Чикатило. Явление зверя

– Ну, перестань, – рассмеялась девушка. – Еще рано, народу везде полно. Увидят, болтать станут. У нас город маленький, но языкастый.

– Да и пусть болтают! – запальчиво вскинулся Витвицкий и тут же смутился.

– До свидания, Виталий, – она снова пожала ему руку. – До завтра.

Старший лейтенант поспешила к троллейбусу, вместе с другими пассажирами зашла в двери. Уже поднимаясь по ступенькам, обронила перчатку.

– До свидания, Ира! – громко крикнул Витвицкий.

Она обернулась. Он, счастливый, как ребенок, махал ей рукой. Ирина помахала в ответ. Виталий повернулся и пошел прочь. Девушка проводила его взглядом и только тут заметила на асфальте упавшую перчатку.

Из троллейбуса она выскочила уже в последний момент.

Витвицкий тем временем обошел остановку и направился в гостиницу, но дойти до нее не успел, нос к носу столкнувшись с Горюновым. Майор будто специально поджидал.

– О, вечер добрый, Виталий Иннокентьевич! – понимающе ухмыльнулся он. – В архиве допоздна засиделись?

– Добрый вечер, – сухо поздоровался капитан, от счастливой улыбки его не осталось и следа. – Ну… да. Работы много.

Горюнов с его приторным всепониманием раздражал, и это раздражение легко читалось на лице психолога. Вот только голос его при этом звучал интеллигентно и предельно ровно, а лица Ирина не видела.

Подобрав перчатку, она пошла следом за Витвицким, улыбаясь и предвкушая сюрприз. Но, услышав начавшийся разговор, остановилась, скрытая от Горюнова и Витвицкого остановкой.

В детстве ее, конечно же, учили, что подслушивать нехорошо, но выйти сейчас к Виталию означало скомпрометировать его перед начальством, ведь станет понятно, что с ней он пришел сюда не из архива. Уходить и портить сюрприз тоже не хотелось, поэтому оставалось только стоять, ждать и слушать.

– Не умеете вы врать, Виталий Иннокентьевич, – усмехнулся за остановкой Горюнов. – Я только что из архива – Тимуру Руслановичу понадобились копии кое-каких документов. Вас там не было. И товарища Овсянниковой, кстати, тоже. В кафешку ходили? Или в киношку, а?

– А при чем тут старший лейтенант Овсянникова? – холодно поинтересовался Витвицкий. – Вы что себе…

– Да я разве против? – бесцеремонно перебил майор. – Наоборот, очень даже «за»! Дело ваше холостое, да и девуля она сим-пом-пон. И вообще я не о том хотел с тобой говорить.

– С вами, – сквозь зубы процедил мужчина.

– Что?

– Я вам уже говорил, – звенящим от злости голосом проговорил капитан, – на брудершафт мы не пили, поэтому попрошу…

– Ох, и трудный же ты товарищ… – вздохнул Горюнов. – Ну хорошо, хорошо, с «вами» так с «вами». Так вот, товарищ Витвицкий, есть у нас у всех одна общая проблемка… Ковалев ездил в Москву, и после этого визита на голову нашего Тимура Руслановича обрушились громы и молнии.

– Мне об этом известно. Но при чем тут я?

– Очень даже причем, Виталий Иннокентьевич. Ты… прости, вы наиболее плотно из всех нас общаетесь с местными товарищами…

На лице Витвицкого отразилось негодование, Горюнов успокаивающе поднял руки:

– Тихо, тихо, я же без всяких намеков! Просто – факт. Так? Так. И вот: не могли бы вы разузнать, что, образно говоря, привез Ковалев из Москвы в своем «дипломатике»? Поясню мысль: если вдруг ему дали зеленый свет и все наши усилия пойдут прахом, это очень серьезно отразится на наших послужных списках, а на Тимуре Руслановиче – в первую очередь.

– Это он вас подослал? – холодно поинтересовался Витвицкий.

– Боже упаси! – рассмеялся мужчина. – И потом, Виталий Иннокентьевич, что за выражения? «Подослал»… Нет, это исключительно моя инициатива. Ну, и остальные ребята тоже… попросили. Не могли бы вы через товарища старшего лейтенанта разузнать, что собирается делать Ковалев? Какие у него, грубо говоря, после московского вояжа полномочия?

В этот момент Ирине захотелось уйти. Развернуться и убежать, чтобы не слышать ответа Витвицкого. Но почему-то она осталась на месте, будто ноги приклеились к асфальту.

– Как вы себе это… хм… представляете? – донесся до нее голос Витвицкого. – Я что, должен предложить Ирине… Старшему лейтенанту Овсянниковой шпионить за ее начальником? Вы в своем уме?!

– Да нет же, Виталий Иннокентьевич! Просто намекните… Вы же психолог, ну, не мне вас учить.

Подъехал троллейбус. С шипением открылись двери, и окончание фразы Горюнова потонуло в шуме. Зато отчетливо донеслась фраза Витвицкого:

– …хорошо. Я попробую. Но ничего не обещаю!

Ирина отшатнулась, будто ей влепили пощечину. Он не мог на такое согласиться, не мог. Но ведь согласился… Накатило чувство омерзения и брезгливости. Стуча каблучками, девушка бросилась к троллейбусу, заскочила внутрь, не поглядев даже на номер маршрута. Ей просто хотелось убежать – неважно куда, лишь бы только прочь от осознания, что симпатичный… да больше, чем симпатичный, ей… человек оказался предателем.

Двери закрылись, троллейбус покатил по вечерней ростовской улице.

Если бы Овсянникова осталась еще на минуту, если бы дослушала разговор до конца, то поняла бы, что упустила в разговоре самое важное – то, что потонуло в шуме подъезжающего троллейбуса и раскрывающихся дверей.

– Ладно, – согласился Горюнов, – надеюсь, вы сможете разговорить этого Липягина. А может, все же попробуете с Овсянниковой?

– Нет, и даже не просите, – твердо ответил Виталий. – Я не хочу подставить ее под удар даже гипотетически.

– Ну что ж, как мужчина прекрасно вас понимаю. И на том спасибо, – ухмыльнулся майор. – Доброго вечерочка, Виталий Иннокентьевич. До завтра.

Витвицкий кивнул и пошел к гостинице. Он так и не узнал, что, сам того не подозревая и не желая, обидел старшего лейтенанта. А она, гонимая обидой, так и не узнала, что повода для обиды нет.


Нелепая случайность.





* * *


То, что случилось с Чикатило пятью годами ранее, в конце семидесятых, случайностью не было. Скорее это была страшная, не выявленная и не объясненная пока никем закономерность – еще один шаг в цепочке. Шаг этот он сделал в прямом и переносном смысле на автовокзале.

У платформы, от которой отъезжали автобусы, толпился народ с чемоданами, баулами, сумками, коробками. Несколько рейсовых «Икарусов» стояли под посадкой. Вокруг царили гомон, суета, где-то плакал ребенок.

В сторонке от вокзальной суматохи, неподалеку от киоска с надписью «ПИРОЖКИ», отиралась молодая еще, но уже слегка потасканная жизнью девица. Для советских времен у нее все было немножко сверх меры – слишком откровенный вырез на блузке, слишком короткая длина подола, слишком яркие тени, слишком вызывающая помада. Девица скучала, постукивая каблучком, поглядывала по сторонам из-под густо накрашенных ресниц, жевала жвачку.

Таких не пропускали командированные мужики и обиженные жизнью тетки. И если мужчины проявляли к ним интерес, то тетки лишь цедили сквозь зубы: «шалава». Чикатило приметил девицу издали, какое-то время разглядывал ее, будто взвешивая все «за» и «против». Раздумья его длились недолго. Он решительно двинулся к девице, снимая на ходу с пальца обручальное кольцо. Остановился в паре шагов от шалавы, пряча кольцо в карман, заколебался.

Девица заметила его интерес. Оглядела мужчину наметанным глазом. Тот выглядел несуразно. Мужчинка, а не мужчина. К тому же заметно нервничал – по всему было видно, что это его первый опыт общения с проститутками. Шалава посмотрела с превосходством, усмехнулась:

– Мужчина, вам чего?

– Я… – начал было Чикатило, но замолчал на полуслове.

– Мы знакомы? – продолжила изгаляться девица. Дразнить вот таких додиков ей всегда было забавно, хоть какое-то развлечение.

– Нет… – замялся Чикатило и наконец решился: – Но я хотел бы… Познакомиться.

Шалава с насмешкой оглядела его с головы до ног, надула пузырь жвачки, лопнула.

– У-у-у ты какой! – протянула, явно пародируя Хазанова, и рассмеялась. – А есть где?

– Что? – не понял мужчина.

– Знакомиться где, дядя?

– А… да, есть, конечно. Тут недалеко! Мазанка…

Шалава убрала с лица насмешку, посмотрела на мужичка как на клиента, оценивая его платежеспособность. Снова надула и лопнула пузырь жвачки.

– Треха. За один раз! – озвучила она ценник.

Чикатило нахмурился, сжал губы, словно совершая мучительный внутренний выбор, наконец предложил свой вариант:

– Десять. Но вы… ты сделаешь то, что скажу.

Шалава снова посмотрела на клиента, теперь уже с интересом.

– Тю-ю… Извращенец, что ли?

– Неважно. Так шо? Десять рублей.

– Ну, пошли… – ухмыльнулась она.





* * *


– Приветствую, Виталий. Как жив-здоров?

Витвицкий оторвался от документов и посмотрел на вошедшего Некрасова.

– Доброе утро. Спасибо, ничего.

– Ничего – это ничего, – наставительно сказал профессор. – Пустое место!

Он сел за свой стол, достал бумаги, разложил их и извлек из портфеля блокнот.

– Ты подготовил выписки по криминальным трупам из моргов? – дежурно спросил у Витвицкого.

– Заканчиваю. Евгений Николаевич, а можно вопрос?