Держись за небо. Полёт души
Часть 53 из 63 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ему удавалось каким-то странным способом повлиять на мой мозг. И я не всегда понимала, нужно ли мне самой то, что я делаю по его прихоти. И только сейчас, проанализировав ситуацию, я это осознала.
– Светочка, ты о Диме наверняка не знаешь одну интересную вещь, которая выяснилась, когда он к нам устраивался. Ранее он проходил особую подготовку для работы в спецслужбах. И он владел некоторыми психологическими трюками по манипуляции людьми. Не взяли его на ту работу, видать, не дотягивал до каких-то нормативов.
– Расскажите мне детальней о Косте, – попросила Света, не желая больше вдаваться в подробности Диминого прошлого.
– А что ты хочешь знать? Хаос был. Честно сказать, в одно время я потеряла даже надежду, что Косте удастся избежать тюрьмы. Оказавшись в реанимации, он не попал в СИЗО, неизвестно, что хуже из этого. Но дело по убийству оставалось открытым. Мирослав планировал уничтожить его. Мне кажется, даже не корпорация его интересовала, а месть за свои же проступки, не за Костины. Всё виноватых ищет. В общем, с Божьей помощью Костю вытащили. Галина Ивановна, героиня, в храмах службы выстаивала, молясь за него. И видишь, как Бог распорядился? Мирослав с Ванечкой-то в бегах!
– Но почему мне никто ничего не говорил? Дарина Игоревна! Ну вы же! Вы могли меня разыскать! Я не верю, что у вас не было моих координат.
– Меня ведь тоже проверяли. Телефон прослушивался. Попросила племянника, но он не дозвонился.
– Вот это странно: Костя говорит, что тоже дозвониться не мог. Телефон всегда был на связи, я дергала его постоянно в надежде, что придет хоть что-то. Потом перестала, когда утратила веру… Теперь, в принципе, все объяснимо. Я выяснила, что Дима на Мирослава работал, а там ему стали доступными все необходимые ресурсы для осуществления своих задумок. Теперь вспоминаю случай, когда я поняла, что у меня что-то с телефоном – сестра тоже не могла дозвониться из Южного. Говорила, что звонки все сбрасываются. И только когда набрала номер со стационарного телефона, тогда только прошел вызов. Сейчас много чего вспоминается, Дарина Игоревна… И вскрываются такие вещи, что мурашки по коже…
– А… – вдруг опомнилась Дарина, отошедшая от темы разговора. – Еще момент. Беда ведь не приходит одна, Светочка. Костин компьютер, в котором хранились все данные, был украден как раз во время его болезни. Поэтому я пыталась выйти на тебя через интернет. Нашла какую-то Потёмкину Светлану, отправила ей несколько сообщений, но по ответам поняла, что это не ты. Затем надежды были на Кристину. Но… что с этого ребенка взять? Потом мы начали подключать знакомых, чтобы найти тебя, я думаю, ты понимаешь, что в Мегаполисе один человек – это иголка в стоге сена. Когда нет телефона, то многие вещи становятся недоступными.
– Да это понятно, Игоревна. Непонятна мне только ситуация с Кристиной… Неужели ей совершенно безразличен Костя? Брат ведь родной!
– Светочка, о чем ты? Она занималась поисками подходящего мужа, способного влюбиться в силиконовые прелести. Ну мозги в том числе, ты же понимаешь. Ей было не до Кости. Короче, везде сплошное невезенье, Света. Во всём.
– Как раз это, Игоревна, и странно. Кругом дурные знаки: ну как так может быть, что все, абсолютно все попытки связаться со мной оказались тщетными? Возможно, звезды против нас с Костей?
«Храм души»
Света бесцельно шла в неизвестном направлении, отрезав себя от мира и настраиваясь на аналитику причин очередной личной катастрофы. А ведь она уже сто лет не занималась самокопанием, – казалось, в этом не было нужды. А теперь выясняется, что она просто была невнимательной к себе, засуетилась, придавала значение мимолетным вещам.
Как же так получается – мы, люди, так быстро теряем самообладание, когда зацикливаемся на иллюзиях? А ей казалось, что счастье подлинное… А может, его вообще не существует? Может, его придумали мечтатели и безудержные романтики? Нет! Оно есть. Иногда нужно разобраться в себе, дабы понять, что действительно делает тебя счастливой, а что – вводит в заблуждение.
Когда-то Костя говорил ей, что определенные события стали началом изменений в его взглядах на жизнь. И теперь, кажется, пришел тот кульминационный момент, когда ей крайне необходимо просмотреть и свою трансформацию в череде судьбоносных ситуаций, чтобы навести порядок в душе и мыслях.
Брак с Марком. Первые отношения, в которые она бросилась, как в омут с головой. Ей казалось, что они окрыляли ее. Потом стало понятно, что она сама себе создавала счастье, придумывая эту любовь… Виной тому ее фантазия? Или дикое желание любить и быть любимой? Наверное, и то и другое.
В любом случае, ее удивляла интересная закономерность – всегда в период перемен в личном, происходили перемены и в других сферах жизни. Так, в период развода с Марком ей пришлось уехать из города, вынужденно рассчитаться с работы, оставив квартиру.
Переезд в Столицу, новая работа, новые возможности, но старая Света. Она барахтается в попытках быть сильнее чем прежде, но что у нее получается? Несерьезные отношения с мужчинами, безденежье, душевный бардак… Единственный отрезвляющий момент – встреча с Костей, неудачное общение с которым приводит к упадку ее духа и очередной потере работы.
Напрашивается вывод, который ей приходилось нередко слышать от мудрой Леночки – все наши проблемы рождаются в голове. И одни неприятности, от которых душа поначалу впадает в уныние, влекут за собой другие, более жесткие.
Что дальше? В очередной раз ей помогает прийти в себя родная сестра. Собравшись с силами, Светлана решается начать новую жизнь. И вот у нее хорошая работа в «МаркетТрейдМод», и даже то, что искала всю жизнь, – любовь, которую в определенный момент она признала настоящей и единственной…
Но почему?.. Почему едва ты ощутил легкость от преодоленных испытаний… не успел еще в полной мере вкусить своим сердцем то счастье, которого так долго ждал… как внезапно наваливается нечто, норовящее не просто сломить тебя, а уничтожить напрочь?
Побег в Мегаполис уводит из ее жизни Костю… Затем какие-то подвохи, странные стечения обстоятельств, оставившие между ними пропасть. Появившийся Дима пользуется моментом… какие-то несколько мгновений… и – Света уже в его объятиях.
Что она может сказать о Дмитрие сейчас, когда эмоции чуть стихли, и появилось желание рассуждать о нем более-менее объективно? Да, его ухаживания ей помнились какими-то урывками, а свидания – стремительно бегущими кадрами, вырезанными из чужого фильма. Что это было? И где она находилась тогда, когда мозг поглощал такую вредоносную для себя информацию, словно вирус?
Бесспорно, Дима делал это красиво. Он осыпал ее комплиментами, подбадривал, воодушевлял… И даже сейчас, зная всю правду об их отношениях, она не может уверенно сказать, что он целиком и полностью ее использовал. Создавалось ощущение, что он играл лишь поначалу! Но затем, спустя какое-то время после попыток одолеть ее верность, сломить веру и внушить ей свое превосходство над Костей… лишь потом Света стала замечать в его глазах восхищение, казавшееся ей искренним. Значит, поначалу она являлась его заданием… и затем он все-таки нашел в ней то, чем хотелось бы украсить жизнь любому мужчине – преданностью от женщины.
«Ты не виновата, – написал он ей на прощание в своем сообщении, – в том, что сдалась мне. Виноваты твои сомнения в его любви, твои страхи остаться одной. На них я и сработал, если честно». Признание сопровождалось издевательскими смайликами.
Да, он действовал как профессиональный психолог. Эти цветы, красивые слова, милые замечания, – женщина, если не сломается, то станет податливей просто потому, что временами нуждается в таких вещах. Но самый главный козырь – Дима сумел воскресить в ней веру в себя, красноречиво подчеркивая не замечаемые ею достоинства. Да, в этом звучало много лести… но ей нравилось в это верить.
Вот вспоминался один случай, когда накануне того вечера, в который Светлана решилась больше не тратить жизнь на пустые надежды и дать Диме шанс, уже на подступах к своему подъезду, прямо под ноги ей бросился белый котенок. Мало кто из женщин равнодушно пройдёт мимо.
И Света не смогла не остановиться, и только взяв пушистый клубочек в руки, она вдруг нащупала что-то у него на шее. К ленточке был привязан маленький бумажный сверток, развернув который она прочла: «Мне так одиноко, не бросай меня!» Хотелось разреветься, когда маленькие серые глазенки несчастно посмотрели на нее, будто со страхом ожидая ее решения. В этом котенке Света видела не Диму, вопреки его стараниям. Она видела себя!
Но в этой милоте она ощутила его искренние порывы стать нужным. И пусть ей не нравились его привычки выпячивать свои достоинства, горделиво хвастаясь достижениями, дабы вызвать восхищение у женщины собственной непревзойденностью (что само по себе выглядело не совсем по-мужски), Света отмечала в нем и те качества, которые хотелось бы лицезреть в своем мужчине. И она поверила ему, потому как многие слова он тут же подтверждал делом.
Никогда не приходилось замечать в Дмитрии какого-то колебания во время принятия решения, как с Марком, либо скрытых подводных камней, как это было с Костей. Все легко поддавалось объяснению. И, что странно, ничего подозрительного ей не виделось, помимо постоянного стремления унизить соперника и подчеркнуть его недостатки… Но это спокойно можно оправдать вполне естественной ревностью.
Поэтому она считала его надежным. Потому она видела его настоящим… Теперь она могла подчеркнуть его таланты – невероятные способности лишать женщину (даже думающую женщину) разума, тонко чувствовать ее слабости, будто надорванные места на нити, и безжалостно их дорывать. Сдавшись в этот плен, Света добровольно потеряла голову. А затем уже Дима делал с ней что хотел, ибо ее внимание все время отвлекалось.
Теперь обнажилась правда и что? Лжи Марка она никогда не видела, ибо не хотела. Лжи Димы она не видела, ибо не могла. Только Костя всегда был честен и открыт перед ней. Ей его правда не нравилась – она мешала спокойно жить. Поэтому Света и согласилась жить с привычной ложью.
А к чему нужна была спешка со свадьбой? И куда делось ее благоразумие в то время, как оно должно преобладать? Почему опрометчивость преодолела рассудительность, которой она пользовалась на работе? Почему она все время торопится усугубить ситуацию такими кардинальными переменами как создание семьи?
Неделю назад она объясняла это сильными чувствами, обретением веры в себя, благодаря поддержке Димы. Но теперь Света понимала, что дышала она все это время не этим.
Да, сейчас у нее все получается в Мегаполисе. Она растет, движется вверх, добивается чего-то. И пусть с помощью близких людей, но всё же. Может быть, любовь к Косте все это время ее вдохновляла, несмотря на мнение Светы, что чувства пережиты? И, вероятно, оттого она так часто впадала в депрессию, предавалась воспоминаниям, – сердце все время в безмолвной тишине ожидало скорейшего возвращения настоящих чувств… возвращения из долгой поездки, тогда как мозг и сознание ушли в новые планы, оказавшиеся для нее чужими. Получается, внутри нее все это время была пустота. А Дима так и остался ей чужим, его истинное лицо она увидела лишь сейчас, когда обнажилась лицемерная маска.
Теперь все стало очевидным: с Дмитрием она просто пыталась скрыться от чувств… спрятаться от той любви, которой дышала все это время. Зачем? Чтобы не оказаться вновь брошенной и разбитой. Она жутко боялась быть брошенной Костей! До такой степени боялась, что поступала безрассудно. Да, это опять страх! И он ее не оправдывает. Ибо предательство своей любви – это самое страшное, на что может решиться душа.
Как трудно сейчас оказалось разобраться в себе, отчаянно борясь с той Светой, которая не так давно покинула ее: слабой, беспомощной, паникующей в безысходности.
А все факты, которые так и хотелось назвать знаками Вселенной: не дошедшие звонки и смс от Кости, не доехавшая к ней Кристина, оттянувшаяся встреча, потерянные новости от Дарины… Может, это просто не судьба?
Измученная бардаком в голове, Света позвонила Лене, надеясь, что та снова поможет ей справиться с хаосом, скрывшим правду и поглотившим ее разум. И теперь она всей душой верила в казавшиеся прежде странными советы сестры.
– Может, не судьба? – повторила она эхо собственных мыслей после того, как озвучила цепь своих умозаключений.
– Знаешь, Свет, – родной голос мудрой сестры обращался к ней с особой осторожной строгостью, но в нем слышалось столько добра, что хотелось внимать каждому слову, – я в таких случаях говорю: «На все воля Божья». Просто ты в эту волю не веришь, не признаёшь. В случаях со звонками и прочей ерундой, которую ты именуешь «знаками», можно сказать однозначно, что дело не в судьбе, не в неудачах, не в обременительных случайностях. Просто свыше тебе некому помогать, ведь ты эту помощь отвергаешь. Ты делаешь вид, что Бога нет, и искренне считаешь, что всего в этой жизни достигла сама? Вот и Он, уважая твой выбор, делает вид, что тебя не знает и позволяет полагаться только на себя. Понимаешь, о чем речь?
Конечно, она понимала, но ей так не хотелось признавать справедливость суждений сестры, ведь несколько лет та настаивала на своей правде, а Света все надеялась, что обойдется без нее.
– А ты знаешь, мне приснился сон, – вдруг вспомнила Светлана, нехотя возвращаясь в ночное видение. – Будто я вошла в храм: маленький, убогий, внутри такой обшарпанный. На стенах висели иконы со злыми ликами, смотрящими на меня. На потолках – копоть, по полу бегали крысы. Жуть просто!
– Правильно, – вздохнула Лена. – Ты увидела храм своей души. А Бога в нем нет. Потому и жуть.
Ее ноги сами плелись куда-то, будто их кто-то настырно нёс. Сейчас истерзанной Свете не хотелось думать. Ей просто хотелось душевного уюта и спокойствия. Поэтому она целиком доверилась интуиции, бросив свое сознание в некую невесомую прострацию.
Её привел в чувство тихий скрип калитки и выходящая из нее старушечка – «божий одуванчик» – с торжествующей преискреннейшей добротой на лице.
– Ты сюда, дочка? – спросила та, и не успевшая прийти в себя Света непроизвольно ступила по приглашению бабульки на территорию.
Когда она подняла голову, захотелось рассмеяться от изумления, а затем расплакаться в изнеможении… Потому что ее слепили блистающие в солнечных лучах купола. И поспешным шагом, неожиданно для себя, она направилась к храму.
Как странно, – иконы не являлись для нее диковинкой. Они преследовали ее всю жизнь, но она не обращала на них внимания, будто это были самые обыкновенные узоры на обоях. Но сейчас Свету встретил в дверях Лик, пронзающий ее Своим взглядом насквозь. Подпись на иконе «Спас Нерукотворный». Глаза вновь встретились с Его глазами, словно живыми. И тут женщина почему-то задрожала так, как будто кто-то голыми руками пытался вытрясти из нее нечто, глубоко осевшее и даже вросшее в нее и ставшее одним целым с ее организмом. И это «нечто» будто длительное время существовало внутри нее, а Света уже и свыклась с тем, что делит с «нечто» саму себя, как вдруг ей стало жутко дискомфортно и даже больно.
Захотелось скривиться и убежать отсюда, из этого места, так странно приведшее в состояние еще худшее, чем прежде, но ее взгляд прилип к той иконе, словно в ожидании, что Святой образ отведет глаза первым. Какая глупость! Но еще удивительней – Он «хозяйничал» внутри нее, будто заставляя копаться в своей душе, искать в ней что-то. А самое страшное – Он знал что именно.
Этот Взор, такой вездесущий и завораживающий, всем безмолвным видом восклицал о понимании боли пришедшей к Нему души. И Света хорошо осознавала: Ему известно о ней то, что не известно даже ей. И вновь такая боль заныла в груди, будто кто-то внутри тронул вросший кол, расшевелил его и затем одним рывком вырвал. Ею овладело облегчение, забравшее из тела последние силы, и с обрушившимся шквалом плача она упала на колени и зарыдала во все горло.
Объяснить себе собственную неадекватность Света даже не пыталась, а делала то, чего просила душа. Выплакавшись вволю, она присела на стоящую под стеной лавочку, скрючившись в каком-то ожидании.
И тут пришла мысль – ей нужно что-то сказать… прямо сейчас, незамедлительно… она чувствует острую необходимость в том, чтобы что-то подумать или сказать. Да… обратиться… то есть помолиться… но она даже не знала, как это сделать.
Когда-то в детстве об этом ей много рассказывала бабуля, но Света так и не смогла себя заставить. Тогда же ей, бабушке, наговорили, что кто-то как-то наколдовал на их семью, потому и родители бросили детей, и она болеть начала, и тётка осталась бездетной. Да вообще, длительное время все шло исключительно наперекосяк. Ходили сплетни, что это воздаяние: якобы грех того же самого колдовства лежал на бабушкиной маме, и им теперь приходится всем семейством его искупать. Но сама Светлана в это отказывалась верить, и всё считала глупыми россказнями неадекватной старушенции, которую в народе называли "бабкой".
Лена же была старше, и как-то серьезней отнеслась к религии. Жизнь у неё-то стала протекать спокойнее: замуж удачно вышла, и сыночку уже третий год, да и деньги в семье есть. Да, бывает всякое и разное, но кажется, что она все преодолевает с легкостью…
– Пришли, а зачем, не знаете? – вдруг услышала Света мужской голос.
Похоже, священник. Тот самый, который лампадки зажигал, пока она рыдала на полу. Позор какой! Она ведь не сразу людей заметила…
Тяжело выдохнув, Света напряглась – сейчас, небось, будет поучать, как Бога любить. Поэтому она молча склонила голову, теребя в руках купленные свечи и настраиваясь на внутренний протест.
– Таких, как вы, видно издалека, – продолжал батюшка, не глядя на нее и присаживаясь рядом. – С горем все приходят. Плачут. Просят. И правильно! Когда никто из людей помочь не может – все надежды только на Небо.
После этих слов Свете почему-то стало так тепло внутри, и будто душевная дрожь снизила свою аритмию. Она заинтересованно прислушалась.
– Вы сделали выбор неправильный, – с огорчением промолвил батюшка, опустив взгляд в руки, неторопливо что-то перебирающие. – Выбор тот без Бога был, верно?
И тут снова отчего-то полились слезы, ей едва удалось утихомирить закрутившийся вихрь мыслей. А ведь, и правда, всё без Бога – Марк не признавал это, Дима вообще высмеивает Лену и ее семью. Один Костя часто говорил о вере и даже о раскаянии. Она хорошо помнит, как он убеждал ее в том, что к религии надо подходить серьезно, что вера в Божью суть – это своего рода основа человеческого бытия. Неужели ее промах был в неверующем мужчине? Но, с другой стороны, Косте пришлось куда хуже, несмотря на ту же веру и то же покаяние. «За грехи», – прозвучало в мыслях.
– Да, – согласилась она. – Наверное, вы правы. Был выбор. И не было Бога. Никогда и ни в чем. Да, пришла, а зачем, не знаю. Потому что не верю и не понимаю. Все говорят, что сюда идти надо. Вот я и пришла.
– И что?
– Да что? Ничего. Вот сижу и плачу… А почему – не знаю.
– А легче от слез стало?
– Стало, конечно…
– Ну вот… уже хорошо. Слезы – это очищение. Так от чего очищение? Унываете?
– Да, – кивнула она. – Просто в отчаянии! Жить не хочется.
– Плохо, – вздохнул тот. – Жить надо хотеть! Тогда всё не так страшно… и трагедий меньше.
– А как тут жить, скажите?.. – Света вдруг поняла, что даже не знает, как правильно обратиться к священнику, но тот будто прочитал ее мысли.
– Отец Павел, – кивнул головой он.
– Светочка, ты о Диме наверняка не знаешь одну интересную вещь, которая выяснилась, когда он к нам устраивался. Ранее он проходил особую подготовку для работы в спецслужбах. И он владел некоторыми психологическими трюками по манипуляции людьми. Не взяли его на ту работу, видать, не дотягивал до каких-то нормативов.
– Расскажите мне детальней о Косте, – попросила Света, не желая больше вдаваться в подробности Диминого прошлого.
– А что ты хочешь знать? Хаос был. Честно сказать, в одно время я потеряла даже надежду, что Косте удастся избежать тюрьмы. Оказавшись в реанимации, он не попал в СИЗО, неизвестно, что хуже из этого. Но дело по убийству оставалось открытым. Мирослав планировал уничтожить его. Мне кажется, даже не корпорация его интересовала, а месть за свои же проступки, не за Костины. Всё виноватых ищет. В общем, с Божьей помощью Костю вытащили. Галина Ивановна, героиня, в храмах службы выстаивала, молясь за него. И видишь, как Бог распорядился? Мирослав с Ванечкой-то в бегах!
– Но почему мне никто ничего не говорил? Дарина Игоревна! Ну вы же! Вы могли меня разыскать! Я не верю, что у вас не было моих координат.
– Меня ведь тоже проверяли. Телефон прослушивался. Попросила племянника, но он не дозвонился.
– Вот это странно: Костя говорит, что тоже дозвониться не мог. Телефон всегда был на связи, я дергала его постоянно в надежде, что придет хоть что-то. Потом перестала, когда утратила веру… Теперь, в принципе, все объяснимо. Я выяснила, что Дима на Мирослава работал, а там ему стали доступными все необходимые ресурсы для осуществления своих задумок. Теперь вспоминаю случай, когда я поняла, что у меня что-то с телефоном – сестра тоже не могла дозвониться из Южного. Говорила, что звонки все сбрасываются. И только когда набрала номер со стационарного телефона, тогда только прошел вызов. Сейчас много чего вспоминается, Дарина Игоревна… И вскрываются такие вещи, что мурашки по коже…
– А… – вдруг опомнилась Дарина, отошедшая от темы разговора. – Еще момент. Беда ведь не приходит одна, Светочка. Костин компьютер, в котором хранились все данные, был украден как раз во время его болезни. Поэтому я пыталась выйти на тебя через интернет. Нашла какую-то Потёмкину Светлану, отправила ей несколько сообщений, но по ответам поняла, что это не ты. Затем надежды были на Кристину. Но… что с этого ребенка взять? Потом мы начали подключать знакомых, чтобы найти тебя, я думаю, ты понимаешь, что в Мегаполисе один человек – это иголка в стоге сена. Когда нет телефона, то многие вещи становятся недоступными.
– Да это понятно, Игоревна. Непонятна мне только ситуация с Кристиной… Неужели ей совершенно безразличен Костя? Брат ведь родной!
– Светочка, о чем ты? Она занималась поисками подходящего мужа, способного влюбиться в силиконовые прелести. Ну мозги в том числе, ты же понимаешь. Ей было не до Кости. Короче, везде сплошное невезенье, Света. Во всём.
– Как раз это, Игоревна, и странно. Кругом дурные знаки: ну как так может быть, что все, абсолютно все попытки связаться со мной оказались тщетными? Возможно, звезды против нас с Костей?
«Храм души»
Света бесцельно шла в неизвестном направлении, отрезав себя от мира и настраиваясь на аналитику причин очередной личной катастрофы. А ведь она уже сто лет не занималась самокопанием, – казалось, в этом не было нужды. А теперь выясняется, что она просто была невнимательной к себе, засуетилась, придавала значение мимолетным вещам.
Как же так получается – мы, люди, так быстро теряем самообладание, когда зацикливаемся на иллюзиях? А ей казалось, что счастье подлинное… А может, его вообще не существует? Может, его придумали мечтатели и безудержные романтики? Нет! Оно есть. Иногда нужно разобраться в себе, дабы понять, что действительно делает тебя счастливой, а что – вводит в заблуждение.
Когда-то Костя говорил ей, что определенные события стали началом изменений в его взглядах на жизнь. И теперь, кажется, пришел тот кульминационный момент, когда ей крайне необходимо просмотреть и свою трансформацию в череде судьбоносных ситуаций, чтобы навести порядок в душе и мыслях.
Брак с Марком. Первые отношения, в которые она бросилась, как в омут с головой. Ей казалось, что они окрыляли ее. Потом стало понятно, что она сама себе создавала счастье, придумывая эту любовь… Виной тому ее фантазия? Или дикое желание любить и быть любимой? Наверное, и то и другое.
В любом случае, ее удивляла интересная закономерность – всегда в период перемен в личном, происходили перемены и в других сферах жизни. Так, в период развода с Марком ей пришлось уехать из города, вынужденно рассчитаться с работы, оставив квартиру.
Переезд в Столицу, новая работа, новые возможности, но старая Света. Она барахтается в попытках быть сильнее чем прежде, но что у нее получается? Несерьезные отношения с мужчинами, безденежье, душевный бардак… Единственный отрезвляющий момент – встреча с Костей, неудачное общение с которым приводит к упадку ее духа и очередной потере работы.
Напрашивается вывод, который ей приходилось нередко слышать от мудрой Леночки – все наши проблемы рождаются в голове. И одни неприятности, от которых душа поначалу впадает в уныние, влекут за собой другие, более жесткие.
Что дальше? В очередной раз ей помогает прийти в себя родная сестра. Собравшись с силами, Светлана решается начать новую жизнь. И вот у нее хорошая работа в «МаркетТрейдМод», и даже то, что искала всю жизнь, – любовь, которую в определенный момент она признала настоящей и единственной…
Но почему?.. Почему едва ты ощутил легкость от преодоленных испытаний… не успел еще в полной мере вкусить своим сердцем то счастье, которого так долго ждал… как внезапно наваливается нечто, норовящее не просто сломить тебя, а уничтожить напрочь?
Побег в Мегаполис уводит из ее жизни Костю… Затем какие-то подвохи, странные стечения обстоятельств, оставившие между ними пропасть. Появившийся Дима пользуется моментом… какие-то несколько мгновений… и – Света уже в его объятиях.
Что она может сказать о Дмитрие сейчас, когда эмоции чуть стихли, и появилось желание рассуждать о нем более-менее объективно? Да, его ухаживания ей помнились какими-то урывками, а свидания – стремительно бегущими кадрами, вырезанными из чужого фильма. Что это было? И где она находилась тогда, когда мозг поглощал такую вредоносную для себя информацию, словно вирус?
Бесспорно, Дима делал это красиво. Он осыпал ее комплиментами, подбадривал, воодушевлял… И даже сейчас, зная всю правду об их отношениях, она не может уверенно сказать, что он целиком и полностью ее использовал. Создавалось ощущение, что он играл лишь поначалу! Но затем, спустя какое-то время после попыток одолеть ее верность, сломить веру и внушить ей свое превосходство над Костей… лишь потом Света стала замечать в его глазах восхищение, казавшееся ей искренним. Значит, поначалу она являлась его заданием… и затем он все-таки нашел в ней то, чем хотелось бы украсить жизнь любому мужчине – преданностью от женщины.
«Ты не виновата, – написал он ей на прощание в своем сообщении, – в том, что сдалась мне. Виноваты твои сомнения в его любви, твои страхи остаться одной. На них я и сработал, если честно». Признание сопровождалось издевательскими смайликами.
Да, он действовал как профессиональный психолог. Эти цветы, красивые слова, милые замечания, – женщина, если не сломается, то станет податливей просто потому, что временами нуждается в таких вещах. Но самый главный козырь – Дима сумел воскресить в ней веру в себя, красноречиво подчеркивая не замечаемые ею достоинства. Да, в этом звучало много лести… но ей нравилось в это верить.
Вот вспоминался один случай, когда накануне того вечера, в который Светлана решилась больше не тратить жизнь на пустые надежды и дать Диме шанс, уже на подступах к своему подъезду, прямо под ноги ей бросился белый котенок. Мало кто из женщин равнодушно пройдёт мимо.
И Света не смогла не остановиться, и только взяв пушистый клубочек в руки, она вдруг нащупала что-то у него на шее. К ленточке был привязан маленький бумажный сверток, развернув который она прочла: «Мне так одиноко, не бросай меня!» Хотелось разреветься, когда маленькие серые глазенки несчастно посмотрели на нее, будто со страхом ожидая ее решения. В этом котенке Света видела не Диму, вопреки его стараниям. Она видела себя!
Но в этой милоте она ощутила его искренние порывы стать нужным. И пусть ей не нравились его привычки выпячивать свои достоинства, горделиво хвастаясь достижениями, дабы вызвать восхищение у женщины собственной непревзойденностью (что само по себе выглядело не совсем по-мужски), Света отмечала в нем и те качества, которые хотелось бы лицезреть в своем мужчине. И она поверила ему, потому как многие слова он тут же подтверждал делом.
Никогда не приходилось замечать в Дмитрии какого-то колебания во время принятия решения, как с Марком, либо скрытых подводных камней, как это было с Костей. Все легко поддавалось объяснению. И, что странно, ничего подозрительного ей не виделось, помимо постоянного стремления унизить соперника и подчеркнуть его недостатки… Но это спокойно можно оправдать вполне естественной ревностью.
Поэтому она считала его надежным. Потому она видела его настоящим… Теперь она могла подчеркнуть его таланты – невероятные способности лишать женщину (даже думающую женщину) разума, тонко чувствовать ее слабости, будто надорванные места на нити, и безжалостно их дорывать. Сдавшись в этот плен, Света добровольно потеряла голову. А затем уже Дима делал с ней что хотел, ибо ее внимание все время отвлекалось.
Теперь обнажилась правда и что? Лжи Марка она никогда не видела, ибо не хотела. Лжи Димы она не видела, ибо не могла. Только Костя всегда был честен и открыт перед ней. Ей его правда не нравилась – она мешала спокойно жить. Поэтому Света и согласилась жить с привычной ложью.
А к чему нужна была спешка со свадьбой? И куда делось ее благоразумие в то время, как оно должно преобладать? Почему опрометчивость преодолела рассудительность, которой она пользовалась на работе? Почему она все время торопится усугубить ситуацию такими кардинальными переменами как создание семьи?
Неделю назад она объясняла это сильными чувствами, обретением веры в себя, благодаря поддержке Димы. Но теперь Света понимала, что дышала она все это время не этим.
Да, сейчас у нее все получается в Мегаполисе. Она растет, движется вверх, добивается чего-то. И пусть с помощью близких людей, но всё же. Может быть, любовь к Косте все это время ее вдохновляла, несмотря на мнение Светы, что чувства пережиты? И, вероятно, оттого она так часто впадала в депрессию, предавалась воспоминаниям, – сердце все время в безмолвной тишине ожидало скорейшего возвращения настоящих чувств… возвращения из долгой поездки, тогда как мозг и сознание ушли в новые планы, оказавшиеся для нее чужими. Получается, внутри нее все это время была пустота. А Дима так и остался ей чужим, его истинное лицо она увидела лишь сейчас, когда обнажилась лицемерная маска.
Теперь все стало очевидным: с Дмитрием она просто пыталась скрыться от чувств… спрятаться от той любви, которой дышала все это время. Зачем? Чтобы не оказаться вновь брошенной и разбитой. Она жутко боялась быть брошенной Костей! До такой степени боялась, что поступала безрассудно. Да, это опять страх! И он ее не оправдывает. Ибо предательство своей любви – это самое страшное, на что может решиться душа.
Как трудно сейчас оказалось разобраться в себе, отчаянно борясь с той Светой, которая не так давно покинула ее: слабой, беспомощной, паникующей в безысходности.
А все факты, которые так и хотелось назвать знаками Вселенной: не дошедшие звонки и смс от Кости, не доехавшая к ней Кристина, оттянувшаяся встреча, потерянные новости от Дарины… Может, это просто не судьба?
Измученная бардаком в голове, Света позвонила Лене, надеясь, что та снова поможет ей справиться с хаосом, скрывшим правду и поглотившим ее разум. И теперь она всей душой верила в казавшиеся прежде странными советы сестры.
– Может, не судьба? – повторила она эхо собственных мыслей после того, как озвучила цепь своих умозаключений.
– Знаешь, Свет, – родной голос мудрой сестры обращался к ней с особой осторожной строгостью, но в нем слышалось столько добра, что хотелось внимать каждому слову, – я в таких случаях говорю: «На все воля Божья». Просто ты в эту волю не веришь, не признаёшь. В случаях со звонками и прочей ерундой, которую ты именуешь «знаками», можно сказать однозначно, что дело не в судьбе, не в неудачах, не в обременительных случайностях. Просто свыше тебе некому помогать, ведь ты эту помощь отвергаешь. Ты делаешь вид, что Бога нет, и искренне считаешь, что всего в этой жизни достигла сама? Вот и Он, уважая твой выбор, делает вид, что тебя не знает и позволяет полагаться только на себя. Понимаешь, о чем речь?
Конечно, она понимала, но ей так не хотелось признавать справедливость суждений сестры, ведь несколько лет та настаивала на своей правде, а Света все надеялась, что обойдется без нее.
– А ты знаешь, мне приснился сон, – вдруг вспомнила Светлана, нехотя возвращаясь в ночное видение. – Будто я вошла в храм: маленький, убогий, внутри такой обшарпанный. На стенах висели иконы со злыми ликами, смотрящими на меня. На потолках – копоть, по полу бегали крысы. Жуть просто!
– Правильно, – вздохнула Лена. – Ты увидела храм своей души. А Бога в нем нет. Потому и жуть.
Ее ноги сами плелись куда-то, будто их кто-то настырно нёс. Сейчас истерзанной Свете не хотелось думать. Ей просто хотелось душевного уюта и спокойствия. Поэтому она целиком доверилась интуиции, бросив свое сознание в некую невесомую прострацию.
Её привел в чувство тихий скрип калитки и выходящая из нее старушечка – «божий одуванчик» – с торжествующей преискреннейшей добротой на лице.
– Ты сюда, дочка? – спросила та, и не успевшая прийти в себя Света непроизвольно ступила по приглашению бабульки на территорию.
Когда она подняла голову, захотелось рассмеяться от изумления, а затем расплакаться в изнеможении… Потому что ее слепили блистающие в солнечных лучах купола. И поспешным шагом, неожиданно для себя, она направилась к храму.
Как странно, – иконы не являлись для нее диковинкой. Они преследовали ее всю жизнь, но она не обращала на них внимания, будто это были самые обыкновенные узоры на обоях. Но сейчас Свету встретил в дверях Лик, пронзающий ее Своим взглядом насквозь. Подпись на иконе «Спас Нерукотворный». Глаза вновь встретились с Его глазами, словно живыми. И тут женщина почему-то задрожала так, как будто кто-то голыми руками пытался вытрясти из нее нечто, глубоко осевшее и даже вросшее в нее и ставшее одним целым с ее организмом. И это «нечто» будто длительное время существовало внутри нее, а Света уже и свыклась с тем, что делит с «нечто» саму себя, как вдруг ей стало жутко дискомфортно и даже больно.
Захотелось скривиться и убежать отсюда, из этого места, так странно приведшее в состояние еще худшее, чем прежде, но ее взгляд прилип к той иконе, словно в ожидании, что Святой образ отведет глаза первым. Какая глупость! Но еще удивительней – Он «хозяйничал» внутри нее, будто заставляя копаться в своей душе, искать в ней что-то. А самое страшное – Он знал что именно.
Этот Взор, такой вездесущий и завораживающий, всем безмолвным видом восклицал о понимании боли пришедшей к Нему души. И Света хорошо осознавала: Ему известно о ней то, что не известно даже ей. И вновь такая боль заныла в груди, будто кто-то внутри тронул вросший кол, расшевелил его и затем одним рывком вырвал. Ею овладело облегчение, забравшее из тела последние силы, и с обрушившимся шквалом плача она упала на колени и зарыдала во все горло.
Объяснить себе собственную неадекватность Света даже не пыталась, а делала то, чего просила душа. Выплакавшись вволю, она присела на стоящую под стеной лавочку, скрючившись в каком-то ожидании.
И тут пришла мысль – ей нужно что-то сказать… прямо сейчас, незамедлительно… она чувствует острую необходимость в том, чтобы что-то подумать или сказать. Да… обратиться… то есть помолиться… но она даже не знала, как это сделать.
Когда-то в детстве об этом ей много рассказывала бабуля, но Света так и не смогла себя заставить. Тогда же ей, бабушке, наговорили, что кто-то как-то наколдовал на их семью, потому и родители бросили детей, и она болеть начала, и тётка осталась бездетной. Да вообще, длительное время все шло исключительно наперекосяк. Ходили сплетни, что это воздаяние: якобы грех того же самого колдовства лежал на бабушкиной маме, и им теперь приходится всем семейством его искупать. Но сама Светлана в это отказывалась верить, и всё считала глупыми россказнями неадекватной старушенции, которую в народе называли "бабкой".
Лена же была старше, и как-то серьезней отнеслась к религии. Жизнь у неё-то стала протекать спокойнее: замуж удачно вышла, и сыночку уже третий год, да и деньги в семье есть. Да, бывает всякое и разное, но кажется, что она все преодолевает с легкостью…
– Пришли, а зачем, не знаете? – вдруг услышала Света мужской голос.
Похоже, священник. Тот самый, который лампадки зажигал, пока она рыдала на полу. Позор какой! Она ведь не сразу людей заметила…
Тяжело выдохнув, Света напряглась – сейчас, небось, будет поучать, как Бога любить. Поэтому она молча склонила голову, теребя в руках купленные свечи и настраиваясь на внутренний протест.
– Таких, как вы, видно издалека, – продолжал батюшка, не глядя на нее и присаживаясь рядом. – С горем все приходят. Плачут. Просят. И правильно! Когда никто из людей помочь не может – все надежды только на Небо.
После этих слов Свете почему-то стало так тепло внутри, и будто душевная дрожь снизила свою аритмию. Она заинтересованно прислушалась.
– Вы сделали выбор неправильный, – с огорчением промолвил батюшка, опустив взгляд в руки, неторопливо что-то перебирающие. – Выбор тот без Бога был, верно?
И тут снова отчего-то полились слезы, ей едва удалось утихомирить закрутившийся вихрь мыслей. А ведь, и правда, всё без Бога – Марк не признавал это, Дима вообще высмеивает Лену и ее семью. Один Костя часто говорил о вере и даже о раскаянии. Она хорошо помнит, как он убеждал ее в том, что к религии надо подходить серьезно, что вера в Божью суть – это своего рода основа человеческого бытия. Неужели ее промах был в неверующем мужчине? Но, с другой стороны, Косте пришлось куда хуже, несмотря на ту же веру и то же покаяние. «За грехи», – прозвучало в мыслях.
– Да, – согласилась она. – Наверное, вы правы. Был выбор. И не было Бога. Никогда и ни в чем. Да, пришла, а зачем, не знаю. Потому что не верю и не понимаю. Все говорят, что сюда идти надо. Вот я и пришла.
– И что?
– Да что? Ничего. Вот сижу и плачу… А почему – не знаю.
– А легче от слез стало?
– Стало, конечно…
– Ну вот… уже хорошо. Слезы – это очищение. Так от чего очищение? Унываете?
– Да, – кивнула она. – Просто в отчаянии! Жить не хочется.
– Плохо, – вздохнул тот. – Жить надо хотеть! Тогда всё не так страшно… и трагедий меньше.
– А как тут жить, скажите?.. – Света вдруг поняла, что даже не знает, как правильно обратиться к священнику, но тот будто прочитал ее мысли.
– Отец Павел, – кивнул головой он.