Черные души праведников
Часть 21 из 32 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Старуха, которая прокляла жителей Плавы планины, сказала, что тьма выползет из их душ и утянет их за собой во мрак. Она обрекла их блуждать в темноте. В темноте! Не святой молитвы страшатся эти жуткие чудовища – они боятся оказаться на свету!
Сделав это потрясающее открытие, Йован вскочил со стула и попятился к печи. Проклятые существа за окном зашипели, прижимая ладони к стеклам.
«Нужно попробовать отогнать их подальше», – подумал он.
Взяв со стола одну из свечей, самую толстую и большую, Йован поставил ее прямо на подоконник. Те, кто прежде были его родителями, его семьей, тут же с воем отпрянули от окна.
Они никуда не ушли, оставшись вместе с другими во дворе, но больше хотя бы не припадали к окну и перестали звать его к себе. Мальчик уселся прямо на пол возле печки, оглянулся по сторонам. Конечно, свет в комнате был неярким, но он все же был.
Огоньки свечей и свет от пламени в печи отгоняли чудищ. Пока тут горит огонь, Йован в безопасности. Несколько свечей он поставил на пол рядом с собой, оказавшись в некоем подобии огненного круга.
Но хватит ли огня на всю ночь? Что будет, когда прогорят свечи и кончатся дрова? Йован гнал от себя эти мысли.
Любой взрослый человек на его месте уже сошел бы с ума и, впав в безумство, выскочил из дому навстречу неминуемой смерти или же попытался убедить себя, что всему есть рациональное объяснение, и отворил дверь…
Но Йован был ребенком, и это помогло ему выжить. Дети куда крепче, чем кажутся. А кроме того, они легче верят в сверхъестественное, потому что сами не так давно шагнули из небытия в этот мир.
Йован видел опасность такой, какова она и была; он сообразил, что ему делать для своего спасения в эти самые минуты – и делал, не стараясь анализировать и прогнозировать будущее.
Минуты шли, сливаясь в часы. Звуки во дворе стали почти привычны. Свечи оплывали и горели.
Когда темная ночь за окном сменилась серым рассветом, за дверью стало тихо, и мальчик заснул.
Глава 4
В дверь колотили так, что весь дом, казалось, сотрясался от ударов.
– Йован! Ты слышишь меня?
«Прочь, демоны! – сквозь сон думал мальчик. Мысли были тягучими и вялыми. – Оставьте уже меня в покое. Уходите!»
Но голос все звал и звал, крик впивался в уши, как жало пчелы, и сверлил, мучил, не давая выспаться.
– Йован! Ты жив? Открывай же! Знаю, ты там, в доме! Это я, Милош!
«Милош? Значит, он тоже умер? Но ведь он ушел раньше, чем все началось…»
Внезапно его словно подбросило на месте. Милош! Он жив, он там, во дворе, он пришел за ним!
Йован распахнул глаза, но боль заставила его зажмуриться снова. Острая полоса солнечного света горячей плеткой ударила по глазам, голова взорвалась болью.
«Что со мной? Почему я не могу подняться?»
Мальчик хотел встать, но не смог пошевелить даже пальцем. Слабость приковала его к полу, на котором он, оказывается, уже не сидел, а лежал. Йован снова попытался приоткрыть глаза.
Печь давно прогорела, свечи, что он расставил перед собой, тоже погасли. В доме было холодно: когда Йован выдыхал, воздух вырывался изо рта белыми клубами, словно он курил трубку, как отец.
«Вставай же, глупый! Скорее отопри дверь, выйди к Милошу, а иначе он подумает, что тебя нет, и уедет!»
– Милош, – позвал мальчик, но вместо громкого крика получился хриплый шепот. Горло болело, как будто туда насыпали горячих углей.
Крики и стук в дверь прекратились: Милош больше не звал Йована.
«Вот и все, – обреченно подумал мальчик. – Он решил, что меня нет, и уехал».
Но в этот момент раздался звон битого стекла, и в оконном проеме показалась мужская фигура. Пара мгновений – и Милош очутился внутри. Облегчение было таким сильным, что Йован не выдержал. Слезы покатились по лицу, хотя он знал, что плачут только слабаки.
Милош в два скачка пересек комнату.
– Йован, малыш! – Он опустился на колени возле мальчика, приподнял его голову, положил к себе на колени. – Что с тобой? Ты плачешь? Ты ранен?
Никогда и никого Йован не был рад видеть больше, чем Милоша в ту минуту, но не мог найти слов, чтобы сказать ему об этом, и перестать плакать не мог тоже, хотя это было стыдно и неправильно.
– Бедный ребенок, ты весь горишь, – сказал Милош, поднимая его на руки.
«Только этого не хватало! Как будто я маленький!»
Йован хотел встать и пойти сам, но не смог.
Милош вынес его на крыльцо. На улице стояла повозка, на которой он приехал.
– Сейчас поедем в город, – сказал Милош. – Найдем доктора, все будет хорошо. Анна умеет ухаживать за больными.
– Анна? – Это было первое, что сумел сквозь слезы выговорить Йован пересохшими от жара губами.
– Ага, – улыбнулся Милош, – моя жена. А скоро у нас родится сын! Отлично заживем, малыш. И ты теперь тоже будешь жить с нами. Не плачь больше, ты теперь в безопасности.
Все еще думая, что это ему снится, что воображение сыграло с ним злую шутку и он вот-вот проснется, а за окном все так же бродят тени, Йован прошептал:
– Ущипни меня.
– С какой стати мне тебя щипать? – удивился Милош, но тут же сообразил. – Это не сон, Йован. Я вправду тут. Мы уедем из Плавы планины, и ты никогда сюда не вернешься. Я же говорил, что тебе здесь не место.
Йован прикрыл глаза: да. Кивнуть не мог, слишком болела голова.
– Ну вот ты и уезжаешь.
Милош поудобнее устроил мальчика в повозке, принес из дому одеяла, укутал его с головы до ног. Йован все равно дрожал от холода – температура поднималась, но теперь ему было спокойно, а боль и жар можно и перетерпеть. Не впервой.
Поглядев в сторону дома, мальчик увидел, что тела отца на том месте, где он оставил его вчера, нет. Покрывало, которым он укутал его, валялось на земле.
Милош склонился к Йовану и тихо спросил:
– Скажи, кто-то еще остался в живых, кроме тебя?
– Ты все знаешь? – вопросом на вопрос ответил мальчик. – Знаешь, что случилось?
– Знаю. Мы поговорим об этом после, когда тебе станет легче. Если захочешь, конечно. А пока скажи: есть тут кто-то еще?
– Нет, – прошептал Йован. – Я остался один.
Милош внимательно поглядел на него. В его взгляде было столько тепла, сочувствия и любви, что слезы – теперь уже слезы благодарности – снова навернулись Йовану на глаза. Милош легонько похлопал мальчика по плечу.
– Ничего, малыш. Ничего. Все перемелется, мука будет.
Йован не видел, как они спускались с горы. Почти сразу, как вымершая деревня скрылась за поворотом, он снова погрузился в тяжелый, горячечный сон. Когда он открыл глаза в следующий раз, то обнаружил себя в маленькой уютной комнате. Шторы на окне были опущены, возле кровати горела свеча.
Рядом с ним сидела молодая светловолосая женщина. На плечах у нее была шаль, и сама она казалась прекрасной, как ангел.
– Анна, – шепнул Йован, желая сказать ей об этом.
Женщина склонилась к нему и что-то проговорила, но он не услышал, снова провалившись в беспамятство.
Йован провел на больничной койке две недели и окончательно оправился только к середине зимы. В доме Милоша и Анны ему было хорошо и спокойно, как никогда в жизни. Порой, думая об этом, он испытывал угрызения совести от того, что совсем не хочет, чтобы все случившееся было неправдой, чтобы родители оказались живы и он по-прежнему жил с ними в горах, в далекой деревне.
Милош думал, что Йовану не стоит вспоминать о произошедшем, чтобы снова не заболеть, но мальчик оказался настойчив. И они поговорили об этом – поговорили всего однажды, потому что Милош категорически отказался возвращаться к этой теме и Анне тоже запретил касаться ее.
– Почему ты вернулся за мной? – спросил Йован. – Как ты узнал?
– Еще немного, и я мог опоздать, – ответил Милош.
Йован знал, что его друг прав: больной и слабый, он не смог бы встать, не затопил бы печь и не зажег свечи, так что уже следующая ночь стала бы для него последней.
– За день до того, как я приехал за тобой, в город пришел плотник Стефан. Помнишь его? – На лице Милоша появилось виноватое выражение.
Мальчик кивнул. Стефан был отцом девушки, на которой Милош должен был жениться.
– Стефан занял один из брошенных домов на окраине. Никто в городе не захотел сдать ему комнату. Как только я узнал об этом, услышал от людей, какие дикие вещи он рассказывал, сразу же бросился к нему. Это было вечером, и после нашего с ним разговора я сразу побежал домой, собрался и отправился за тобой, не дожидаясь рассвета, надеясь успеть.
– Он все тебе рассказал? – спросил Йован.
– Поначалу не хотел, но потом все же решился. Видимо, ему нужно было выговориться, а рассказать обо всем чужаку Стефан не мог. Так что я узнал и про прокаженных, и про эпидемию смертей. – Милош ударил кулаком по колену. – Кого мне не жаль, так это Иеремию! Обрек десятки людей на смерть из-за своего непомерного упрямства и гордыни. А они все, словно зачарованные, слова ему поперек сказать не могли…
Милош замолчал, прервав себя на полуслове. Наверное, вспоминал об отце и сестрах, которые так и остались на горе, понял Йован. Он тоже притих, ни о чем не спрашивая.
– Извини, – через некоторое время проговорил Милош. – Так вот, Стефан сказал, что он и еще двое мужчин наплевали на уговоры Иеремии и ушли вместе со своими близкими из деревни, надеясь спастись. Только это им не удалось. Двигались медленно, потому что Мишо с женой взяли с собой полную телегу добра. В пути у телеги отвалилось колесо, так что пришлось тратить время на починку. Ночь застала их в дороге. С горы они еще не спустились, заночевали на одной из полян.
Йован мог представить себе, каково это – провести ночь в окрестностях Плавы планины. По спине побежали мурашки, хотя в комнате было жарко натоплено.
– Поутру оказалось, что трое из шести человек умерли, в том числе и жена Стефана. Глаза у покойников были выпучены, как будто перед смертью они видели что-то жуткое.
«По-моему, они и вправду видели, – подумал Йован. – Наверное, старуха и другие прокаженные пришли за ними, схватили, чтобы увести за собой».
Сделав это потрясающее открытие, Йован вскочил со стула и попятился к печи. Проклятые существа за окном зашипели, прижимая ладони к стеклам.
«Нужно попробовать отогнать их подальше», – подумал он.
Взяв со стола одну из свечей, самую толстую и большую, Йован поставил ее прямо на подоконник. Те, кто прежде были его родителями, его семьей, тут же с воем отпрянули от окна.
Они никуда не ушли, оставшись вместе с другими во дворе, но больше хотя бы не припадали к окну и перестали звать его к себе. Мальчик уселся прямо на пол возле печки, оглянулся по сторонам. Конечно, свет в комнате был неярким, но он все же был.
Огоньки свечей и свет от пламени в печи отгоняли чудищ. Пока тут горит огонь, Йован в безопасности. Несколько свечей он поставил на пол рядом с собой, оказавшись в некоем подобии огненного круга.
Но хватит ли огня на всю ночь? Что будет, когда прогорят свечи и кончатся дрова? Йован гнал от себя эти мысли.
Любой взрослый человек на его месте уже сошел бы с ума и, впав в безумство, выскочил из дому навстречу неминуемой смерти или же попытался убедить себя, что всему есть рациональное объяснение, и отворил дверь…
Но Йован был ребенком, и это помогло ему выжить. Дети куда крепче, чем кажутся. А кроме того, они легче верят в сверхъестественное, потому что сами не так давно шагнули из небытия в этот мир.
Йован видел опасность такой, какова она и была; он сообразил, что ему делать для своего спасения в эти самые минуты – и делал, не стараясь анализировать и прогнозировать будущее.
Минуты шли, сливаясь в часы. Звуки во дворе стали почти привычны. Свечи оплывали и горели.
Когда темная ночь за окном сменилась серым рассветом, за дверью стало тихо, и мальчик заснул.
Глава 4
В дверь колотили так, что весь дом, казалось, сотрясался от ударов.
– Йован! Ты слышишь меня?
«Прочь, демоны! – сквозь сон думал мальчик. Мысли были тягучими и вялыми. – Оставьте уже меня в покое. Уходите!»
Но голос все звал и звал, крик впивался в уши, как жало пчелы, и сверлил, мучил, не давая выспаться.
– Йован! Ты жив? Открывай же! Знаю, ты там, в доме! Это я, Милош!
«Милош? Значит, он тоже умер? Но ведь он ушел раньше, чем все началось…»
Внезапно его словно подбросило на месте. Милош! Он жив, он там, во дворе, он пришел за ним!
Йован распахнул глаза, но боль заставила его зажмуриться снова. Острая полоса солнечного света горячей плеткой ударила по глазам, голова взорвалась болью.
«Что со мной? Почему я не могу подняться?»
Мальчик хотел встать, но не смог пошевелить даже пальцем. Слабость приковала его к полу, на котором он, оказывается, уже не сидел, а лежал. Йован снова попытался приоткрыть глаза.
Печь давно прогорела, свечи, что он расставил перед собой, тоже погасли. В доме было холодно: когда Йован выдыхал, воздух вырывался изо рта белыми клубами, словно он курил трубку, как отец.
«Вставай же, глупый! Скорее отопри дверь, выйди к Милошу, а иначе он подумает, что тебя нет, и уедет!»
– Милош, – позвал мальчик, но вместо громкого крика получился хриплый шепот. Горло болело, как будто туда насыпали горячих углей.
Крики и стук в дверь прекратились: Милош больше не звал Йована.
«Вот и все, – обреченно подумал мальчик. – Он решил, что меня нет, и уехал».
Но в этот момент раздался звон битого стекла, и в оконном проеме показалась мужская фигура. Пара мгновений – и Милош очутился внутри. Облегчение было таким сильным, что Йован не выдержал. Слезы покатились по лицу, хотя он знал, что плачут только слабаки.
Милош в два скачка пересек комнату.
– Йован, малыш! – Он опустился на колени возле мальчика, приподнял его голову, положил к себе на колени. – Что с тобой? Ты плачешь? Ты ранен?
Никогда и никого Йован не был рад видеть больше, чем Милоша в ту минуту, но не мог найти слов, чтобы сказать ему об этом, и перестать плакать не мог тоже, хотя это было стыдно и неправильно.
– Бедный ребенок, ты весь горишь, – сказал Милош, поднимая его на руки.
«Только этого не хватало! Как будто я маленький!»
Йован хотел встать и пойти сам, но не смог.
Милош вынес его на крыльцо. На улице стояла повозка, на которой он приехал.
– Сейчас поедем в город, – сказал Милош. – Найдем доктора, все будет хорошо. Анна умеет ухаживать за больными.
– Анна? – Это было первое, что сумел сквозь слезы выговорить Йован пересохшими от жара губами.
– Ага, – улыбнулся Милош, – моя жена. А скоро у нас родится сын! Отлично заживем, малыш. И ты теперь тоже будешь жить с нами. Не плачь больше, ты теперь в безопасности.
Все еще думая, что это ему снится, что воображение сыграло с ним злую шутку и он вот-вот проснется, а за окном все так же бродят тени, Йован прошептал:
– Ущипни меня.
– С какой стати мне тебя щипать? – удивился Милош, но тут же сообразил. – Это не сон, Йован. Я вправду тут. Мы уедем из Плавы планины, и ты никогда сюда не вернешься. Я же говорил, что тебе здесь не место.
Йован прикрыл глаза: да. Кивнуть не мог, слишком болела голова.
– Ну вот ты и уезжаешь.
Милош поудобнее устроил мальчика в повозке, принес из дому одеяла, укутал его с головы до ног. Йован все равно дрожал от холода – температура поднималась, но теперь ему было спокойно, а боль и жар можно и перетерпеть. Не впервой.
Поглядев в сторону дома, мальчик увидел, что тела отца на том месте, где он оставил его вчера, нет. Покрывало, которым он укутал его, валялось на земле.
Милош склонился к Йовану и тихо спросил:
– Скажи, кто-то еще остался в живых, кроме тебя?
– Ты все знаешь? – вопросом на вопрос ответил мальчик. – Знаешь, что случилось?
– Знаю. Мы поговорим об этом после, когда тебе станет легче. Если захочешь, конечно. А пока скажи: есть тут кто-то еще?
– Нет, – прошептал Йован. – Я остался один.
Милош внимательно поглядел на него. В его взгляде было столько тепла, сочувствия и любви, что слезы – теперь уже слезы благодарности – снова навернулись Йовану на глаза. Милош легонько похлопал мальчика по плечу.
– Ничего, малыш. Ничего. Все перемелется, мука будет.
Йован не видел, как они спускались с горы. Почти сразу, как вымершая деревня скрылась за поворотом, он снова погрузился в тяжелый, горячечный сон. Когда он открыл глаза в следующий раз, то обнаружил себя в маленькой уютной комнате. Шторы на окне были опущены, возле кровати горела свеча.
Рядом с ним сидела молодая светловолосая женщина. На плечах у нее была шаль, и сама она казалась прекрасной, как ангел.
– Анна, – шепнул Йован, желая сказать ей об этом.
Женщина склонилась к нему и что-то проговорила, но он не услышал, снова провалившись в беспамятство.
Йован провел на больничной койке две недели и окончательно оправился только к середине зимы. В доме Милоша и Анны ему было хорошо и спокойно, как никогда в жизни. Порой, думая об этом, он испытывал угрызения совести от того, что совсем не хочет, чтобы все случившееся было неправдой, чтобы родители оказались живы и он по-прежнему жил с ними в горах, в далекой деревне.
Милош думал, что Йовану не стоит вспоминать о произошедшем, чтобы снова не заболеть, но мальчик оказался настойчив. И они поговорили об этом – поговорили всего однажды, потому что Милош категорически отказался возвращаться к этой теме и Анне тоже запретил касаться ее.
– Почему ты вернулся за мной? – спросил Йован. – Как ты узнал?
– Еще немного, и я мог опоздать, – ответил Милош.
Йован знал, что его друг прав: больной и слабый, он не смог бы встать, не затопил бы печь и не зажег свечи, так что уже следующая ночь стала бы для него последней.
– За день до того, как я приехал за тобой, в город пришел плотник Стефан. Помнишь его? – На лице Милоша появилось виноватое выражение.
Мальчик кивнул. Стефан был отцом девушки, на которой Милош должен был жениться.
– Стефан занял один из брошенных домов на окраине. Никто в городе не захотел сдать ему комнату. Как только я узнал об этом, услышал от людей, какие дикие вещи он рассказывал, сразу же бросился к нему. Это было вечером, и после нашего с ним разговора я сразу побежал домой, собрался и отправился за тобой, не дожидаясь рассвета, надеясь успеть.
– Он все тебе рассказал? – спросил Йован.
– Поначалу не хотел, но потом все же решился. Видимо, ему нужно было выговориться, а рассказать обо всем чужаку Стефан не мог. Так что я узнал и про прокаженных, и про эпидемию смертей. – Милош ударил кулаком по колену. – Кого мне не жаль, так это Иеремию! Обрек десятки людей на смерть из-за своего непомерного упрямства и гордыни. А они все, словно зачарованные, слова ему поперек сказать не могли…
Милош замолчал, прервав себя на полуслове. Наверное, вспоминал об отце и сестрах, которые так и остались на горе, понял Йован. Он тоже притих, ни о чем не спрашивая.
– Извини, – через некоторое время проговорил Милош. – Так вот, Стефан сказал, что он и еще двое мужчин наплевали на уговоры Иеремии и ушли вместе со своими близкими из деревни, надеясь спастись. Только это им не удалось. Двигались медленно, потому что Мишо с женой взяли с собой полную телегу добра. В пути у телеги отвалилось колесо, так что пришлось тратить время на починку. Ночь застала их в дороге. С горы они еще не спустились, заночевали на одной из полян.
Йован мог представить себе, каково это – провести ночь в окрестностях Плавы планины. По спине побежали мурашки, хотя в комнате было жарко натоплено.
– Поутру оказалось, что трое из шести человек умерли, в том числе и жена Стефана. Глаза у покойников были выпучены, как будто перед смертью они видели что-то жуткое.
«По-моему, они и вправду видели, – подумал Йован. – Наверное, старуха и другие прокаженные пришли за ними, схватили, чтобы увести за собой».