Держись за небо. Полёт души
Часть 35 из 63 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Послышался звонкий скрип, и кабинка пришла в движение. Поэтому Костя поспешно усадил ее, пристегнул и сел рядом.
– Проработку подобной ситуации я видел в видеороликах Ольгиного врача. Не помню точное название. Сознание человека расслабляется из-за панического страха, и он не в состоянии себя контролировать. Можно назвать это некоторым видом гипноза. Как раз можно и трансформировать эти страхи в положительные энергии. Неординарный у врача подход к этому, и очень тонкий. Мне ничего не оставалось сейчас, как воспользоваться этими небольшими знаниями.
– Было напористо, но ведь быстро подействовало!
– Да, в том-то и странность. Хотя, я боялся навредить. У меня недостаточно знаний в этой области. Говорил по наитию.
– Везет тебе на истеричных женщин, – задумчиво сказала она.
– Мне повезло только один раз. Истерика – это нормальное поведение для женщины. Но у тебя была не истерика. Если бы ты верила в Бога, то понимала б, что человек не может быть беззащитным – он всегда под защитой! Всегда! И рядом с тобой всегда есть люди, оберегающие и защищающие.
Когда стоишь на вершине горы и смотришь на мир, расстилающийся у твоих ног, – куда там ощущениям на краю крыши! Сейчас Света словно реально почувствовала защиту от этого горного массива, от живой, хоть и каменной, силы. Хочется взлететь… чтобы на какой-то миг раствориться в небе, частью которого ты уже являешься, стоя на земле. Как изумительно! Бывают такие вершины и в жизни, постигая которые человек совершенствуется. Здесь ты победитель! Победитель над собой! Ибо, добираясь сюда, надо действительно что-то в себе преодолеть.
Закрыв глаза, она вдохнула в себя морозный и такой безмерно-легкий воздух, пытаясь пронести свое наслаждение сквозь каждую клеточку взбодрившегося тела.
– Нравится? – его чудесная улыбка закрыла собой великолепие здешнего пейзажа.
– Есть чувства, которые лучше оставить просто внутри себя, – восхищенно выдохнула она.
– Надеюсь, не жалеешь, что приехали.
– Ну что ты? Всё, что случилось, – всё прекрасно, мой хороший.
Его заботливый взгляд окутывал ее нежностью, которой хотелось тут же ответить признательностью всем сердцем. «Что мне сделать для тебя?» – все время слышала она свои мысли. Но он молчал. Потому что все его поступки лишены корысти.
Обратно они ехали в прекрасном настроении, как будто несколько часов назад ничего не произошло. Внезапно отпрянув от Кости, Света открыла окно, отчего в кабинку дунул морозный ветер, и протянула руку к уныло проплывающему мимо облаку, будто пробуя его наощупь. Но, вопреки всем ожиданиям, ее рука скользнула по пустоте. Он улыбнулся.
– И как?
– Да как-то непонятно. Вроде что-то есть в руке, а в то же время ничего нет… – она пожала плечами. – Но красиво ведь!
– Умница! – он чмокнул ее в макушку, словно маленького ребенка.
– Это чтоб ты знал, я тебе верю! – капризно надула губки она, и в ответ услышала его тихий смех.
– Теперь я это вижу и сам.
«Давай мирно решим этот вопрос»
Час до совета директоров, а ему никак не удавалось настроиться на работу. Наверное, впервые такое блаженство в душе, и кроме трепетной радости его ничего больше не занимало… И так безразлично, что придется столкнуться с Димончуками и вновь выслушать шквал обвинений и всякой нелепицы! Сейчас в очередной раз ему нужно будет демонстрировать внешнее хладнокровие.
Если только все пойдет так, как он мечтает… Если только Светлана будет и дальше награждать его жизнь такими мимолетными, но застревающими в душе моментами счастья, тогда, наконец, он сможет признаться себе, что все мечты сбылись… Или одна, которая сейчас вообще существует в его сердце. Если только…
– Константин Юрьевич, – вдруг послышался голос Галины Ивановны и он уставился на секретаря, – охрана с ресепшена сообщила, что Ольга Мирославовна идет…
Слегка удивившись, он сделал глубокий вдох, балансируя в себе взбудораженные чувства. Не бывает всегда безоблачно. Как только засияло солнце, тут же откуда-то берется налетающий ветер. Дай Бог, чтоб не перешел в ураган.
– Понял, – ответил он. – Впускайте ее в любом случае.
Не успела Галина шагнуть из кабинета, как ей пришлось отойти в сторону, уступая дорогу входящей Ольге. Костя немедленно поднялся на ноги и поспешно подошел к жене, пытаясь рассмотреть в ее лице настрой.
– Здравствуй, Костя, – со слезами проговорила Оля, выглядевшая до ужаса измученной, но ей удалось порадовать его таким чистым и спокойным взглядом.
– Здравствуй, Оль, – жестом он пригласил ее присесть на диван. – Галина Ивановна, чай с мелиссой и лимоном.
И вдруг на него устремился уставший взгляд, полный признательности и теплоты, – и ему показалось, что Оля сейчас его обнимет.
– Ты никогда меня не любил, – с тревогой произнесла Ольга, – но всегда понимал, как мне помочь… какой мелочью поднять настроение. И забота… от тебя всегда исходила такая забота…
Её взгляд растерянно блуждал, а руки нервно теребили платок. Понимая, что она просит откровенного разговора, удивляясь этому и немного растерявшись, он сказал:
– Возможно, мне не хватало к тебе чувств, какими муж должен окружать жену, но это не значит, что ты мне безразлична, Оль. Ты мне близкий человек. Родной.
– Родственник по горю, – со вздохом сказала она и взглядом будто затрусила его душу. – А ведь с самого начала так и есть, Кость. Может, нам и правда нужно было попытаться ужиться как супругам, и тогда все было бы иначе…
Как давно он не видел такого ясного рассудка в ее взгляде! Как будто кто-то взмахнул волшебной палочкой. Только неделю назад, еще до командировки, Костя заезжал к ней, и там царила прежняя неутешительная картина. А тут…
– Да, я вроде как пришла в себя, – прочитав недоумение в его глазах, улыбнулась она. – Хотела поприсутствовать на совете учредителей.
– Отец настоял? – зная, что подобное способно прийти в голову только Мирославу, Костя давал ей возможность излить душу.
– Да, – улыбнулась она. – Мирослав Николаевич – единственный человек, которому я боюсь перечить. Наверное, его жестокость я продолжаю видеть своими детскими глазами. Если однажды при мне он даже избил до смерти человека. А мне тогда было десять лет.
С ужасом в глазах Костя вытянул шею. «Кажется, мне надо было идти в психоаналитики, – мелькнула мысль. – В последнее время на этом поприще много работы».
– Да, я никогда тебе об этом не говорила. Мне стыдно за него. А потом я вдруг поняла, что он не совсем виноват – его сделало таким беспощадным собственное не самое лучшее детство, которое прошло в нищете и ненависти.
Заглушив в себе вспыхнувшую ярость, Константин всем видом проявил равнодушие к сказанному Ольгой.
– Кость, прости меня, – она вдруг тихо заплакала. – Я понимаю, что приношу тебе боль… Но я не могу этим руководить… Я так перед тобой виновата! Я ведь калечу тебе жизнь!
– Оля, я сам виноват! В трудностях своей жизни виноват только я. Мне нужно было настоять на расторжении помолвки еще тогда. А я струсил. Очень тебя прошу, перестань винить себя!
Обняв ее за плечи и притянув к себе, он тяжело вздохнул, всеми силами пытаясь скрыть свои чувства.
– Я ведь тоже многому подвластен. Возможно, если бы я вовремя остановил себя в беспечности, то смог бы взять ситуацию в руки.
– Нет, Костя… В моей жизни все так, как и должно, – я с детства обречена быть несчастной. Иначе случиться не могло.
– Почему ты так?
– Потому что, Костик! Потому что есть люди, созданные для любви. А я создана для страданий из-за этой любви.
Ему так хотелось возразить. Но что можно сказать в таком случае?
– Я знаю о твоём романе, – вдруг произнесла с горькой улыбкой Ольга.
От удивления он попытался спрятать глаза в отражении окна. Слишком наглядно получилось, и Константин понял, что сдал себя. Но, к его изумлению, Ольга продолжала свою речь умиротворенно.
– Мне кажется, что у тебя это все очень серьезно. Не могу объяснить свои мысли… Но в этом почти убеждена.
Его сердце глухо барабанило – теперь он понимал, что такое не скроешь, как бы ты ни старался. Один город, один офис, да и вообще… О нём все и всё всегда знают, будто следят с неба.
Он молчал.
– Я дам тебе развод, Костя, – вдруг пообещала она, и он только ощутил, как от радости на какой-то миг остановилось сердце. – Давай разделим все как положено, без судебных разбирательств, и разведемся. Уже давно пора положить этому конец.
– Оль, я боюсь…
Он хотел возразить… объяснить, что ее слова в суде не воспримут всерьез… И ее диагноз тому виной. Да и Мирослав не позволит дочери препятствовать его планам. Но, поглотив все эти объяснения в своем сознании, Константин решил не ранить ее и согласился:
– Если хочешь, давай мирно решим этот вопрос.
– Давай, после заседания. Отец тоже приедет. Расставим все точки…
– Хорошо.
В какой-то момент ему, и правда, померещилось, что это реально… что это возможно… Но как только в дверях показался Мирослав, Ольгу будто подменили: с отрешенно блуждающим взглядом она бесцельно ходила по кабинету, потом выбежала, вернулась с каким-то журналом в руках и почему-то глупо улыбалась. «Лекарство перестало действовать?» – недоумевал Костя. Как странно!
Он не мог припомнить, когда в последний раз видел ее вменяемой, поэтому такие ясные рассуждения и вдруг резкий перепад вызвали в нем растерянность. Благо, что Светлана все-таки взяла больничный после своего падения в холодное озеро. Теперь понятно, что все случилось к лучшему – высшая Воля мудра, даже болезни порой выручают.
И вместе с Ольгиным состоянием Константин и Мирослав вернулись к взаимным обвинениям, разбирательствам, эмоциям. Ольга здесь находилась только телом. Косте так хотелось наброситься на тестя с упреком: зачем было заставлять несчастную приходить сюда, бередить раны, провоцировать болезнь на обострение? Но что бы он ни сказал, все окажется безрезультатным… Если вовсе не используется против него.
Но Костя прекрасно понимал аферы Мирослава, потому что разгадал его тактику еще во времена нормального общения. И по этой причине просил все предложения вносить официально и документально. Иван Никитич оставался косвенным наблюдателем разборок, будто они его не касались.
Со своим адвокатом Костя прорабатывал разные стратегии: сначала думал предложить хорошие деньги за Ольгину долю, затем принялся искать формальные причины для необходимости такой сделки. И некоторые пункты договора между Ордынцевыми и Димончуками ему, и правда, удалось бы трактовать в свою пользу. Но Мирослав оказывался предусмотрительней и тут же находил какой-то выход: то внезапно менялся судья, по понятным причинам, то он оперировал доводами, кажущимися Косте абсурдными.
Да, можно было сдать свою долю и с облегчением вздохнуть. Но тогда долг дяде выплатить в полной мере не получится, а Мирослав станет угрозой Ордынцеву – разница во владениях акций будет мизерной. А там – дело за малым…
В этом случае Костю ждет не меньший дурдом, чем сейчас. А ему хотелось все решить одним махом. Отдать все долги и управление над компанией, потом открыть какое-то маленькое собственное предприятие, получать с него скромный доход и всё… всё… всё…
– Боже мой! Света, ты встретила мудрейшего мужчину! – восхищенно пела Лена в телефоне. – Вывести на чистую воду в такой критический момент… тут и психиатру непросто было бы. В этом состоянии человек может даже сброситься с высоты от страха. А он заставил тебя так быстро раскрыть такие глубокие причины твоего припадка.
– Почему это так важно, я не понимаю?
– Проработку подобной ситуации я видел в видеороликах Ольгиного врача. Не помню точное название. Сознание человека расслабляется из-за панического страха, и он не в состоянии себя контролировать. Можно назвать это некоторым видом гипноза. Как раз можно и трансформировать эти страхи в положительные энергии. Неординарный у врача подход к этому, и очень тонкий. Мне ничего не оставалось сейчас, как воспользоваться этими небольшими знаниями.
– Было напористо, но ведь быстро подействовало!
– Да, в том-то и странность. Хотя, я боялся навредить. У меня недостаточно знаний в этой области. Говорил по наитию.
– Везет тебе на истеричных женщин, – задумчиво сказала она.
– Мне повезло только один раз. Истерика – это нормальное поведение для женщины. Но у тебя была не истерика. Если бы ты верила в Бога, то понимала б, что человек не может быть беззащитным – он всегда под защитой! Всегда! И рядом с тобой всегда есть люди, оберегающие и защищающие.
Когда стоишь на вершине горы и смотришь на мир, расстилающийся у твоих ног, – куда там ощущениям на краю крыши! Сейчас Света словно реально почувствовала защиту от этого горного массива, от живой, хоть и каменной, силы. Хочется взлететь… чтобы на какой-то миг раствориться в небе, частью которого ты уже являешься, стоя на земле. Как изумительно! Бывают такие вершины и в жизни, постигая которые человек совершенствуется. Здесь ты победитель! Победитель над собой! Ибо, добираясь сюда, надо действительно что-то в себе преодолеть.
Закрыв глаза, она вдохнула в себя морозный и такой безмерно-легкий воздух, пытаясь пронести свое наслаждение сквозь каждую клеточку взбодрившегося тела.
– Нравится? – его чудесная улыбка закрыла собой великолепие здешнего пейзажа.
– Есть чувства, которые лучше оставить просто внутри себя, – восхищенно выдохнула она.
– Надеюсь, не жалеешь, что приехали.
– Ну что ты? Всё, что случилось, – всё прекрасно, мой хороший.
Его заботливый взгляд окутывал ее нежностью, которой хотелось тут же ответить признательностью всем сердцем. «Что мне сделать для тебя?» – все время слышала она свои мысли. Но он молчал. Потому что все его поступки лишены корысти.
Обратно они ехали в прекрасном настроении, как будто несколько часов назад ничего не произошло. Внезапно отпрянув от Кости, Света открыла окно, отчего в кабинку дунул морозный ветер, и протянула руку к уныло проплывающему мимо облаку, будто пробуя его наощупь. Но, вопреки всем ожиданиям, ее рука скользнула по пустоте. Он улыбнулся.
– И как?
– Да как-то непонятно. Вроде что-то есть в руке, а в то же время ничего нет… – она пожала плечами. – Но красиво ведь!
– Умница! – он чмокнул ее в макушку, словно маленького ребенка.
– Это чтоб ты знал, я тебе верю! – капризно надула губки она, и в ответ услышала его тихий смех.
– Теперь я это вижу и сам.
«Давай мирно решим этот вопрос»
Час до совета директоров, а ему никак не удавалось настроиться на работу. Наверное, впервые такое блаженство в душе, и кроме трепетной радости его ничего больше не занимало… И так безразлично, что придется столкнуться с Димончуками и вновь выслушать шквал обвинений и всякой нелепицы! Сейчас в очередной раз ему нужно будет демонстрировать внешнее хладнокровие.
Если только все пойдет так, как он мечтает… Если только Светлана будет и дальше награждать его жизнь такими мимолетными, но застревающими в душе моментами счастья, тогда, наконец, он сможет признаться себе, что все мечты сбылись… Или одна, которая сейчас вообще существует в его сердце. Если только…
– Константин Юрьевич, – вдруг послышался голос Галины Ивановны и он уставился на секретаря, – охрана с ресепшена сообщила, что Ольга Мирославовна идет…
Слегка удивившись, он сделал глубокий вдох, балансируя в себе взбудораженные чувства. Не бывает всегда безоблачно. Как только засияло солнце, тут же откуда-то берется налетающий ветер. Дай Бог, чтоб не перешел в ураган.
– Понял, – ответил он. – Впускайте ее в любом случае.
Не успела Галина шагнуть из кабинета, как ей пришлось отойти в сторону, уступая дорогу входящей Ольге. Костя немедленно поднялся на ноги и поспешно подошел к жене, пытаясь рассмотреть в ее лице настрой.
– Здравствуй, Костя, – со слезами проговорила Оля, выглядевшая до ужаса измученной, но ей удалось порадовать его таким чистым и спокойным взглядом.
– Здравствуй, Оль, – жестом он пригласил ее присесть на диван. – Галина Ивановна, чай с мелиссой и лимоном.
И вдруг на него устремился уставший взгляд, полный признательности и теплоты, – и ему показалось, что Оля сейчас его обнимет.
– Ты никогда меня не любил, – с тревогой произнесла Ольга, – но всегда понимал, как мне помочь… какой мелочью поднять настроение. И забота… от тебя всегда исходила такая забота…
Её взгляд растерянно блуждал, а руки нервно теребили платок. Понимая, что она просит откровенного разговора, удивляясь этому и немного растерявшись, он сказал:
– Возможно, мне не хватало к тебе чувств, какими муж должен окружать жену, но это не значит, что ты мне безразлична, Оль. Ты мне близкий человек. Родной.
– Родственник по горю, – со вздохом сказала она и взглядом будто затрусила его душу. – А ведь с самого начала так и есть, Кость. Может, нам и правда нужно было попытаться ужиться как супругам, и тогда все было бы иначе…
Как давно он не видел такого ясного рассудка в ее взгляде! Как будто кто-то взмахнул волшебной палочкой. Только неделю назад, еще до командировки, Костя заезжал к ней, и там царила прежняя неутешительная картина. А тут…
– Да, я вроде как пришла в себя, – прочитав недоумение в его глазах, улыбнулась она. – Хотела поприсутствовать на совете учредителей.
– Отец настоял? – зная, что подобное способно прийти в голову только Мирославу, Костя давал ей возможность излить душу.
– Да, – улыбнулась она. – Мирослав Николаевич – единственный человек, которому я боюсь перечить. Наверное, его жестокость я продолжаю видеть своими детскими глазами. Если однажды при мне он даже избил до смерти человека. А мне тогда было десять лет.
С ужасом в глазах Костя вытянул шею. «Кажется, мне надо было идти в психоаналитики, – мелькнула мысль. – В последнее время на этом поприще много работы».
– Да, я никогда тебе об этом не говорила. Мне стыдно за него. А потом я вдруг поняла, что он не совсем виноват – его сделало таким беспощадным собственное не самое лучшее детство, которое прошло в нищете и ненависти.
Заглушив в себе вспыхнувшую ярость, Константин всем видом проявил равнодушие к сказанному Ольгой.
– Кость, прости меня, – она вдруг тихо заплакала. – Я понимаю, что приношу тебе боль… Но я не могу этим руководить… Я так перед тобой виновата! Я ведь калечу тебе жизнь!
– Оля, я сам виноват! В трудностях своей жизни виноват только я. Мне нужно было настоять на расторжении помолвки еще тогда. А я струсил. Очень тебя прошу, перестань винить себя!
Обняв ее за плечи и притянув к себе, он тяжело вздохнул, всеми силами пытаясь скрыть свои чувства.
– Я ведь тоже многому подвластен. Возможно, если бы я вовремя остановил себя в беспечности, то смог бы взять ситуацию в руки.
– Нет, Костя… В моей жизни все так, как и должно, – я с детства обречена быть несчастной. Иначе случиться не могло.
– Почему ты так?
– Потому что, Костик! Потому что есть люди, созданные для любви. А я создана для страданий из-за этой любви.
Ему так хотелось возразить. Но что можно сказать в таком случае?
– Я знаю о твоём романе, – вдруг произнесла с горькой улыбкой Ольга.
От удивления он попытался спрятать глаза в отражении окна. Слишком наглядно получилось, и Константин понял, что сдал себя. Но, к его изумлению, Ольга продолжала свою речь умиротворенно.
– Мне кажется, что у тебя это все очень серьезно. Не могу объяснить свои мысли… Но в этом почти убеждена.
Его сердце глухо барабанило – теперь он понимал, что такое не скроешь, как бы ты ни старался. Один город, один офис, да и вообще… О нём все и всё всегда знают, будто следят с неба.
Он молчал.
– Я дам тебе развод, Костя, – вдруг пообещала она, и он только ощутил, как от радости на какой-то миг остановилось сердце. – Давай разделим все как положено, без судебных разбирательств, и разведемся. Уже давно пора положить этому конец.
– Оль, я боюсь…
Он хотел возразить… объяснить, что ее слова в суде не воспримут всерьез… И ее диагноз тому виной. Да и Мирослав не позволит дочери препятствовать его планам. Но, поглотив все эти объяснения в своем сознании, Константин решил не ранить ее и согласился:
– Если хочешь, давай мирно решим этот вопрос.
– Давай, после заседания. Отец тоже приедет. Расставим все точки…
– Хорошо.
В какой-то момент ему, и правда, померещилось, что это реально… что это возможно… Но как только в дверях показался Мирослав, Ольгу будто подменили: с отрешенно блуждающим взглядом она бесцельно ходила по кабинету, потом выбежала, вернулась с каким-то журналом в руках и почему-то глупо улыбалась. «Лекарство перестало действовать?» – недоумевал Костя. Как странно!
Он не мог припомнить, когда в последний раз видел ее вменяемой, поэтому такие ясные рассуждения и вдруг резкий перепад вызвали в нем растерянность. Благо, что Светлана все-таки взяла больничный после своего падения в холодное озеро. Теперь понятно, что все случилось к лучшему – высшая Воля мудра, даже болезни порой выручают.
И вместе с Ольгиным состоянием Константин и Мирослав вернулись к взаимным обвинениям, разбирательствам, эмоциям. Ольга здесь находилась только телом. Косте так хотелось наброситься на тестя с упреком: зачем было заставлять несчастную приходить сюда, бередить раны, провоцировать болезнь на обострение? Но что бы он ни сказал, все окажется безрезультатным… Если вовсе не используется против него.
Но Костя прекрасно понимал аферы Мирослава, потому что разгадал его тактику еще во времена нормального общения. И по этой причине просил все предложения вносить официально и документально. Иван Никитич оставался косвенным наблюдателем разборок, будто они его не касались.
Со своим адвокатом Костя прорабатывал разные стратегии: сначала думал предложить хорошие деньги за Ольгину долю, затем принялся искать формальные причины для необходимости такой сделки. И некоторые пункты договора между Ордынцевыми и Димончуками ему, и правда, удалось бы трактовать в свою пользу. Но Мирослав оказывался предусмотрительней и тут же находил какой-то выход: то внезапно менялся судья, по понятным причинам, то он оперировал доводами, кажущимися Косте абсурдными.
Да, можно было сдать свою долю и с облегчением вздохнуть. Но тогда долг дяде выплатить в полной мере не получится, а Мирослав станет угрозой Ордынцеву – разница во владениях акций будет мизерной. А там – дело за малым…
В этом случае Костю ждет не меньший дурдом, чем сейчас. А ему хотелось все решить одним махом. Отдать все долги и управление над компанией, потом открыть какое-то маленькое собственное предприятие, получать с него скромный доход и всё… всё… всё…
– Боже мой! Света, ты встретила мудрейшего мужчину! – восхищенно пела Лена в телефоне. – Вывести на чистую воду в такой критический момент… тут и психиатру непросто было бы. В этом состоянии человек может даже сброситься с высоты от страха. А он заставил тебя так быстро раскрыть такие глубокие причины твоего припадка.
– Почему это так важно, я не понимаю?