Чистильщики

— Согласны. Но с поправкой: мы не устраняем людей, состоящих в Братстве. Это первое. Второе — мы не берем заказы на членов императорской семьи. Никто не может сказать, что мы когда-либо убили императора. У нас есть честь. Император — от бога, а бога мы чтим.

— Хмм… не думал, что у такой организации… имеющей такую репутацию, есть какие-либо ограничения!

— Но это так. И только так! В остальном — мы выполним ваш заказ бесплатно. Ваш — имеется в виду заказ Империи, которую вы представляете.

— То есть, надо понимать, что как только я покину этот пост, вы перестанете исполнять мои заказы?

— Да. Мы ведь заключаем договор не с вами, как с частным лицом, а с Империей. И другой человек на вашем месте станет нашим партнером. Вернее — империя в его лице. Но я могу вас успокоить — тот, кто передает нам заказ, то есть заказчик — не будет нами убит никогда и ни за какие деньги. До тех пор, пока он не злоумышляет против Братства. Мы не принимаем заказы на тех, кто уже сделал у нас когда-либо хотя бы один заказ.

— Хмм… интересно… — стражник задумался, потер лоб, зевнул. Он сегодня мало спал, и его неудержимо тянуло прилечь и подремать хотя бы часок. А лучше — часов пять.

— Десятина? В принципе, нас устраивает. Участие в ваших тайных операциях — тоже. Это угодно Мардуку. Что-то еще?

— Вам знакомо имя Дегер?

— Убийца императора?

— Да. Вы должны его убить.

— То есть? Он же мертв! Его убили во время покушения!

Голос Красного Дракона впервые за весь разговор повысился до нормального уровня звука. Главный стражник усмехнулся:

— Жив. Он сейчас находится у нас. Делает некое дело. И как только он его закончит — вы должны его убрать. Его и его друга, некого Юсаса. Это имя вы знаете?

— Не припомню. А кто это?

— Я же говорю — друг Дегера, его агент. И вот что хочу вам сказать — они оба одержимые. А что это значит?

— Это значит, что вы с ним не можете справиться, и его боитесь. Так, господин стражник?

— Да. Мы не хотим с ним связываться. Тем более, что я обещал его отпустить — после того, как тот сделает нужное нам дело. А я всегда держу свое слово. Обещал отпустить и отпущу! А вот когда он выйдет из Башни и пойдет по своим делам — вы его убьете. И его друга. Я хочу, чтобы их не было. Вопросы есть?

— Возможно, появятся — прошелестел голос, и Дракон поднялся со стула. — Когда мы может приступить к строительству наших храмов? К легализации Братства?

— Указ вы получили. Сделайте несколько копий, зарегистрируйте в канцелярии императрицы, поставьте печать. И тогда уже можете заниматься постановкой вашей деятельности. В любой момент, когда захотите. И вот еще что… я думаю, вам не надо рассказывать, что будет, если вы попытаетесь меня обмануть? Если нанесете вред государству?

— А зачем нам наносить вред государству? Мы не участвуем ни в каких заговорах против трона. Я вам сразу об этом сказал. В противном случае нас давно бы уже уничтожили, как бы умело мы не скрывались. Но все сведущие люди знают — мы не занимаемся антигосударственной деятельностью. Ни при каких условиях. Мы просто служим богу войны, принося ему жертвы. Нам незачем вас обманывать! Мы счастливы, если империя развивается. Братство является ее частью, и все беды и радости Империи нам не чужды. Потому мы приложим все усилия, чтобы в империи было спокойно, чтобы никто не смел нарушать ее покой. Мы верно служим, если нас не пытаются обмануть. А тот, кто пытается обмануть, скоро узнает, что Братство не прощает ошибок, и тем более — посягательства на его существование. Мы держим слово, в отличие от многих и многих жителей империи. Не забывайте это. И рады был с вами познакомиться. Надеюсь, мы подружимся.

Почему глава Братства все время скрывает лицо под капюшоном? Только потом сообразил — Глава Братства не верит ему ни на медяк и скорее всего скрывает свою внешность для того, чтобы его никто при случае не узнал. Поставит на место главы храма Мардука какого-нибудь подставного парня и будет в его тени творить свои паучьи дела, оставаясь при этом чистеньким и белым. По крайней мере Главный стражник так бы и сделал. Наверное.

Юсас замер. Он боялся даже дышать. Он вжался в камень и старался не смотреть, не дышать, не шевелиться. Страшнее всего была мысль о том, что вот сейчас этот тип посмотрит на него, увидит проклятое свечение и крикнет: «Держи его! Держи! Он все подслушал!»

После того, как в его комнату явилась эта троица, Юсас после их ухода не выдержал и бросился в вентиляционный тоннель. Когда дверь закрывалась за спиной последнего из визитеров, он определил направление, в котором отправилась вся компания — главный из них зашагал по коридору, не дожидаясь спутников, Юсас видел его спину. И тогда (он сам не знал, что его толкнуло!) — Юсас отправился в очередное путешествие по каменному мешку башни, не дожидаясь ночи и наплевав на опасность. Он чувствовал, что это посещение было неспроста, и попытался выяснить, откуда растут ноги у ситуации. И преуспел в этом, как нередко бывает у новичков, которым судьба благоволит и в игре в кости, и в слежке за своими «клиентами». Никто не знает, почему новичку, впервые севшему за игровой стол вдруг начинает везти, и он загребает кучу денег. Возможно, что это наущение темных сил — выиграв один раз, человек заразится игрой на всю свою жизнь. Потому что ему кажется, вот-вот, и полоса неудач закончится, и он снова начнет выигрывать.

Юсас, само собой, об этом не знал, да и не думал. Любой опытный человек на его месте тут же отбросил бы глупую идею и не стал пускаться во все тяжкие. Разве можно вот так взять и найти нужных ему людей, перемещаясь следом за ними по узким вентиляционным каналам? Только глупец мог подумать, что такое у него все-таки получится!

Глупец или не глупец, но когда он услышал знакомый голос — не поверил своим ушам. Но это был он — тот высокий мужчина, который приходил в его комнату. И то, что тот говорил, повергло Юсаса в ужас.

Их должны убить! И кто?! Братство! Братство, которое якобы никогда не убивает своих Братьев, если только те не идут против Братства! А ведь Юсаса вместе с Дегером некогда приняли в Братство!

Так что теперь получается — все эти законы Братства — ерунда? Для дураков? А может тут совсем другое? Братство может наплевать на отдельных своих Братьев, если дело касается интересов Братства?

А может прием в Братство был обманом? И на самом деле их никто никуда не принимал? А сцена приема была просто обманом?

Что теперь гадать. Бесполезно. Факт есть факт — их с Толей хотят убить. И надо что-то делать.

Но пока — очень быстро отсюда исчезнуть! Вернуться в комнату! Иначе… иначе все будет очень плохо.

Юсас успел буквально в последнюю минуту. Он домывался в душе под струей холодной воды, когда дверь распахнулась, и в нее вошли двое «крыс», один из которых нес здоровенную корзину, из которой шел вкусный запах, другой — похоже что был для охраны первого. Вдруг злобный узник набросится и убьет «крысу», пока у того заняты руки? Нет уж, вдвоем спокойней.

— Это ведь ты спер нож! — вдруг заявил «крыса», у которого Юсас этот самый нож и попер. — Я знаю, это ты! Признайся, верни нож — и тебе за это ничего не будет. Ведь ты же спер?

— Отстань! — Юсас фыркнул и помотал головой, разбрасывая вокруг себя брызги воды. — Ничего я у тебя не брал! Ты же сам все обыскал!

— А кто палача укокошил? А? — «крыса» внимательно посмотрел в лицо Юсаса, и у того екнуло сердце. Вот же хитрая сволочь! «Крыса», он «крыса» и есть! С ними нужно быть настороже!

— Какого палача?! — возмутился Юсас, сердце которого бухало, как молот. — Я из комнаты не выхожу! Заперт! Какого еще палача?! Да ты спятил!

— Чую… это ты! Только доказать не могу! Раны на палаче и на других — в точности, как от моего ножа. Вы, колдуны… за вами глаз да глаз нужен! Неизвестно, что вы умеете! Может из-под запора убегать, а потом назад возвращаться? А что, с колдунов станется!

— Не надо было детские сказки слушать! Как дети! Придумываете всякую чушь! — так же сердито ответил Юсас, и усевшись к столу, жадно схватил выложенную на тарелку лепешку и, оторвав от нее кусок, схватил другой рукой кусок вареного холодного мяса.


Прожевав, добавил:

— Если такая ерунда в голову приходит — тогда садитесь у меня в комнате и сидите, смотрите за мной! Ну, чтобы я сквозь стену не просочился! Кстати, а если я умею сквозь стены проходить, а почему не сбежал? И почему мой друг не сбежал? И это… если надумаете сидеть у меня в комнате, так на кровать не рассчитывайте, и еду мою жрать тоже не дам! Это не вам, а мне!

— Больно нужно нам твою еду! — «крыса» задумчиво отщипнул от лепешки, макнул кусочек в соус и с видимым удовольствием съел, потянувшись за другим куском. — Мы в харчевне можем поесть!

— Вы уже поели! Мое сожрали! — мрачно парировал Юсас, с сожалением глядя на то, как кусок лепешки исчезает в глотке врага. Ну — чисто перевод продуктов, да и только!

— А насчет стен… не знаю! Может у тебя планы такие — сидеть тут и строить козни, злоумышлять!

Старший «крыса» не выдержал и выразительно посмотрел на говорившего, и во взгляде его было бесконечное сожаление. Дурак, мол, что еще сказать?

— Мне надо встретиться с моим братом! — сообщил Юсас, разглядывая мрачных «гостей». — Когда это можно сделать? Если вы сегодня или завтра не устроите нам встречу — я буду очень, очень сердит! И скажу ему, чтобы ничего для вас не делал!

— Если ты будешь вести себя неправильно — то никогда не увидишь брата! — серьезно ответил старший. — Советую тебе сидеть, и не вякать. Тебе повезло, но это не означает, что везение твое будет вечным. Понял? Я спрашиваю — понял?!

— Да пошел ты…!

Юсас сам не знал, откуда у него взялась такая наглость. Он вообще никогда не был наглым, и не вел себя так вызывающе. Вору надо быть незаметным, крохотным, как песчинка. А если поймали — вызывать жалость, изображать из себя убогого, несчастного, которого и бить-то не очень удобно. Так… дать подзатыльник или пинка, ну в крайнем случае стражникам сдать — если уж такой законник. Но никак не топтать его тушку, вышибая дух. Потому детям, подросткам воровать всегда было легче и безопасней. Взрослых, крепких воров могли забить до смерти тут же, на месте. Потому, подрастая, молодые парни и девушки частенько уходили или в воры-домушники, или становились уличными грабителями. Или в бордель…

А после того, как Юсас легко, будто делал это каждый день, уложил следователя Стражи, двух тюремщиков и самое главное палача — у него будто крылья выросли. И сам он как будто вырос — повзрослел, и… обнаглел. Нет, ну а как еще назвать, когда ты ТАК разговариваешь с опасными, и по слухам — всемогущими «крысами»?

Но Юсасу теперь все было нипочем. Он здоров, силен и быстр, как змея! Как зверь! И так же опасен!

— Ах ты ж… скотина! Щас я тебе расскажу, куда ты отправишься!

Только сейчас Юсас вдруг заметил, что оба «крысы» были пьяны. Тяжело так, давно пьяны. В таком состоянии привычные к пьянству люди ходят, разговаривают, производят какие-то действия, но… не как трезвые люди. Часть головы у них точно отключается, хотя с первого взгляда и не подумаешь. В этом состоянии они могут сделать что-то такое, о чем потом пожалеют — сильно пожалеют, и это они никогда бы не сделали трезвыми, но… будет уже поздно. Совсем — поздно.

«Крыса», тот, что помоложе, бросился к Юсасу, и попытался ухватить его за шиворот, а когда тот увернулся — нанес ему удар прямо в ухо. Вернее — хотел нанести, но не смог — удар пришелся в воздух. И это еще больше разозлило агента тайной охраны. Он принял какую-то незнакомую Юсасу боевую стойку и выдал целую серию ударов, каждый из который мог бы самое меньше вырубить противника минут на двадцать. А то и убить — при удачном стечении обстоятельств. Для нападавшего удачном, это уж само собой.

Попал только один удар, и то вскользь. И только потому, что Юсас был, честно сказать, ошеломлен этим дурацким нападением, шедшим от людей, которые, как он считал, побоятся и пальцем шевельнуть, чтобы нанести ему какой-то вред. Для чего они его вообще тогда спасали?

Впрочем, Юсас догадывался — для чего. Награду хотелось. Награду получили — теперь он им не нужен и более того — мешает. Так бы они ходили по улицам, сидели по трактирам — слушали, вынюхивали… развлекались. А тут — сиди вокруг пленника и не моги отлучиться! Горло промочить и то проблема! А все из-за проклятого наглого мелкого урода! Тьфу!

И потому нажрались?

Удар вскользь пришелся по носу и вызвал такое обильное кровотечение, что рубаха на груди Юсаса тут же окрасилась красным, а из глаз его брызнули слезы боли.

И тогда он просто озверел. Первый удар, с визгом и злобным хрипом, Юсас нанес противнику в ухо — с таким стуком, что казалось — «крысу» врезали по башке здоровенным поленом. Второй, почти одновременно с первым — в скулу. Оба удара были настолько не по-детски сильны и настолько быстры, что мужчина потерял сознание, еще стоя на ногах, и свалился на пол, закатив глаза. Но прежде чем свалился — та же участь постигла и второго, пытавшегося что-то Юсасу сказать. Слова его прервал хлесткий удар в челюсть, едва ее не раздробивший. И как следствие — мгновенная потеря сознания.

При таких ударах, казалось бы не таких уж и сильных, мозг того, кому «прилетело», сотрясается, бьется о череп с такой силой, что сознание меркнет. И «просыпается» только минут через десять, а то и более — зависит от умения человека держать удар. Крыс били нечасто, скорее они всех били, потому никакой привычки держать удар у них не было, и как следствие — полегли оба как скошенная трава.

Сделав дело, Юсас, тяжело дыша, устроился на краю кровати и, пытаясь унять дрожь в коленках, сосредоточился на том — что же ему теперь делать. То, что «крысы» заявились оба — это был признак чего-то нехорошего, а чего именно — Юсас не знал. Но знал только одно — это нехорошо. А потому — надо было отсюда валить, и как можно быстрее. Даже если он не нашел Толю.

Если Юсас отсюда сбежит — пусть даже он не нашел Толю, все равно бегство Юсаса Толе поможет. Ведь Охрана использует Юсаса как рычаг давления на брата. А если брата не будет, если он сбежит — так и Толе тогда бояться нечего! Он настучит по башкам своим тюремщикам и уйдет на волю! Ну а там уж как-нибудь они найдут друг друга. Вот только передать о заговоре ничего не успел… и это очень плохо. Но да ладно. Что будет, то и будет! Надо действовать.

Юсас добыл из-за пазухи старшего боевой нож, как две капли воды похожий на тот нож, что он украл до того, распустил на полосы грубую полотняную простыню с кровати и как следует связал лежащих в беспамятстве «крыс». Юсас не хотел и не собирался их убивать — зачем? Он не кровожадный маньяк. И разбитый нос точно не стоит жизни. Хотя пнуть так, чтобы из носа потекло — это уж святое дело! Ибо Создатель сказал: «Воздам!»

Связал, сунул в рот кляпы — «крысы» так и не очнулись — настолько крепко Юсас их приложил. А после того связал — занялся обыском, принесшим ему достаточно малозначительный результат: три серебряных империала, немного медяков — вот и вся добыча. Если не считать ножей, одежды и обуви потерпевших. Но все равно порадовался. Будет что поесть! Какое-то время продержится и без воровства.

Пришлось снять с молодого «крысы» башмаки. Не ходить же по грязному городу босиком?! Эдак и заразу подцепить — запросто. Конечно, столица это тебе не степной городишко, тут блюдут нравственность и не дают поганить на улицах города, быстро схватишь штраф от всесильной стражи. Но все равно, всегда находятся те, кто желает изменить порядок вещей и назло плещет свои испражнения на головы прохожим. Или просто ленится дойти до сборника канализации.

Башмаки оказались велики, но что делать? Сойдет и так. Носки трогать не стал — уж больно воняли, побрезговал. Но потом передумал, снял и с него, и со второго — тут же быстро простирнул под струей воды из крана, выжал, сунул в карман — высохнут, наденет. Сразу все, чтобы башмаки не бултыхались.

Забрал куртку, шляпу. Сезон дождей на носу, без куртки никак. Да и ночью укрыться можно, переспать под кустом. Так-то даже в сезон дождей температура очень уж сильно не опускается, но ветер, дождь…

Забрал и нож второго «крысы» — как две капли воды похожий на украденный ранее. Два ножа — это не один. Вдруг один потеряешь? Да и продать можно. Видно, что нож добротный, стоит приличных денег.

Самое главное, что взял — знак «крысы». Знак принадлежности к Тайной Охране. Тщательной проверки, само собой, он не выдержит, он не на Юсаса настроен, но показать часовому и пройти мимо — запросто.

Знак взял у того, что помоложе — он серебряный, рангом пониже. У старшего золотой. Юсас никак его не мог заслужить — слишком молод. Тут же вызовет подозрения!

Собрался, постоял секунд десять, глядя на распростертые тела тюремщиков, пожал плечами — а что они от него хотели? Не прирезал — и пусть тому радуются!

Подергал путы, потрогал кляпы — все крепко, все хорошо. Пусть отдохнут. Неудобно, да… может придется лежать и до завтра (скорее всего), но так что же? Надуют в штаны — отмоются! Это вам не без глаз и без языка по улицам ползать! Тут тепло, уютно… хмм… почти — уютно, так что можно и полежать. Даже крыс нет! А вы знаете, как крысы кусаются? Не знаете? А жаль! Вот тяпнула бы вас за одно место, тогда бы узнали, каково это — жить на улицах и собирать объедки. Отравленные, тухлые, плохие объедки! Брр…

«Крысы» уже очнулись — мычали, извивались, грозно вращали глазами — что не произвело на Юсас никакого впечатления. Ну — вообще никакого! Он не испытывал к ним ни жалости, ни неприязни. Ну да — работа такая. Как у цепной собаки. А моя работа — избежать зубов псины! Так что такого тогда? Живите, и радуйтесь, что вас не прибили.

Пошел к двери, уже взявшись за железное кольцо-ручку, не выдержал, оглянулся, и расплывшись в улыбке, помахал лежащим на полу мужчинам:

— Не балуйтесь здесь! Я вас заколдовал, так что если начнете бить ногами в дверь — ноги оторвет! Колдовство мое страшное, древнее, из глубины веков! Оторвет ноги по самые яйца! Осторожнее! И не скучайте без меня. Ох, демон! Забыл! Пропадать добру, что ли?!

Вернулся к столу, огляделся по сторонам… увидел чистый кусок полотна, котором была накрыта еда. Разорвал трепку на части, уложил в них куски мяса, пироги, рассовал по карманам. Похлопал по бокам — вроде не сильно растолстел. Нормально!

Схватил то, что не уместилось в карманах: кусок мяса, пирожок, и принялся яростно жевать. Дожевал, схватил кувшин, долго пил, чувствуя, как надувается живот. Хорошо! Нет ничего лучше, чем хорошенько поесть и попить! Ну и женщина… но только после еды и питья! Голодному — не до баб.