Цирк семьи Пайло

– Это очень хороший принцип. Но шатер акробатов со всем оборудованием стоил очень недешево. Понадобится много времени, чтобы восстановить его и снова запустить.

Тук, тук, тук. Стук участился, колотя Уинстона по голове, словно китайская пытка водой. Он попытался сосредоточиться, но теперь уже не смог унять дрожь в голосе.

– Да, сэр, полагаю, что так, – проговорил он.

Тук, тук, тук. Два чудовищных глаза сверлили Уинстона, словно ослепительно белые прожектора, и ему казалось, что он вот-вот закричит. Еще секунда этого взгляда – и он обмочит штаны, развернется и бросится наутек.

Внезапно Курт откинулся на спинку кресла и расцепил пальцы. От этого резкого движения Уинстон чуть попятился. В обложке лежавшей на столе Библии образовалась дыра, словно от пули.

– Очень хорошо, – весело произнес Курт. – Я очень рад, что мы с тобой побеседовали, Уинстон.

Уинстон вздрогнул. Уж не ослышался ли он? По тому, как Курт задавал вопросы, да еще рядом с живым детектором лжи, Уинстон считал, его ждет катастрофа.

– Благодарю вас, мистер Пайло, – сказал он после секундной паузы.

– Гм-м, – продолжил Курт и как бы вдогонку своим мыслям добавил: – Да, зайди, пожалуйста, сегодня вечером в Комнату Смеха. Я хочу, чтобы тебя посмотрел манипулятор материей. Не надо давать людям повода думать, что я мягкотелый. Надеюсь, ты понимаешь.

У Уинстона пересохло во рту и подогнулись колени.

– Да, мистер Пайло, – прошептал он.

– Вот и молодец, – сказал Курт. – А теперь ступай. Погуляй на свадьбе.





* * *


Уинстон побрел от фургона нетвердой, спотыкающейся походкой, выглядя таким же ошарашенным, как проходимцы, слонявшиеся по цирку в дни представлений. Мимо него, не говоря ни слова, прошла Шелис, чувствуя, что справедливость частично восстановлена, на что она и надеялась в этой запутанной ситуации. Но теперь ее ждали более неотложные проблемы, в частности цепь событий, которую ей надо было быстро поправить. Для обеспечения поддержки братьев Пайло в возвращении ей хрустального шара – она с нажимом заявила Джорджу, что будь у нее шар, она могла бы следить за актами вредительства. Для придания этому большей убедительности она собиралась сама организовать подобное нападение. Костяшки домино уже падали, и она видела это, идя через цирк. Мимо нее прошли двое служителей, тащивших к Комнате Смеха и Ужаса ящик с фейерверками в строгом соответствии с письменным приказом, где красовалась подпись Джорджа, подделанная акробатом Свеном, который намеревался использовать фейерверки при нападении на клоунов. Шелис подстроила все это прошлой ночью, поливая водой тропинку у шатра акробатов, пока та не сделалась скользкой. Проходивший мимо шатра карлик поскользнулся и разбил стеклянный шкафчик, который нес в Паноптикум. Выбежавший на шум Свен предположил, что клоуны что-то замышляют, и со скоростью падающей с неба звезды придумал план с фейерверками.

Со скоростью падающей с неба звезды была определена и роль карлика как часть естественной череды событий, которую Шелис изменила, поливая водой тропу. Все так сложно и так просто, как перевод стрелки на железнодорожном разъезде: требовалась лишь карта будущих раскладов, чтобы увидеть, что и где происходит. Ей понадобилось три часа медитаций, прочтения карт Таро, а также астрологических таблиц и диаграмм предсказаний судеб. Если бы ее заметили за поливанием тропы, смогли бы ее хоть как-то обвинить в причастности к внезапному взрыву?

Возможно, у нее еще оставалось время, чтобы изменить череду событий и предотвратить их исход, но теперь, хорошенько об этом подумав, она решила, что ничем не обязана братьям Пайло. К тому же у нее были и другие насущные проблемы, по крайней мере одна, и звали эту проблему Мугабо. Она уже заготовила несколько вариантов действий против фокусника, но выжидала, надеясь найти больше зацепок, чтобы пролить свет на все это дело. Что же он замышляет, черт подери?

Пока что ее не посещали новые видения, но это не имеет значения – шар снова у нее. Она будет следить за фокусником как ястреб.

За ним, и пока что больше ни за кем. На остальной цирк ей наплевать, гори он ясным пламенем.





Глава 22. Свадьба




– НЕТ, Гоши, тебе нельзя видеть невесту перед свадьбой, просто нельзя. Так не заведено, Гоши, так не заведено!

– ХММММ! ХММММ!

Ему оставалось подождать час.

Карлики и служители украсили для свадебной церемонии сценический шатер. Руководил всем Дупи, превратившийся в зануду и беспрестанно нывший, что убранство «недостаточно красотулечно». Но они сделали его настолько красотулечным, насколько могли за такое короткое время, и, похоже, сам Гоши остался доволен. Он где-то раздобыл костюм, и его брат провел его по шатру, спрашивая его мнение об интерьере. Он не был расстроен, и это все, что остальные знали наверняка.

Дупи никогда не видел столь ослепительной невесты. Он уговорами выманил Гоши из комнаты и смог убедить его посмотреть в окно гостиной минут двадцать, пока он ее украшал. Он повесил на нее мишуру, елочные гирлянды и лампочки.

К полудню все собрались. Верный своему слову Курт привел священника, вставшего перед пластиковыми сиденьями с выпученными блуждающими глазами. В дрожащей руке он сжимал тексты венчальных клятв. На столе перед ним красовалась невеста Гоши в горшке, чуть помахивая крупными желто-зелеными листьями.

Гоши провели в шатер. Шагая вразвалочку, обряженный в костюм – он казался похожим на пингвина-мутанта. Среди цыганок выбрали нескольких подружек невесты, и они стояли в ожидании, как и все остальные: угрюмые, с молчаливым отвращением глядя на растение и на Гоши. Все, кто мог отказаться от приглашений на свадьбу, так и поступили, и, разумеется, в шатре не было видно акробатов. Единственными гостями, пришедшими по своей воле, стали Фишбой, Гонко, Наггет, Йети и Курт Пайло.

Под пристальным и снисходительным присмотром Курта священник, уже успевший расстаться с двумя передними зубами, начал зачитывать клятвы. По выражению его лица было совершенно ясно, что он цепляется за последнюю надежду – надежду, что вскоре проснется после этого кошмара. Дрожащим голосом он начал:

– Возлюбленные братья и сестры, сегодня мы собрались здесь… э… дабы засвидетельствовать союз… э… между…

Он встряхнулся и оглядел всех присутствующих. Курт осторожно положил ему руку на плечо, словно для моральной поддержки. Священник вздрогнул, закрыл глаза и с трудом продолжил:

– Засвидетельствовать союз между… э… э Гош… Гоши? И…

Тут же подскочил Дупи и что-то прошептал на ухо священнику.


– И папоротником кочедыжником женским. Гм, величие любви… воспето во всем учении Божием… и э…

Священник закачался, готовый вот-вот упасть в обморок. Курт что-то прошептал ему в другое ухо, явно подсказывая ускорить церемонию.

– Если кому-то здесь известно, почему эти… эти двое не могут сочетаться узами брака, пусть же он скажет сейчас или же навсегда оставит это при себе.

Такой тишины Джей-Джей в жизни не слыхал.

– Объявляю вас… – произнес священник. – Э… да поможет нам Бог.

Курт радостно зааплодировал своими огромными лапищами. Постепенно к нему присоединились все присутствующие. Дупи ткнул Гоши в бок. Тот, похоже, во время всей церемонии смущался и изумлялся, прижав руки к бокам и выпучив глаза. Когда аплодисменты стихли, все зажали уши руками: из уст Гоши вырвался громкий звенящий вскрик, длившийся не больше секунды, но пронзивший уши собравшихся, словно пуля.

– А это что значит? – поинтересовался Рафшод, когда клоуны отняли руки от ушей.

– По-моему, это значит, что он счастлив, – ответил Гонко. – Но это так, догадка.

Гости разошлись гораздо быстрее, чем собрались. Джей-Джей несся впереди всех. Чуть раньше он пробрался в комнату к Рафшоду, чтобы стащить немного порошка, у него был план для юного Джейми. Он зашел в комнату Гоши, открыл шкаф, пристроился задом за стоявшим внутри мешком с удобрением и начал яростно соскребать с лица краску. Потом закрыл дверь шкафа – стало очень тесно, и ему пришлось прижать колени к подбородку. С некоторым трудом он расплавил украденный порошок и попросил ровно два часа сна.

Когда в комнату вошли жених с невестой, он не шевельнулся.





* * *


Джейми проснулся точно вовремя в тесном шкафу Гоши. Он принялся соображать, где он, почему он здесь оказался, и отчего тут пахнет удобрениями. Поморщившись, он схватился за крестец. Полоски света обозначали контур двери шкафа. Он приник глазом к щелке, пытаясь понять, грозит ли ему опасность, но не увидел ничего снаружи.

Прежде чем он смог вспомнить, чем занимался Джей-Джей перед тем, как заснул, он услышал совсем рядом какой-то шум. И довольно странный шум, производимый, наверное, человеческим горлом, но точно определить было нельзя. Какое-то визгливое фырканье, что-то среднее между свистом и бурлением воды в горле. На заднем плане раздавались сухие, шуршащие звуки.

Как можно тише Джейми открыл дверь шкафа. В лицо ему плеснул свет от лампы.

Он увидел две пышные и мясистые подушки, морщинистые и розовые, с кожей, которая, похоже, никогда не видела солнечного света. Посередине торчала полоска коротких волос, по которой стекала капля пота. Это была задница, венчавшая две жирных ляжки со складками кожи, примыкавших к икрам и лодыжкам, вокруг которых обвивались спущенные клоунские штаны. Вся эта «композиция» двигалась в жутковатом размеренном ритме, который мог означать лишь совокупление, если бы в нем не присутствовало нечто почти потустороннее. Взгляд Джейми поднялся чуть выше, и он увидел, что на уровне пояса существа на столе стоит растение вида «кочедыжник женский» с перистыми желто-зелеными листьями. Оно было украшено мишурой.

И тут Джейми понял, что Джей-Джей запер его в спальне новобрачных. Отомстил.

Задница Гоши двигалась туда-сюда, во что-то погружаясь и выходя оттуда. Из глотки его вырывался жуткий булькающий свист, когда листья растения тряслись в такт его движениям. Над Джейми безраздельно нависали огромные ягодицы. Посвистывание становилось все чаще, когда Гоши ускорял ритм. «О господи», – подумал Джейми. Весь дрожа, он осторожно прикрыл дверь. Дерево заскрипело.

Гоши резко обернулся, лицо его собралось мясистыми складками, глаза вытаращены. Его член, пятнадцать плотно обтянутых презервативом сантиметров лилово-розовой плоти, болтался из стороны в сторону. Лицо его сделалось синевато-багровым от нечеловеческой ярости. Затем раздались вопли.

Они пронеслись по всем комнатам шатра, короткие всплески диких вскриков, каждый из них громче предыдущего. Сидя в шкафу, Джейми съежился, весь дрожа, а над ним нависал Гоши со спущенными штанами, напряженным членом и диким ором. Растение безмолвно стояло на столе. Кто-то забухал в дверь. Гоши прекратил визжать и, похоже, пришел к какому-то решению. Он потянулся за чем-то лежащим на полу и шагнул к Джейми. В руках он держал пилу.

– Помогите! – заорал Джейми.

– Гоши! – закричал Дупи.

Гонко и Дупи выбили дверь и обозрели открывшуюся им картину: вооруженный пилой и эрекцией Гоши и съежившийся у его ног Джейми. Гоши повернулся к ним, а Джейми, воспользовавшись моментом, выскочил из комнаты, словно кролик, и бросился наутек через гостиную на улицу. Он бежал, пока его несли ноги, потом согнулся пополам, и его вырвало.

Через какое-то время он огляделся по сторонам и обнаружил, что оказался рядом с доской в заборе, служившей выходом в странное пространство за цирком. Не зная, куда ему еще податься, он стал давить на доску, пока та не подалась, и шагнул за забор.

В клоунском шатре Гонко повалился на пол в комнате Гоши, он немного беспокоился. Беспокоился, что скоро умрет со смеху.





* * *


Как и предписывалось поддельным приказом, ящик с фейерверками оставили у Комнаты Смеха и Ужаса, где, как полагал Свен, никто на него не натолкнется, поскольку он знал, что прогулки у Комнаты никого не вдохновляли. Фейерверки накрыли пустым мешком из-под картошки, и после последнего визита Свена ящик пополнился еще пятью динамитными шашками. Он рассчитывал одним взрывом разнести на куски весь клоунский шатер, но на этот раз ему это не удастся, стараниями Шелис и работника карнавала, известного как Слимми, это был курящий карлик.

Слимми имел привычку каждый вечер в шесть часов ускользать из дома и с наслаждением выкуривать сигару в тени Комнаты, подальше от своих врагов из низкорослого народца. Вредная привычка Слимми включала в себя бросок зажженной спички в старую автомобильную покрышку, валявшуюся на боку в метре с лишним от ящика, на который он присел. Он вел счет: пока что он попал спичкой в круг автопокрышки 12 566 раз, что составляло чуть более 50 процентов. В тот день привычка Слимми, которой он не изменял вот уже шестьдесят лет, дорого ему обошлась. Слимми раскурил сигару, бросил спичку и следил, как та пролетела по воздуху, отскочила от края покрышки и скрылась из виду. Слимми раздраженно фыркнул и мысленно поставил галочку в колонке «промах».

Спичка упала прямо на кончик шнура запала, хвостом извивавшегося из ящика с взрывчаткой. Слимми услышал слабое шипение, когда шнур загорелся, но у него еще оставалось время посмаковать три четверти сигары, прежде чем грянул взрыв. Он погиб во время любимого занятия.

Взрыв снес одну стену Комнаты Смеха и Ужаса, громом разнесся по всему цирку. Все, кроме Шелис, повернули головы в его сторону. В небо взвились летящие обломки, а потом рухнули, словно смертоносные ракеты; дорожки пробили дыры в шатрах и крушили окна. Два карлика, чуть было не подравшихся за игрой в кости, разрешили свой конфликт, когда их расплющило свалившимся с неба куском крыши.

В клоунском шатре Гонко сел прямо, пробормотал: «Проклятье!» – и выбежал в гостиную как раз вовремя, чтобы заметить, как у самого порога рухнул кирпич. Ему внезапно очень захотелось проверить, где Уинстон.

Он обошел все комнаты клоунов, стучась или прислушиваясь, прижавшись ухом к двери. И Уинстон, и Джей-Джей отсутствовали.