответила я. – Конечно, мы останемся.
Притворяться я умела всегда.
Прежде чем уйти, я написала три письма.
Дорогой мистер Локк,
хочу, чтобы вы знали: я жива. Сначала я не хотела писать это письмо, но потом представила, как вы будете волноваться и злиться, расхаживать по кабинету, кричать на мистера Стерлинга или слишком много курить, и решила, что должна послать вам весточку.
Еще я хочу сказать, что не испытываю к вам ненависти. А следовало бы: вы знали настоящую историю моего отца, но утаили ее от меня, вы состоите в Археологическом обществе, которое оказалось прикрытием для опасного культа, вы уволили Джейн, позволили избить Синдбада, отправили меня в Брэттлборо… Но я вас не ненавижу. Не совсем.
Я не испытываю к вам ненависти, но и доверия тоже. Действительно ли вы пытались защитить меня? От таких, как Хавермайер и Илвейн? Если так, позвольте сообщить, что ваша защита оказалась, увы, бесполезной. Поэтому, уж простите, я не стану сообщать точные координаты места, куда намереваюсь отправиться.
Мне бы очень хотелось вернуться в ваш особняк, в маленькую серую комнатку на третьем этаже, но я не могу. Вместо этого я последую за отцом. Я отправлюсь домой.
Простите, что не справилась с ролью хорошей девочки. Мне жаль. Немного.
С любовью,
Январри.
Джейн,
на всякий случай. Официально завещаю тебе всю мою коллекцию книг. Считай это письмо документом, имеющим юридическую силу. Может, однажды ты явишься на распродажу частной коллекции, покажешь распорядителю это письмо и уйдешь с первым изданием «Книги джунглей» или полным собранием выпусков «Смелости и удачи».
Так странно: столько лет я мечтала о возможности сбежать, умчаться к бесконечному горизонту и больше не беспокоиться о том, хорошо ли отглажены мои юбки, правильной ли вилкой я ем и доволен ли мной мистер Локк, а теперь… Теперь я, пожалуй, с легкостью променяла бы эту возможность на один дождливый день, за который мы с тобой перечитали бы по роману, устроившись в одной из башен особняка Локка, словно безбилетные пассажиры, спрятавшиеся на огромном корабле.
И все же, оглядываясь назад, я понимаю, что в глубине души мы обе чего-то ждали, старательно удерживая себя в болезненном напряжении, будто люди на вокзале, которые стоят на платформе с аккуратно упакованным багажом в руках и выжидающе смотрят на пути.
Но мой отец не вернулся ни за мной, ни за тобой. Довольно ждать. Нужно бросить багаж и бежать.
Джейн, ты свободна от данных ему обещаний. Теперь я сама о себе позабочусь.
Хотела бы я, чтобы ты переехала в Чикаго и устроилась охранницей в банк или вернулась в Кению и нашла себе какую-нибудь добрую девушку, которая заставила бы тебя забыть о женщинах-леопардах и их дикой охот е, но я знаю, что это невозможно. Я знаю, ты продолжишь искать свою Дверь из слоновой кости. Свой дом.
И, если слово дочери моего отца еще значит для тебя хоть что-нибудь, я хочу, чтобы ты знала.
Я тоже буду ее искать.
С любовью,
Январри
С
Если бы у нас было больше
Я всегда л
Это очень на меня похоже – до последнего откладывать самое сложное письмо, как будто оно волшебным образом станет проще. У меня не так много места, так что буду краткой.
Мой ответ: да. На всю жизнь.
Вот только за мной гонятся чудовища, идут по пятам и дышат в спину. И я не хочу и не могу подставить тебя под удар. Я достаточно сильна, чтобы справиться с ними в одиночку, – ты сам показал мне это всего несколько часов назад. (Оказывается, только в любви к тебе я могу найти силы, чтобы уйти от тебя. Есть в этом какая-то ужасная ирония, правда?)
Возвращайся домой, Сэмюэль. Возвращайся домой, будь жив и здоров и забудь весь этот опасный бред: Двери, вампиры, тайные общества. Представь, что все это лишь сюжет какого-то дешевого и нелепого романа, над которым мы могли бы посмеяться, сидя на берегу озера.
И позаботься о Баде, ладно? Очевидно, я плохо справляюсь с этой задачей, а с тобой он будет в безопасности.
Январри
P. S. Нет, Бада я заберу с собой. Я его не заслуживаю, но с собаками так всегда, верно?
Я прокралась на кухню и украла мешочек овсянки, четыре яблока и несколько засоленных тушек степных крыс для Бада. Побросала все в наволочку, где уже лежали серебряный нож из монетки и книга отца, и выскользнула на улицы Аркадии, теперь залитые розовым светом восходящего солнца. Я почти дошла до завесы из перьев, когда меня остановил хрипловатый голос.
– Уже уходишь?
Мы с Бадом застыли, как два оленя в свете фар «Бьюика» мистера Локка.
– Ой. Доброе утро, мисс Нептун.
Судя по всему, она тоже не спала – паутинка морщин глубоко врезалась в кожу лица, а черные с серебром волосы спутались, – но на голове у нее снова был цилиндр, а на шее – воротник с бусинами. Она прищурила на меня глаза, похожие на кусочки кремня.
– Ты и трех дней не проживешь в степи, девочка. На твоем месте я бы осталась.
Она решила, я хочу сбежать за холмы в попытке спрятаться от чувства вины. Мои плечи расправились, а губы изогнулись в улыбке.
– Спасибо, но мне нужно решить кое-какие вопросы дома. По ту сторону двери.
Осознание озарило ее лицо, и она словно помолодела прямо у меня на глазах. Молли выпрямилась, ее глаза округлились от внезапной надежды.
– Нет, – выдохнула она.
– Мы открыли ее ночью, – тихо сообщила я. – Мы не хотели всех будить и рассказали бы… Ну, Сэмюэль рассказал бы обо всем утром.
Молли прикрыла глаза, а потом спрятала лицо в ладонях. Ее плечи задрожали. Я повернулась к выходу.
– Подожди. – От слез ее голос задрожал и сделался совсем непохожим на привычный рык. – Не знаю, кто или что преследует тебя и как оно проникло сюда, но будь осторожна. Сол… – Она сглотнула, стремясь задавить свое горе. – Перо, которое он носил в волосах… Оно пропало.
По спине пробежал холодок. Я представила золотое перышко в руке Илвейна и подумала о том, как ужасно бежать от того, чего даже не видишь. Я заставила себя спокойно кивнуть.
– Но Джейн… Аркадия…
– Мы придумаем, как выжить, Январри. Доверься нам хотя бы в этом. Не рискуй собой, если думаешь, что не получится. – Его голос звучал ровно и непринужденно, как будто мы обсуждали вероятность дождя или ненадежность расписания поездов.
Я опустила взгляд, сомневаясь и стыдясь собственного сомнения.
Но потом я ощутила осторожное прикосновение к своему лицу. Сэмюэль ласково дотронулся до моего подбородка двумя пальцами, заставляя приподнять голову. Его глаза смотрели серьезно, а губы изогнулись в легкой полуулыбке.
– Но если все же хочешь попробовать, я в тебя верю. Стрега.
Меня охватило головокружительное тепло, как будто я вдруг оказалась в центре пылающего костра. Я не знала, что это за чувство и как его назвать, – и неудивительно, ведь никто прежде в меня не верил. Или верил в другую, более слабую меня. И Локк, и мой отец, и Джейн видели во мне робкую Январри, которая бродила по коридорам особняка, как привидение, и нуждалась в их защите. Но Сэмюэль смотрел на меня так, будто ждал, что я вот-вот начну глотать огонь или плясать на облаках. Будто верил, что я способна совершить нечто чудесное, смелое и невероятное.
Мне показалось, будто на мне сияющий доспех, а за плечами выросли крылья, будто я выхожу за пределы собственного тела. Это чувство подозрительно напоминало любовь.
Еще секунду я жадно всматривалась в лицо Сэмюэля, пропитываясь его уверенностью, а потом, повернувшись к двери, вдохнула запах дыма и океана. Вера Сэмюэля стала ветром, наполнившим парус корабля. Я поднесла ручку к бумаге.
«Дверь открывается», – написала я и поверила в каждую букву.
Я поверила в блеск чернил в ночной темноте, в силу своих пальцев, сжимающих ручку, в реальность другого мира, ждущего по ту сторону невидимой завесы. Я поверила в то, что можно получить второй шанс, исправить ошибку и переписать историю. Я поверила в веру Сэмюэля.
Я оторвала ручку от бумаги, и по равнине бесшумно пробежал ветер. Звезды над головой замерцали, а лунные тени нарисовали странные узоры на земле. Я почувствовала, что улыбаюсь, а потом мир накренился, и меня подхватили теплые руки Сэмюэля.
– Значит… у тебя…
Я кивнула. Проверять нужды не было – я уже слышала ритмичный плеск волн Атлантики, чувствовала бесконечную пустоту Порога, растянувшегося за Дверью. Торжествующий смех вырвался из груди Сэмюэля. Я почувствовала его щекой, а потом рассмеялась с ним вместе, ведь у меня получилось. У меня получилось, и я не умерла. Все вышло даже легко, если сравнивать с Брэттлборо, где мне пришлось вырезать слова на собственной коже. Я словно отодвинула шторку.
Спотыкаясь, мы побрели обратно в город, опираясь друг на друга, словно пьяные. Голова кружилась от облегчения. Я готова была поверить, будто мы просто два подростка, сбежавшие на прогулку без присмотра старших после отбоя, знающие, что утром им здорово достанется, но слишком беспечные, чтобы думать о расплате.
Но потом Сэмюэль тихо произнес:
– Значит, мы в безопасности. Они ведь думают, что этот мир закрылся навсегда, и больше не придут сюда. Мы можем остаться хотя бы на какое-то время.
В его голосе слышался вопрос, но я не ответила. Я вспомнила медный компас Илвейна и то, как он втягивал воздух носом, будто ищейка, почуявшая след. Он найдет меня.
И, когда это произойдет, буду ли я скрываться где-нибудь в чужом мире? Прятаться за спинами тех, кто лучше и смелее меня? В голове замелькала кинопленка: вот Сэмюэль, бледный и безучастный, падает на пол хижины; вот Соломон лежит, завернутый в белую простыню; вот Джейн истекает кровью, устремив взгляд к звездам.
Нет.
Пусть я юна, неопытна, лишена средств к существованию и все такое прочее, но – я стиснула ручку пальцами так сильно, что побелели костяшки, – я не беспомощна. И теперь я знала, что на свете нет по-настоящему закрытых Дверей.
Я покосилась на силуэт Сэмюэля в серых предрассветных сумерках.
– Да, – ответила я. – Конечно, мы останемся.
Притворяться я умела всегда.
Прежде чем уйти, я написала три письма.
Дорогой мистер Локк,
хочу, чтобы вы знали: я жива. Сначала я не хотела писать это письмо, но потом представила, как вы будете волноваться и злиться, расхаживать по кабинету, кричать на мистера Стерлинга или слишком много курить, и решила, что должна послать вам весточку.
Еще я хочу сказать, что не испытываю к вам ненависти. А следовало бы: вы знали настоящую историю моего отца, но утаили ее от меня, вы состоите в Археологическом обществе, которое оказалось прикрытием для опасного культа, вы уволили Джейн, позволили избить Синдбада, отправили меня в Брэттлборо… Но я вас не ненавижу. Не совсем.
Я не испытываю к вам ненависти, но и доверия тоже. Действительно ли вы пытались защитить меня? От таких, как Хавермайер и Илвейн? Если так, позвольте сообщить, что ваша защита оказалась, увы, бесполезной. Поэтому, уж простите, я не стану сообщать точные координаты места, куда намереваюсь отправиться.
Мне бы очень хотелось вернуться в ваш особняк, в маленькую серую комнатку на третьем этаже, но я не могу. Вместо этого я последую за отцом. Я отправлюсь домой.
Простите, что не справилась с ролью хорошей девочки. Мне жаль. Немного.
С любовью,
Январри.
Джейн,
на всякий случай. Официально завещаю тебе всю мою коллекцию книг. Считай это письмо документом, имеющим юридическую силу. Может, однажды ты явишься на распродажу частной коллекции, покажешь распорядителю это письмо и уйдешь с первым изданием «Книги джунглей» или полным собранием выпусков «Смелости и удачи».
Так странно: столько лет я мечтала о возможности сбежать, умчаться к бесконечному горизонту и больше не беспокоиться о том, хорошо ли отглажены мои юбки, правильной ли вилкой я ем и доволен ли мной мистер Локк, а теперь… Теперь я, пожалуй, с легкостью променяла бы эту возможность на один дождливый день, за который мы с тобой перечитали бы по роману, устроившись в одной из башен особняка Локка, словно безбилетные пассажиры, спрятавшиеся на огромном корабле.
И все же, оглядываясь назад, я понимаю, что в глубине души мы обе чего-то ждали, старательно удерживая себя в болезненном напряжении, будто люди на вокзале, которые стоят на платформе с аккуратно упакованным багажом в руках и выжидающе смотрят на пути.
Но мой отец не вернулся ни за мной, ни за тобой. Довольно ждать. Нужно бросить багаж и бежать.
Джейн, ты свободна от данных ему обещаний. Теперь я сама о себе позабочусь.
Хотела бы я, чтобы ты переехала в Чикаго и устроилась охранницей в банк или вернулась в Кению и нашла себе какую-нибудь добрую девушку, которая заставила бы тебя забыть о женщинах-леопардах и их дикой охот е, но я знаю, что это невозможно. Я знаю, ты продолжишь искать свою Дверь из слоновой кости. Свой дом.
И, если слово дочери моего отца еще значит для тебя хоть что-нибудь, я хочу, чтобы ты знала.
Я тоже буду ее искать.
С любовью,
Январри
С
Если бы у нас было больше
Я всегда л
Это очень на меня похоже – до последнего откладывать самое сложное письмо, как будто оно волшебным образом станет проще. У меня не так много места, так что буду краткой.
Мой ответ: да. На всю жизнь.
Вот только за мной гонятся чудовища, идут по пятам и дышат в спину. И я не хочу и не могу подставить тебя под удар. Я достаточно сильна, чтобы справиться с ними в одиночку, – ты сам показал мне это всего несколько часов назад. (Оказывается, только в любви к тебе я могу найти силы, чтобы уйти от тебя. Есть в этом какая-то ужасная ирония, правда?)
Возвращайся домой, Сэмюэль. Возвращайся домой, будь жив и здоров и забудь весь этот опасный бред: Двери, вампиры, тайные общества. Представь, что все это лишь сюжет какого-то дешевого и нелепого романа, над которым мы могли бы посмеяться, сидя на берегу озера.
И позаботься о Баде, ладно? Очевидно, я плохо справляюсь с этой задачей, а с тобой он будет в безопасности.
Январри
P. S. Нет, Бада я заберу с собой. Я его не заслуживаю, но с собаками так всегда, верно?
Я прокралась на кухню и украла мешочек овсянки, четыре яблока и несколько засоленных тушек степных крыс для Бада. Побросала все в наволочку, где уже лежали серебряный нож из монетки и книга отца, и выскользнула на улицы Аркадии, теперь залитые розовым светом восходящего солнца. Я почти дошла до завесы из перьев, когда меня остановил хрипловатый голос.
– Уже уходишь?
Мы с Бадом застыли, как два оленя в свете фар «Бьюика» мистера Локка.
– Ой. Доброе утро, мисс Нептун.
Судя по всему, она тоже не спала – паутинка морщин глубоко врезалась в кожу лица, а черные с серебром волосы спутались, – но на голове у нее снова был цилиндр, а на шее – воротник с бусинами. Она прищурила на меня глаза, похожие на кусочки кремня.
– Ты и трех дней не проживешь в степи, девочка. На твоем месте я бы осталась.
Она решила, я хочу сбежать за холмы в попытке спрятаться от чувства вины. Мои плечи расправились, а губы изогнулись в улыбке.
– Спасибо, но мне нужно решить кое-какие вопросы дома. По ту сторону двери.
Осознание озарило ее лицо, и она словно помолодела прямо у меня на глазах. Молли выпрямилась, ее глаза округлились от внезапной надежды.
– Нет, – выдохнула она.
– Мы открыли ее ночью, – тихо сообщила я. – Мы не хотели всех будить и рассказали бы… Ну, Сэмюэль рассказал бы обо всем утром.
Молли прикрыла глаза, а потом спрятала лицо в ладонях. Ее плечи задрожали. Я повернулась к выходу.
– Подожди. – От слез ее голос задрожал и сделался совсем непохожим на привычный рык. – Не знаю, кто или что преследует тебя и как оно проникло сюда, но будь осторожна. Сол… – Она сглотнула, стремясь задавить свое горе. – Перо, которое он носил в волосах… Оно пропало.
По спине пробежал холодок. Я представила золотое перышко в руке Илвейна и подумала о том, как ужасно бежать от того, чего даже не видишь. Я заставила себя спокойно кивнуть.