Дар демона
Часть 38 из 60 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Раньше следовало думать. – Воин возобновил шаг.
Над Радогой уже сгущались сиреневые сумерки, улицы почти обезлюдели, лишь кое-где торопились домой припозднившиеся горожане. Процокали по мостовой копыта – мимо ехали стражники.
– Эй, ты! – окликнул один из них Ресана. Тот поднял голову. – Все нормально, мало́й?
Венд разжал пальцы, отпуская запястье мальчишки, разбираться с хранителями порядка, заподозрившими неладное, не хотелось.
– Да, господин, – торопливо ответил Ресан.
Стражник кивнул, удовлетворившись ответом, и добродушно посоветовал:
– Ночью лучше сидите дома, неспокойное сейчас время.
Венд проводил стражников взглядом, потом обернулся к парню.
– Прибавь-ка шагу!
Жрец, вышедший им навстречу и выслушавший сбивчивый рассказ Ресана, укорять не стал. И удивленным не выглядел, словно уже привык к подобным историям. Лишь вздохнул и объяснил: ледяное проклятие снимается в течение трех дней, все это время юноше придется провести в храме.
Глава 16
Альмара поселили в комнатушке под самым чердаком. Окно выходило на восток и при отсутствии занавесок утренние лучи первым делом падали на маленького постояльца, освещая потрепанное одеяло, натянутое по самую макушку, скользили по старому соломенному тюфяку, лежащему прямо на полу, без всяких излишеств наподобие кровати.
Впрочем, после лесных ночевок даже эти условия казались юному Темному верхом роскоши. Прежняя жизнь вспоминалась как сон, а реальностью был этот старый дом, полный людей. Жили тут оружейник с женой, их сыновья и дочери и около десятка подмастерьев. Часто появлялись гости – приходили среди ночи, пережидали день и исчезали. Очень много людей для такого небольшого, всего-то на десять комнат, дома. Вернее, очень много оборотней, а человек только один – он сам.
Страха мальчик не испытывал, лишь любопытство, но, как оказалось, в своем быту окружающие мало отличались от обычных смертных. Разве что младшие дети хозяина, играя, не делали различий между волчьей и человеческой ипостасями, да в глазах остальных порой вспыхивали желтые огни.
Кирумо Альмар почти не видел, подросток приходил только ночевать, остальное время пропадал по своим таинственным делам.
Шел пятый день пребывания мальчика в доме Та-Кона, когда ему, изрядно скучавшему взаперти, пришла в голову мысль забраться на крышу. Старший подмастерье, у которого Альмар спросил разрешения, лишь пожал плечами.
– Постарайся не упасть вниз, нам некогда отскребать твои внутренности от камней мостовой.
Наверху оказалось холодно и солнечно, дул ветер. Мальчик прикрыл чердачную дверь и осторожно ступил на влажные черепицы – наследство ночного дождя. Глубоко вздохнул, запрокинул голову, подставляя лицо солнечным лучам, раскинул руки в стороны. Казалось, свет вливает в него живительные силы, дает ему что-то еще, не имеющее названия, но очень важное.
– Ты светишься, – сказал за спиной удивленный детский голос.
Альмар вздрогнул, резко повернулся, едва не потеряв равновесие на покатой черепице, и оказался лицом к лицу с голубоглазой девочкой лет семи, одетой в светлое платье из каганатского шелка. В длинной косе, обернутой вокруг головы, блестела жемчужная нить. Судя по всему – дочь богатых нобилей. Что она делает здесь, на крыше дома в квартале ремесленников?
– Странно, – продолжала та задумчивым тоном. – Я вижу – ты Темный, ты не должен любить солнце и тем более светиться.
– А ты в этом разбираешься? – спросил мальчик.
– Конечно, – уверенно кивнула та. – Я…
– Нита! – укоризненный голос, явно принадлежавший взрослому, прервал ее на полуслове. – Ты докучаешь человеку. К тому же нам пора.
Альмар завертел головой, но никого не увидел. Девочка между тем недовольно топнула ногой, черепица опасно скрипнула.
– Вот так всегда, стоит мне познакомиться с кем-нибудь интересным…
– Нита! – Бесплотный голос стал сердитым.
– Ладно, ладно, уже иду, – отозвалась она, хмурясь. Потом кивнула мальчику: – Тебя как зовут?
– Альмар…
– Хорошо, я запомню. – И, отвернувшись от него, подбежала к краю крыши и прыгнула в пустоту. Мальчик охнул и едва удержался, чтобы не броситься следом. Осторожно подошел к кромке и посмотрел вниз. Потом по сторонам. Потом, на всякий случай, наверх. Но ничего, напоминавшего девочку или ее разбившееся тело, не увидел.
Несмотря на дневное время, в небольшой комнате царил полумрак. Мало того что окно выходило на север, так еще одна из сторожевых башен Радоги нависала над домом, пряча его в тени. Впрочем, недостаток света не мешал Мэа-таэлю внимательно следить за действиями высокого старика, обладателя длинных волос, заплетенных в десяток мелких косиц. С тех пор как старый шаман поселился в Радоге, прошло уже полдюжины лет, последние черные пряди в его шевелюре побелели. Седой как лунь, но столь же мудрый, столь же сильный, как прежде. Шаманы живут дольше обычного человеческого срока…
– Ты и сам бы сделал не хуже, – проворчал шаман, выкладывая из шкатулки на стол разные предметы. – Уж этому мой брат тебя научил.
– Научил, – согласился Мэа-таэль. – И я сделал бы, будь у меня полгода в запасе и все ингредиенты. Вот только потребуется это через пару дней, если не раньше.
– Мальчик мой, что вы на этот раз задумали?
Бросив на полукровку быстрый пронзительный взгляд, старик развернул плотную холщовую ткань, достал предмет, напоминавший гусиное перо, только из чистого золота, и аккуратно коснулся им каждой выложенной вещи. Движения его рук были уверенными и точными, никак не выдавая почтенный возраст своего обладателя.
– Дед, ну перестань, – поморщился полуэльф. – Не выпытывай детали.
– Четыре маски на якорях – наверняка что-нибудь противозаконное, – недовольно покачал головой шаман.
Мэа-таэль рассмеялся.
– Ты, похоже, забыл, кому я служу! Он сам себе закон. Не беспокойся, дед.
– Как я могу не беспокоиться, если вижу, что у тебя самого душа не на месте, – возразил старик. – И не спорь, читать эмоции глупых мальчишек я еще не разучился. Что на сей раз нужно твоему магу?
– Скоро узнаешь, – пообещал Мэа-таэль.
– Зря ты связался с Тонгилом, – сурово сказал старик. – У всех магов сносит крышу от Дара, но у Темных в особенности.
– И это говоришь мне ты, служитель Многоликого? – усмехнулся полукровка. – Владыка всегда благоволил к магам.
– Кто Он и кто мы, – возразил шаман, отступая от стола и оглядывая получившийся результат. – Где Он и где мы. Для Него маг или простой смертный – разница невелика, а мы чародеям немногое можем противопоставить. Понимаешь ведь, что случится, если Тонгил в тебе усомнится или разочаруется?
– Что же?
– Станет у меня на одного внука меньше, – припечатал шаман. – Мало того, мы приобретем с твоей смертью такого опасного кровника, какого у семьи уже лет сто не было. Не смейся, мальчишка! То, о чем я говорю, ты и сам не раз обдумывал. Если скажешь «нет» – не поверю. При всем твоем легкомыслии ты все же не дурак.
– Дед, если бы не Арон, стало бы у тебя уже давно на двух внуков меньше, – перестав улыбаться, возразил Мэа-таэль. – И я тоже не поверю, если скажешь, будто забыл об этом.
– Помню, – сумрачно ответил старик. – Хорошо помню. Но верить магам не умею, уж не проси.
Полукровка пожал плечами.
– Арона это не расстроит. Хотя, что бы ты о нем ни думал, для Темного он достаточно вменяем.
– Наслышан, – хмыкнул шаман. – Можно подумать, твоего мага породила сама богиня Льда – ничто его не пронимает. Сколько раз на него уже покушались? Больше трех десятков? И ни одного приступа мании преследования, ни одной вспышки безумия, как у прочих магов. Даже поведения своего не изменил. Другим хватало пары встреч с наемными убийцами, чтобы начать жечь всех чужаков в пределах видимости или запираться в замке безвылазно.
– Вот видишь… – начал Мэа-таэль, но старик перебил его:
– Именно, я вижу, причем то, чего не видишь ты. Твой Тонгил – и не человек вовсе.
– Ну ты хватил, дед!
– Послушай меня, мальчик. – Старик уставился на него пронзительными черными глазами, такими же яркими и живыми, как у самого Мэа-таэля. – Просто послушай. Может, я и ошибаюсь, может, старый шаман и выжил из ума, но хотя бы допусти такую возможность: Тонгил – не человек.
– А кто тогда?
– Точно не знаю. – Старый кочевник покачал головой. – Кое-какие догадки у меня есть, но говорить вслух пока остерегусь. Оставил бы ты эту проклятую службу, до добра она не доведет.
– Я не могу, я Арону и за себя, и за брата должен, – возразил полукровка.
Дед уже не в первый раз начинал подобные разговоры, вот только о нечеловеческой природе Тонгила заявил впервые.
– Слышал уже, слышал, – пробормотал шаман. – Отдать бы должок, да и забыть. Ладно, ты парень упрямый, больше на эту тему я говорить не буду. Но перед отъездом зайди еще ко мне, может, успею проверить кое-какие догадки, тогда и скажу тебе.
– Зайду, – согласился Мэа-таэль. – Я в любом случае собирался.
– Вот и славно. – Старик достал четыре льняных мешочка и принялся складывать в них разложенные на столе вещи.
– Помнишь, как образы на якоря накладывать?
– Обижаешь, – отозвался полукровка. – Если надо, с закрытыми глазами сделаю.
– Все, ступай, скоро важные гости придут, нечего им глазеть на твои эльфийские уши! – Шаман вручил ему мешочки и подтолкнул к двери.
Мэа-таэль хмыкнул, поблагодарив, сунул их во внутренний карман куртки и вышел на улицу. На миг остановился, прислонился к закрывшейся двери. Легкомысленное выражение, так раздражавшее старого шамана, исчезло с лица, глаза серьезно, даже мрачно, посмотрели куда-то вдаль, словно вглядывались в будущее.
В будущее неласковое и нежеланное.
Потом поднял руку, тронул через кожу куртки свою ношу и тихо сказал:
– Ты прав, дед, Арон меня убьет.
Над Радогой уже сгущались сиреневые сумерки, улицы почти обезлюдели, лишь кое-где торопились домой припозднившиеся горожане. Процокали по мостовой копыта – мимо ехали стражники.
– Эй, ты! – окликнул один из них Ресана. Тот поднял голову. – Все нормально, мало́й?
Венд разжал пальцы, отпуская запястье мальчишки, разбираться с хранителями порядка, заподозрившими неладное, не хотелось.
– Да, господин, – торопливо ответил Ресан.
Стражник кивнул, удовлетворившись ответом, и добродушно посоветовал:
– Ночью лучше сидите дома, неспокойное сейчас время.
Венд проводил стражников взглядом, потом обернулся к парню.
– Прибавь-ка шагу!
Жрец, вышедший им навстречу и выслушавший сбивчивый рассказ Ресана, укорять не стал. И удивленным не выглядел, словно уже привык к подобным историям. Лишь вздохнул и объяснил: ледяное проклятие снимается в течение трех дней, все это время юноше придется провести в храме.
Глава 16
Альмара поселили в комнатушке под самым чердаком. Окно выходило на восток и при отсутствии занавесок утренние лучи первым делом падали на маленького постояльца, освещая потрепанное одеяло, натянутое по самую макушку, скользили по старому соломенному тюфяку, лежащему прямо на полу, без всяких излишеств наподобие кровати.
Впрочем, после лесных ночевок даже эти условия казались юному Темному верхом роскоши. Прежняя жизнь вспоминалась как сон, а реальностью был этот старый дом, полный людей. Жили тут оружейник с женой, их сыновья и дочери и около десятка подмастерьев. Часто появлялись гости – приходили среди ночи, пережидали день и исчезали. Очень много людей для такого небольшого, всего-то на десять комнат, дома. Вернее, очень много оборотней, а человек только один – он сам.
Страха мальчик не испытывал, лишь любопытство, но, как оказалось, в своем быту окружающие мало отличались от обычных смертных. Разве что младшие дети хозяина, играя, не делали различий между волчьей и человеческой ипостасями, да в глазах остальных порой вспыхивали желтые огни.
Кирумо Альмар почти не видел, подросток приходил только ночевать, остальное время пропадал по своим таинственным делам.
Шел пятый день пребывания мальчика в доме Та-Кона, когда ему, изрядно скучавшему взаперти, пришла в голову мысль забраться на крышу. Старший подмастерье, у которого Альмар спросил разрешения, лишь пожал плечами.
– Постарайся не упасть вниз, нам некогда отскребать твои внутренности от камней мостовой.
Наверху оказалось холодно и солнечно, дул ветер. Мальчик прикрыл чердачную дверь и осторожно ступил на влажные черепицы – наследство ночного дождя. Глубоко вздохнул, запрокинул голову, подставляя лицо солнечным лучам, раскинул руки в стороны. Казалось, свет вливает в него живительные силы, дает ему что-то еще, не имеющее названия, но очень важное.
– Ты светишься, – сказал за спиной удивленный детский голос.
Альмар вздрогнул, резко повернулся, едва не потеряв равновесие на покатой черепице, и оказался лицом к лицу с голубоглазой девочкой лет семи, одетой в светлое платье из каганатского шелка. В длинной косе, обернутой вокруг головы, блестела жемчужная нить. Судя по всему – дочь богатых нобилей. Что она делает здесь, на крыше дома в квартале ремесленников?
– Странно, – продолжала та задумчивым тоном. – Я вижу – ты Темный, ты не должен любить солнце и тем более светиться.
– А ты в этом разбираешься? – спросил мальчик.
– Конечно, – уверенно кивнула та. – Я…
– Нита! – укоризненный голос, явно принадлежавший взрослому, прервал ее на полуслове. – Ты докучаешь человеку. К тому же нам пора.
Альмар завертел головой, но никого не увидел. Девочка между тем недовольно топнула ногой, черепица опасно скрипнула.
– Вот так всегда, стоит мне познакомиться с кем-нибудь интересным…
– Нита! – Бесплотный голос стал сердитым.
– Ладно, ладно, уже иду, – отозвалась она, хмурясь. Потом кивнула мальчику: – Тебя как зовут?
– Альмар…
– Хорошо, я запомню. – И, отвернувшись от него, подбежала к краю крыши и прыгнула в пустоту. Мальчик охнул и едва удержался, чтобы не броситься следом. Осторожно подошел к кромке и посмотрел вниз. Потом по сторонам. Потом, на всякий случай, наверх. Но ничего, напоминавшего девочку или ее разбившееся тело, не увидел.
Несмотря на дневное время, в небольшой комнате царил полумрак. Мало того что окно выходило на север, так еще одна из сторожевых башен Радоги нависала над домом, пряча его в тени. Впрочем, недостаток света не мешал Мэа-таэлю внимательно следить за действиями высокого старика, обладателя длинных волос, заплетенных в десяток мелких косиц. С тех пор как старый шаман поселился в Радоге, прошло уже полдюжины лет, последние черные пряди в его шевелюре побелели. Седой как лунь, но столь же мудрый, столь же сильный, как прежде. Шаманы живут дольше обычного человеческого срока…
– Ты и сам бы сделал не хуже, – проворчал шаман, выкладывая из шкатулки на стол разные предметы. – Уж этому мой брат тебя научил.
– Научил, – согласился Мэа-таэль. – И я сделал бы, будь у меня полгода в запасе и все ингредиенты. Вот только потребуется это через пару дней, если не раньше.
– Мальчик мой, что вы на этот раз задумали?
Бросив на полукровку быстрый пронзительный взгляд, старик развернул плотную холщовую ткань, достал предмет, напоминавший гусиное перо, только из чистого золота, и аккуратно коснулся им каждой выложенной вещи. Движения его рук были уверенными и точными, никак не выдавая почтенный возраст своего обладателя.
– Дед, ну перестань, – поморщился полуэльф. – Не выпытывай детали.
– Четыре маски на якорях – наверняка что-нибудь противозаконное, – недовольно покачал головой шаман.
Мэа-таэль рассмеялся.
– Ты, похоже, забыл, кому я служу! Он сам себе закон. Не беспокойся, дед.
– Как я могу не беспокоиться, если вижу, что у тебя самого душа не на месте, – возразил старик. – И не спорь, читать эмоции глупых мальчишек я еще не разучился. Что на сей раз нужно твоему магу?
– Скоро узнаешь, – пообещал Мэа-таэль.
– Зря ты связался с Тонгилом, – сурово сказал старик. – У всех магов сносит крышу от Дара, но у Темных в особенности.
– И это говоришь мне ты, служитель Многоликого? – усмехнулся полукровка. – Владыка всегда благоволил к магам.
– Кто Он и кто мы, – возразил шаман, отступая от стола и оглядывая получившийся результат. – Где Он и где мы. Для Него маг или простой смертный – разница невелика, а мы чародеям немногое можем противопоставить. Понимаешь ведь, что случится, если Тонгил в тебе усомнится или разочаруется?
– Что же?
– Станет у меня на одного внука меньше, – припечатал шаман. – Мало того, мы приобретем с твоей смертью такого опасного кровника, какого у семьи уже лет сто не было. Не смейся, мальчишка! То, о чем я говорю, ты и сам не раз обдумывал. Если скажешь «нет» – не поверю. При всем твоем легкомыслии ты все же не дурак.
– Дед, если бы не Арон, стало бы у тебя уже давно на двух внуков меньше, – перестав улыбаться, возразил Мэа-таэль. – И я тоже не поверю, если скажешь, будто забыл об этом.
– Помню, – сумрачно ответил старик. – Хорошо помню. Но верить магам не умею, уж не проси.
Полукровка пожал плечами.
– Арона это не расстроит. Хотя, что бы ты о нем ни думал, для Темного он достаточно вменяем.
– Наслышан, – хмыкнул шаман. – Можно подумать, твоего мага породила сама богиня Льда – ничто его не пронимает. Сколько раз на него уже покушались? Больше трех десятков? И ни одного приступа мании преследования, ни одной вспышки безумия, как у прочих магов. Даже поведения своего не изменил. Другим хватало пары встреч с наемными убийцами, чтобы начать жечь всех чужаков в пределах видимости или запираться в замке безвылазно.
– Вот видишь… – начал Мэа-таэль, но старик перебил его:
– Именно, я вижу, причем то, чего не видишь ты. Твой Тонгил – и не человек вовсе.
– Ну ты хватил, дед!
– Послушай меня, мальчик. – Старик уставился на него пронзительными черными глазами, такими же яркими и живыми, как у самого Мэа-таэля. – Просто послушай. Может, я и ошибаюсь, может, старый шаман и выжил из ума, но хотя бы допусти такую возможность: Тонгил – не человек.
– А кто тогда?
– Точно не знаю. – Старый кочевник покачал головой. – Кое-какие догадки у меня есть, но говорить вслух пока остерегусь. Оставил бы ты эту проклятую службу, до добра она не доведет.
– Я не могу, я Арону и за себя, и за брата должен, – возразил полукровка.
Дед уже не в первый раз начинал подобные разговоры, вот только о нечеловеческой природе Тонгила заявил впервые.
– Слышал уже, слышал, – пробормотал шаман. – Отдать бы должок, да и забыть. Ладно, ты парень упрямый, больше на эту тему я говорить не буду. Но перед отъездом зайди еще ко мне, может, успею проверить кое-какие догадки, тогда и скажу тебе.
– Зайду, – согласился Мэа-таэль. – Я в любом случае собирался.
– Вот и славно. – Старик достал четыре льняных мешочка и принялся складывать в них разложенные на столе вещи.
– Помнишь, как образы на якоря накладывать?
– Обижаешь, – отозвался полукровка. – Если надо, с закрытыми глазами сделаю.
– Все, ступай, скоро важные гости придут, нечего им глазеть на твои эльфийские уши! – Шаман вручил ему мешочки и подтолкнул к двери.
Мэа-таэль хмыкнул, поблагодарив, сунул их во внутренний карман куртки и вышел на улицу. На миг остановился, прислонился к закрывшейся двери. Легкомысленное выражение, так раздражавшее старого шамана, исчезло с лица, глаза серьезно, даже мрачно, посмотрели куда-то вдаль, словно вглядывались в будущее.
В будущее неласковое и нежеланное.
Потом поднял руку, тронул через кожу куртки свою ношу и тихо сказал:
– Ты прав, дед, Арон меня убьет.