Чистильщики

— Ваше императорское величество… — Главный Страж на секунду остановился, подбирая слова, и молодая императрица тут же перехватила инициативу:

— А что именно вы собираетесь сделать с этим проклятым убийцей? Надеюсь, вы приготовили ему достойную казнь?

Страж захлопнул рот, слова застряли у него в глотке. Помолчав секунд пять, он сухо осведомился:

— Ваше императорское величество вероятно забыли, что мы обещали этому негодяю свободу? Вместе с его другом-уродом? Как выяснилось в процесс дознания, этот человек был околдован преступным магом, которого ваш батюшка в свое время осудил за ужасные преступления и казнил. Но не до конца казнил. Тот выбрался из клетки, и купив на рынке мальчика, создал из него убийцу, который все-таки добрался до императора и его погубил. То есть этот негодяй на самом деле орудие убийства! Стрела, заколдованная преступным магом! И он, по большому счету, ни причем! А если с ним как следует поработать, то возможно — мы получим от него очень важные сведения. Например — древние могучие заклинания, который могут помочь трону править империей.

— Магия?! Фи! — императрица пренебрежительно скривила губы. — Чтобы править страной не нужна магия! Мой отец правил империей много лет, и он не был никаким магом! А что касается негодяя — вы что, его защищаете?! Он убил императора! Он убил моих братьев! И должен понести за это кару!

Дура. Она — совершеннейшая дура! — Главный Страж почувствовал, как холод досады заползает в его сердце. И он уже видел, что будет в Империи во время ее правления — восстания, хаос, и это все во время балов и парадов, организуемых во дворце. Так уже бывало в истории Империи. И заканчивалось это очень плохо.

Единовластное правление Светоча — это хорошо, но… если только Светоч разумен и деловит. Если на трон восходит совершеннейший идиот — это уже трагедия для страны. Это — Темная Эра империи. Девчонка молода и скорее всего проживет много, очень много лет. И есть у нее те черты, которые могут свести в могилу все то, что долгие годы создавал Главный Страж вместе с покойным императором. Она самодурственна, упряма и неразвита. Никто и никогда не думал, что эта девочка может стать главой империи! При живом отце, готовом прожить еще лет пятьдесят, а то и больше, и при двух братьях, которые всегда готовы его заменить и которые годами учились править страной! В отличие от нее — которую готовили в жены наследника одного из Великих Домов. И вот теперь — она, необразованная, недалекая домохозяйка — правит гигантской империей, расположившейся от степей до самого океана на месяцы пешего пути!

Печально. Очень печально. Просто беда!

— Но вы обещали дать ему волю, ваше императорское…

— Это вы обещали ему! — фыркнула императрица. — А я ничего не обещала! Так что я ничего не нарушила! Никакого своего слова! Я вам сказала, что в принципе согласна с вашими словами, что нам нужно наказать того кто все это задумал и организовал! Но разве я сказала, что освобожу именно этого подлеца?!

— Я обещал, ваше императорское…

— Вот! — перебила императрица. — Вы обещали! А я — нет! Так что как только он переправит преступников в свой мир — вы его казните! И казните его друга! Этого… урода! Кстати — а почему он остался жив?! Почему его не казнили?!

— Ваше императорское величество… этот как вы выразились… урод — совсем ни причем. Мы выяснили. И то, что он остался слепым, без языка, без ноги, без пальцев — достаточное наказание. Особенно за то, чего он не совершал.

— Нет! Мало! Сжечь его! На кол! Сварить в котле! Ему не жить!

— Так сварить или на кол? — стараясь не раздражаться, спросил Глава Стражи, и в глазах его вдруг встал прудик, заросший лилиями, рыбьи рты, высунутые из воды и чавкающие, в ожидании кормежки. Лужайка, на которой стоит резная беседка, оплетенная виноградом, и которую всегда продувает свежий морской ветер, пахнущий пряностями и солью. Так бы хорошо — лечь на скамейку, накрыться шерстяным одеялом и дремать, не думая ни об интригах Великих Домов, ни о степняках, снова собирающих войско нашествия, ни о малолетней дуре, которая скоро развалит великую империю, превратив ее в придаток балам и парадам. Может и правда — хватит? Может, пора на отдых?

— Да какая разница! Лишь бы помучился подольше! Лишь бы ему было так же плохо, как и моим отцу и братьям! Как мне!

Глава посмотрел в глаза императрице и вдруг с удивлением понял — она боится! Она так напугана, что едва не падает в обморок! Неужели Дегер смог ее ТАК напугать?! Впрочем — а почему нет? Вот сидит она, беседует с отцом. Все хорошо, все славно, и вдруг… выскакивает беловолосый монстр и разбивает голову отцу — рраз! А потом брату! Другому! Кровь, мозги, кусочки кости — ей на лицо! Она бьется в истерике и падает в обморок! А перед глазами — убийца!

Похоже, что, уничтожив убийцу, девочка надеется избавиться от страхов, которые ее преследуют. То-то она ни за что не соглашалась встретиться с убийцей отца — даже если его закуют в кандалы. Она даже закованного его боится!

— А если он не захочет, ваше императорское величество?

— То есть?! — брови поднялись, прелестный ротик приоткрылся. — Чего не захочет?! На кол?!

— На кол. Или в котел! — Глава пожал плечами. — Он вырвался из запертой снаружи клетки. Возможно, что он владеет заклинаниями, которые мы не знаем и которые никогда не узнаем. Смертельными заклинаниями! И если он выпустит их в нас — может случиться огромная беда. Он маг! Возможно, он самый сильный маг в этом мире! И вы хотите отправить его на кол?! А может наоборот — приблизить его к себе, сделать своим магом. Постепенно выпытать у него заклинания, и уже тогда…

— Убить! Убить его! — голос императрицы сорвался, она дрожала, как от сильного холода. — И вы держите такую опасную тварь рядом со мной?! Уничтожить! Сжечь! Разрубить на куски! Убить! Убить!

Глаза императрицы закатились, на губах забелела пена, и властительница потеряла сознание. Тут же к ней поспешил личный лекарь, засуетились фрейлины, выскочившие из боковых дверей по сигналу распорядителя, а Глава Стражи стоял и смотрел на обмякшее тело своей госпожи, и мечтал о том, что она сейчас просто сдохнет. Избавив его от множества сложных и ненужных интриг.

Не под той задницей сегодня трон, не под той! И нужно все это хорошенько обдумать…



Юсас очнулся как от толчка и тут же сжался, ожидая боли в разбитых ребрах и в отбитой голове. Последнее, что он запомнил — это как мерзавец пинал его ногами. А ребра хрустели, острыми краями разрывая мясо и вонзаясь в легкие и кишки. Он уже захлебывался кровью, когда на него опустилось спасительное беспамятство. И вот — жив! Надолго ли?

Но ничего не болело. Даже несуществующая нога на время оставила его в покое. Она постоянно ныла и чесалась, и когда Юсас забывался и тянулся к ней, чтобы почесать несуществующую ступню — чесалась еще сильнее и мучительнее, особенно после того, как рука проходила сквозь пустоту.

Он слышал о таком — давно, когда был еще совсем маленьким мальчишкой. И не поверил рассказанному. Ну как это может быть — ноги или руки нет, а они все чешутся и болят?! Ну что за чушь?! А теперь вот поверил. Поверил… трудно теперь не поверить, да.

Пощупал вокруг — лежит на топчане, и самое главное — накрыт одеялом. Чистый! От него даже не воняет! А ведь Юсас уже и забыл, когда в последний раз мылся. Скорее всего — тогда, когда они с Дегером отправились в этот проклятый последний раз — в Арену. В Арену, сломавшую всю его жизнь.

Ну зачем, зачем они отправились в столицу?! Зачем устроились в эту мерзкую Арену?! Ведь были же деньги! Остались бы в степи, скупали камни у старателей и перепродавали их купцам! Жили бы — в молоке купались! В вине! В меду!

Да и Арена там была своя! Там можно было бы заработать, и ведь зарабатывали! И вот — притащились в столицу, на свою беду. Идиот! Он, Юсас — идиот!

Но где он сейчас? Что за место?!

Шевельнулся, откинул одеяло — ощупал себя. Он одет. Легкие штаны, легкая рубаха.

Сел. И снова — движение не вызвало боли! Как это так?! Почему?! После таких-то побоев?! Да он должен был бы сейчас умирать, захлебываясь кровью из многочисленных ран! Выть от боли! Да он просто бы сейчас не смог сделать ни одного движения, не потеряв сознания от боли! Да что с ним такое?!

— Очнулся? — грубый мужской голос заставил Юсаса вздрогнуть. — Соображаешь, где находишься?

Юсас быстро покивал, направив «взгляд» несуществующих глаза в сторону источника голоса.

— Ты в Управлении Стражи. В отделении Тайной Стражи. Я «крыса». Меня звать Мигель. Можно просто — Мига. Я и мой напарник Зер тебя спасли. Отнесли к лекарке. И она тебя подлечила. Вот и все. А что за урод тебя бил? За что?


— Кррр… гллл…

— Демоны! Тьфу! Прости, забыл, что у тебя языка нет! Дважды — тьфу! В общем — мы его отмудохали как следует, этого гада. Теперь он будет ползать… хмм… как ты. Переломали ему руки и ноги! А Зер еще и яйца отбил! Теперь у него детей не будет! Нет, не у Зера, а у того придурка! Ох, и позабавились мы с ним! Если выживет — век помнить будет! А за тебя мы денег отдали лекарке прилично! Кстати — должен нам будешь. Ну… если у тебя все нормально будет. Если твой дружок все как надо сделает!

У Юсаса едва сердце не выскочило из груди. Он знал только одного человека, которого могли назвать его дружком — Дегера! Дегер! Он здесь?!

— Хррр! Кллл!

— Всего слюнями забрызгал! Тьфу! Молчи лучше! В общем, слушай. Искали тебя мы потому, что начальству нужен твой друг Дегер. Это он потребовал, чтобы тебя нашли. И без тебя ничего делать не хочет. Так нам начальство объяснило. Что именно он не хочет делать — я не знаю, не спрашивай! Это не наш уровень. Мы простые крысы, какой с нас спрос? Проследить кого… найти, доставить — это завсегда. Это наша работа. Или постеречь — вот как тебя сейчас. А чтобы нас к секретам — это неет. Ну… слухи доходили кое-какие… только это ведь слухи! Мол, что-то наши с этим Дегером что-то закручивают, кружева какие-то! В иной мир хотят кое-кого отправить! Но тссс! Я тебе ничего не говорил! Хотя ты все равно никому ничего не расскажешь… хе хе хе… Самый лучший друг — это тот, который про тебя ничего языком не разболтает, согласись! Хе хе хе! Хорошая шутка, скажи же! Хе хе хе… Ладно, щас я доложу, что ты очнулся, и начальство решит, что делать. Поваляйся пока… дрыхни! Не знаю, когда еще подрыхнуть придется! Для солдата главное — штоб поспать дали! Да пожрать перед сном! И утром! И в обед! И вообще — пожрать! Да начальство штоб дурью не маялось! И тогда жизнь совсем не плоха!

Хлопнула дверь, громыхнул засов, и Юсас остался один. Он точно слышал — в комнате один! После того, как Юсас лишился зрения, слух его стал невероятно тонким. А еще — нюх. Теперь он мог различить такие оттенки запахов — что сам удивлялся! Как собака! Он по запаху пота отличал одного человека от другого!

И в комнате не пахло людьми. Вообще никакими. Ну, если не считать ушедшего сторожа, от которого несло промасленной кожей сапог и старым перегаром дешевого вина. А еще — тот недавно был там, где курили наркоту. Она впиталась в одежду, ее сладкий, одурманивающий запах не спутать ни с чем. Юсас давно бы уже попробовал покурить наркоту, и сдерживало его лишь то, что у него никогда не было денег на покупку этой дряни.

А еще — мысль о том, что может Дегер его все-таки найдет. А если Дегер его найдет — все будет хорошо! Потому что с Дегером ничего не страшно! Он всех победит! А потом они выкопают золото и сбегут куда подальше! Трудно придется, конечно — золото очень тяжелое, много его там, но они постараются! Своя ноша небось к земле-то не пригнет!

Он снова взаперти. Но не в темнице. В темнице пахнет нечистотами, потом, старой соломой и страхом. Здесь вообще ничем не пахло — кроме… едой? Еда! Тут есть еда!

В животе забурлило, даже затошнило от голода! Если его, Юсаса, лечили, значит тратили его силы. А они восстанавливаются только одним способом.

Юсас принюхался — пахло откуда-то справа, видимо, от стола. Сполз с кровати, встал на здоровую ногу, потянулся рукой… есть! Край стола! Держась за кровать, попрыгал к столу на одной ноге, вцепился в стол и тут же пошарил по столешнице правой рукой.

Кувшин — холодный, запотевший. Чашка — куски лепешки в ней! Рядом еще чашка — мясо! Пахнет жареным мясом!

Едва не постанывая от наслаждения, впился коренными зубами в такое сладкое мясо, с трудом прожевал, проглотил. Схватил кувшин и отпил из него — разведенное вино? Терпкое, кислое, такое желанное!

На следующие пятнадцать минут мир умер. Остался только невидимый стол, остро пахнущее пряное мясо, свежие лепешки и кувшин с разведенным вином. Когда отвалился от стола — живот раздулся, будто барабан, казалось, еще кусочек — и Юсас лопнет, взорвется, как перезрелый плод, брошенный на дорогу!

Осторожно перебрался на кровать и упал на спину, отдуваясь, наслаждаясь чувством сытости, таким странным, таким уже позабытым. Да, уже и забыл, как это бывает — лежать, обожравшись вкусной еды и отдуваться, наслаждаясь покоем и сытостью!

И уснул. Будто провалился в колодец.

— Эй, вставай! Вставай, парень!

Юсас вскинулся, уже привычно закрылся рукой от побоев, но его никто не ударил. И только через пару секунд вспомнил, где находится. И снова захотел есть.

— Можно, я доем? — сказал, и тут же вспомнил, что сказать-то он ничего не сказал. Только проклекотал и прохрипел. К ЭТОМУ он никак не может привыкнуть. И можно ли к ЭТОМУ привыкнуть?! Хоть когда-нибудь?!

— Я не понимаю, парень… — голос «крысы» был вполне добродушен. Он только что получил из казны хорошие деньги, и этот маленький уродец, позволивший заработать кругленькую сумму, был ему почти симпатичен. — Вставай! Сейчас пойдешь к важному человеку. Вот тебе и костыли принес, чтобы ты мог сам идти. Давай, давай, быстрее! Тебя ждут! Я буду тебя направлять, а ты иди. Не бойся, не свалишься! Поймаю, ежли чо!



— Кандалы обязательно, да!

— Ну вы же поставили антимагию, демоны вас задери! На кой демон кандалы?! И я же слово вам дал!

— А если ты вырвешься? Схватишь своего дружка и убежишь? Знаем, как ты дерешься! И как ты бегаешь! А с кандалами надежнее. Ты и побить нас не сможешь, и заклинанием уйти! Нет уж, терпи! Как только повидаешься, так и снимем!

— Идиоты!

Я был в ярости. Я и в самом деле не собирался их бить и бежать. Пока не собирался. Но если я захочу — черта с два вы меня удержите! Не вечно же будет стоять антимагия?

Честно сказать, я как-то и подзабыл про эту гадость. Увешали комнату амулетами антимагии, как будто убрали к новогодним праздникам. Ну — все стены увешали какими-то фигурками, жетонами, колечками!

Сосудом для заклинания, насколько я помню, может быть любой предмет. Но лучше всего заклинания работают и хранятся в драгоценных металлах и драгоценных камнях. В них колдовство дольше держится без подзарядки, и действие заклинания сильнее.

Впрочем, если насовать заклинаний в медяшки, и увешать десятками этих медяшек все стены комнаты — это так же эффективно, как если бы на стенах висели золотые медальоны с красными бриллиантами. Просто драгоценных амулетов нужно было бы меньше количеством.

В общем, эти мрази все-таки сумели заблокировать мою способность к колдовству. Я попытался создать маленький магический светильник, просто ради интереса — так у меня ничего не вышло. Пшик! Только пальцем кольнуло, на котором я хотел устроить этот шарик.

Ладно, еще не вечер! Тут вы меня обошли, но… поживем, увидим. Не вечно вы будете держать меня прикованным!

Как мерзко ощущается стальной ошейник. Вот так представишь — на всю жизнь ты как собака, на цепи! Я бы и собаку не стал держать на цепи, а тут…

И на ноги, и на руки?! Да вы охренели! Неужели вы так меня боитесь?! Ведь все равно придется снять кандалы! И придется вернуть мне способность колдовать! И вот тогда…

— Жди! — мужчина с невыразительным как у всех гэбэшников лицом вежливо указал мне на скамью. — Пожалуйста, не делай глупостей, и все будет хорошо!

Я промолчал. Что ему сказать? Что глупостей не должны делать они? Что если они посмеют сделать эти самые глупости, я очень разозлюсь и буду их немножко вешать и немножко стрелять? «Малшик, ты будешь висель на эта верьевка!»

Я нахожусь тут до тех пор, пока сам считаю это необходимым, и никак иначе. Пока не удостоверюсь, что смогу вытащить отсюда Юсаса, не подвергнув его опасности.

Ожидание длилось около получаса. Мне до чертиков надоело сидеть, и я уже собрался возмутиться, когда дверь тихо, без скрипа растворилась, и на пороге показался ОН.

Я его не узнал. Я его не узнал! Это был не Юсас! Куда девался тот шустрый худенький мальчишка, вечно стреляющий глазами на предмет опасности и чего-нибудь попереть? Глаз у Юсаса теперь не было вообще. Один был страшно изуродован вместе с глазницей — ей скорее всего досталось сильным ударом. Не было и второго глаза — веки запали внутрь, и голову Юсас держал так, как держат ее слепцы — будто прислушивался к тому, что происходит вокруг. Да почему — «будто»? Именно прислушивался, а как еще ему получить информацию от мира?