Чужая кожа

В конце концов, что мне было терять? И я поехала. Он усадил меня в старую черного цвета «хюндай сонату», и мы помчались по скоростной трассе. Через три часа он высадил меня у квартиры-офиса, где я встречалась с Максом. Макс едва не прослезился, меня увидев!

— Ну слава Богу! Это мой друг из спецслужб, помнишь, я о нем тебе говорил? Когда ты не приехала в дом Сафина, я сразу забил тревогу.

— Откуда ты узнал, что я не приехала?

— Да я возле дома сидел, хотел тебя перехватить. Ты не появилась, и я понял, что тебя перехватили спецслужбы. Решили действовать через тебя, не думали, что с тобой обломается. Без тебя у них на Сафина ничего нет, поэтому прицепились.

— Они могут схватить меня снова?

— Это вряд ли. Только если ты будешь одна. Из дома Сафина тебя не заберут, это точно. Придется больше не выезжать в город. Некоторое время побудешь взаперти.

— Они говорили что-то о преступлениях Сафина. Они пытаются обвинить его в чем-то ужасном.

— Это деньги, ничего больше. Хотят отжать денег. Хотят забрать его рестораны. Так всегда было, и так всегда будет. Деньги вызывают зависть и повышенное внимание. В том числе и спецслужб.

— Может, они считают, что Сафин послал убийц к Комаровскому?

— Разумеется, послал. Кто еще, как ни он? Все знают, что Комаровского пришил Сафин. Ну и что с того? Сделал он это ради денег. Комаровский пытался кинуть его на большую сумму, вот он с ним и разобрался. Нашел психа и послал.

— Ты так говоришь, как будто это нормально.

— Я не говорю, что это нормально. Я говорю, что в этом мире все так делают. И что в этом нет ничего необычного, такого, к чему могли бы прицепиться спецслужбы.

— Зачем ты так срочно захотел меня видеть? — мне вдруг захотелось свернуть этот разговор. Тем более, что я прекрасно понимала правоту Макса.

— Помнишь, я тебе говорил, что тело Беликовой отправили на какую-то странную дополнительную экспертизу? Химическую, вроде. Так вот: уже пришли результаты. Тело Беликовой сожгли без кожи.

— Что это значит?

— Это значит, что перед сожжением с трупа (или живого тела) Беликовой сняли кожу, а уже потом сожгли. Похоже, ее убили так же, как убили Комаровского. Это определили путем сложного химического анализа. Какое-то последнее достижение современной науки. Я даже не знаю всех подробностей. Специальный химический анализ кожных покровов, процесса горения, распада горящих материалов. Кожа горит по-другому. Продуктов распада кожи во время горения на теле не было. Это значит, что ее сожгли без кожи. Она была убита, как Комаровский. Тем же человеком, если это можно назвать человеком. И убийцу направил к ней Сафин.

— Сафин убил свою любовницу?

— Скорее всего. Ты должна быть осторожна. И это еще не все… Убийство депутата Кораблева и его подруги. Их тела сгорели точно так же. Без кожи. Перед смертью с их тел сняли кожу и затолкали тела в пустой джип. Их тела вымочили в каком-то специальном химическом растворе, чтобы легче снималась кожа. Следователь СБУ, осматривавший сгоревший автомобиль в каньоне, обратил внимание на фиолетовый оттенок пламени. Поэтому отправил тела на эту сложную экспертизу. Оказалось, что раствор дает фиолетовый цвет при горении, и кожи тоже нет. И к этому убийству Вирг Сафин приложил руку. Кораблев хотел отжать у него один ресторан в центре города, у них был серьезный конфликт. Девка Кораблева снималась у Сафина, и, очевидно, Сафин воспользовался девкой как предлогом, чтобы выйти на Кораблева и заказать его убийство. Он — заказчик. Это значит, что в беде ты.

— Ты хочешь сказать, что он может убить меня?

— Ты сама это сказала, я не говорил. Но в принципе… Ты не хочешь уехать? Я могу помочь.

— Нет, — я вспомнила свое обещание, которое дала себе буквально несколько часов назад, — нет, я не уеду.

— Тогда будь очень осторожна.

— Не беспокойся, буду.

Мне было его жаль. В глубине души он наверняка верил в то, что Комаровского жизнь наказала за то, что он сделал с Илоной. Я переросла его на несколько голов сразу и прекрасно понимала, что это не так. Ему хотелось верить в преступную порочность притягательного гения Вирга Сафина. Но он ничего об этом не знал. Как не знал о сироте из интерната со смешной и нелепой фамилией Комар, который когда-то…

Я была далеко от Макса. Мне нечего было ему сказать. Поэтому я просто пожала плечами, рассудив, что это самое лучшее. И тогда поймала его взгляд.

Макс смотрел на меня как человек, которому ничего нельзя рассказать. И я поняла, что больше не скажу ни слова. Что-то настолько враждебное было в его глазах, что я мгновенно мобилизовала все свои внутренние силы. Он спас меня. Но он никогда бы не спас Вирга Сафина. Не спас как друга Комаровского. Как живое олицетворение мира, погубившего Илону. Он упек бы его так надолго, как было бы возможно, но ни за что не стал бы спасать. Чтобы увидеть, вернее, глубоко прочувствовать все это, мне хватило одной минуты. Я вышла из машины.

Отказавшись от позднего ужина (или раннего завтрака), который Вера все-таки попыталась мне предложить, я поднялась к себе. Разделась, упала в постель. Оставила на тумбочке зло молчащий мобильник и потушила свет.

Я боялась призраков, которые станут меня преследовать, как только я закрою глаза, но никаких призраков не было, и я почти сразу же погрузилась в сон. Сон был абсолютно плотный, без сновидений. Проспав почти сутки, я проснулась в тот самый момент, когда Вирг Сафин вошел в дом.

Вирг Сафин приоткрыл дверь моей комнаты и вошел.

— Мара… — Сафин подошел вплотную к кровати. Он был полностью одет. На нем была та самая куртка, в которой я видела его в аэропорту, теплый свитер и джинсы. Свет падал на его спину, поэтому лица его не видела, а только догадывалась, что оно было не таким, как обычно.

— Мара, я… — он откашлялся, — извини, я задержался на некоторое время… я…

Он подошел совсем близко к кровати, почему-то не решаясь сесть, и все стоял сбоку, как нелепая статуя нерешительности.

— То, что ты хочешь, я не могу тебе дать.

— Что это значит? — я была так поражена, что даже не успела обидеться.

— Извини. Наверное, для тебя это прозвучит грубо, ты не поймешь. Это моя проблема. Но я не тот человек, который тебе нужен. Тебе лучше уехать и найти другого. Прости.

Дверь закрылась. Я точно знала, что он не говорил правду. Но я не собиралась останавливаться. Я собиралась в одиночку узнать все тайны Фиолетовой комнаты.

Теперь — без Вирга Сафина.






Глава 18




Коридор в доме Сафина столько раз мне снился в кошмарах, что я почти поверила в них. И когда, застыв у двери, всматривалась в пустоту полутемного коридора, казавшегося мне кишкой в гигантском чреве монстра, я чувствовала, что оживает созданный моим же воображением самый что ни есть настоящий кошмар.

Вирг Сафин больше не спрашивал меня об электронном ключе от Фиолетовой комнаты. Когда, в душевой кабине, я вспоминала тяжелый взгляд Вирга Сафина после моего дебюта в роли Госпожи, то почему-то думала только об одном: кто убирает в Фиолетовой комнате? Мне было очень сложно поверить в то, что это делает Вера.

В любом случае я решила затаиться на несколько дней, прежде чем наведаться в Фиолетовую комнату опять. Как говорится, береженого Бог бережет. Меня беспокоило только одно: чтобы Вирг Сафин не заменил там замок.

На следующее утро я спустилась к завтраку и сразу же поняла, что Вирга Сафина в доме нет. Я не могу объяснить, как я это почувствовала — просто знала, и этого было достаточно. Действительно, когда появилась Вера, неся мне на завтрак тарелку дымящейся овсянки с фруктами, она подтвердила, что Сафина в доме нет. Уехал рано утром.

— Уехал чуть свет. В шесть утра, — сказала Вера, — я еще встать с постели не успела. В окно увидела. И сумка с вещами при нем была. Значит, несколько дней его не будет, точно.

В этот момент в доме раздался звонок, и охранник вызвал Веру к воротам. Вернулась Вера с огромным букетом роскошных ярко-красных роз, перевязанных золотистой лентой. Вера несла этот роскошный букет на вытянутых руках, и выражение ее лица нельзя было описать!

— Сколько живу, никогда такой красоты не видела. Только что принесли из цветочного магазина. Посыльный в форме. Я еще расписалась. С ума сойти!

— Что это за цветы, Вера?

— Так это же от хозяина, вам!

Вера протянула букет мне. В самом верху в белом конверте лежала записка.

«Любовь моя, прости, я наговорил ерунды. Ты лучшая женщина, которая только была в моей жизни! В этом мире никто не сравнится с тобой. Отдыхай побольше, трать столько денег, сколько захочешь. Все эти деньги — твои. И жди меня. Все это время я буду думать о тебе, о твоем роскошном теле. Вынужден уехать на пять дней по делам в Прагу. Но скоро я вернусь к тебе. Ты прекрасна! Я люблю тебя больше всего на свете! Твой Вирг».

В конверт была вложена кредитка — пластиковая банковская карточка. Сначала я ее не заметила, и она упала на пол.

Вне себя от нахлынувших чувств я зарылась лицом в нежные лепестки, словно пытаясь как можно глубже вдохнуть их запах. За моей спиной вздыхала Вера: «Какая любовь, Господи! Ах, какая любовь!» Неужели Вирг Сафин меня любит?

Я оставила букет в своей памяти и несколько красных лепестков от него сохранила в старой записной книжке. Что бы ни произошло дальше в моей жизни, эти высушенные лепестки останутся со мной навсегда. Лучше этих слов, лучше этого букета ничего еще не происходило в моей жизни.

В тот день я все-таки решилась поехать в центр, плюнув на собственный страх. Вряд ли кто-то арестует меня посреди густой толпы центральных улиц. В конце концов, что будет, то будет. Я вынуждена была рисковать. На одной из улиц обнаружила банкомат нужного мне банка, вставила карточку и… не поверила своим глазам! Сумма, оказавшаяся на ней, была равна сумме в 200 тыс. американских долларов! Я никогда еще не видели такой большой суммы денег и даже не представляла, что увижу! И вот такую сумасшедшую для меня сумму Вирг Сафин дает мне на мелкие расходы, на всякие шмотки и косметику. Было от чего сходить с ума.

Поспешив в центральный офис банка, я отправила сумму в 50 тысяч долларов маме и сыну. Пусть порадуются! Потом мелькнула мысль пройтись по магазинам, но быстро ее отбросила. Никакого настроения делать покупки у меня не было. Мне было не до бабской ерунды.

Когда я вернулась (на такси, разумеется, это была единственная вещь, где я не считала на расходы), начинало уже темнеть. Вирга по-прежнему не было. До визита в Фиолетовую комнату я решила подождать еще ровно два дня.

По истечении этого времени я стояла в дверях своей комнаты, чувствуя, как выскакивает из моей груди сердце. Коридор, который мне предстояло пройти, казался настоящим кошмаром. Столько раз он снился мне в самых ужасных снах! Я боялась его пустоты, но выбора не было. Я чувствовала себя как одна из жен Синей Бороды, и, вздохнув глубже, решительно шагнула вперед.

На стальной двери Фиолетовой комнаты ярко мигала алая лампочка индикатора. Это означало, что дверь заперта. Здесь мне предстояло самое серьезное испытание. Если Сафин сменил замок, то все, что меня ожидало здесь, — бешеный вой сигнализации и охранники, бегущие на место преступления, а потом — позор. И, конечно, понимание Вирга Сафина. Когда он поймет, что я за ним шпионю, то выгонит меня из дому. Вышвырнет вон. И, наверное, все.

Думать об этом не было сил. Будь что будет! Я вставила в отверстие электронную карточку. Но ничего не произошло. Впрочем, не так. Произошло. В двери раздался громкий щелчок, алая лампочка погасла и загорелась синяя. Путь был свободен. Я аккуратно открыла дверь и вошла внутрь.

Первым, что бросилось мне в глаза, — темень. В моей памяти как-то сгладились необъятные размеры этой комнаты, представляющей собой огромное, широкое пространство с различными отделениями. В первый мой визит сюда эта комната показалась пугающей и манящей планетой. Сердце мое колотилось до безумия — так я боялась, и так хотела сюда попасть.

В этот раз мое сердце колотилось снова, но не только от страха: здесь был сладкий запретный плен, часть чужого, манящего мира. Эта комната наслаждения и боли сделала меня другой, и другой я вошла сюда, намного лучше, уверенней и сильнее, чем прежде. Я испытывала почти благоговение, вдыхая приторный сладковатый запах, в котором чувствовалась затхлость долго запертого помещения с едва уловимым ароматом дорогих духов. Конечно же, это были духи Вирга Сафина.

На стене справа от меня виднелся ряд серебристых кнопок, похожих на выключатели для регулирования свет. Каждая часть этого зала имела свое освещение, и общий свет никогда не освещал помещение полностью, потому что это могло нарушить атмосферу этого места. Здесь все было продумано до мельчайших деталей, все было частью глубокой сексуальной игры. За пределами этой комнаты исчезал весь мир, чтобы присутствующие в ней могли сосредоточиться на собственном теле и на ощущениях этого тела, погружаемого в самые разнообразные волны — от жестокой, мучительной боли до неземного экстаза.

Нажав первую по счету кнопку, я радостно вздрогнула, когда загорелся свет. Свет горел в будуаре с бархатным пологом и широкой, застланной шелковой пеной и кружев кроватью.

Меня завораживала порочная красота этого будуара, пришедшего из 18-го века, где царствовала порочная куртуазная красота. Здесь вспоминалось время маркиза де Сада, мир иступленных чувственных удовольствий, обнажающих вечную тайну мечтающей о разврате человеческой души. В этой части комнаты была вся сладость порока, вся красота порочной развязности и отсутствие всех запретов. Здесь все было устроено, чтобы испытывать порочную сладость — не для любви.

Медленно обогнув величественное ложе сладкой порочной пытки, я открыла ящик тумбочки, на которой так красиво смотрелся серебряный подсвечник. Правда, свечи не горели, что несколько портило впечатление.

В ящике было полно всевозможных сексуальных игрушек — девайсов, как принято говорить. Кроме сексуальных игрушек, больше ничего не было. Нижнее отделение было пустым.

Обыскав единственную тумбочку, что была в комнате, я серьезно задумалась: где же искать дальше? Подняла постель, осмотрела матрас, заглянула под кровать — ничего. Стены — тоже ничего. Встав на кровать, потянулась к балдахину, заглянула наверх — ничего. Похоже, Сафин занимался в этой части комнаты исключительно сексом и не хранил никаких секретов.

Решив поискать в других углах комнаты, я вернулась к выключателю. Следующей загорелась та часть, где стоял Х-образный крест. Я снова тщательно осмотрела все предметы и стены — ничего не нашла.

Последней загорелась темница. Самая мрачная, глубокая и отдаленная часть этого помещения, всегда внушавшая мне страх. Почему-то этот страх не прошел и теперь. Я аккуратно осмотрела решетку, и подошла к стене, как вдруг… Один из камней в этой каменной кладке привлек мое внимание.

Дело в том, что все остальные камни были стилизованы, раскрашены под старинную средневековую кладку, поросшую мхом, этот же камень был просто гладким. Я нажимала на него в разных местах и почувствовала, что он двигается, шатается под моей рукой. Вцепившись ногтями, потащила к себе. Камень легко вышел из кладки.

Засунув руку в образовавшееся отверстие, я вытащила черную коробку. К счастью, здесь не было никаких кодов или замков — нужно было просто снять деревянную крышку. Внутри лежала маленькая светло-коричневая женская сумочка. Я сразу же поняла, что с этой сумочкой что-то не так. И только вдумавшись, поняла, что именно.

Сумка была старой не только внешне (кожа треснула, виднелись потертости). Такие сумки давно вышли из моды, сейчас уже нет подобных моделей. Их носили где-то в 1980-х годах. Похоже, сумка была именно из того времени.