Дар демона
Часть 33 из 60 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Замок Ковена Арону, как ни странно, понравился.
Обычному горожанину, к которым в прошлой жизни относился северянин, хода сюда не было. Человеку непосвященному позволялось видеть лишь крепостные стены, оседлавшие высокий холм, ров, наполненный водой и кишащий рыбами-людоедами, да стражу на стене над воротами. Все это находилось чуть ли не в самом центре столицы – постоянный, как бельмо на глазу, вызов императору, Светлым магам и служителям Солнечного. Поэтому неуемное воображение местных жителей рисовало жуткое место, населенное призраками умерших Темных. Шепотом рассказывались истории про смельчаков, сумевших проникнуть туда, вернуться и, рассказав об увиденном, умереть…
Теперь, оглядываясь по сторонам, Арон задавался вопросом: не сами ли Темные распространяли страшные слухи? Уж очень реальность отличалась от легенд. Вот площадь, выложенная брусчаткой. Никаких пятен крови от человеческих жертвоприношений, никаких разбросанных черепов. Очень чистая площадь благодаря то ли местным подметальщикам, то ли магии. По внутренней стороне стен поднимаются вьюны, распускаясь красными и желтыми цветами. Неудобно для обороны, но место украшают.
У Арона появилось подозрение, что за вьюны спасибо следует сказать магичкам, даже владея магией, женщина остается женщиной.
На самом здании застыли, словно пойманные в движении, каменные изваяния – иногда люди, иногда звери, иногда птицы. Сияли витражи окон. По центру, как раз над главным входом, тянулась огромная позолоченная руна «Вечность» – скромный намек на амбиции хозяев. Внутрь замка вела широкая мраморная лестница, по ее краям изготовились к прыжку химеры. Ненастоящие, тоже из камня. Символ магии, меняющей реальность: полузвери, полуптицы, но при этом удивительно гармоничные. Даже захотелось потрогать, убедиться, что не дышат.
Не удержавшись, Арон подошел к одному из существ и провел ладонью по гриве.
– Красавцы, – сказал за спиной Лорган. – Приятно вспомнить, в какую ярость пришел Волькан, когда ты их здесь поставил. Помнишь, как некромант клялся, будто химер невозможно превратить в камень, не убивая? Сколько он на этом пари проиграл? Хотя нет, вы не на деньги спорили. Пять военных кораблей с полным оснащением… Или шесть?
– Спроси у Мэля, он лучше помнит, – пробормотал Арон, усилием воли удержавшись, чтобы не отдернуть руку. Эти статуи – живые? До сих пор?
Камень химеры оказался теплым, намного теплее, чем камню положено, особенно с теневой стороны. Глубоко внутри чудовища послышался толчок. Удар сердца?
– Пять военных и один торговый, – отозвался полуэльф, до того молчавший. – Удачно тогда получилось.
Арон повернулся, кивнул полукровке на прощанье, стараясь казаться спокойным. Он знал, что Мэа-таэля не будет с ним на собрании – не-магам путь туда был заказан.
Внутреннее убранство главной твердыни Ковена можно было описать в трех словах: дорого, роскошно, мрачно. К высоким, как в храме, сводам уходили мощные колонны, пол покрывали квадратные плиты шлифованного критского камня. На стенах щедро горели масляные лампады.
Внимание Арона привлекли руны, покрывавшие здесь все стены. Большинство рун символизировало защиту – от стихий, от гнева богов, от Света и даже от Тьмы. Но имелись и такие, значения которых он не знал. Арон скользнул взглядом по незнакомым рунам, запоминая. Позднее он найдет значение каждой…
Потом северянин огляделся по сторонам; магов приехало пока мало, едва ли полторы дюжины. Из пояснений Мэа-таэля он понял, что сегодняшнее собрание Ковена было ежегодным рутинным, где отсутствие допускалось. Темных, входящих в Ковен, насчитывалось около двух сотен. Впрочем, явится не менее половины: побоятся пропустить, если вдруг начнется дележ пирога.
– Арон, нам туда, – показал Лорган. – Или ты не хочешь сегодня председательствовать?
Северянин посмотрел в указанном направлении: там, за колоннами, высилась трибуна, рядом с ней высокие столы, за ними кресла, очевидно, для самых сильных магов. Стоявшее посередине выделялось высокой резной спинкой. Арон подавил желание спросить, на чем будут сидеть остальные Темные.
– Не хочу, – честно ответил он на вопрос Лоргана и предложил, заранее готовясь превратить это в шутку: – Можешь вместо меня.
Но Лорган лишь кивнул, не удивленный. Похоже, прежний Тонгил часто пренебрегал обязанностями главы, сбрасывая их на друга.
Окружающие обращали на них внимание только для того, чтобы дружелюбно кивнуть и произнести приветствие. Северянин отвечал тем же, мысленно сличая каждое новое лицо с зарисовками из свитков. Пока неотмеченных не попадалось.
– Арон, милый! Как же я рада тебя видеть!
Арон обернулся на незнакомый женский голос и увидел столь же незнакомое лицо – на свитках изображение магички отсутствовало. Плохо, очень плохо. А вот внешне молодая женщина была как раз хороша. Изящная, хрупкая, с пышными золотисто-рыжими волосами и зелеными глазами. Длинные серебряные серьги покачивались в такт шагам, отражая мягкий свет лампад, на пальцах сверкали кольца. На каждом пальце.
Арон еще раз, уже внимательнее, оглядел незнакомку. С украшениями у нее был явный перебор: кольца, гроздья браслетов, цепочки, словно собранные с нескольких витрин в мастерской ювелира. А еще – понимание пришло приливной волной – сильное ощущение опасности исходило не только от самой магички, но и от навешенных на ней безделушек.
– Милый, я так соскучилась! – Девушка оказалась совсем близко, протягивая к нему руки, собираясь обнять. Арон отступил назад.
– Достаточно! – приказал. – Прекрати этот фарс!
– Арончик, ты меня совсем-совсем не любишь! – Девушка остановилась, опустила руки и трагически шмыгнула носом. – Как ты можешь, жестокосердный, после всего, что между нами было!
– Не люблю, – подтвердил северянин, начиная злиться. – Совсем. С горя можешь пойти и прыгнуть с моста. Или с башни – чтобы наверняка.
Неподалеку кто-то хохотнул, за спиной послышался сдавленный женский смешок.
– Ну вот, – пожаловалась в пространство рыжая магичка. – Вот так всегда! Я к нему по-доброму, со всей любовью и нежностью, а он…
– Как раз это и следует ждать от неотесанного мужлана, – проговорил глубокий бас, и вперед выступил еще один маг. Высокий, осанистый, с коротко подстриженной черной бородкой. – Не трать на него силы, милая.
Арон посмотрел на говорившего, чувствуя, как злая улыбка сама растягивает губы. Портрет этого Темного изобразили на свитках слишком хорошо, чтобы ошибиться.
– От тебя несет мертвечиной, Волькан. Или ты забыл: живым людям положено мыться?
Запах действительно имелся, очень слабый сладковатый душок – характеристика самой магии некромантов, а вовсе не следствие общения с мертвецами. Никакое мытье от него, естественно, не избавляло.
Несколько мгновений маги смотрели друг на друга, в воздухе тихо потрескивали разряды.
– Поприветствовали друг друга, и ладно, – прервал нехорошее молчание Лорган и хлопнул в ладоши. Пустое пространство перед трибуной подернулось легкой дымкой, из которой рядами начали возникать стулья.
– Как только сядет солнце, собрание объявлю открытым. Рассаживайтесь, дамы и господа, только не чувствуйте себя как дома: сперва дела, а личные разборки потом. Эвита, драгоценная, – он склонил голову в сторону рыжеволосой, – признания в любви тоже относятся к личному.
– Ах! – Девушка капризно выпятила нижнюю губу. – Ах, почему так мало людей меня понимает?
Эвита? Северянин прищурился, глядя на красотку. Значит, эта куколка и есть единственная среди магичек некромантка? Кто бы мог подумать… А еще, к сожалению, посвященный ей свиток не упоминал о том, действительно ли у прежнего Тонгила был с ней роман.
Арон наблюдал, как Лорган ведет собрание, как привычно распределяет время между желающими говорить. Как парой слов останавливает перепалку, начавшуюся было между магами. Похоже, Темный часто замещал Тонгила, никто не казался удивленным, что официальный глава Ковена лишь молча следит за происходящим, не вмешиваясь.
Собрание шло по рутинной колее, вертелось вокруг тех же вопросов, которые могли бы сейчас интересовать Императорский Совет. Первым обсудили необычное оживление Народа Песка, с равным успехом означавшее как новую с ними войну (воевать пустынники умели и очень любили), так и появление среди них очередного миролюбивого пророка (отчего-то пророки у пустынников призывали исключительно к миру и милосердию).
Пока что Народ Песка отправил в столицу первое за триста лет посольство с купеческим караваном. Таурш успел первым договориться с пустынниками о регулярных поставках риед – роговых пластин пустынных ящеров, отличного средства как для многих ритуалов, так и для создания магического оружия – и теперь хвастался успехами, пытаясь представить это большой заслугой перед Ковеном. Ему не верили, но не спорили.
Потом выступил Волькан, пожелавший выставить перед императором требование выборки военнопленных на «добровольное жертвоприношение» Серой Госпоже. Судя по скучающим лицам остальных магов, идея некромантом высказывалась не впервые и поддержки не находила. Ставить ее на голосование из-за отсутствия интереса среди собравшихся Лорган отказался. Волькан скандалить не стал.
Обсуждения продолжались: споры о землях, замках и налогах, согласования сфер влияния между магами, два официальных вызова на магическую дуэль среди незнакомых Арону Темных…
Северянин слегка прикрыл глаза, откинулся на спинку кресла. Какая-то часть его продолжала следить за происходящим, но внутри росло ощущение, будто за всей этой суетой что-то зрело, что-то приближалось, накатывало волнами. Или нет. Может, так давало знать о себе копившееся последние недели напряжение…
Легкое изменение в окружающей атмосфере заставило Арона встряхнуться. Нет уж, Ковен Темных – неподходящее место для праздных размышлений и воспоминаний. Северянин прищурился, оценивая происходящее.
К трибуне как раз подходила Эвита. Двое Темных, ожидавших своей очереди, поморщились, но пропустили ее вперед. Факт этот, Арон готов был поклясться, не имел никакого отношения к благородному обхождению с дамами. Некромантки просто боялись.
– Братья и сестры! – Мелодичный голос магички, усиленный заклинанием, разнесся по огромному залу. – Братья и сестры, не надоело вам подбирать объедки с императорского стола? Не надоело кланяться нобилям и уступать жрецам Солнечного дорогу? Не надоело получать жалкие крохи того, что наше по праву?
Были ли вопросы риторическими, хотела ли некромантка услышать ответ – неизвестно, но никто из магов не выразил ни согласия, ни отрицания.
– Эвита, мы обсуждаем конкретные вещи, – мягко напомнил Лорган. – Воззвания хороши для жрецов. Назови свои предложения.
Рыжеволосая улыбнулась ему.
– Будь терпелив, брат. Если позволишь, я все же сделаю небольшое отступление. Возможно, не все знают, что один из нас совершил деяние, прежде почитавшееся невозможным: уничтожил императорских сихха!
Это вызвало реакцию: маги начали переглядываться, кое-кто зашептался. Знали действительно не все. Правильно сказать, почти никто. А Волькан… Лицо некроманта было непроницаемо, но северянину показалось, будто слова Эвиты явились откровением и для него.
– Совершил это конечно же самый лучший из нас, больше всех одаренный Силой… – Эвита развернулась в сторону Арона и, жестом уважения прижав ладонь к середине лба, поклонилась.
Северянин кивнул в ответ, признавая истинность слов магички, и на всякий случай добавил еще один щит. Седьмой. Держать их все оказалось утомительно, но лучше так, чем неожиданно получить «подарок» от одного из Темных.
– У династии Коггир больше нет защиты. – В голосе рыжеволосой звучало неприкрытое торжество. – Императору остались считаные дни. Когда начнется смута, мы будем готовы!
Глава 13
После Эвиты к трибуне подходили и другие маги, но заметно было, что слова некромантки занимали умы выступающих больше, чем их собственные речи.
Собрание закончилось почти на рассвете, но никто из магов не казался утомленным. Сам Арон испытывал легкую усталость, но это ощущение прошло, стоило ему отвлечься на кое-что другое. Например, задуматься о том, стоит ли принять приглашение Лоргана посетить его столичный дом…
– Вот и мое скромное обиталище. – Лорган спешился первым, бросил поводья подбежавшему слуге.
Арон последовал его примеру, с интересом оглядываясь. Просторный двор, каменный особняк в три этажа, ровные, тщательно отшлифованные стены без новомодных завитушек. Благородная простота. Впрочем, скромным этот особняк можно было назвать только по сравнению с замком Тонгила.
Арон немного сомневался в разумности своего приезда сюда. Отчего-то ведь прежний Тонгил тянул с визитом, хотя, по словам Мэа-таэля, Лоргану доверял. Впрочем, желание увидеть прежнего врага в его родной среде, посмотреть, каков он на самом деле, перевесило. Высокомерный ублюдок, которого Арон убил в прежнем мире, вспоминался все реже, но…
На крыльцо вышла чернокосая красавица с характерным для кочевников разрезом глаз, но более мягкими чертами лица. Поклонилась хозяину дома и гостям, улыбнулась, на щеках появились очаровательные ямочки.
– Добро пожаловать домой, мой господин! – Несколько мгновений для нее существовал только Лорган, в глазах сияло доброе лукавство и нежность. Потом девушка посмотрела на остальных. – Я распоряжусь о ваших покоях. Прошу, проходите.
Арон проводил ее взглядом, чувствуя, как болезненно кольнуло в груди. В прошлом мире так, как эта молодая женщина на Лоргана, на него смотрела Тери. В этом не смотрел никто.
Дом был стар, и это чувствовалось. Ухожен и внутри и снаружи, насколько позволяли средства Лоргана, но стар.
Они прошли в обеденный зал, где слуги уже расставляли принесенные яства. Стол оказался невелик, не из тех, где усаживают сотню гостей и еще остается место. Размеры позволяли говорить, глядя в глаза собеседнику. А собеседником Лорган оказался приятным, и очень скоро Арон с удивлением понял, что на жизнь они во многом смотрели похоже.
Трапеза еще продолжалась, когда в обеденный зал вошел один из стражников Лоргана и, наклонившись к уху господина, зашептал. Брови Темного удивленно поднялись.
– У нас гости.
– У тебя, ты хотел сказать? – уточнил Арон.
– Нет, у тебя, – усмехнулся Лорган. – Догадайся, кому ты понадобился?
– Кому? – повторил северянин, не настроенный отгадывать загадки.
– Нашей дорогой Эвите. Желаешь с ней поговорить?
Обычному горожанину, к которым в прошлой жизни относился северянин, хода сюда не было. Человеку непосвященному позволялось видеть лишь крепостные стены, оседлавшие высокий холм, ров, наполненный водой и кишащий рыбами-людоедами, да стражу на стене над воротами. Все это находилось чуть ли не в самом центре столицы – постоянный, как бельмо на глазу, вызов императору, Светлым магам и служителям Солнечного. Поэтому неуемное воображение местных жителей рисовало жуткое место, населенное призраками умерших Темных. Шепотом рассказывались истории про смельчаков, сумевших проникнуть туда, вернуться и, рассказав об увиденном, умереть…
Теперь, оглядываясь по сторонам, Арон задавался вопросом: не сами ли Темные распространяли страшные слухи? Уж очень реальность отличалась от легенд. Вот площадь, выложенная брусчаткой. Никаких пятен крови от человеческих жертвоприношений, никаких разбросанных черепов. Очень чистая площадь благодаря то ли местным подметальщикам, то ли магии. По внутренней стороне стен поднимаются вьюны, распускаясь красными и желтыми цветами. Неудобно для обороны, но место украшают.
У Арона появилось подозрение, что за вьюны спасибо следует сказать магичкам, даже владея магией, женщина остается женщиной.
На самом здании застыли, словно пойманные в движении, каменные изваяния – иногда люди, иногда звери, иногда птицы. Сияли витражи окон. По центру, как раз над главным входом, тянулась огромная позолоченная руна «Вечность» – скромный намек на амбиции хозяев. Внутрь замка вела широкая мраморная лестница, по ее краям изготовились к прыжку химеры. Ненастоящие, тоже из камня. Символ магии, меняющей реальность: полузвери, полуптицы, но при этом удивительно гармоничные. Даже захотелось потрогать, убедиться, что не дышат.
Не удержавшись, Арон подошел к одному из существ и провел ладонью по гриве.
– Красавцы, – сказал за спиной Лорган. – Приятно вспомнить, в какую ярость пришел Волькан, когда ты их здесь поставил. Помнишь, как некромант клялся, будто химер невозможно превратить в камень, не убивая? Сколько он на этом пари проиграл? Хотя нет, вы не на деньги спорили. Пять военных кораблей с полным оснащением… Или шесть?
– Спроси у Мэля, он лучше помнит, – пробормотал Арон, усилием воли удержавшись, чтобы не отдернуть руку. Эти статуи – живые? До сих пор?
Камень химеры оказался теплым, намного теплее, чем камню положено, особенно с теневой стороны. Глубоко внутри чудовища послышался толчок. Удар сердца?
– Пять военных и один торговый, – отозвался полуэльф, до того молчавший. – Удачно тогда получилось.
Арон повернулся, кивнул полукровке на прощанье, стараясь казаться спокойным. Он знал, что Мэа-таэля не будет с ним на собрании – не-магам путь туда был заказан.
Внутреннее убранство главной твердыни Ковена можно было описать в трех словах: дорого, роскошно, мрачно. К высоким, как в храме, сводам уходили мощные колонны, пол покрывали квадратные плиты шлифованного критского камня. На стенах щедро горели масляные лампады.
Внимание Арона привлекли руны, покрывавшие здесь все стены. Большинство рун символизировало защиту – от стихий, от гнева богов, от Света и даже от Тьмы. Но имелись и такие, значения которых он не знал. Арон скользнул взглядом по незнакомым рунам, запоминая. Позднее он найдет значение каждой…
Потом северянин огляделся по сторонам; магов приехало пока мало, едва ли полторы дюжины. Из пояснений Мэа-таэля он понял, что сегодняшнее собрание Ковена было ежегодным рутинным, где отсутствие допускалось. Темных, входящих в Ковен, насчитывалось около двух сотен. Впрочем, явится не менее половины: побоятся пропустить, если вдруг начнется дележ пирога.
– Арон, нам туда, – показал Лорган. – Или ты не хочешь сегодня председательствовать?
Северянин посмотрел в указанном направлении: там, за колоннами, высилась трибуна, рядом с ней высокие столы, за ними кресла, очевидно, для самых сильных магов. Стоявшее посередине выделялось высокой резной спинкой. Арон подавил желание спросить, на чем будут сидеть остальные Темные.
– Не хочу, – честно ответил он на вопрос Лоргана и предложил, заранее готовясь превратить это в шутку: – Можешь вместо меня.
Но Лорган лишь кивнул, не удивленный. Похоже, прежний Тонгил часто пренебрегал обязанностями главы, сбрасывая их на друга.
Окружающие обращали на них внимание только для того, чтобы дружелюбно кивнуть и произнести приветствие. Северянин отвечал тем же, мысленно сличая каждое новое лицо с зарисовками из свитков. Пока неотмеченных не попадалось.
– Арон, милый! Как же я рада тебя видеть!
Арон обернулся на незнакомый женский голос и увидел столь же незнакомое лицо – на свитках изображение магички отсутствовало. Плохо, очень плохо. А вот внешне молодая женщина была как раз хороша. Изящная, хрупкая, с пышными золотисто-рыжими волосами и зелеными глазами. Длинные серебряные серьги покачивались в такт шагам, отражая мягкий свет лампад, на пальцах сверкали кольца. На каждом пальце.
Арон еще раз, уже внимательнее, оглядел незнакомку. С украшениями у нее был явный перебор: кольца, гроздья браслетов, цепочки, словно собранные с нескольких витрин в мастерской ювелира. А еще – понимание пришло приливной волной – сильное ощущение опасности исходило не только от самой магички, но и от навешенных на ней безделушек.
– Милый, я так соскучилась! – Девушка оказалась совсем близко, протягивая к нему руки, собираясь обнять. Арон отступил назад.
– Достаточно! – приказал. – Прекрати этот фарс!
– Арончик, ты меня совсем-совсем не любишь! – Девушка остановилась, опустила руки и трагически шмыгнула носом. – Как ты можешь, жестокосердный, после всего, что между нами было!
– Не люблю, – подтвердил северянин, начиная злиться. – Совсем. С горя можешь пойти и прыгнуть с моста. Или с башни – чтобы наверняка.
Неподалеку кто-то хохотнул, за спиной послышался сдавленный женский смешок.
– Ну вот, – пожаловалась в пространство рыжая магичка. – Вот так всегда! Я к нему по-доброму, со всей любовью и нежностью, а он…
– Как раз это и следует ждать от неотесанного мужлана, – проговорил глубокий бас, и вперед выступил еще один маг. Высокий, осанистый, с коротко подстриженной черной бородкой. – Не трать на него силы, милая.
Арон посмотрел на говорившего, чувствуя, как злая улыбка сама растягивает губы. Портрет этого Темного изобразили на свитках слишком хорошо, чтобы ошибиться.
– От тебя несет мертвечиной, Волькан. Или ты забыл: живым людям положено мыться?
Запах действительно имелся, очень слабый сладковатый душок – характеристика самой магии некромантов, а вовсе не следствие общения с мертвецами. Никакое мытье от него, естественно, не избавляло.
Несколько мгновений маги смотрели друг на друга, в воздухе тихо потрескивали разряды.
– Поприветствовали друг друга, и ладно, – прервал нехорошее молчание Лорган и хлопнул в ладоши. Пустое пространство перед трибуной подернулось легкой дымкой, из которой рядами начали возникать стулья.
– Как только сядет солнце, собрание объявлю открытым. Рассаживайтесь, дамы и господа, только не чувствуйте себя как дома: сперва дела, а личные разборки потом. Эвита, драгоценная, – он склонил голову в сторону рыжеволосой, – признания в любви тоже относятся к личному.
– Ах! – Девушка капризно выпятила нижнюю губу. – Ах, почему так мало людей меня понимает?
Эвита? Северянин прищурился, глядя на красотку. Значит, эта куколка и есть единственная среди магичек некромантка? Кто бы мог подумать… А еще, к сожалению, посвященный ей свиток не упоминал о том, действительно ли у прежнего Тонгила был с ней роман.
Арон наблюдал, как Лорган ведет собрание, как привычно распределяет время между желающими говорить. Как парой слов останавливает перепалку, начавшуюся было между магами. Похоже, Темный часто замещал Тонгила, никто не казался удивленным, что официальный глава Ковена лишь молча следит за происходящим, не вмешиваясь.
Собрание шло по рутинной колее, вертелось вокруг тех же вопросов, которые могли бы сейчас интересовать Императорский Совет. Первым обсудили необычное оживление Народа Песка, с равным успехом означавшее как новую с ними войну (воевать пустынники умели и очень любили), так и появление среди них очередного миролюбивого пророка (отчего-то пророки у пустынников призывали исключительно к миру и милосердию).
Пока что Народ Песка отправил в столицу первое за триста лет посольство с купеческим караваном. Таурш успел первым договориться с пустынниками о регулярных поставках риед – роговых пластин пустынных ящеров, отличного средства как для многих ритуалов, так и для создания магического оружия – и теперь хвастался успехами, пытаясь представить это большой заслугой перед Ковеном. Ему не верили, но не спорили.
Потом выступил Волькан, пожелавший выставить перед императором требование выборки военнопленных на «добровольное жертвоприношение» Серой Госпоже. Судя по скучающим лицам остальных магов, идея некромантом высказывалась не впервые и поддержки не находила. Ставить ее на голосование из-за отсутствия интереса среди собравшихся Лорган отказался. Волькан скандалить не стал.
Обсуждения продолжались: споры о землях, замках и налогах, согласования сфер влияния между магами, два официальных вызова на магическую дуэль среди незнакомых Арону Темных…
Северянин слегка прикрыл глаза, откинулся на спинку кресла. Какая-то часть его продолжала следить за происходящим, но внутри росло ощущение, будто за всей этой суетой что-то зрело, что-то приближалось, накатывало волнами. Или нет. Может, так давало знать о себе копившееся последние недели напряжение…
Легкое изменение в окружающей атмосфере заставило Арона встряхнуться. Нет уж, Ковен Темных – неподходящее место для праздных размышлений и воспоминаний. Северянин прищурился, оценивая происходящее.
К трибуне как раз подходила Эвита. Двое Темных, ожидавших своей очереди, поморщились, но пропустили ее вперед. Факт этот, Арон готов был поклясться, не имел никакого отношения к благородному обхождению с дамами. Некромантки просто боялись.
– Братья и сестры! – Мелодичный голос магички, усиленный заклинанием, разнесся по огромному залу. – Братья и сестры, не надоело вам подбирать объедки с императорского стола? Не надоело кланяться нобилям и уступать жрецам Солнечного дорогу? Не надоело получать жалкие крохи того, что наше по праву?
Были ли вопросы риторическими, хотела ли некромантка услышать ответ – неизвестно, но никто из магов не выразил ни согласия, ни отрицания.
– Эвита, мы обсуждаем конкретные вещи, – мягко напомнил Лорган. – Воззвания хороши для жрецов. Назови свои предложения.
Рыжеволосая улыбнулась ему.
– Будь терпелив, брат. Если позволишь, я все же сделаю небольшое отступление. Возможно, не все знают, что один из нас совершил деяние, прежде почитавшееся невозможным: уничтожил императорских сихха!
Это вызвало реакцию: маги начали переглядываться, кое-кто зашептался. Знали действительно не все. Правильно сказать, почти никто. А Волькан… Лицо некроманта было непроницаемо, но северянину показалось, будто слова Эвиты явились откровением и для него.
– Совершил это конечно же самый лучший из нас, больше всех одаренный Силой… – Эвита развернулась в сторону Арона и, жестом уважения прижав ладонь к середине лба, поклонилась.
Северянин кивнул в ответ, признавая истинность слов магички, и на всякий случай добавил еще один щит. Седьмой. Держать их все оказалось утомительно, но лучше так, чем неожиданно получить «подарок» от одного из Темных.
– У династии Коггир больше нет защиты. – В голосе рыжеволосой звучало неприкрытое торжество. – Императору остались считаные дни. Когда начнется смута, мы будем готовы!
Глава 13
После Эвиты к трибуне подходили и другие маги, но заметно было, что слова некромантки занимали умы выступающих больше, чем их собственные речи.
Собрание закончилось почти на рассвете, но никто из магов не казался утомленным. Сам Арон испытывал легкую усталость, но это ощущение прошло, стоило ему отвлечься на кое-что другое. Например, задуматься о том, стоит ли принять приглашение Лоргана посетить его столичный дом…
– Вот и мое скромное обиталище. – Лорган спешился первым, бросил поводья подбежавшему слуге.
Арон последовал его примеру, с интересом оглядываясь. Просторный двор, каменный особняк в три этажа, ровные, тщательно отшлифованные стены без новомодных завитушек. Благородная простота. Впрочем, скромным этот особняк можно было назвать только по сравнению с замком Тонгила.
Арон немного сомневался в разумности своего приезда сюда. Отчего-то ведь прежний Тонгил тянул с визитом, хотя, по словам Мэа-таэля, Лоргану доверял. Впрочем, желание увидеть прежнего врага в его родной среде, посмотреть, каков он на самом деле, перевесило. Высокомерный ублюдок, которого Арон убил в прежнем мире, вспоминался все реже, но…
На крыльцо вышла чернокосая красавица с характерным для кочевников разрезом глаз, но более мягкими чертами лица. Поклонилась хозяину дома и гостям, улыбнулась, на щеках появились очаровательные ямочки.
– Добро пожаловать домой, мой господин! – Несколько мгновений для нее существовал только Лорган, в глазах сияло доброе лукавство и нежность. Потом девушка посмотрела на остальных. – Я распоряжусь о ваших покоях. Прошу, проходите.
Арон проводил ее взглядом, чувствуя, как болезненно кольнуло в груди. В прошлом мире так, как эта молодая женщина на Лоргана, на него смотрела Тери. В этом не смотрел никто.
Дом был стар, и это чувствовалось. Ухожен и внутри и снаружи, насколько позволяли средства Лоргана, но стар.
Они прошли в обеденный зал, где слуги уже расставляли принесенные яства. Стол оказался невелик, не из тех, где усаживают сотню гостей и еще остается место. Размеры позволяли говорить, глядя в глаза собеседнику. А собеседником Лорган оказался приятным, и очень скоро Арон с удивлением понял, что на жизнь они во многом смотрели похоже.
Трапеза еще продолжалась, когда в обеденный зал вошел один из стражников Лоргана и, наклонившись к уху господина, зашептал. Брови Темного удивленно поднялись.
– У нас гости.
– У тебя, ты хотел сказать? – уточнил Арон.
– Нет, у тебя, – усмехнулся Лорган. – Догадайся, кому ты понадобился?
– Кому? – повторил северянин, не настроенный отгадывать загадки.
– Нашей дорогой Эвите. Желаешь с ней поговорить?