Дар демона

– Артефакт, управляющий химероидами, – ответил эльф.

– Ах этот… – Арон сделал вид, будто задумался. Впрочем, некая мысль об артефакте действительно мелькнула. Тот самый, вероятно, который искал в его лабораториях эльфенок.

– Допустим, я соглашусь. Как вы вообще это представляете?

– Ты привязал его к себе и можешь вызвать в любое место.

Лицо эльфа искривилось в презрительной гримасе, словно эта самая привязка артефакта являлась извращением столь мерзким, что даже говорить о нем было противно. Впрочем, Арон не был специалистом в артефактной магии. Может, это действительно извращение?

– Какие у меня гарантии, что вы сдержите обещание?

– Я, двоюродный брат князя, Эрлин дарэ-Орес, – гордо провозгласил эльф. – Даю свое слово.

Северянин удержался от насмешливого хмыканья, но едва-едва. Слово эльфа… В юности он немало поиграл с остроухими в подобные игры и знал: даже демоны держали обещания лучше, чем Перворожденные. Например, дать слово и дать слово чести считалось разными вещами, и только во втором случае требовалось создавать видимость соблюдения. Значение имело также то, кому эльф его давал. Детали и условия ситуации. Положение эльфа в клане. Время дня или ночи… Проще сказать, эльфы, любимцы богини Гиты, держали слово только тогда, когда считали это выгодным.

Дать слово, но не слово чести – значит, даже не задуматься об оправданиях его нарушения. Просто слово не стоит ничего. Они конечно же не собирались отпускать его живым. Впрямь надеялись, что он простодушно отдаст им артефакт? С другой стороны, главной ошибкой эльфов всегда являлась недооценка людей.

– По наивности своей я полагал, будто князь пожелает в первую очередь освободить сына. – Арон повернулся, разглядывая лица эльфов, выискивая самые слабые и, что важнее, самые сильные звенья. Тех, кто лучше скрывал ненависть, не позволяя гневу замутить ясность рассудка. Тех, кто был старше. Этому Арон тоже научился в юности: узнавать возраст остроухих не по внешнему виду, а по силе эмоций, скудости жестов, равнодушию в глазах.

– Не марай своим языком имя князя, лока, – произнес приказным тоном другой эльф. Еще молодой, гордый, глупый. Назвал Темного мага, словно обычного человека, лока – грязью. Нехорошо.

– Я жду твоего решения, маг, – напомнил Эрлин дарэ-Орес, никак не показав, что слышал прозвучавший обмен фразами.

– Неужели вас и впрямь не интересует судьба того мальчишки? Как же его зовут? Тамил? Тамур? – Арон приподнял брови, продолжая отмечать и запоминать реакции своих гостеприимных хозяев. Забыть имя сына князя – оскорбление, и нанес его маг намеренно. Разозленный враг – уязвимый враг. Особенно если эти враги – молодые эльфы.

Арон чувствовал себя сейчас медведем, окруженным волчьей стаей. Они, каждый по отдельности, слабее, но их много. Он – один и ранен. Его раны – прорехи в эррэ, потерянная магия, как потерянная кровь. Любая мелочь, которую северянин мог обернуть себе на пользу, стоила внимания. Любая деталь.

– Тонгил, не думай, будто я не понимаю, что ты де… – Эрлин не договорил. Сложно говорить, когда в глаз на пять дюймов вошло острие метательного ножа. Куда легче, вцепившись в клинок и тщетно пытаясь его выдернуть, упасть на землю, дергаясь в судорогах. Эльфы умирают почти так же легко, как люди.

После трех «жал» и трех мертвецов эльфы наконец опомнились, призвав собственную Силу. Пятерки, лишенные фокусных углов – маг четко выбирал цели, – не смогли действовать с привычной слаженностью. Арон успел перекатиться по траве, уходя из-под огненного удара, и ударом меча убил еще одного.

Должно быть, они не ожидали от него такой подлости – воспользоваться сталью вместо магии. Недоумевающие и растерянные лица. Конечно, эльфы пришли вооруженными. Конечно, кто-то из них сейчас заметался, не зная, не лучше ли забыть о магии и переключиться на простой бой. Что ж, когда враг растерян, убивать всегда легче.

Арон успел избавиться еще от четверых противников, когда спину – как раз между лопатками – пронзила резкая боль, а сила удара бросила его на землю. В падении северянин обернулся, чувствуя, как глаза заволакивает пеленой боли, но еще успел увидеть человека, стоящего на краю поляны и опускающего руку. Седой, высокий, с крупными чертами лица. Незнакомый. Человек, не эльф. Арон задержал взгляд на долю мгновения, запечатлевая в памяти лицо нового врага.

Лицо своего убийцы?

Магу не требовалось видеть наконечник копья, пробившего тело насквозь, чтобы понять, как это получилось. Селин. Он прекрасно помнил энергию оружия, пульсацию живого металла. Его копье, месяц назад убившее некроманта, было подобным. На мгновение мелькнула дикая мысль, будто это – то же самое. Но нет. Нет, конечно. Просто похоже.

Арон попытался подняться на одной руке, второй вцепился в наконечник. Вырвать селин из тела, как ядовитую занозу, и восстановиться. Он маг, он…

Удар по затылку прервал движение. Потом пришла темнота…





Глава 38




Сквозь темноту постепенно пробились звуки. Голоса людей и не-людей.

– Копье закреплено, мастер, – с почтением проговорил первый. Вероятно, человек, имперец со степных окраин или септ, как все южане растягивающий гласные.

– Колья? – Второй голос прозвучал сухо, отрывисто, с интонацией человека, привыкшего отдавать приказы. Голос еще не старческий, но принадлежащий мужчине, давно перешагнувшему порог зрелости.

– Вбиты до основания, Светлейший, – отозвался третий присутствующий. Специфический перелив интонации выдал в нем эльфа.

– Кто отправился за зверенышем? – Обладатель второго голоса, судя по изменившемуся звуку, наклонился к Арону ближе.

– Юниш и Нирас, Светлейший, – отозвался эльф.

Арону казалось, будто он парит в пустоте, при полном отсутствии света и телесных ощущений. Единственной связью с реальностью являлся слух, поскольку ни зрение, ни осязание, ни другие чувства возвращаться не спешили. Оставалось только вслушиваться в чужой разговор.

Очевидно, и копье, и колья, и звереныши предназначались ему. Цель первого и второго северянин еще мог понять, но третье вызывало недоумение. Его заманили в ловушку, собираясь убить. Для смерти мага требуется только оружие из селина, правильная последовательность действий, время и терпение. По крайней мере, для уничтожения некроманта ему этого хватило. Или Тонгила собирались убивать иначе? И еще Светлейший… Так традиционно называли верховных жрецов благих богов.

Арон попытался дотянуться до эррэ, забрать хоть немного Силы, чтобы для начала вернуть власть над телом. Но его эррэ оказалось дырявым бурдюком, куда Темный Дар напрасно пытался набрать энергию. Северянину даже почудилось, будто он ощутил отчаяние магической сути, словно бы Дар являлся отдельной, почти разумной личностью, впервые осознавшей свою смертность.

Должно быть, именно так действует оружие из селина – не только разрушает щиты и ранит тело, но и повреждает эррэ.

– Неприятная задержка! – Второй между тем отодвинулся и продолжал тоном наставника, спрашивающего урок: – Каков общий вывод из нашей ситуации, Марвил?


– Не полагаться только на селин при охоте на мага, – ответил первый голос. – Если дело дойдет до прямого противостояния, приберечь главные силы и постараться нанести смертельный удар, находясь на безопасном расстоянии, желательно из засады.

– Все верно, Марвил, – благожелательно согласился второй. – Но без чего охота обречена на неудачу? О чем следует позаботиться в первую очередь?

– Выяснить слабости в защите мага, мастер, – моментально ответил южанин. – Выманить его из норы и ослабить насколько возможно, прежде чем допустить открытое столкновение… Вы мудро придержали сведения, мастер, которые получили от полукровки, пока не наступило идеальное время.

От полукровки… Неужели Мэа-таэль? Арон полагал, что связываться с эльфами Мэль не стал бы, но тот вполне мог взять в союзники людей, а уже те договориться с остроухими.

– Именно так, – отозвался второй тоном человека, давно привыкшего к лести. – Солнцеликая Гита не дает благословения глупцам, рвущимся в открытый бой во имя наивных сантиментов, будь то праведная месть или что-то иное. Не забывай этого, Марвил, и меньше слушай разговоры младших жрецов. Мало кто из них с такими взглядами доживет до второго посвящения.

Значит, верховный жрец Гиты. Арон мысленно поморщился. Неудивительно, после Радоги-то.

– Да, мастер, – согласился первый и, поколебавшись, добавил: – Когда мы закончим с Тонгилом, можно мне забрать его меч?

– Понравилась игрушка? – усмехнулся жрец. – Нет, Марвил, я вложил в тебя слишком много сил, чтобы позволить растратить жизнь на простое мародерство.

– Мастер, – удивился Марвил, – разве после смерти мага чары на мече не должны исчезнуть?

– Эх, Марвил, Марвил, как все же недостает тебе знаний по теории магии! Чары исчезнут, а как насчет предсмертного проклятия? Да еще от Темного? Тебя, Эсти, это тоже касается. Если принесешь в долину вместе с сумкой Тонгила, которую ты так незаметно спрятал, серый туман или, того хуже, оборотную тварь, князь на меня обидится. Тебе, впрочем, к тому времени уже будет все равно.

– Светлейший, я… – Эльф замолчал, а потом виновато произнес: – Я не знал.

– Положи где взял, – подчеркнуто доброжелательно велел жрец. Послышался шорох одежды и звяканье металла, смягченное тканью; потом раздался виноватый голос эльфа:

– Вот. Больше ничего нет, Светлейший. Простите.

Предсмертное проклятие. Мысль несла определенную притягательность. Если смерти не избежать, но есть возможность дотянуться до убийц уже из могилы, Арон не отказался бы ее использовать.

Страха при мысли о собственной гибели не было. Много раз он готовился к встрече с Серой Госпожой, но она откладывала свидание. Мысль о смерти воспринималась с отстраненным спокойствием и даже любопытством. Куда он попадет? Во владения Многоликого, избравшего мага Тонгила своим любимцем? Или бог, признав самозванца, отправит Арона в Серый Мир?

Северянин попытался вспомнить все, что слышал об умирающих магах. Будь он Светлым, мог бы попытаться благословить сына. Но у Темных, насколько человек знал, срабатывали только проклятия.

Стоило подумать об Альмаре, и спокойствие улетучилось. Умереть и оставить ребенка на произвол судьбы? Возможно, Мэль не тронет его сына, но как поступят сообщники полуэльфа? После смерти Тонгила заложник его крови им не будет нужен. Убьют? Скорее всего, убьют. Арон давно не верил в доброту людей.

Значит, он должен выжить. Любым способом. Любой ценой. Выжить. Вот только как?

– Мастер, разрешите спросить? – между тем поменял тему разговора Марвил. – Теперь, когда мы знаем, где Тонгил держит Существо, что вы планируете делать?

– Вернуть, – уверенно ответил жрец. – А потом использовать, как мы изначально планировали.

Использовать… Арон мысленно усмехнулся, представив, как изо рта Существа свисает изломанной куклой тело Светлейшего. Приятная мысль. И, пожалуй, он мог сделать еще кое-что, полезное для «мести из могилы» и доброе для одного конкретного человека, о котором практически забыл. Он мог освободить Ниссу.

Ошейники в империи Террун не были просто знаком раба, как в других государствах. Ошейник – тонкая металлическая пластина – запечатывался магией, сплетением Темной и Светлой Силы, и именно он гарантировал, что никто не сможет продавать рабов в обход императорских законов и налогов. Гарантировал, что раб никогда не сбежит от хозяина. И только хозяин мог снять ошейник, решив даровать вольную.

Раб без магического ошейника рабом не являлся по определению. И только пять торговых домов в стране имели право такие ошейники надевать. Оттого и стоили рабы целое состояние.

Простой человек мог снять ошейник со своего раба только в храме одного из богов Великой Триады, во время специального ритуала. Для мага таких ограничений не существовало. Если, конечно, остатков Силы в его эррэ для этого хватит…

Хватило.

Но то ли это небольшое усилие ослабило мага, то ли жрец, как раз получивший неведомого «звереныша», что-то сделал, – в любом случае пришла вторая волна темноты, поглотив на этот раз все звуки, и больше Арон ничего не помнил.



Кровь, несмотря на многочисленные разрезы, так и не пошла, но, в конце концов, это было не важно. Как не важно было и то, что отрубить Тонгилу конечности – для скорейшего истечения Силы – не получилось. Светлейший Нестор умел обходить самые хитроумные защиты, поставленные Темными магами, как бы плотно они ни вплетали свой Дар в плоть, в кровь, в кости… И главной задачей тут было полностью опустошить эррэ мага. Когда эррэ пусто, Дар умирает, а следом, в течение двух-трех недель, обращается в прах и тело.

Жаль только, что никто из убитых Темных так и не поделился с Нестором рецептом сплетения Дара и физического тела. Жрец отнюдь не планировал повторять их путь, его интересовал скорее теоретический аспект – для труда, который Нестор уже несколько лет писал для библиотеки ордена.

Традиция предписывала сжигать мертвых Темных, но жечь Тонгила было нельзя. Нет, никак нельзя. Тонгил привязал свое смертное тело к эмеалю Огня, а с ним не шутят.

Перечисляя главные моменты в охоте на мага, Марвил упустил одну деталь, на которую Нестор решил обратить его внимание позднее, в отсутствие эльфов. Охотник должен знать все о достижениях жертвы – не только стихии, покорившиеся магу, сильнейшие и слабейшие из них, но и уникальные таланты.

Смерть каждого Светлого мага, каждого наемника-человека, когда-либо пытавшегося убить Тонгила, имела смысл. Все они получали благословение в храме Солнечного, при каждом присутствовал Нестор, и на каждого смертника верховный жрец Солнцеликой Гиты незаметно навешивал следящую нить, которая возвращалась к хозяину после смерти носителя. Тонгил был силен, очень силен, но каждый рано или поздно совершает ошибку, нужно только дождаться. Нестор ждать умел.

Старик еще раз убедился в отсутствии у мага дыхания и перенес внимание на звереныша. С человеческим ребенком получилось бы быстрее, чище и перспективнее, но жрец торопился. Кроме того, не предполагал, что селина окажется недостаточно, и ребенка не подготовил. Собственная досадная оплошность, за какую он наказал бы любого из младших жрецов.

Волчонок лежал на боку, прерывисто дыша. Звереныш не жилец, но умереть должен сам, поскольку забранной у мага и заключенной в него Силе следует уйти в пространство постепенно. Иначе может произойти что угодно, от грома и молнии с ясного неба до разрыва ткани реальности к нижним мирам. Чем сильнее маг, тем сильнее отдача. Нет, звереныш умрет сам, под бдительным присмотром младших жрецов.

Яму для тела Марвил, стихийник Земли, создал на опушке, в двух шагах от первого ряда деревьев. В неприметном месте и достаточно глубокую, чтобы не раскопали дикие звери – как знать, в какое чудовище обратится падальщик, отведавший плоти Темного.

Нестор вытащил селиновое копье из раны мертвеца, еще раз проверил отсутствие у Тонгила пульса и велел сбросить тело Темного вниз, в могилу. Туда же полетел меч мага. Эсти успел передать остальным слова жреца о проклятии Темного, могущем упасть на любого, кто посмеет коснуться его вещей, поэтому никто из эльфов не сделал попытки забрать дорогое оружие.

Жрецу подумалось, что однажды, спустя боги знают сколько веков, колдовское оружие сумеет найти дорогу наверх, к случайному человеку, принеся с собой неведомые беды… Нестор вообще любил на досуге философствовать и предаваться размышлениям о будущем.

На одного Темного мага меньше в мире – на одну крупицу Света больше.