Дар демона

– Пока нет. – Мэа-таэль вздохнул. – Я по другому поводу. Ты знаешь, зачем здесь появились Длани?

– Откуда бы мне это знать? – Старик прищурился.

– Владыка мог сказать. – Мэль без приглашения уселся на деревянный табурет и придвинул чашу со свежей черешней.

– Мог, – согласился шаман. – Но мне, а не тебе.

– Видишь ли… – Полуэльф, запрокинув голову, бросил в рот горсть сладкой ягоды, прожевал, довольно жмурясь, выплюнул косточки. – Видишь ли, мы волнуемся, не связано ли это с нашими планами. Мало ли…

– И в чем заключаются эти планы? – хмыкнул шаман.

– Этого я сказать не могу, – миролюбиво отозвался полукровка. – Не моя тайна.

– Не говори, – согласился старик. – Я и без того знаю.

– Да? – не очень-то удивился внук. – Откуда?

– Вчера крысак на хвосте принес. Говорит, у рыцарей Гиты поселился новый человек, очень важный, те перед ним прямо ковром расстилаются. Вот только нутро этого человека до самых краев наполнено страхом. Знакомо звучит?

– Допустим, – согласился Мэа-таэль.

– А еще все вокруг обращаются к нему «ваше величество», – размеренно продолжал шаман. – Время от времени упоминают имя твоего мага, обычно в сопровождении пары проклятий. Продолжать не надо?

– Можно и остановиться, – кивнул полуэльф. – Так как насчет Дланей?

– Можешь утешить своего мага, это не по ваши души. – Шаман махнул рукой. – Разборки внутреннего круга Владыки.

– Что стряслось?

– А вот это тебя не касается, – отрезал старик. – Я и так сказал больше, чем следовало. Можете заниматься своими делами, Многоликий вмешиваться не будет.

– Спасибо, дед. – Мэа-таэль немного помялся, потом все же спросил: – Ты знаешь, что моя сестра жива?

Взгляд шамана на мгновение стал неприятно пронзительным, потом он кивнул.

– Темира сказала?

– Значит, знаешь. Почему ты не взял девочку к себе, почему оставил с чужими людьми?

– Дочь Темиры должна расти в Великой Степи, а не в каменной ловушке, которую имперцы называют городом, – резко ответил шаман. – Ты знаешь, почему мне пришлось поселиться здесь. А Наи хорошо там, где она сейчас.

– Неужели? – усомнился внук. – Хорошо в безродной туурской семье? Для них она не то взятая из жалости обуза, не то служанка. И у тебя поворачивается язык сказать, будто это хорошо?

– Я сказал, там хорошо ей, – спокойно ответил старик. – Не придумывай ужасов, ее любят и балуют, как не всякий будет баловать свою родную кровь. Но я не говорил, что для одной из семьи Таэль достойно жить среди чужаков. Так сложилось. Исправь это. Вернись в Степь, возглавь племя, возьми в шатер достойную хозяйку и забери сестру у чужаков.

– Я не могу. – Мэль отвернулся. – Ты же знаешь, я не могу!

– Тогда прими то, что есть.



В ответ на слова старого шамана о Дланях, переданные Мэа-таэлем, Арон лишь молча кивнул, а потом стал с интересом разглядывать разложенные на столе якоря.

– Завтра? – задал вопрос Мэль.

– Завтра, – согласился маг. – Как я понимаю, облики на готовую заготовку накладывал ты сам?

– Пришлось тряхнуть стариной.

– А отсутствие Дара этому не мешает?

– Здесь работает призванная сила духов, – объяснил полукровка. – Дар не нужен. Он даже мог бы повредить. Наши духи не любят магов.

– Уникальные вещи эти ваши маски, – задумчиво произнес Арон.

– Твоя магия намного сильнее, – пожал плечами Мэль. – Сильнее и удобнее. На подготовку якорей-болванок уходит от четырех до шести месяцев, новичок может провозиться даже год, а тебе достаточно произнести пару заклятий, махнуть рукой – и готово.

– Ну да, до тех пор, пока эта самая магия не отшибет напрочь память, – согласился Арон.

– Увы, – не стал спорить полукровка.

Мэль ушел, оставив северянина изучать и примерять якоря. Облик, выбранный для него полуэльфом, Арону нравился. Из зеркала на него смотрел парень лет двадцати пяти, на вид простоватый, но с крестьянской хитринкой во взгляде – один из тех невидимок, облик которых забывается через минуту после встречи.


Идеал маски.





Глава 19




Арон обладал прекрасной памятью на все места, где доводилось бывать хоть однажды, будь то дом ведьмы в лесной чаще, старая хижина среди рыбацких трущоб, роскошный особняк или пещера в заснеженных горах с почти невидимым входом. Вот и сейчас он шагал уверенно, точно зная, куда нужно свернуть, через какой переулок сократить дорогу, хотя проходил здесь лишь один раз три года назад. Не совсем здесь, правда, хотя до сих пор Радога его мира ничем не отличалась от нынешней. Те же дома на тех же улицах, тот же особый говор людей, та же их привычка к ярко-синему цвету в одежде.

Только Длани, нависшие над городом, оказались отличием – уже почти привычным. Люди приспосабливаются ко всему, особенно к вещам, не представляющим явной угрозы. Даже селятся порой на склонах вулкана и радуются жизни. Так и Длани, застывшие вокруг города, походили на такой вулкан – спящий, совсем не опасный. Может, не проснется еще пару веков или тысячелетий.

Северянин поймал себя на том, что замедлил шаг, разглядывая далекие дымные столбы, и встряхнулся. Уверения старого шамана, переданные через полукровку, успокаивали слабо. Бог, пославший Длани, имел к прежнему Тонгилу слишком личный интерес, слишком странным и не без последствий оказался для Арона невольный визит в царство Многоликого. Повторять не хотелось. Вообще сталкиваться с какими-либо богами и богинями не хотелось.

Кроме одной.

Мостовая послушно стелилась под ноги, память вела по переулкам и улочкам, пока Арон не оказался на площади перед небольшим зданием, окруженным, как забором, высокими ясенями. То, что пряталось за широкими стволами священных деревьев, не являлось храмом в обычном смысле слова. Там не молились и не приносили жертв. Но не было это и жилищем простых смертных. Его обитатели, будучи рожденными от человеческих родителей, сами уже не считались людьми. На всех языках и наречиях империи Террун их именование означало одно: Дочери Земли.

Арон некоторое время стоял перед резными створками ворот, потом толкнул их. Те распахнулись так же легко, как прежде, и во внутреннем дворе все соответствовало его воспоминаниям. Тихо, спокойно, уютно, как в объятиях матери. Здесь не бывало иначе.

Северянин прошел по узкой тропе, усыпанной белой галькой, потом свернул направо, к длинной веранде. Сам дом – добротный трехэтажный особняк – плотным слоем покрывали зеленые вьюны, не позволяя увидеть ни первоначальный цвет стен, ни материал, из которого их сложили.

Внутренний двор казался пуст, но северянин знал, что это иллюзия. Взгляды Дочерей Арон чувствовал кожей – будто невидимки, забавляясь, водили пушистыми перышками вдоль его хребта. Дочери Земли, особенно младшие, всегда отличались любопытством.

– Зачем ты здесь, смертный? – Голос, раздавшийся за его спиной, был низким, грудным, одним своим звучанием вызывавший недолжные мысли и желания. Арон обернулся, уже зная, кого увидит. Старшая Дочь – такая же, как и три года назад. Прекрасная женщина, из тех, кто с возрастом становится лишь красивее.

– Я пришел поклониться Великой Матери, – сказал Арон.

– Ты знаешь, что до́лжно делать?

– Да.

– Тогда ступай. – Жрица сошла с тропы, скупым жестом указав направление.

Арон бросил быстрый взгляд в ту сторону, а когда вновь взглянул на жрицу, она уже исчезла.

Пространство сада свивалось причудливо и неожиданно, способное напугать и даже свести с ума непосвященного. Здесь не существовало расстояния как такового, по этим узким тропинкам могла бы блуждать до скончания веков многотысячная армия. Арон знал – здесь нельзя искать, нельзя теряться в нетерпении или страхе. Он окажется там, где нужно, когда будет готов, но не раньше. Иногда это занимало полчаса или пару часов, однажды, казалось, отняло почти три дня, хотя во внешнем мире прошло лишь несколько минут. Во внешнем мире всегда проходило лишь несколько минут.

Как и прежде, дом, где жили Дочери, первым исчез из виду, заслоненный густой кроной деревьев. Следом пропали стены, и когда Арон, следуя тропе, взобрался на высокий холм, вокруг расстилались лишь бескрайние поля. На востоке, ближе к горизонту, степь переходила в густой лес, на юге блестели зеркала озер, север и запад скрывала туманная дымка. Так было и в прошлый раз, но сейчас в тумане двигались тени огромных размеров. Некоторое время северянин смотрел на неясные силуэты, потом отвернулся.

Великая Мать всегда ждала на юге.

Когда он спустился с холма, пейзаж сменился в очередной раз, и вместо полей Арон увидел скалистое плоскогорье. Из ближайшей расселины в скале тек ручей, прыгая вверх по неровным каменным ступеням с грацией горной серны. Арон, остановившись, наклонился, подставил ладонь под струю. Вода неожиданно больно хлестнула по руке, заставив ее отдернуть, и продолжила свое противоестественное движение – вверх, выше и выше. Ни один нормальный ручей не мог вести себя так, это противоречило законам природы и здравому смыслу. Хотя какое значение имел здравый смысл человека в мире богов?

Северянин шагал по тропе, которая сама ложилась под ноги, рядом весело бежал прозрачный поток, то ли охраняя, то ли следя, то ли просто составляя компанию. Все вокруг дышало Силой, и северянин не удивился бы, узнав, что ручей на самом деле нечто иное, одушевленное и обладающее сознанием.

А потом, как и раньше, мир развернулся вокруг оси, день сменился ночью, и перед человеком предстала богиня. Вернее, ее облик, подвластный восприятию смертного.

Арон знал, иные спрашивающие видели иное, но ему она всегда являлась в виде огромной волны с пенистыми краями, нависшей над головой, готовой поглотить. Точно такой, какую Арон видел много лет назад у берегов своей холодной родины. Черная убийственная волна на фоне черного звездного неба…

– Скажи, – прошептал он пересохшими губами. – Скажи то, что мне нужно знать.

Старая ритуальная фраза. Северянин надеялся услышать о своем проклятии, но с богиней не торгуются, не выпрашивают ответ, не спорят. Однажды она позволила ему считаться ее приемным сыном, сочла более важным, чем миллионы других человеческих муравьев… Таков был ее дар всем приемным детям – один ответ каждые три года. Ее речь не звучала таинственным иносказанием, головоломной загадкой, как у оракулов других богов, казалась понятной и простой. Три года назад она назвала единственный способ отомстить некроманту, сегодня… Как и в прошлый раз, голос возник у него в голове, гулкий и глубокий, как могла бы говорить сама вода.

«Альмар сейчас в Радоге. Забери сына первым. Если это сделает Мэа-таэль, ты никогда не увидишь своего ребенка».

А потом волна обрушилась вниз, погребла его под собой и…

…И исчезла бесследно, оставив в саду Дочерей.

Несколько минут Арон лежал на траве, глядя в закатное небо, затем сел, сдерживая порыв ощупать себя и убедиться, что цел. Богиня поступала так с ним каждый раз, с того самого первого, когда он, еще подростком, осмелился спросить ее напрямую. Пора уже привыкнуть.

– Какой она явила себя? – прозвучал девичий голос. Северянин повернулся – рядом сидела одна из младших Дочерей, большие карие глаза горели любопытством. Не Дочь, – поправил Арон себя мысленно, – приемыш. Такая же, каким когда-то был он. Спрашивали только приемыши, Дочери просто знали.

– Волна, – отозвался северянин. – Огромная волна.

Должно быть, девчонке скоро предстояло вернуться в большой мир, и она, как и он когда-то, спрашивала всех, обращавшихся к богине, набираясь смелости перед собственной попыткой.

– Она сказала то, что ты хотел? – А вот этот вопрос уже лишний.

– Она сказала то, что мне требовалось, – ответил Арон, поднимаясь с травы.