Дело молодых

– Пока у меня слишком мало информации, – покачал головой Реваев, доставая из лежащей перед ним на столе папки лист бумаги, – официальная версия такая: около часа ночи в условиях плохой видимости Волков Денис Анатольевич совершил наезд на некую Валееву Анастасию Игоревну, вне пешеходного перехода. В крови Валеевой обнаружен алкоголь в количестве семь десятых промилле, сам Волков при этом был трезв, следов алкогольного или наркотического опьянения не выявлено. Совершив наезд на гражданку Валееву, Волков на своем автомобиле скрылся с места совершения ДТП, за что был привлечен к административной ответственности.

– Там, как минимум, оставление в опасности, – возмутилась Крылова, – даже если она сама выбежала на дорогу.

– Не факт, – тут же возразил Жора, – если установили, что она сразу умерла, от удара, то никакого оставления тут не будет.

– И что, так установили? – Вика резко обернулась к Мясоедову.

– Завтра я встречусь со следователем, который вел это дело, – вмешался в их спор полковник, – и выясню все подробности. Потом будем спорить. А то у нас скоро как на телешоу будет: все борются за правду, только правды никто не знает. Давайте-ка лучше вы мне расскажете, что сделать успели. – Реваев обвел глазами притихших сотрудников. – Давай, что ли, Георгий, ты о своих подвигах расскажешь.

– Подвиги, значит, – Жора демонстративно распрямил плечи, – они были, их было много!

После того как Мясоедов закончил свой рассказ о совершенных им визитах в следственный отдел и бойцовский клуб, Реваев заметил:

– Интересный момент, у нас уже два фигуранта, по вине которых в свое время погибли другие люди. Я надеюсь, – он бросил быстрый взгляд на Крылову, – это не выльется в закономерность. По этим двум девочкам что-то интересное проявилось?

– Как сказать, – нерешительно начала Вика.

– Насколько мы знаем, они никого не убили, – усмехнулся Михеев, – во всяком случае, пока об этом ничего не известно.

– Да, – быстро согласилась Крылова, – по базам они нигде не проходили, в институте тоже ничего криминального про них мы не выяснили.

– Зато раздали целому курсу номера мобильных, – вздохнул капитан, – двум курсам.

– И что, – удивленно повернулась к нему Крылова, – разве неправильно сделали?

– Как сказать, – хмыкнул Геннадий, – мне уже два раза звонили.

– Так, это интересно, – оживился Реваев, – и что сказали? Появилась какая-то информация?

– Что сказали? – переспросил Михеев. – Один раз просто спросили, не занят ли я сегодня вечером, а во второй сразу предложили приехать, причем обязательно в форме.

– Женские голоса хоть были? – ехидно поинтересовался Мясоедов. – В принципе можно съездить, погрузиться, так сказать, в обстановку.

– Я тебе погружусь, – еле слышно прошептала Крылова.

– Я не собираюсь, – виновато повернулся к ней Жора, – капитану предлагаю.

– Давайте посерьезнее, – нахмурился Реваев, – я так понимаю, что толку с вашего общения со студентами пока никакого.

– Не совсем, – отозвалась Вика, – есть интересное обстоятельство, касающееся одной из погибших девушек.

– Это кого же? – заинтересовался Юрий Дмитриевич.

– Черных Ларисы. Девушка Волкова, она сидела рядом с ним на заднем сиденье. Перед тем как начать встречаться с Волковым, несколько месяцев у нее были отношения с однокурсником, Олегом Саенко. Как нам рассказали их одногруппники, Саенко очень болезненно переживал разрыв с Ларисой и даже пару раз пытался выяснять отношения с Волковым.

– И как, выяснил? – полюбопытствовал Жора.

– В какой-то степени, но вряд ли именно так, как хотелось. – Виктория заглянула в свой блокнот с записями. – Первый раз, это было еще весной, они сцепились прямо во дворе института, но их почти сразу растащили. А второй раз, это было уже летом, на каникулах, про этот случай нам рассказала одна из приятельниц Ларисы, Саенко подкараулил Волкова возле подъезда Черных, завязалась драка. Неизвестно, чем бы это все закончилось, но в этот момент к дому подъехал Мирзоев. Насколько я поняла, Саенко в тот день сильно досталось, а Мирзоев пообещал, что в следующий раз все будет гораздо хуже. После этого Саенко больше с Волковым не общался.

– Но обиду наверняка затаил, – добавил Михеев.

– А что говорит сам отвергнутый кавалер? – спросил полковник.

– Вот тут самое интересное. Отвергнутый кавалер не сказал нам ничего, потому как сегодня на занятиях не появлялся. Более того, вчера в институте его тоже не было.

– Это уже что-то. – Реваев выбил пальцами барабанную дробь по столу. – Где он живет, установили?

– Не только установили, но и съездили, – улыбнулась Крылова, – он снимает однокомнатную квартиру на «Юго-Западной».

– Ну, не томи, – нахмурившись, потребовал Реваев.

– В квартире никого не было. По счастью, пока мы топтались на лестничной площадке, из соседней квартиры вышла женщина. Оказалось, что она хозяйка обеих квартир и Саенко у нее снимает жилье. Эта добрая женщина нам сама открыла квартиру и дала возможность ее осмотреть. Жильца мы, естественно, не обнаружили, ничего подозрительного на первый взгляд тоже.

– Во всяком случае, обреза или хотя бы ружейных патронов мы нигде не увидели, – добавил Михеев. – Может, конечно, есть смысл осмотреть квартиру более детально, с привлечением экспертов?

– А что именно мы там будем искать? – покачал головой полковник. – Чистосердечное признание? Нет, надо сначала найти самого Саенко. Георгий, возьми это на себя. Выясни, откуда парень приехал в Москву, где у него родители живут. Если завтра он не объявится в институте или общежитии, значит, надо связываться с его родственниками, может, даже к ним съездить, если только это не слишком далеко.





Глава 5





Утром следующего дня, последовательно посетив студенческое общежитие, а затем и сам институт, Жора направил свой автомобиль в сторону выезда из города. Как ему удалось выяснить еще предыдущим вечером, родители Олега Саенко жили почти в двухстах пятидесяти километрах от столицы, на южной окраине Тульской области, в окрестностях городка с живописным названием Чернь. Заглянув во всезнающий Интернет, майор выяснил, что есть две основные версии происхождения столь странного имени населенного пункта. Первая заключалась в том, что в данном месте издавна селился всякий не прижившийся в приличных местах сброд, который, собственно, чернью и называли. Вторая версия, на которой настаивали сами обитатели городка, гласила, что название Чернь поселение получило от протекавшей через него одноименной речки, та же в свою очередь именовалась так в силу своей невероятной глубины, из-за которой дна разглядеть не представлялось возможным. Открыв спутниковую карту и скептически оценив маленькую, наполовину затянутую ряской речушку, Мясоедов пришел к выводу, что глубину речки, а значит, и ее влияние на название города жители Черни явно переоценивают.

Семнадцать километров, которые отделяли здание института на улице Лобачевского от съезда на Симферопольское шоссе, Жорин «террамонт» преодолел за пятьдесят восемь минут.

– Меньше чем за час, – пробормотал Мясоедов, съезжая с Кольцевой автодороги, – таким темпом к ночи не доберусь.

Но, как это бывает почти всегда, в первой половине дня направление, ведущее на выезд из города, было относительно свободно. Конечно, относительность эта была совсем невелика, сравнивать можно было только с почти стоящей на месте Кольцевой, но появившаяся возможность ехать хотя бы со скоростью порядка сорока километров в час прибавила Жоре оптимизма. После поворота на Подольск на дороге стало еще свободнее, и вскоре Жора уже смог разогнать машину до ста километров в час, так, чтобы не получать штрафов за превышение максимально установленной скорости. Объезжая Тулу, Мясоедов заправился, а заодно перекусил в придорожном кафе, а потому прибыл в Чернь вполне довольный собой, дорогой и автомобилем.

При помощи навигатора отыскать дом Саенко оказалось совсем не сложно. Расположенный на самом краю города у реки добротный двухэтажный коттедж был виден даже через двухметровый кирпичный забор.

Толкнув глухую железную калитку и обнаружив, что она заперта, Жора на всякий случай поискал кнопку звонка. Убедившись в ее отсутствии, оперативник что есть силы заколотил кулаком по воротам. В то же мгновение в глубине двора послышался собачий лай. Судя по тому, что собака так и не примчалась к воротам, чтобы поближе познакомиться с чужаком, она сидела на цепи где-то около дома.

Шагов Жора не услышал, поэтому вздрогнул от неожиданности, когда лязгнуло железо и в калитке отворилось небольшое смотровое окошко.

– Надо же, как в тюрьме, – не удержался от удивленного возгласа оперативник.

– А ты уже и в тюрьме побывать успел? – послышался недовольный женский голос. – Небось прям оттуда и пожаловал? Так нам работники, милок, не нужны сейчас, теперь только на следующий год приходи.

– А нельзя как-то в этом году попробовать договориться? – Жора приставил к окошку удостоверение. – А то больно долго ждать, оголодаю сильно.

Женщина медленно, вслух прочитала указанные в удостоверении данные оперативника.

– Мясоедов, – вновь вернулась она к фамилии.

– Мясоедов я, Мясоедов. – Жора испугался, что она вновь начнет читать все по второму кругу. – А вы-то, случаем, не Саенко будете?

– Саенко, – сквозь прорезь на Жору встревоженно смотрели темные, блестящие глаза. – А что, случилось чего?

– Вы бы калиточку открыли, – попросил Жора, теряя терпение, – я вам и расскажу, что где случилось. А то что же я тут стою посреди улицы, ору через забор, небось соседи все слышат.

– Соседи, – насмешливо фыркнула женщина, – здесь на улице всего три дома, и все, кроме меня, на работе. Ладно, – приняла она решение, – подожди, сейчас я собаку спущу, потом открою.

Окошко, вновь лязгнув металлом, захлопнулось.

– Собаку? – удивленно пробормотал майор, поправляя кобуру. – Вот только собаки мне не хватало. – На всякий случай он отошел на пару метров от калитки, чтобы иметь хотя бы долю секунды в запасе, если вдруг понадобится применить оружие.

Громыхнул засов, калитка распахнулась, и из нее показалась невысокая, плотная женщина лет пятидесяти, одетая в светлые, почти белые джинсы и накинутую на плечи поверх тонкой водолазки короткую стеганую безрукавку. Рядом с женщиной, не отставая ни на шаг, держалась рослая, упитанная овчарка с лоснящейся на солнце шерстью. Пес, а Жора был уверен, что это именно пес, смотрел на незнакомца настороженно, но видимой агрессии не проявлял.

– Ну ты, брат, здоров, – уважительно произнес Жора, подмигивая овчарке.

– Так и ты вроде не маленький, – отозвалась женщина, почесывая пса за ухом.

– И как же зовут красоту такую? – полюбопытствовал Мясоедов, глядя на пса и, на всякий случай, прижимая руки поближе к туловищу, так, чтобы они не болтались перед распахнутой зубастой пастью.

– Красоту зовут Надежда Алексеевна, – усмехнулась Саенко, – а как пса зовут, я так думаю, вам знать и не обязательно. К нему ведь у вас вопросов нет?

– Логично, – немного раздосадованный таким отношением, Жора скрестил руки на груди и поинтересовался: – Так что, мы, может, зайдем или так и будем на улице маячить?

– Ну, проходите в беседку. – С явной неохотой женщина посторонилась. Пес, плавно переставив лапы, тоже немного сместился в сторону, предоставляя возможность Жоре пройти между ним и распахнутой дверью.

Собак, особенно крупных, Мясоедов откровенно недолюбливал с самого детства, когда однажды летом в деревне его покусала соседская дворняга. Леня Фишман иногда намекал другу, что слово «недолюбливает» в данном случае не очень применимо, гораздо больше подошло бы откровенное «побаивается», но Жора всегда гневно отметал эти грязные намеки, демонстрируя приятелю здоровенный кулак. К сожалению, Фишмана, которого можно было бы пустить вперед, сейчас рядом не было. С окаменевшим лицом, стараясь не глядеть в сторону пса, Мясоедов проследовал в калитку. Миновав овчарку, он облегченно выдохнул и улыбнулся, зная, что Саенко не может увидеть его лицо. В этот момент пес оглушительно гавкнул. Невероятным усилием воли победив стремление организма со всех сил отскочить в сторону и, обернувшись в прыжке, разрядить в хвостатую тварь всю обойму, Жора процедил:

– Да ладно тебе, – после чего сунул руки в карманы и неторопливо направился в сторону небольшой деревянной беседки, прячущейся от солнца под разросшимися ветвями двух старых яблонь.

Закрыв на засов калитку, Надежда Алексеевна потрепала пса по холке и что-то негромко ему сказала. Овчарка понимающе шевельнула ушами и, бросив на Жору предупреждающий взгляд, неторопливо затрусила в сторону дома.

– Ну так что же у нас приключилось, что из самой Москвы к нам полиция приехала? – Саенко уселась на деревянную лавку напротив Мясоедова. Голос женщины звучал насмешливо, но с силой сплетенные, побелевшие пальцы рук выдавали ее волнение.

– Полиция из Москвы, – в тон ей отозвался Жора, – приехала для того, чтобы с сыном вашим поговорить. Он, случайно, не дома?

– Нет, – мгновенно ответила Саенко, – с чего вы взяли? И зачем он вам нужен?

– Ох, Надежда Алексеевна, – Жора сочувственно вздохнул, – взял я это с того, что Олега уже третий день нет в институте. Поскольку никто из его приятелей ничего не знает, логично предположить, что он может быть у родителей. А по поводу того, зачем он мне нужен, так это я ему самому лучше расскажу. Вы же понимаете, поговорю я с ним в любом случае, и ни вы, ни ваша очаровательная собачка помешать мне не сможете.

– Нет его, – Саенко еще сильнее стиснула пальцы, – уехал. Приехал три дня назад, в воскресенье, и сразу уехал. И часу не пробыл.

– И куда же он так спешил?

– На охоту.

– На охоту? – От переполнявшего его возбуждения Мясоедов вскочил на ноги. – На охоту! – чуть ли не восторженно повторил он. – Не сказал, на кого охотиться собирается?