Дар демона

– Что ты собираешься с этим добром делать? – мрачно полюбопытствовал Венд, когда Ресан закончил рассказ.

– Не знаю. – Юноша, вынув клинок, разглядывал подарок. Обычное лезвие, кое-где со следами плохо отчищенной ржавчины. – Может, закопать его или бросить в болото?

Венд скептически хмыкнул.

– Полагаешь, туурши об этом не узнают?

– И что же, сделать, как они хотят? – Ресан не желал везти деду непонятный подарок из болот. А вдруг на нем проклятие или темномагическое колдовство?

– Не хочешь сам, давай мне. Положу в седельную сумку, – предложил Венд. – Пока болота не закончатся, выбрасывать нельзя.

Ресан отдал клинок Венду, тот небрежно сунул памятку от тууршей в седельную сумку и, кажется, напрочь забыл как о подарке, так и о ночном происшествии. По крайней мере, вслух не упоминал и вообще говорил очень мало и только по делу. Ресан тоже молчал, погруженный в раздумья.

Какого Мастера имел в виду болотный житель? В его речи это слово прозвучало как имя, причем имя человека, внушающего страх и почтение. Туурш говорил о приемном деде Ресана, степном шамане? Или о ком-то другом, более могущественном? Сейчас, вспоминая, Ресан начал сомневаться, что указатель пути сделан именно дедом. Да, старый шаман настроил амулет на юношу, но из шкатулки он вытащил его готовым. Там всего-то потребовалось проговорить несколько ритуальных фраз, капнуть кровь Ресана на стрелку, и готово…

На привале юноша попросил Венда достать клинок и ахнул – ножны были теперь из красного дерева, украшенные узорами, чистые, гладкие, сияющие в лучах заходящего солнца. Ресан осторожно потянул за рукоять и вскрикнул от восторга: на лезвии не осталось и следа ржавчины, зато отчетливо виднелся вьющийся узор, похожий на переплетение ветвей.

Венд скептически наблюдал за ним.

– Ты хоть не забыл, от кого этот клинок достался?

Ресан растерянно посмотрел на воина.

– Нет, не забыл. Я просто… я люблю красоту, – попытался объяснить.

Венд хмыкнул.

– Только вот эта красота магического происхождения. От магии никогда не знаешь, какой пакости ждать.

Ресан вздохнул и вернул Венду оружие. Честно признаться, толку Ресану от кинжала было мало. Юноша знал пару приемов, но понимал, что, даже возьми он самый волшебный клинок, любой опытный воин его в два счета обезоружит.

– Какое место странное! – Ресан оглядел пригорок, выбранный Вендом для ночевки. – Камни стоят ровным рядом.

– Наблюдательности ты не лишен, – похвалил его Венд не то в шутку, не то всерьез.

Заинтересовавшись, юноша очистил один из верхних камней от плюща и мха и теперь растерянно водил рукой по гладкой поверхности.

– Это остатки стены, до сих пор шлифовка сохранилась!

– Верно. – Венд подошел ближе. – Я уже ночевал здесь. Напарник рассказывал: в давние времена на этом месте стояла внешняя молельня одного из Светлых богов. Потом появились туурши, люди ушли, святое место забросили, и оно то ли само разрушилось от времени, то ли кто помог.

– Молельня Светлых?

– Да, это благое место.

Ресан неуверенно кивнул; ничего особенного он не ощущал, но Венд наверняка знал, что говорил.

– Здесь безопасно ночевать?

– Не больше, чем в любом другом месте. От нежданных гостей развалины не защитят. Будем караулить по очереди. Если услышишь странные звуки, не стесняйся меня будить. Кто знает, что, кроме тууршей, может здесь водиться.

Венд, дежуривший в первую смену, разбудил Ресана сам и почти сразу.

– У нас неприятности.

Объяснять не потребовалось: по ту сторону костра двигались крупные тени, посверкивали в свете огня голодные глаза. Лошади косились на хищников, изредка недовольно фыркали, но в целом вели себя спокойно.

– Это волки? – отчего-то шепотом спросил Ресан. – Так много…

– Хуже! – Венд вынул меч из ножен и положил рядом, внимательно наблюдая за движением стаи. – Это кхарги.

Звук, вырвавшийся у Ресана при этих словах, больше напоминал жалобный писк. Кхарги! Монстры, напоминавшие помесь волка и дикобраза, всеядные, покрытые плотной чешуей, почти не пробиваемой стрелами и обычным оружием, с ядовитым шипом на конце длинного хвоста. Единственное достоинство кхаргов, с точки зрения людей, заключалось в неспособности к быстрому размножению. Два-три приплода за всю жизнь самки, и то при очень благоприятных условиях. Редкие твари, почти вымершие.

Все эти сведения о родной природе, накрепко вбитые когда-то наставником, промелькнули в голове Ресана, завершившись единственным вопросом: если кхарги такие редкие, почему их здесь так много?!

– Что… что нам делать? – спросил юноша слегка дрожащим голосом.

– Ждать. – Венд казался спокойным. Возможно, это жуткое соседство его и впрямь не сильно тревожило.

– Чего ждать?

– Я не знаю, почему кхарги не нападают, – объяснил воин. – Огня они не боятся, нашего оружия тем более. Что бы их ни сдерживало, пока оно действует, мы в безопасности.


– Но если они не могут на нас напасть, почему не уходят?

Воин пожал плечами.

– Очень голодные, наверное.

Ресан тихо всхлипнул. Идея стать ужином для очень голодных кхаргов вдохновляла не больше, чем для кхаргов, слегка проголодавшихся.

Венд бросил взгляд куда-то в сторону.

– Забавно. Твоя сумка светится.

Ресан не успел ничего сказать, а воин уже расстегнул ее ремни. Изнутри действительно шел свет, мертвенно-бледный, похожий на сияние гнилушек на болоте. Кто-то из кхаргов злобно взвыл, но звук тут же оборвался в кашляющий рык.

– Что это? – Воин поднял за цепочку подвеску в форме волчьей головы.

– Э-э-э, – неуверенно ответил Ресан. – Наверное, амулет.

– Наверное, амулет? – с нехорошей интонацией повторил Венд.

– Ты кинул его в мою сторону, – пояснил юноша, – тогда, на поляне. Когда я от мага прятался и думал, как бы с тобой ехать напроситься. Я его на всякий случай прибрал…

– На всякий случай? Ты! Придурок малолетний! Это вещь Тонгила, понимаешь?

– Я слышал, он тебе говорил, что без этой защиты выйти из леса трудно, – возразил Ресан.

– Почему ты мне потом не сказал про амулет? – потребовал Венд.

Ресан вздохнул.

– Я бросил его в сумку и забыл. Это он защищает нас от кхаргов?

Венд не ответил. Сияющий амулет покачивался в его руке, огненные блики отражались на металле, и казалось, будто волчья морда все время меняет выражение.

Ресан перевел взгляд на воина: на лице того попеременно отражались тоска, боль, ненависть. Потом медленно, очень медленно Венд протянул амулет юноше.

– Убери, иначе не удержусь и выброшу, а без защиты нас сожрут.

Ресан забрал магическую вещь и осторожно уложил в сумку. Посмотрел на мельтешащие тени хищников – всё там же. Ни один кхарг не посмел подойти ближе чем на десять шагов. Злые голодные глаза, зловещее рычание, но и только. Не прыгнут, не загрызут, не напьются человеческой крови…

– Венд, – впервые за все время пути осмелился спросить юноша, – Тонгил тебе не просто враг. Что вас связывает?

Тот устало вздохнул.

– Много лет назад мы были лучшими друзьями. Тонгил скрывал тогда свой Темный Дар. Поверишь ли, сумел убедить всех, будто он – подмастерье Светлого мага, лекаря и травника. Даже спас у меня на глазах несколько раненых. Только много позднее я узнал, что Темные умеют не только убивать, но и лечить.

Ресан вздрогнул: Темные, способные лечить… Даже звучало это кощунственно. Но Венд не убеждал его ни в чем, просто рассказывал свою историю, и оттого приходилось верить.

– Наши пути разошлись, – продолжал воин глухо. – Мне приходилось слышать о Темном маге Тонгиле, убившем Великого Неркаса, подминающем под себя одну провинцию за другой. Но Тонгил – не такое уж редкое родовое имя. Только когда я увидел его, то понял, с кем в юности водил дружбу. А некоторое время спустя он уничтожил деревню, где жила моя семья. Понятно теперь, что нас связывает?

Ресан кивнул:

– Долг крови.

– На самом деле, – тихо сказал Венд, – за тот прежний обман я ненавижу его так же сильно, как за смерть родителей. Мы ведь смешали кровь как побратимы, но под маской друга, человека, за которого я готов был умереть, скрывалось чудовище.





Интерлюдия 3




Мир не обрел правильность. Иногда в глубине души Существо начинало сомневаться, случится ли это вообще. Мир вел себя не так, как должно. И маленькие двуногие, которых Существо увидело, тоже повели себя не так.

Нет, сперва Существо обрадовалось, встретив их. Они выглядели почти как те, что служили Существу в Просторной Пещере, принося вкусную еду. У каждого – две руки и ноги, круглая голова со смешным мехом на макушке и маленький рот с крохотными зубами, непригодными для настоящей пищи. Слабые бесчешуйчатые тела закутаны в ненастоящую кожу, ведь собственная кожа маленьких двуногих слишком тонка для внешнего мира. Существо даже вспомнило название этой ненастоящей кожи – одежда.

Но найденные Существом двуногие не умели говорить. Они издавали невнятные звуки, пронзительные и резкие, и не захотели исправиться, даже когда Существо обратилось к ним на правильном языке.

Едва увидев Существо, они повскакали со своих насестов вокруг огня и заметались по поляне, их голоса зазвучали еще громче, еще пронзительней, еще неприятней. Существо расстроилось. Оно что-то сделало не так?

А потом глупые двуногие стали кидать в Существо палки! Сперва длинные и тяжелые, потом маленькие и острые. Это было не больно, но очень и очень обидно.