Четвертый лишний

— Отравить человека, чтобы не дарить подарок? — нахмурился дознаватель.

Такой вариант мог находиться за гранью человеческого понимания, но Чагин все же задумался.

— А Диму отравили? — спросил Трофим.

— Да нет, следов отравления в организме не обнаружено. Смерть наступила в результате аллергической реакции…

— На что?

— Пока не установлено.

Трофим и не думал глумиться над памятью старого друга, но все же усмехнулся. Может, за долгие годы общения со Славой у Димы выработалась аллергия на его присутствие, которая вчера и дала о себе знать. Дима же умер не где-то, а в гостях у Славы. На самом деле не смешно. Хотя Кислый — раздражитель еще тот…

— Надо устанавливать.

— Да вот пытаемся.

— Я Диму ничем не угощал. Даже не контактировал с ним. Да и подарок имениннику преподнес.

— Подарок, подарок… — Лейтенант заглянул в свои записи. — Часы наручные в количестве одна штука.

— Часы наручные.

— А Илья Муратов ничего не подарил… Вернее, собирался, но не успел… И ехал он в одной машине с Евсюковым… — Глаза у дознавателя нездорово заблестели. — И ничего не подарил.

— Вы это серьезно насчет подарка? — забеспокоился Трофим.

Он ведь хотел всего лишь пошутить. Организм ведь по-разному реагирует на стресс, иногда в голову лезут неумные остроты.

— Насчет подарка?… — очнулся дознаватель. — Да нет, причина не дарить подарок

— это, конечно, глупо, но вот насчет аллергической реакции…

Лейтенант щелкнул пальцами, будто фиксируя в голове какую-то важную мысль, затем взял авторучку и внес пометку в свой блокнот с красным шелковым шнуром-закладкой в нем.

— А звонок?… Кто-то же звонил Евсюкову?

— А разве Муратов не мог ему позвонить?

— Зачем?

— Зачем?! — задумчиво произнес Чагин.

И задумался он крепко, Трофим даже подумал, не пора ли его потревожить.

— Действительно, зачем? — еще заторможенно, но уже осмысленно спросил дознаватель.

— Но кто-то же нам звонил.

— А вы не могли? — встрепенулся лейтенант.

— А мне зачем?

— Это правда, что Кислицын увел у вас жену?

Трофим скривил губы, глядя на лейтенанта. Ему не очень-то хотелось, чтобы дознаватель так глубоко лез в его личную жизнь.

— А при чем здесь Евсюков?

— При чем здесь Евсюков? — Взгляд у Чагина застыл, черты лица разгладились.

Трофим невольно глянул на часы. Он чувствовал себя как оператор за перегруженным компьютером, процесс постоянно тормозится, работа стоит, а времени в обрез. Через час у него встреча с заказчиком, а Чагин словно комп завис.

— Да, при чем здесь Евсюков?… С ним у меня отношения были ровные.

— Ас Кислицыным? — спросил дознаватель.

— Вот когда он умрет, тогда и поговорим.

— А вы уверены, что умрете последним?

Трофим усмехнулся, глядя на лейтенанта. Странный вопрос. Его мог задать только молодой специалист, и ему, как человеку взрослому и опытному, не следует давать на него ответ. Даже если он относился к подозрительным звонкам со всей серьезностью.

— Товарищ лейтенант, я так понимаю, разговор по существу уже закончился, а мне нужно бежать. Дела, дела!


Во дворе полицейского управления Трофим нос к носу столкнулся с Аллой.

— И тебя вызвали? — с удивлением спросил он.

— Во-первых, здравствуй! — Она смотрела на него с явным укором и затаенным ожиданием.

— Да? У меня такое ощущение, будто мы с тобой не расставались.

Смерть Евсюкова, конечно же, поставила крест на праздничном торжестве, но домой Трофим вернулся глубоко за полночь. И в больницу они за Димой ездили, словно его там могли оживить, и Вику потом долго успокаивали, дома у нее были, потом вернулись к Славе, выпили, чтобы хоть как-то успокоиться…

— Вообще или сегодня?

— Вообще мы расстались навсегда, — сказал Трофим так, будто поставил точку в конце фразы, имея в виду, что они разведены.

— Я об этом не жалею! — сказала Алла и задумалась.

Действительно, разве он давал ей повод выходить из себя? Он всего лишь констатировал факт, причем тоном, близким к равнодушному.

И ситуация не располагала к выяснению отношений.

— Я, представь себе, тоже… Извини, мне уже пора!..

Необязательный, как оказалось, разговор с дознавателем отнял довольно-таки много времени, Трофим опаздывал безнадежно — если ехать на машине. А вот метро могло его выручить. Если до Кольцевой он доберется быстро, без пробок.

Он очень спешил, Алла же, как оказалось, долго раздумывала, идти к следователю или ехать с ним. В самый последний момент решила поехать, поэтому едва не оказалась под колесами старенького «Форда», этой его пока что единственной лошадки.

— Яс тобой! — открывая дверь, заявила она.

Трофим кивнул, соглашаясь взять ее с собой. Во-первых, у него просто не было времени отговаривать, а во-вторых, он собирался бросить машину возле станции метро, а там проблемы с парковками, пока найдешь удобное для стоянки место, пока займешь его, а так Алла заберет машину и уедет к себе в поселок, а там будет видно, как поступить дальше.

Впрочем, Алла и не собиралась ждать, когда он выразит свое согласие. Он еще только кивнул, а она уже закрывала за собой дверь.

— Ты же к дознавателю собиралась?

— Ну ты же был у него. Я с тобой поговорю.

— О чем?

— О любви!.. К приключениям! На мягкое место!

Алла разгладила пальцами платье на груди и дунула в декольте, как она обычно делала в минуты сильного волнения или в жару. В машине действительно было душновато.

— Что это за очередь у вас такая странная? — спросила она.

— Я бы сказал, что это чья-то не очень хорошая шутка…

— А если не шутка?

— Давай, пугай дальше, — усмехнулся Трофим.

— Славу поставили в очередь… третьим. И тут же умирает Евсюков.

— Первым.

— А ты в очереди четвертый, я правильно поняла?

— Если это не шутка, у меня будет время в этом, э-э… в третий раз убедиться.

— А почему ты четвертый, а не Слава?

— Я думал, ты переживаешь за меня, — усмехнулся Трофим.

— И за тебя тоже… — немного подумав, сказала она. — Сначала за Славу, потом за тебя.

— А кто-то расставил нас в другом порядке. Сначала умирает он, потом я.

— Кто-то расставил, — кивнула Алла.

— И это не ты, — улыбнулся Трофим.

— Не я?! — удивилась она.

— Ты бы поставила меня третьим… Или даже первым.