Дар демона
Часть 32 из 60 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Альмар моргнул.
– Понял. Ты же в волка превратился. – Но Кирумо продолжал ждать, и он смущенно добавил: – Прости, пожалуйста, что я тогда про оборотней гадостей наговорил. Я не хотел тебя обидеть.
– Не боишься меня?
Альмар нахмурился.
– Нет. Я Темный, тебя же это не пугает.
Кирумо выдохнул.
– Верно. Мы друг друга стоим, – и усмехнулся.
Глава 11
До Радоги ребята добрались три дня спустя. После тишины леса многолюдность города оглушала, а группы служителей Гиты, то и дело попадавшиеся навстречу, заставляли Альмара невольно ежиться.
Жители Радоги, в отличие от жителей других городов, не оказывали особого предпочтения какому-то одному богу из Великой Триады, предпочитая испрашивать милости сразу у всех. Три огромных храма стояли с трех сторон центральной площади города.
Альмар привычно нашел взглядом храм бога Солнца и тут же отвел глаза. Туда ему отныне путь был заказан.
Храм Многоликого выглядел иначе – строже, суровей. Никаких позолоченных куполов, никаких цветных витражей. Серый камень стен, серые колонны, серые ступени высокой лестницы… Владыка, в отличие от бога Солнца, не привечал попрошаек, поэтому никто здесь не хватал прихожан за полы одежды, выпрашивая подаяние. Вообще людей у входа оказалось немного. Подходя, Альмар увидел только двух наемников, как раз поднимавшихся по ступеням, да спускающуюся вниз красивую, роскошно одетую женщину. Наемники посторонились, пропуская даму, и почтительно поклонились. Та в ответ благосклонно кивнула. Альмар проводил взглядом вооруженных мужчин – в столице он не замечал, чтобы эта братия к кому-либо проявляла уважение. Кирумо заметил его удивление и ткнул локтем в бок, указывая на незнакомку.
– Темная магичка. Видишь на ее плече брошь в виде руны? Знак Ковена. У господина Тонгила есть такой же, но он не носит, его все знают и без того.
В храме Многоликого Альмар не был ни разу в жизни. Впрочем, не бывал он и ни в каких других храмах, кроме посвященных Солнечному, и, подойдя к высокой лестнице, замер, не осмеливаясь подняться. Кирумо сделал несколько шагов по ступеням, потом обернулся.
– Что мнешься?
– Но я…
– Ты – маг, этого достаточно, – обратился к нему жрец, вышедший из полумрака храма вместе с магичкой, но оставшийся стоять на площадке перед входом. – Наш бог покровительствует всем, обладающим Даром.
Альмар кивнул, виновато улыбнулся и начал осторожно подниматься по ступеням. Боль в ноге почти прошла, но мальчик все же старался не делать резких движений.
Жрец, дожидаясь, стоял наверху, его седые волосы серебрились на солнце, подчеркивая странную молодость лица.
Внутреннее убранство здесь тоже очень отличалось от того, что Альмар видел в храмах Солнечного: темные стены из шлифованного камня, покрытые рунами защиты и молитвы, стрельчатые окна, узкие и высокие, забранные прозрачным стеклом, и колонны. По кругу каждой – барельеф.
Альмар засмотрелся на ближайший: вот человек, в его руке, отведенной для удара, горит пламя, у ног замер, готовясь прыгнуть, волк. А врагов, на которых направлена и магия, и атака зверя, на второй части барельефа нет. Место для них оставлено, но не обозначено ни единой фигуры.
– Почему здесь пусто? – Альмар показал на вторую часть изображения. – С кем они сражаются?
– Пока не решено, – дружелюбно ответил жрец.
Они прошли через весь храм, сейчас почти пустой, во внутренний двор. Жрец указал на скамью и сел рядом, готовый выслушать. И стоило Альмару начать говорить, как слова полились сами. Внимательный взгляд жреца внушал доверие. Казалось, его искренне интересовала история молодого Темного.
Когда Альмар упомянул о ранении, жрец велел ему вытянуть вперед пострадавшую ногу.
– Обычный человек метался бы сейчас в лихорадке, вызванной воспалением, – проговорил он мягко, осторожно осматривая больное место. – У тебя был не только вывих. Еще и кость треснула в нескольких местах, а в глубокий порез попала грязь. Так?
Альмар кивнул.
– Будь благодарен Дару за крепкое здоровье и выносливость. Ты ведь в детстве не болел?
– Только однажды, когда зимой свалился в полынью.
– Маги не болеют. Разве что потеряют Силу. – Жрец добродушно улыбнулся. – Ты ведь слышал, как сложно убить мага?
– Да, Темного, – согласился Альмар.
– Любого, – поправил его жрец. – Только убийство Светлого считается дурным тоном, а Темного – нет. Убить сложно, поскольку Дар не желает смерти носителя. Характер магии не имеет значения.
Альмару вспомнились рассуждения Кирумо о двойственной душе мага. Звучало похоже.
– Господин, вы можете посоветовать мага, который захочет взять меня в ученики?
– Могу, – согласился жрец, – захотят многие, у тебя сильный Дар. Только тебе никто из них не подойдет.
– Почему?
– Ты не только стихийник, но и теневик, а в Радоге нет ни одного мага, способного управлять Тенями.
– Откуда вы знаете про Тени?
– Твое эррэ как открытая книга, – жрец покачал головой, – любой увидит.
Мальчик кивнул. Что такое эррэ, он знал. Теорию магии, часть обязательного обучения всякого нобиля, ему начали преподавать именно с этого. Жаль, наставник успел рассказать так мало. О стихиях упоминал, а о Тенях – нет.
– Что мне делать?
– Искать учителя-теневика, владеющего огненной стихией. Огонь после Теней у тебя главный, – пояснил жрец. – Думаю, ты сам это понял. И будь осторожен.
– Почему, господин?
– Скоро в городе станет небезопасно.
– Кирумо, ты знаешь каких-нибудь Темных теневиков? – спросил Альмар, закончив пересказывать разговор со жрецом.
Подросток пожал плечами.
– Я – нет. Но у моего двоюродного дяди есть знакомые среди Темных. Он может знать.
– Он здесь, в Радоге? Тоже оборотень?
– Да. Если что, поживешь у него какое-то время.
Глава 12
Арон еще раз просмотрел свиток, посвященный Тауршу Коху, одному из самых одиозных представителей Ковена.
Таурша он помнил из прошлой жизни. Средней магической силы, но с удивительным нюхом на деньги, этот Темный стал одним из богатейших людей империи. Цифры нижних строк свитка показывали рост его состояния за последние пять лет, там же приводились имена людей у него на содержании. Почти вся верхушка столичной торговой гильдии и треть нобилей. Деньги являлись силой этого мага, его слабостью были женщины. Гарем из нескольких сотен рабынь, то есть «добровольных пожизненных служанок», мысленно уточнил Арон, поморщившись. Империя Террун – «самая гуманная страна современного мира», как провозглашалось в официальных документах – отличалась от соседей только тем, что на положении пожизненных слуг оказывались исключительно иноземцы, а не собственные граждане. А слова о добровольном служении были столь же фальшивы, сколь красивы…
Итак, Таурш. Коварен, безжалостен, двуличен. Опасен. Отчего прежний Тонгил не уничтожил его как возможного соперника в борьбе за власть? Или эти два паука смогли ужиться в одной банке? Сумели с выгодой для себя поделить империю?
С пергаментного свитка добродушно улыбался благообразный толстяк, но художник сумел заметить и отразить хищную холодность взгляда.
Арон отложил свиток с именем Таурша в ту сторону, где уже лежали прочие кандидаты на звание «опасный противник, желательно уничтожить». Взял следующий. Криво усмехнулся. Лорган Сирраен, урожденный ар-Сир. Однако информации оказалось досадно мало. Дар обнаружен в семнадцать лет, отречение семьи, попытка самоубийства, годы, потраченные на освоение магии. Лучший стихийник Земли в империи. Семьи и детей нет, есть постоянная любовница. В Ковене примыкает к фракции Тонгила…
Арон хмыкнул, потянулся за нижними свитками. Он начал с именитых и опасных магов, а следовало с фракций Ковена. Итак, основных групп три, его – главная, включающая Таурша и некоторых других магов. Понятно, почему они еще живы.
Вторую группу возглавлял Волькан – некромант, но не из обычных. Этот сумел стать любимцем Серой Госпожи. Нобиль по рождению, исторгнут из рода… В прежнем мире Арон не слышал этого имени.
Северянин мог понять, почему прежний Тонгил и Волькан не схватились в открытую. Прежний Тонгил не хотел сердить богиню Смерти преждевременной кончиной ее служителя, некромант мог испытывать подобные опасения в отношении Многоликого.
Третья группа, самая малочисленная, состояла из прекрасных дам. Или не очень прекрасных, тут Арон точно сказать не мог – портреты имелись не во всех досье. Женщины, в отличие от мужчин, управляли пробуждением своей магии, а жрецы Солнечного не могли определить носительницу Темного Дара. Многие девочки, осознав в себе Тьму, оставляли ее спящей. Их не проклинали родители, не лишали наследства и права на имя. Такие не случившиеся магички спокойно проживали отведенную им жизнь и умирали в положенный срок.
Те же, кто добровольно или вынужденно признал Дар и развил его, составляли всего четверть от числа мужчин-Темных, но считаться с ними стоило. Отчего-то самыми сильными стихийниками Воды и Воздуха становились именно магички. Обособленной группой они считались номинально, при голосовании по серьезным вопросам примыкали то к одной, то к другой фракции и, как понял Арон, грызлись между собой не меньше, чем Темные-мужчины.
Дорога до места, где собирался Ковен, заняла несколько часов.
Арон спрыгнул с коня, обернулся, прищурившись на закатное солнце. Его сопровождающие вели себя, как он и приказал, скромно – никого не задирали, говорили негромко, следили за окружением внимательно.
Лорган, ехавший рядом, несколько раз начинал разговор, и каждый раз на его вопросы Арон отделывался парой малозначащих фраз, после чего Темный обескураженно замолкал. В конце концов Лорган перестал спрашивать, а начал говорить сам; от северянина требовалось только хмыкать, подтверждая, что слушает. Слушал он внимательно: Лорган взялся рассказывать о своей последней встрече с Вольканом и Эвитой, единственной магичкой, практикующей некромантию. Как прикинул Арон, произошло это событие через пару дней после его появления в столице.
– Странно даже не то, что эти два стервятника, которые терпеть друг друга не могут, собрались вместе, а то, как мило они при этом общались с третьим в их компании, не-магом, – задумчиво сказал Лорган.
– Ты узнал этого человека? – Арон передал поводья оборотню из охраны и развернулся к величественному зданию, черные стены которого в закатных лучах отливали кроваво-красным. Необычный эффект для темного камня.
– Нет. – Лорган тоже спешился. – Он носил слишком качественную личину…
– Понял. Ты же в волка превратился. – Но Кирумо продолжал ждать, и он смущенно добавил: – Прости, пожалуйста, что я тогда про оборотней гадостей наговорил. Я не хотел тебя обидеть.
– Не боишься меня?
Альмар нахмурился.
– Нет. Я Темный, тебя же это не пугает.
Кирумо выдохнул.
– Верно. Мы друг друга стоим, – и усмехнулся.
Глава 11
До Радоги ребята добрались три дня спустя. После тишины леса многолюдность города оглушала, а группы служителей Гиты, то и дело попадавшиеся навстречу, заставляли Альмара невольно ежиться.
Жители Радоги, в отличие от жителей других городов, не оказывали особого предпочтения какому-то одному богу из Великой Триады, предпочитая испрашивать милости сразу у всех. Три огромных храма стояли с трех сторон центральной площади города.
Альмар привычно нашел взглядом храм бога Солнца и тут же отвел глаза. Туда ему отныне путь был заказан.
Храм Многоликого выглядел иначе – строже, суровей. Никаких позолоченных куполов, никаких цветных витражей. Серый камень стен, серые колонны, серые ступени высокой лестницы… Владыка, в отличие от бога Солнца, не привечал попрошаек, поэтому никто здесь не хватал прихожан за полы одежды, выпрашивая подаяние. Вообще людей у входа оказалось немного. Подходя, Альмар увидел только двух наемников, как раз поднимавшихся по ступеням, да спускающуюся вниз красивую, роскошно одетую женщину. Наемники посторонились, пропуская даму, и почтительно поклонились. Та в ответ благосклонно кивнула. Альмар проводил взглядом вооруженных мужчин – в столице он не замечал, чтобы эта братия к кому-либо проявляла уважение. Кирумо заметил его удивление и ткнул локтем в бок, указывая на незнакомку.
– Темная магичка. Видишь на ее плече брошь в виде руны? Знак Ковена. У господина Тонгила есть такой же, но он не носит, его все знают и без того.
В храме Многоликого Альмар не был ни разу в жизни. Впрочем, не бывал он и ни в каких других храмах, кроме посвященных Солнечному, и, подойдя к высокой лестнице, замер, не осмеливаясь подняться. Кирумо сделал несколько шагов по ступеням, потом обернулся.
– Что мнешься?
– Но я…
– Ты – маг, этого достаточно, – обратился к нему жрец, вышедший из полумрака храма вместе с магичкой, но оставшийся стоять на площадке перед входом. – Наш бог покровительствует всем, обладающим Даром.
Альмар кивнул, виновато улыбнулся и начал осторожно подниматься по ступеням. Боль в ноге почти прошла, но мальчик все же старался не делать резких движений.
Жрец, дожидаясь, стоял наверху, его седые волосы серебрились на солнце, подчеркивая странную молодость лица.
Внутреннее убранство здесь тоже очень отличалось от того, что Альмар видел в храмах Солнечного: темные стены из шлифованного камня, покрытые рунами защиты и молитвы, стрельчатые окна, узкие и высокие, забранные прозрачным стеклом, и колонны. По кругу каждой – барельеф.
Альмар засмотрелся на ближайший: вот человек, в его руке, отведенной для удара, горит пламя, у ног замер, готовясь прыгнуть, волк. А врагов, на которых направлена и магия, и атака зверя, на второй части барельефа нет. Место для них оставлено, но не обозначено ни единой фигуры.
– Почему здесь пусто? – Альмар показал на вторую часть изображения. – С кем они сражаются?
– Пока не решено, – дружелюбно ответил жрец.
Они прошли через весь храм, сейчас почти пустой, во внутренний двор. Жрец указал на скамью и сел рядом, готовый выслушать. И стоило Альмару начать говорить, как слова полились сами. Внимательный взгляд жреца внушал доверие. Казалось, его искренне интересовала история молодого Темного.
Когда Альмар упомянул о ранении, жрец велел ему вытянуть вперед пострадавшую ногу.
– Обычный человек метался бы сейчас в лихорадке, вызванной воспалением, – проговорил он мягко, осторожно осматривая больное место. – У тебя был не только вывих. Еще и кость треснула в нескольких местах, а в глубокий порез попала грязь. Так?
Альмар кивнул.
– Будь благодарен Дару за крепкое здоровье и выносливость. Ты ведь в детстве не болел?
– Только однажды, когда зимой свалился в полынью.
– Маги не болеют. Разве что потеряют Силу. – Жрец добродушно улыбнулся. – Ты ведь слышал, как сложно убить мага?
– Да, Темного, – согласился Альмар.
– Любого, – поправил его жрец. – Только убийство Светлого считается дурным тоном, а Темного – нет. Убить сложно, поскольку Дар не желает смерти носителя. Характер магии не имеет значения.
Альмару вспомнились рассуждения Кирумо о двойственной душе мага. Звучало похоже.
– Господин, вы можете посоветовать мага, который захочет взять меня в ученики?
– Могу, – согласился жрец, – захотят многие, у тебя сильный Дар. Только тебе никто из них не подойдет.
– Почему?
– Ты не только стихийник, но и теневик, а в Радоге нет ни одного мага, способного управлять Тенями.
– Откуда вы знаете про Тени?
– Твое эррэ как открытая книга, – жрец покачал головой, – любой увидит.
Мальчик кивнул. Что такое эррэ, он знал. Теорию магии, часть обязательного обучения всякого нобиля, ему начали преподавать именно с этого. Жаль, наставник успел рассказать так мало. О стихиях упоминал, а о Тенях – нет.
– Что мне делать?
– Искать учителя-теневика, владеющего огненной стихией. Огонь после Теней у тебя главный, – пояснил жрец. – Думаю, ты сам это понял. И будь осторожен.
– Почему, господин?
– Скоро в городе станет небезопасно.
– Кирумо, ты знаешь каких-нибудь Темных теневиков? – спросил Альмар, закончив пересказывать разговор со жрецом.
Подросток пожал плечами.
– Я – нет. Но у моего двоюродного дяди есть знакомые среди Темных. Он может знать.
– Он здесь, в Радоге? Тоже оборотень?
– Да. Если что, поживешь у него какое-то время.
Глава 12
Арон еще раз просмотрел свиток, посвященный Тауршу Коху, одному из самых одиозных представителей Ковена.
Таурша он помнил из прошлой жизни. Средней магической силы, но с удивительным нюхом на деньги, этот Темный стал одним из богатейших людей империи. Цифры нижних строк свитка показывали рост его состояния за последние пять лет, там же приводились имена людей у него на содержании. Почти вся верхушка столичной торговой гильдии и треть нобилей. Деньги являлись силой этого мага, его слабостью были женщины. Гарем из нескольких сотен рабынь, то есть «добровольных пожизненных служанок», мысленно уточнил Арон, поморщившись. Империя Террун – «самая гуманная страна современного мира», как провозглашалось в официальных документах – отличалась от соседей только тем, что на положении пожизненных слуг оказывались исключительно иноземцы, а не собственные граждане. А слова о добровольном служении были столь же фальшивы, сколь красивы…
Итак, Таурш. Коварен, безжалостен, двуличен. Опасен. Отчего прежний Тонгил не уничтожил его как возможного соперника в борьбе за власть? Или эти два паука смогли ужиться в одной банке? Сумели с выгодой для себя поделить империю?
С пергаментного свитка добродушно улыбался благообразный толстяк, но художник сумел заметить и отразить хищную холодность взгляда.
Арон отложил свиток с именем Таурша в ту сторону, где уже лежали прочие кандидаты на звание «опасный противник, желательно уничтожить». Взял следующий. Криво усмехнулся. Лорган Сирраен, урожденный ар-Сир. Однако информации оказалось досадно мало. Дар обнаружен в семнадцать лет, отречение семьи, попытка самоубийства, годы, потраченные на освоение магии. Лучший стихийник Земли в империи. Семьи и детей нет, есть постоянная любовница. В Ковене примыкает к фракции Тонгила…
Арон хмыкнул, потянулся за нижними свитками. Он начал с именитых и опасных магов, а следовало с фракций Ковена. Итак, основных групп три, его – главная, включающая Таурша и некоторых других магов. Понятно, почему они еще живы.
Вторую группу возглавлял Волькан – некромант, но не из обычных. Этот сумел стать любимцем Серой Госпожи. Нобиль по рождению, исторгнут из рода… В прежнем мире Арон не слышал этого имени.
Северянин мог понять, почему прежний Тонгил и Волькан не схватились в открытую. Прежний Тонгил не хотел сердить богиню Смерти преждевременной кончиной ее служителя, некромант мог испытывать подобные опасения в отношении Многоликого.
Третья группа, самая малочисленная, состояла из прекрасных дам. Или не очень прекрасных, тут Арон точно сказать не мог – портреты имелись не во всех досье. Женщины, в отличие от мужчин, управляли пробуждением своей магии, а жрецы Солнечного не могли определить носительницу Темного Дара. Многие девочки, осознав в себе Тьму, оставляли ее спящей. Их не проклинали родители, не лишали наследства и права на имя. Такие не случившиеся магички спокойно проживали отведенную им жизнь и умирали в положенный срок.
Те же, кто добровольно или вынужденно признал Дар и развил его, составляли всего четверть от числа мужчин-Темных, но считаться с ними стоило. Отчего-то самыми сильными стихийниками Воды и Воздуха становились именно магички. Обособленной группой они считались номинально, при голосовании по серьезным вопросам примыкали то к одной, то к другой фракции и, как понял Арон, грызлись между собой не меньше, чем Темные-мужчины.
Дорога до места, где собирался Ковен, заняла несколько часов.
Арон спрыгнул с коня, обернулся, прищурившись на закатное солнце. Его сопровождающие вели себя, как он и приказал, скромно – никого не задирали, говорили негромко, следили за окружением внимательно.
Лорган, ехавший рядом, несколько раз начинал разговор, и каждый раз на его вопросы Арон отделывался парой малозначащих фраз, после чего Темный обескураженно замолкал. В конце концов Лорган перестал спрашивать, а начал говорить сам; от северянина требовалось только хмыкать, подтверждая, что слушает. Слушал он внимательно: Лорган взялся рассказывать о своей последней встрече с Вольканом и Эвитой, единственной магичкой, практикующей некромантию. Как прикинул Арон, произошло это событие через пару дней после его появления в столице.
– Странно даже не то, что эти два стервятника, которые терпеть друг друга не могут, собрались вместе, а то, как мило они при этом общались с третьим в их компании, не-магом, – задумчиво сказал Лорган.
– Ты узнал этого человека? – Арон передал поводья оборотню из охраны и развернулся к величественному зданию, черные стены которого в закатных лучах отливали кроваво-красным. Необычный эффект для темного камня.
– Нет. – Лорган тоже спешился. – Он носил слишком качественную личину…