Чистильщики

Вот теперь можно и в поход. Хех! Интересно, а что будет со связанными «крысами»? Посадят в тюрьму? Казнят? Нет. Уволят, не больше того. И чем будут заниматься? Как жить?

Да какая разница, чем они будут заниматься! Пусть попрошайничают! Пусть хлебнут — как он хлебнул! И вообще — нечего время терять, вперед!

В коридоре никого не было. Юсас опасался, что у дверей дежурит еще и гвардеец — как у Дегера… у Толи. Но у дверей никого не было. Не считают опасным! — понял Юсас, и довольно ухмыльнулся. Нет ничего лучше противника, который считает тебя слабым дураком. Тогда он расслаблен, и победить его легче. Это Юсас в книжке читал. Название он не помнил, а может и не знал — начала у книжки не было. Она была старая, обгоревшая, видимо вынули из пожара. И рассказывалось в ней о воинских искусствах — стратегии, и все такое прочее. Скучная книга, но другой не было, а Юсасу хотелось убить время в сезон дождей. И он ее читал.

Юсас примерно знал, что из себя представляла эта башня. Здоровенное круглое здание, как ни странно — сестра Арены. Юсас вообще подозревал, что Арена и Башня Стражи — суть постройка одного и того же строителя, и совсем не предназначены ни для выступления бойцов, ни для стражницких дел. Просто для чего-то построили сотни, а может тысячи лет назад, ну и заняли, перестроив для своих нужд. Огромное кольцо, в центре — двор. Здесь во дворе строятся, тренируются и просто бродят стражники. Через маленькое окошко в комнате было видно практически все, и когда тебе больше нечем заняться… разглядывание толпы стражников — единственное развлечение. После еды, конечно.

Существовало два плана. Первый — просто свалить из Башни, оставив Толю разбираться с проблемой, а самому спрятаться где-нибудь поглубже и ждать, когда они с Толей найдут друг друга. И даже если что-то случится, и они с Толей не найдут друг друга — например, Толю убьют (не дай Создатель!) — Юсас сможет выжить без всяких проблем. У него есть деньги.

Второй план — попытаться найти Толю в этом лабиринте комнат и коридоров. И когда найдет — наплевать на деньги и переместиться с ним в его мир. Жалко деньги, конечно, но кто мешает вернуться потом? Найти их?

Вот только как найти Толю? И где гарантия, что он находится в Башне?

Вообще-то, когда они с Толей встречались второй раз — когда Юсас был почти здоров — Толя потихоньку рассказал ему, что происходит, и потребовал, чтобы Юсас убежал при первой подвернувшейся возможности. И что Толя найдет Юсаса при первой же возможности. И этим побегом Юсас сильно развяжет ему руки, потому что диктовать волю можно только в том случае, если в руках у стражи находится он, Юсас.

Закрыл дверь на засов, усмехнувшись — теперь все будут считать, что внутри все в порядке И не скоро сунутся в комнату! Интересно, эти два олуха поверили в колдовство? И кстати — а чего они вообще-то напились? И зачем пришли?

Но времени на эти раздумья не было, и Юсас быстро пошел по коридору — налево от входа. Натянул на голову капюшон и пошел.

Если ты находишься в Башне Стражи, то натянутый на голову капюшон не вызовет никаких подозрений. Здесь хватает людей, которые не желают, чтобы кто-то увидел их лицо. Агенты Стражи. Осведомители. «Крысы», одним словом. Так что насчет этого дела Юсас не беспокоился совсем никак.

И кстати, он вдруг с интересом заметил один факт — после тех страданий, что пали на его голову, после убийства, которое Юсас совершил, и самое главное после того, что сделал с ним Толя, превратив его в одержимого — Юсас ничего не боялся. Он опасался, да, но страха, который всегда был у него в душе — уже не было.

Он всегда боялся. Прохожих. Голода. Соратников, которые норовят обобрать, только дай им повод. Главу воровской гильдии, который может превратить твою жизнь в ад. Крыс. Собак. Вшей, разносящих заразу. Он боялся всего, а теперь не боялся ничего! И это было странно, и… хорошо! Спокойно. Даже если Юсас умрет, он умрет человеком, который не боится!

Навстречу попадались люди — стражники в боевом снаряжении, мужчины в гражданской одежде, от которых просто-таки шел запах «крыс». Просто работники Башни — кто-то мыл полы и начищал стены, кто-то волок на плече корзину с барахлом или овощами.

Насколько знал Юсас, здесь была и казарма — в ней жили те охранники Башни, у которых не было своего дома, или отдыхали стражники-охранники, сменившиеся с дежурства. Тут готовили еду для них и для тех, кто содержался в темницах Башни. И Юсас подозревал, что и для тех, кто содержался в судебной тюрьме. Там ведь кормят, а кто готовит эту еду? Вот и…

На Юсаса никто не обращал внимания, и он спокойно, не выбиваясь из общей суеты своим поведением, деловито шел и шел по коридорам — вначале обошел по кругу весь нижний этаж, увы — не найдя ничего подозрительного. Что подозрительного? Да всего, что выпадает из обычного ряда. Ну, например — комната, возле которой стоит охрана. Чего ей стоять в коридоре, если только не охранять кого-то важного? Например, одержимого колдуна?

Потом обошел вторым кругом — параллельным коридором. И снова ничего интересного. Только народа стало больше, и Юсас заметил, что иногда на него поглядывают пробегающие мимо стражники. Странно так поглядывают. Похоже, что в этом кругу не ходят, натянув на головы капюшон куртки. А что будет в центре? Там небось постовые стражники стоят. Точно, прихватят! И что делать?

И вдруг в голову стукнуло: «Болван! Если кто и знает, где находится Толя, так это связанные «крысы»! Почему у них не спросил?! Почему не выпытал?!»

Сорвался с места, стараясь не перейти на бег, пошел назад. Поперечный коридор вывел на внешний круг, по внешнему кругу — к той комнате, откуда только недавно выбрался. Засов на месте, замка тут нет. Засов так и задвинут.

Он отодвинул, вошел в комнату, и… С трудом уклонился от удара по голове! Если бы не реакция одержимого, если бы не великолепно развитое воровское боковое зрение — конец! Тут бы и остался!

Как они освободились — непонятно, только оба «крысы» стояли на ногах и были очень, очень злы! У одного в руках дубинка, сделанная из ножки стула, у второго… у второго — тоже дубинка! И тоже из ножки! И что характерно — в каждой руке по дубинке, ибо у стула четыре ноги! А машут они этими дубинками очень даже умело. Злость и похмелье только прибавляет им сил и скорости!

Увернувшись от нескольких ударов, едва не переломавших Юсасу кости, он позволил себе предложить:

— Я не хочу вас убивать! Вы только скажите мне, где находится Дегер, и… все! Больше ничего от вас не надо! Посидите тут, да и пойдете домой!

— Ага. Домой! — мрачно кивнул младший. — Но вначале мы переломаем тебе кости, потом свяжем, и еще раз переломаем! Ты же быстро восстанавливаешься, ну и вот — потренируешься! А у нас с души камень упадет. А то ведь давит! Гнетет!

Они оба двинулись на Юсаса, вращая дубинки в руках так, что они образовали прозрачный круг. Попробуй, пробейся через такую защиту! Юсас не знал, что такое это было, но подозревал — это что-то из боевых искусств. Мечной бой? Непросты «крысы», ох, не просты!

Юсас сосредоточился, и мир замедлился, как тогда, с мухой. Палки в руках противников ходили медленно, даже как-то важно, солидно и красиво, но пробиться сквозь такую защиту все равно было практически невозможно. Оба тюремщика полностью блокировали проход своими дубинами, наискосок рубившими воздух со свистом и шелестом.

Можно было бы метнуть нож, убить одного «крысу», потом другого — Юсас умел метать ножи, и неплохо. Хотя всегда оставался шанс, что он промажет.

Старый вор, который учил его ножевому бою, всегда говорил: «Метай нож только в крайнем случае, и только тогда, когда наверняка уверен в успехе! Выпустил оружие из рук — назад не вернешь! А ты сразу становишься беззащитен!»

Да и не хотелось ему убивать этих мужиков, по большому счету — совсем не плохие они! И спасли его! И этого гавнюка, обидчика отдубасили!

И тогда Юсас бросился вперед. Разогнавшись за два прыжка, взлетел на стену, оттолкнувшись от пола, толкнулся, и перелетев по воздуху через головы медлительных, как муха в варенье «крыс», приземлился возле выхода. Выскочил и мгновенно захлопнул дверь — чтобы услышать, как на массивные дубовые ее пластины обрушились тяжелые удары.

И следом понеслись крики — истошные, перемежаемые проклятьями и грубой бранью.

Юсас прислушался — слышно было не так чтобы очень. Толстая дверь! Крепкая! Ни сломать, ни как следует поорать! Если только кто-то близко подойдет, тогда — да. И кстати, хватит слушать эту ругань — все равно ничего нового не услышит. Скучные уличные ругательства. Юсас слышит их всю свою несчастную жизнь.

Когда шел по первому, внешнему кругу Башни, видел, где находится выход. Потому тут же повернул куда надо. И через пять минут спешной, но не очень — ходьбы оказался перед выходом из Башни. Где у него тут же потребовали показать знак «крысы». А вдруг сбежал важный заключенный? Какой-нибудь проклятый одержимый или заговорщик, участвовавший в убийстве императора! Вход — по знаку. Выход — тоже!

Юсас показал «свой» знак, на который стражник у выхода только скосил глаза (ему было ужасно скучно и жарко, и на всех плевать), и вышел наружу, окунувшись в душную жару послеполуденного марева. Светило яркое солнце, которое ночью сменится проливным дождем, а скоро, совсем скоро — сезон дождей, и этот самый дождь будет лить дни и ночи напролет. Отвратительное время! Юсас помнил, как трудно было работать в сезон дождей, когда приличные люди стараются не выходить на улицу, и вся жизнь замирает. А если люди и выходят, то одевают такие длинные, огромные плащи, что из-под них достать кошель практически невозможно. Для сезона дождей нужно иметь хорошую заначку, иначе будешь голодать, или влезешь в долги к Хозяину, а он потом втридорога сдерет с тебя причитающиеся ему деньги плюс проценты.

Куда теперь идти, Юсас не знал, кроме одного и самого важного момента — быстро валить от башни, укрываясь в купеческом квартале, где Юсаса вряд ли будут искать. Ведь первая мысль «крыс» — это то, что он подался в порт или припортовые кварталы, где можно укрыться в кабаках или воровских притонах (что суть одно и то же).

Где прятаться в купеческом квартале? Юсас тоже пока этого не знал. Но пока шагает — обдумает проблему. Надо убрать подальше от Башни, а там уже и будет видно.

Шагалось легко, тело просто пело от избытка здоровья и радости! Он вырвался из заточения, и самое главное — здоров! Так здоров, как никогда не был! И теперь все будет хорошо. И только так!






Глава 7




Ноги сами собой принесли Юсаса к базарной площади. Туда, где он мучился, туда, где страдал, ползая по грязной мостовой и собирая монеты.

Центральная улица — она так и называется «Центральная» — проходит как раз по краю базарной площади, и само собой — вдоль нее выстраиваются десятки нищих, собирающих подаяния, бросаемые им из окон карет или обычными прохожими. И Юсас здесь когда-то сидел. Совсем недавно, а кажется — целую жизнь назад.

Вообще, его жизнь сейчас можно разделить на три части — жизнь до убийства императора, жизнь калеки и жизнь «сейчас». «Сейчас» — еще слишком короткая жизнь, потому оценить ее невозможно. Но началась она очень, очень недурно!

— Ты чо, сука, совсем страх потерял?! Я его сейчас найду!

Голос был таким знакомым, таким… волнующим, что Юсас едва не вздрогнул. Он! Это — он!

Выжил, мразь. Таких тварей не так уж и просто загнать в могилу. Юсас давно заметил, что чаще всего почему-то гибнут хорошие люди. Легко так гибнут, рано гибнут — рраз! И нет человека. Или болезнь унесла, или убили, или несчастье какое-нибудь вроде налетевшей кареты.

Юсас как-то слышал такое странное высказывание о том, что этот мир на самом деле — Ад. То есть — то место, куда души попадают для очищения и наказания. Грешил в своем мире, и вот — после смерти тебя сюда. И если ты нагрешил мало, в общем-то хороший человек — тебя сразу же в нормальный мир. Помираешь тут быстренько и все. Полетел.

Судя по этой версии, Юсас в прежней жизни грешил много, умело и особо извращенно, потому отправится в «хороший» мир еще очень нескоро. Впрочем — он об этом совсем и не расстраивался. Лучше попозже. Лучше помучается.

Юсас встал в сторонке, прижимаясь к стене одной из лавок, и внимательно всмотрелся в здоровенного, немного рыхловатого парня, возраст которого определить довольно трудно. Лет двадцать пять-тридцать, а может и гораздо меньше. Высокий, плечистый, он скорее всего с детства был сильнее своих сверстников, и поэтому привык всегда быть первым. Обычно сильные люди добры, им незачем обижаться на весь мир и расти злобными придурками. Но этот… скорее всего, несмотря на силу и рост его часто обижали в детстве, и он затаил обиду на весь мир. И когда стал взрослым подонком, то начал вымещать эту злобу на тех, кто послабее. Таких в этом мире великое множество, уж Юсас-то, выросший на улице, знает это наверняка. Как и любой другой сирота, пытающийся выжить в злом, недоброжелательном к слабым существам мире.

Юсас смотрел, как Гримал обходил ряд нищих и собирал деньги, как пинал, топтал тех, кто чем-то перед ним провинился, и в душе клокотала злоба. Вот зачем живет эта тварь? Почему он считает, что может вот так запросто обижать, мучить, терзать людей? Почему он присвоил себе это право?

А еще была мысль: «Как Создатель ЭТО допускает? Почему он позволяет жить таким негодяям? Или этот подонок его карающий меч? И нищие заслужили, чтобы их мучили? Почему Создатель так жесток?!»

Но Юсас отбросил все лишние мысли и сосредоточился на одной: как достать гада? Подойти и просто пырнуть ножом? Нет, это слишком просто и до глупости — опасно. Зачем ТАК светиться? Нет, Юсас все сделает по-другому! Умно!

План созрел у него в голове за считанные секунды, так, будто всегда там и был. Будто Юсас заранее к нему готовился! А ведь ничего такого и в помине не было, и надо же — увидел гада, и тут же план готов. Ай, да Юсас, ай да хитрый «крыса»!

Придумано хорошо, вот только сделать не так-то просто. Тварь хитрая, постоянно оглядывается, перепроверяется. Почему? Да потому что, скорее всего, врагов у него — целая куча! У такой мерзкой твари их обязательно куча! Скольких он обидел? Скольких обобрал, лишил денег, здоровья? Как Юсаса когда-то…

Если ты вор — значит умеешь становиться невидимым. Значит умеешь прятаться в тенях, укрываться за прохожими, прикрываться кустами, деревьями, всем, чем придется. Потому что другого способа уберечь свою драгоценную тушку у тебя нет. Вор, не умеющий скрываться и прятаться — долго не живет.

Следить за Грималом пришлось до самой темноты. Голодный, злой, Юсас следовал за негодяем, не отставая, держась за его спиной, как ядовитый москит за сборщиком фруктом. Только зазевайся — и прихлопнет этот самый сборщик жужжащую остроклювую тварь, но в том и дело, чтобы не подходить близко и не дать себя поймать. А потом, в удобное время вонзить в потную спину человека свой ядовитый хоботок…

Как оказалось, жил Гримал в купеческом квартале. Не в самой его лучшей части, но… в хорошем месте. Довольно-таки приличный двухэтажный дом выходил дверью на улицу — раньше в нем была купеческая лавка, даже следы остались — прямоугольное пятно на фасаде и перекладина для подвешивания вывески. Но теперь никакой вывески не было, обычный дом, каких по городу великое множество — без сада, без заднего двора, но с подходящим к нему водопроводом — трубы было видно с улицы, они тянулись к ближайшему акведуку. Содержать такой дом не так уж и просто — платить за воду, платить налог за недвижимость, ну и просто — стирать пыль и убирать. Скорее всего, в доме имелись еще и слуги, ведь кто-то же ухаживал за этим подонком? Неужели он жил один?

Но Гримал не стал стучать, звонить и все такое прочее. Он достал из пояса здоровенный ключ, вставил его в замочную скважину (предварительно внимательно оглядевшись по сторонам) и распахнул дверь, открывшуюся наружу.

Юсас еще в раннем детстве заметил, что большинство домовых дверей открывается наружу. Вначале он недоумевал — почему так, но потом ему объяснили, что это все — для пущей безопасности жителей дома. Выбить дверь, если она открывается внутрь, гораздо легче, чем если она открывается наружу. Это истина, не требующая доказательств — настолько все очевидно. Потому все дома строились только так — с дверью, открывающейся наружу. Кто будет выбивать дверь? Да мало ли кто… погромщики, например, во время городского бунта. Или разбойники.

Но были у таких дверей и свои, так сказать, неудобства — в такую дверь не скользнешь так быстро, как в открывающуюся внутрь. А если ты еще и крупный парень? Если ты с трудом помещаешься на маленьком крыльце?

Юсас лежал под кустом на противоположной стороне улицы, сливаясь с травой и нападавшими листьями, и когда Гримал достал ключ из замочной скважины и взялся за ручку двери, вскочил, и уже не скрываясь, но и не особо топая — бросился вперед, стараясь держаться в тени за границами светового круга, созданного горящим масляным фонарем (кстати — за фонари на улице взимали отдельную плату со всех владельцев домов).

Гримал успел обернуться прежде, чем Юсас подскочил к нему на расстояние удара, и как ни странно — мгновенно его узнал. Благо, что свет фонаря падал как раз на крыльцо перед входом.

— Ты?! Ах ты ж мразь! И ногу отрастил, гавнюк?! И теперь ты не слепой?! Ходил за мной, сука, весь день! Зачем ходил?! Щас я это узнаю!

Гримал схватил Юсаса с такой неожиданной скоростью, что тот не успел ничего сделать, и только когда уже летел по воздуху, вдруг с ужасом подумал о том, что сегодня явственно видел вокруг Гримала зеленое сияние! Только вот не поверил самому себе. Не захотел поверить! И вот как этот гад выжил! Он одержимый! Он точно — одержимый!

Пролетев по воздуху несколько шагов, Юсас врезался в стену с такой силой, что у него помутилось в голове и вышибло дух, как если бы кто-то пнул под ребра здоровенной ножищей.

Впрочем, он тут же проверил — так ли это, можно ли сравнить этот удар с пинком в поддых? Нога Гримала врезалась Юсасу в живот, и он как мяч отлетел и снова ударился о стену. И потерял сознания.

Очнулся Юсас от ощущения того, что кто-то обшаривает его тело, не стесняясь залезть рукой туда, куда Юсас не позволял лазить никому. Но виду не подал, не показал, что очнулся. Пусть думает, что жертва еще без сознания.

Обшарив недвижимое тело, Гримал легко, как маленький куль с мукой, одной рукой поднял Юсаса на ноги, и заглядывая в глаза, спросил:

— На «крыс» работаешь, сука?! Говори, кто тебе поручил за мной следить?! Кто?!

Гримал ухватил Юсаса за волосы левой рукой, и размахнувшись, ударил его в поддых правой. Юсас ухитрился извернуться, и удар прошел вскользь, по ребрам, одно из которых явственно хрустнуло.

Сломал! А может и показалось, что сломал, но боль была ужасной. Впрочем — не ужасней, чем тогда, когда тебе вырывают язык раскаленными щипцами. И не тогда, когда на место, где раньше была кожа, сыплют крупную такую, тут же прилипающую серую соль.

Юсас вдруг успокоился. Совсем — успокоился! Что ему грозит? После того, что Юсас вытерпел в своей жизни, что с ним может случиться хуже?

А еще из памяти всплыли знания. Еще когда они жили в трактире степного города, Юсас просил Дегера показать ему несколько приемов единоборств, которыми тот раскидывал противников. Дегер не отказал, но сказал, что сложные приемы Юсас все равно выполнить не сможет, а надо ему для жизни всего шесть-семь приемов, которые легко исполнить, и которые, если бы знали, могли бы исполнить и неподготовленные люди. И среди них были приемы, которые помогали освободиться от захвата. Ну, например — если тебя ухватили за руку. Или за волосы.