Чистая река

– Не беспокойся обо мне, – сказал он, целуя ее еще раз.

– Ты не понимаешь. Я ничего не могу тебе дать. Ничего.

– Я ни о чем тебя и не просил, – ответил он. Но про себя подумал: «Нет, милая, ты ошибаешься. Ты уже отдаешь и делишься – и это чертовски приятно».

Все, о чем Мэл могла сейчас думать, – о том, что на этот раз ее тело не испытывало той боли и опустошения, что терзали ее раньше. Она вновь причастилась к удивительному ощущению, когда ты чувствуешь привязанность к чему-то. Или к кому-то. Словно тебе удалось надежно зацепиться якорем в бурном море жизни. До чего же это здорово – вновь окунуться в простые человеческие отношения. Ее душа от них отвыкла, но тело все помнило.

– Ты хороший человек, Джек, – прошептала она. – Я не хочу причинить тебе боль. Потому что никого не могу полюбить.

– Я могу о себе позаботиться, – это все, что он сказал ей в ответ.

Она снова поцеловала его. Глубоко. Страстно. На целую минуту, нет, две минуты жарко прильнув к его губам.

В этот момент ребенок завозился в своей кроватке.

Мэл тут же отстранилась от Джека.

– Боже мой, зачем я это сделала? – запричитала она. – Это ошибка.

Он пожал плечами.

– Ошибка? Не-а. Мы друзья, – сказал он. – Мы с тобой близки. Тебе нужно было, чтобы тебя кто-то утешил, и… и вот он я.

– Этого просто не может быть, – произнесла она с нотками отчаяния в голосе.

Джек решил взять ответственность за произошедшее на себя, ощущая внутри не меньшее отчаяние.

– Мэл, перестань. Ты просто немного выплакалась. Вот и все.

– Я целовалась, – возразила она. – И ты тоже!

Он улыбнулся.

– Иногда ты так строга к себе. Это нормально – время от времени испытывать ощущения, от которых тебе не больно.

– Обещай мне, что это больше не повторится!

– Не повторится, если ты этого не захочешь. Но позволь я тебе скажу кое-что – если ты этого захочешь, я сопротивляться не буду. Знаешь почему? Потому что я люблю целоваться. И не собираюсь укорять себя за это.

– Я тебя и не укоряю, – запротестовала Мэл. – Просто не хочу глупо выглядеть.

– Ты наказываешь себя. Я не могу понять за что. Но, – сказал он, поднимая ее со своих колен и ставя на ноги, – ты должна с этим справиться. Лично я думаю, что втайне тебе нравлюсь. Просто поверь мне. И еще: на минуту мне показалось, что тебе тоже понравилось меня целовать. – Он усмехнулся. – Уж я-то могу об этом судить. Тут у меня богатый опыт.

– Ты просто отчаянно нуждаешься в женском обществе, – буркнула она.

– Ой, вокруг хватает женщин. Дело вообще не в этом.

– И все-таки ты должен пообещать.

– Конечно, – сказал он. – Если ты действительно этого хочешь.

– Да, я этого хочу.

Джек встал и внимательно посмотрел на нее. Он ведь знал, что это может произойти, но глупо игнорировал те сигналы тревоги, которые ему посылал собственный разум. Теперь придется хорошенько поработать, чтобы вернуть себе ее доверие. И как можно быстрее. Приподняв пальцем подбородок Мэл, он внимательно посмотрел в ее красивые печальные глаза.

– Хочешь, я отвезу тебя с Хлоей на ранчо Андерсонов? Если пообещаю больше не лезть к тебе с поцелуями?

– А ты сможешь? – обрадовалась она. – Я хотела бы взять ее с собой, чтобы посмотреть на ее будущее жилище. Мне совсем не хочется делать это в одиночку.

______



Джек понимал, что Мэл необходимо вернуть себе чувство самоконтроля. Он вернулся к бару, где стоял его пикап, и заглянул на секунду внутрь.

– Док, я собираюсь отвезти Мэл и ребенка к Андерсонам. Ты не против?

– Нет, конечно, – ответил старик, не отрываясь от игры.

Собрав кое-какие детские вещи, Мэл села к нему в машину.

У Джека не было автокресла, поэтому ей пришлось взять ребенка на руки – не удержавшись, она немного всплакнула. Но как только они выехали по длинной дороге в холмы, миновав огороженные пастбища с пасущимися там овцами, она снова взяла себя в руки. Лилли Андерсон провела их в свое жилище – это оказался простой дом, весь вид которого говорил об изобильной и счастливой жизни. Полы и окна сияли чистотой, демонстрируя, с какой заботой Андерсоны относятся к своему хозяйству; диваны и стулья были накрыты покрывалами, на стенах красовались вышитые картины, в воздухе витал запах свежеиспеченного хлеба, на кухонном столе остывал пирог. Повсюду можно было увидеть множество семейных и детских фотографий – коллекцию, которая явно насчитывала немало лет. Для Хлои уже оказалась приготовлена плетеная люлька. Лилли заварила для Мэл чай, они сели за кухонный стол и разговорились, пока Джек с Баком отправились в загон, где его взрослые сыновья как раз приступили к весенней стрижке овец.


– Буду честна с тобой, Лилли. Я очень к ней привязалась.

Лилли протянула к ней через стол руку.

– Я прекрасно тебя понимаю. Ты можешь приезжать сюда, чтобы обнимать и укачивать ее. Заглядывай к нам почаще.

– Мне бы не хотелось, чтобы вы тоже прошли через это – когда кто-то все же приедет ее забирать.

Глаза Лилли наполнились слезами от сочувствия к Мэл.

– У тебя, судя по всему, очень отзывчивое сердце, – мягко произнесла она. – Не волнуйся, Мэл, теперь, когда я стала бабушкой, здесь побывало множество малышей, и все они рано или поздно отсюда уезжают. Но пока она остается здесь, обещай мне, что не будешь становиться нам чужой.

– Спасибо, Лилли. Я просто хочу, чтобы ты понимала: женщины, за которыми я ухаживаю, и их дети – это то, ради чего я живу.

– Это заметно. Нам так повезло, что ты теперь с нами.

– Но я не могу остаться, понимаешь…

– Ты должна хорошенько это обдумать. Наш городок – неплохое место.

– Я буду оставаться здесь до тех пор, пока не смогу убедиться, что у Хлои все хорошо. И я постараюсь за несколько дней до отъезда навестить вас, чтобы крепко ее обнять напоследок, – пообещала Мэл.

– Можешь приезжать хоть каждый день, если хочешь. Даже два раза в день.

Вскоре Мэл присоединилась к Джеку, остановившись у забора и наблюдая за стрижкой овец.

– Тебе нужно вернуться через несколько недель, когда у овечек начнется окот, – предложил Бак. – Мы предпочитаем их перед этим стричь – так легче.

Когда они покинули ранчо, Джек поехал через холмы вдоль реки Вирджин. Он ничего не говорил, позволяя ей просто любоваться красотой зеленых полей, высоких холмов и пасущихся овечьих отар. Он проехался немного по шоссе 299 через рощу с секвойями, и, несмотря на свое угрюмое настроение, Мэл разинула рот от восхищения. Над ними раскинулось безбрежное, спокойное и синее небо, дул легкий и прохладный ветерок, но среди этих невероятно высоких деревьев стояли сумерки, если не считать ослепляющих вспышек яркого солнца, пробивавшихся сквозь череду стволов. Судя по виду Мэл, она пускай и медленно, но приходила в себя.

В этом краю как будто уживалось две реальности. Одна – сырой и темный мир глухих лесов, где отчаявшиеся люди жили в тоске и бедности. И другая – мир, через который они сейчас проезжали: национальный лес из секвой, первоклассные кемпинги, холмы и долины, среди которых раскинулись пышные и обильные поля, где жизнь была здоровой и изобильной.

Джек проехал по заросшей деревьями дороге к одному из изгибов реки Вирджин, где она разливалась особенно широко, подъехал к краю обрыва и остановился. В реке, закинув удочки в воду, стояли двое мужчин в рыбацких комбинезонах на подтяжках, коричневых жилетах с множеством карманов и плетеными корзинами, свисающими с плеч на ремнях. Их удочки изгибались изящно и ритмично, напоминая взмывающих над сценой балетных танцоров.

– Что мы тут делаем? – поинтересовалась Мэл.

– Я хотел, чтобы ты увидела кое-что, прежде чем бросить все и уехать. Здесь многие местные и приезжие любят ловить рыбу, да и я тоже в основном стараюсь рыбачить именно здесь. Когда начинаются зимние дожди, мы приезжаем сюда полюбоваться на то, как лосось перепрыгивает через естественные водопады, возвращаясь в свои родные ручьи, чтобы дать жизнь потомству. На это действительно стоит посмотреть. Теперь, когда ребенок у Андерсонов, я могу свозить тебя на побережье, если захочешь. Очень скоро у китов начнется летняя миграция на север, в более прохладные воды. Они близко подплывают к береговой линии вместе со своими детенышами, и это просто невероятное зрелище.

Она смотрела, как рыбаки забрасывают удочки и сматывают леску, доставая из воды улов. Форель оказалась внушительного размера.

– В хороший сезон рыба – главное блюдо в нашем барном меню, – заметил Джек.

– Вы ее сами ловите? – уточнила она.

– Я, Проповедник и Рики. Это лучший способ внести свой вклад в игру. Мэл, – мягко произнес он, – посмотри чуть дальше, вниз по течению. Вон туда…

Она прищурилась и тут же слегка присела, чуть не подавившись от удивления. На другом берегу реки из зарослей кустов показались головы медведицы и ее детеныша.

– Ты спрашивала о медведях. Вот черная медведица. Детеныш выглядит довольно молодым. Медведица совсем недавно родила и вышла из спячки. Ты когда-нибудь видела что-нибудь подобное?

– Только на канале «Дискавери». Рыбаки ее что, не видят? – удивилась она.

– Я уверен, что видят. Она их не тронет, а они ее не побеспокоят. Но для подобных случаев у них есть репелленты. А в грузовике лежит винтовка. Впрочем, если она подойдет слишком близко, они просто смотают удочки и закроются в своих машинах, пережидая, пока она не уйдет. – Он усмехнулся. – Будут сидеть и смотреть, как она ест их улов.

Некоторое время она молча смотрела, очарованная зрелищем, а затем спросила:

– Зачем ты меня сюда привел?

– Иногда, если меня что-то гложет, я приезжаю сюда или в лес с секвойями, либо поднимаюсь на холм, где пасутся овцы. Еще бывает, что выхожу на пастбище, где бродят коровы – и просто сижу там какое-то время. Сливаюсь с природой в единое целое. Зачастую этого более чем хватает.

Высунув один локоть из окна, а запястье другой руки положив на руль, Джек наблюдал за рыбалкой – за людьми и медведицей. Мужчины были так увлечены своим занятием, что даже не обернулись на шум, когда его пикап выехал на поляну.

Они оба молчали. Джек понятия не имел, о чем она размышляла, но мысленно умолял: «Не отворачивайся и не спасайся бегством только потому, что тебя кто-то поцеловал». Все могло быть и хуже.

Примерно через двадцать минут он снова завел машину.

– Мне нужно еще кое-что тебе показать. Ты ведь никуда не торопишься?

– Док остался в городе, – ответила она. – Думаю, что нет.

Джек выехал на поляну, где стоял дом, принадлежавший Хоуп Мак-Кри. Мэл было очевидно: ему очень хочется, чтобы она передумала уезжать. Но она никак не ожидала увидеть, что он для этого сделал. Когда они подъехали к лесному домику и припарковались, она с удивлением перевела на него взгляд.

– Боже мой, – выдохнула она. – Как ты это сделал?

– Немного мыла, – улыбнулся он, – и досок. И еще краска. Гвозди.