Чужая кожа

— Она думает, что мы ей снимся.

— Ага, — поддакнул Узколицый, — мы ее кошмар.

— Нет, детка. Можешь жмуриться сколько угодно, но мы никуда не исчезнем, — сказал Меченый. — Ты, детка, допрыгалась и допрыгалась очень серьезно. Так что прекрати мотать головой, как выжившая из ума старуха, и раскрой шире свои лживые глазки. Мы — твоя явь.

К сожалению, это была правда. Я села, опираясь на спинку кровати, и попыталась приготовиться к бою, хотя сделать это было очень не просто.

— Что вы здесь делаете?

— Тебя ждем, это же ясно, — сказал Меченый, и добавил не без ехидства, — в этот раз тебе некуда бежать.

— Что вам от меня нужно? Я, кажется, сказала вам все. Что еще вы хотите? — я попыталась потянуть кота за хвост.

— А говорить ничего не нужно, — из кожаной папки Меченый достал листок бумаги и ручку, — говорить не нужно, нужно писать. Ты будешь писать.

— Что писать? — я перепугалась всерьез.

— Показания на Сафина. Достаточно мы с тобой цацкались. И учти: здесь, на этом чистом листке, который ты заполнишь словами, именно здесь твоя жизнь. И в этот раз игры закончились.

— Вы что, с ума сошли?

— К сожалению, нет. Хотя лучше бы сошли. Лучше сойти с ума, чем осознавать, что на земле живет такой урод, монстр. Но в этот раз ты все напишешь. И хватит играть с собственной жизнью. Мы прекрасно понимаем, что Сафин пытался тебя убить. Разве ты не хочешь отомстить?

— Он не пытался меня убить. Это чушь.

— А нам по фиг, что там у вас произошло. Но напишешь ты, что именно он пытался тебя убить. И это будут реальные показания, на основании которых мы сможем его арестовать и посадить.

— Вы серьезно думаете, что я стану это писать?

— Да, станешь. Ты станешь это писать, чтобы спасти свою шкуру, потому, что другого выхода у тебя нет. Если же ты не сделаешь этого если не дашь нам в руки реальную зацепку для ареста этого придурка, ты из этой палаты не выйдешь. Ты будешь ликвидирована как накипь, мешающая нормально жить хорошим людям, как сообщница урода и маньяка, по которому плачет даже не тюрьма, а сумасшедший дом самого строгого режима. Никто больше не будет тебя защищать. Будет принято решение от тебя избавиться.

— Вы угрожаете меня убить?

— Бог с тобой! Да при чем тут мы! От тебя избавится Сафин с подельниками! А еще в палату случайно может забрести наркоман-грабитель за твоим мобильником. Ты себе не представляешь, как плохо охраняются эти больницы и сколько в них шляется всякого сброда! Забредет наркоман, пальнет в башку — что с такого взять? Либо, мучаясь угрызениями совести, ты покончишь с собой, разумеется, сама покончишь с собой, например, повесишься на поясе от халата. Тот, кто один раз пытался совершить суицид, с легкостью совершит его и во второй раз. Так что, как видишь, выбор очень большой. С тобой случится самоубийство или жестокий несчастный случай. А мы с напарником случайно обнаружим твой труп. И при чем, спрашивается, тут мы?

— Вы знаете мой ответ. Убивайте. Я ничего писать не буду.

— Дура! — Меченый хлопнул кулаком по одеялу и, вскочив с табуретки, заметался по палате. Узколицый с непроницаемым лицом наблюдал за мной и за ним. — Какая же ты дура! Ради чего, ну ради чего ты хочешь пожертвовать своей жизнью? Тебе ведь жить и жить! У тебя есть сын! А ты хочешь умереть ради этого монстра, который тебя и в грош не ставит! Ты хоть знаешь, где он пропадал эти пять суток?

— Что? — переход был настолько неожиданным, что я растерялась.

— Он сидит в своем полуразрушенном доме, в котором начал ремонт, запершись в своей мастерской. А знаешь, что он там делает?

— Работает… — еле слышно прошептала я.

Меченый раскрыл папку и швырнул мне на колени ворох цветных фотографий. Я взяла в руки первую, и… Едва не потеряла сознание. Все закружилось, завертелось, подступило к глазам.

— Это Карина Эйвазова. Ее труп без кожи был обнаружен на рассвете 3 января на мусорной свалке в Дарницком районе. Ей было всего 19 лет. Карина Эйвазова была профессиональной моделью. Училась в университете на филологическом факультете и одновременно занималась модельным бизнесом, была ведущей моделью одного из серьезных европейских агентств. В полночь 2 января в одном из самых крутых ночных клубов состоялась презентацию модного европейского бренда одежды, и Карина Эйвазова участвовала в дефиле, представляла линейку нижнего белья. На показе был собран букет столичных знаменитостей. Среди почетных гостей был и Вирг Сафин. По словам свидетелей и очевидцев, Вирг Сафин не отходил от девушки весь вечер, откровенно ухаживал за ней. Из клуба они уехали вместе в 4 часа утра. Многие видели, как Карина садилась в его машину. Но домой она не вернулась. В 7 утра ее изуродованный труп был найден на куче мусора. Судя по всему, он убил ее в ближайшем переулке. Мы нашли место с обильными следами крови. Нашли и ее сумочку. Кожу не нашли.

— Почему вы его не арестуете? Почему вы не арестовали его, если есть свидетели, и все это было так?

— Да потому, что у Сафина, будь он проклят, есть свидетели, которые с пеной у рта утверждают, что он был с ними с 4:30 утра! Мы допросили этого урода. По его словам, он подвез девушку до дома, который расположен близко от ночного клуба. А в 4:30 был уже в одном из своих ресторанов, где проводил время с двумя серьезными бизнесменами и их подругами. Потом вся эта компания якобы отправилась к нему в офис. Подруги мямлили, но бизнесмены дали серьезные показания что Сафин не отлучался из ресторана, все время был у них на глазах! Это серьезная проплаченная крыша! Его постоянно кто-то крышует. И так всегда! Поэтому до сих пор мы не смогли его арестовать.

— А может, так все и было на самом деле? Может, это правда? Если он ее не убивал?

— Карина Эйвазова была убита тем же способом, что и все остальные жертвы. Точно так же, как был убит Комаровский. Нет никаких сомнений: ее убил Вирг Сафин. Он снова убил, и будет продолжать убивать. Если мы его не остановим. Если ты его не остановишь. Не хочешь подписывать? Не надо. Посмотри на свои руки. Кровь 19-летней, ни в чем не повинной девушки на твоих руках!

Я закрыла лицо руками, плечи мои затряслись. Меченый снова сел на табуретку.

— Послушай, девочка. Мы знаем, что тебе нелегко. Ты любила этого урода. Я понимаю все это. Но и ты должна понять. Карина Эйвазова была единственной дочерью у родителей. Узнав, что Карина умерла, мать ее слегла. Она все время в беспамятстве, теряет сознание и бредит. А ее отец поседел за одну ночь. Ты можешь уговаривать себя, что он убил в последний раз, что больше не будет, он изменился, и эта смерть была последней. Да, где-то на время он успокоится. А потом снова убьет. Через 7 месяцев, 8, год… Убьет такую же девушку, как и эта Карина. И ты ничего не сможешь сделать. Никак не сможешь это остановить. Эти жуткие бессмысленные смерти будут продолжаться, пока эта тварь будет ходить по земле. Ты хочешь до конца своей жизни жить с этим?

Я дрожала, закрыв лицо руками. Тело мое, мозг, сердце были словно ввергнуты в пропасть, в темную бездну. И я никак не могла выбраться не поверхность.

— Я должна подумать.

— Хорошо. Я все понимаю. Подумай до завтра. Завтра мы придем снова. Но думать нужно быстро. Больше времени у тебя нет.

Они ушли из палаты. Я снова набрала номер Вирга Сафина — никакого ответа. Я плакала, сидя в кровати, обхватив колени руками, горько плакала, без единого звука. Едкие слезы обжигали мои щеки, и я все не могла прийти в себя.

А потом… потом все прошло. Не знаю, в какой период времени наступило это спокойствие. В мою палату никто не входил. Тишина была благословенным бальзамом, пролившимся на мои раны. Я прикладывала к себе тишину. Именно так ко мне пришло единственно правильное решение. И я пообещала себе, что сумею так сделать. Я сильная. Я сумею сделать все. Я могу очень многое. В том числе жить без кожи.

Когда я успокоилась, приняв правильное решение, дверь палаты открылась. Я прекрасно знала, кто вошел ко мне.


Сильвия опустилась на край табуретки возле кровати (той самой, с которой несколько часов назад встал Меченый), и виновато отвела глаза в сторону.

— Ты знаешь, — прокомментировала я.

— Я не представляла, как сказать тебе это… — прошептала Сильвия, — я думала, будет совсем иначе. Не так скоро. Я как-то была не готова. А теперь…

— Ты выглядишь более растерянной, чем я.

— Это так кажется. Я переживаю. Это правда. Но ведь именно я поняла, как мы должны поступить. А ты… ты пыталась отказаться от моего плана. И мы упустили время.

— Теперь мы воплотим план в жизнь как можно скорее. Я согласна на твой план полностью. Но в нем будут мои изменения. Я расскажу — какие.

Все то время, что я говорила (а говорила я достаточно долго), Сильвия слушала меня очень внимательно и даже удовлетворенно кивала в особо понравившихся ей местах.

— Ты тщательно продумала все детали, — сказала Сильвия, выслушав меня до конца, — план сейчас намного лучше. С этими новыми деталями у нас появляется больше надежды на успех.

— У меня было время все обдумать. И если ты со всем согласна, начнем действовать. Прямо сейчас!

— Ты назвала мой план жестоким. Но то, что придумала ты…

— Я знаю. Но будет так, как хочу я, или никак не будет. У меня есть основания так поступить.

— Хорошо. Я спокойна и абсолютно с тобой согласна. Давай обсудим все еще раз. Начнем с главного. Как ты собираешься добыть этот крошечный объектив?

— Он находится у меня. В моей комнате. Я спрятала его в свое время. И если комнату не развалили…

— Пока нет, но надо спешить. Если завтра утром ты выйдешь из больницы…

— Нет, Сильвия. Я выпишусь прямо сейчас. Мне нужен ключ от той квартиры, куда он обещал меня отвезти.

— У меня есть дубликат. Всегда был. Постаралась Вера.

— Отлично. Значит, сейчас я соберу свои вещи, выпишусь и поеду туда. Ты уверена, что он не перевез мои вещи?

— Они в доме.

— Очень хорошо. Значит, завтра утром мы осуществим наш план.

— Ты уверена, что мы все успеем сделать?

— Это зависит только от тебя. Давай я еще раз повторю, что ты должна сделать.

— Хорошо, — кивнула Сильвия, — я все поняла. Двух дней будет достаточно для покупки билетов. Ты же купишь свой билет потом. Я оставлю тебе документы на имя Вирджинии, и закажу билет до Нью-Йорка. Ты просто выкупишь его в аэропорту. Честно говоря, мне как-то не по себе… Особенно эта часть с объективом.

— Все будет правильно, Сильвия. Теперь я в этом уверена. Скажи главное: в доме идут строительные работы?

— Идут. Полным ходом. Разобрали противоположную стену от башни, сняли перекрытия между первым и вторым этажами. Подвал вообще разнесли. Но башня остается пока целой.

— Что нам и надо. Я думаю, мы успеем.

— Обязательно успеем. Они не тронут башню, пока он находится там. Он будет находиться там еще некоторое время. А Вера больше не вернется в дом. Я дала ей расчет. Вера всегда знала, что это произойдет рано или поздно. Она очень довольно. С деньгами, которые она от меня получила, просто отлично устроится.

— Мне будет ее не хватать. Но хорошо, что в доме он находится один. Что ж, значит, действуем, и остаемся на связи.

Мы вбили номера друг друга в свои телефоны, и Сильвия ушла, как и приходила, тайком. Я была спокойна и холодна, как лед. Мои пальцы абсолютно не дрожали, когда я набирала номер на мобильном телефоне. Сердце мое билось тоже ровно.

— Боже мой… Я сто раз пытался тебе позвонить… — выдохнул Макс, и я вздрогнула, услышав его голос. Мне было не по себе. Но очень скоро я взяла себя в руки. Одного голоса было недостаточно, чтобы поколебать мою решимость и спокойствие.

— Знаю. Мне не давали мобильный телефон.

— Почему же дали сейчас?

— Я выписываюсь. Со мной все уже хорошо. Макс, я видела статью.

— Меня заставили это сделать. Я не хотел. Долго сопротивлялся, но мне пригрозили увольнением с работы. Есть люди, которые имеют на Сафина зуб. Плюс — приложили руку спецслужбы. Меня заставили это сделать. Отказаться я не мог. Ты же знаешь, как они умеют заставлять.

— Знаю. Я знаю, как они умеют заставлять.

— Тогда ты поймешь. Я не мог отказать. А когда согласился и стал делать, все время думал о тебе. Он же пытался тебя убить, правда? Не говори, я и так знаю! И я вдруг подумал, что эта статья сможет тебя защитить. Я хотел тебя защитить. Хотел спасти тебя от его оргий. Это был единственный способ — привлечь внимание и не дать ему расправиться с тобой. Другого способа у меня не было.

— Я не сержусь на тебя, Макс.

— Правда? Я очень рад это слышать!

— Но есть кое-что, о чем ты не знаешь. Теперь я могу тебе рассказать. Более того, я обязательно должна тебе рассказать. Это очень серьезно и важно.