Черное облако души

– Да, Саш, слушаю. Вы что, уже выехали?

– Беда, Кузьмич. – Голос Куролесова дрожал и вибрировал. – Ленку на «Скорой» забрали!

– Как на «Скорой»? – растерялся Никита. – Куда?

– Куда-куда, в больницу, конечно.

– А что с ней?

– Выкидыш начинается. – Сашка на том конце то ли всхлипнул, то ли всхрюкнул.

– Выкидыш? – не поверил Никита. – Она что, беременна?

– Прикинь, да! Ничего не сказала мне. Весь день с самого утра плохо себя чувствовала и ни гугу. Ну, характер!

Никита вспомнил Ленину бледность, отсутствие аппетита и все понял.

– Как она себя чувствует? – спросил он не к месту.

– Плохо, кровотечение у неё. Врач сказал: шанс есть, но маленький.

– Шанс на что?

– Не тупи, Кузьмич, – рассердился Сашка. – На то, чтобы сохранить ребёнка. Ей сейчас капельницы всякие делают, уколы. Я тут в отделении сижу, внизу. Ты, брат, прости, не приедем мы. Во всяком случае, не сегодня.

– Да о чем ты! – взволнованно произнёс Никита. – Занимайтесь своими проблемами, спасайте ребёночка. Дай бог, все образуется.

– Я тоже надеюсь на это. – Сашка торопливо попрощался и отключился.

Никита сел на крыльцо, подставив лицо ночной прохладе. Кажется, придётся ехать одному. Ждать, пока Куролесов разрешит свои семейные вопросы, глупо. У него сейчас все только начинается, а впереди предстоит съесть ещё пуд соли.

Позади скрипнула дверь. На крыльцо вышла Влада в ночной рубашке.

– Дед, ты чего не спишь? – Она села рядом.

– Лена в положении, оказывается. Чуть не потеряла ребёнка. Ее в больницу забрали. Кто бы мог подумать!

– О чем? Что она беременная? – Влада пренебрежительно хмыкнула. – Это и ежу было ясно.

– Какому ежу? Ты о чем?

– Я о Лене вашей. У неё токсикоз, по ходу. Она вчера всю дорогу блевала. Ты что, не видел?

– Нет.

– А Куролесов не сказал тебе?

– Он сам не знал.

– Да он что, слепой? – разозлилась Влада. – Вы оба хороши! А ещё мне лекции о любви читаешь.

Никита молчал, игнорируя ее замечания. Она постепенно смягчилась.

– Так ты теперь не поедешь никуда?

– Поеду. Тебя вот только как оставить?

– Да не дрейфь, останусь я одна. Никуда не денусь, обещаю. Шоколад меня будет охранять.

– Только не забывай кормить его. – Никита осторожно коснулся ее волос. Она не отстранилась, продолжала сидеть рядом, и ее глаза были совсем близко. – Я буду скучать, – тихо проговорил он.

– Я тоже.

В эту минуту он готов был послать все к черту и остаться. Пусть она ест любой рукой, да хоть ногой! Пусть не помнит своё же сочинение. Пусть говорит и делает что хочет. Она не может желать ему зла, да и в принципе творить зло!

У неё в кармане звякнул телефон – эсэмэска. Никита опомнился и взял себя в руки.

– Пожалуй, я поеду прямо сейчас. Ты теперь хозяйственная, должна со всем справиться. Здесь спокойно, обижать тебя никто не будет.

– Да я сама хоть кого обижу, – усмехнулась Влада.

Никита тоже усмехнулся.


– Охотно верю. Ну, бывай.

Он резко поднялся, и, больше не касаясь ее, пошёл в дом собираться. Потихоньку заглянул в ванную, взял из стакана Владину зубную щётку, положил в заранее приготовленный бумажный конверт и сунул в сумку. Через полчаса автомобиль уже мчал его в М. Навигатор показывал одиннадцать часов пути. Перед тем как выехать на трассу, Никита позвонил Вере и сказал, что уезжает на неделю, чтобы она понапрасну не приходила. Та огорчилась, но пообещала ждать с нетерпением.





28




Никита гнал машину без отдыха. Есть ему не хотелось, он лишь купил на заправке бутылку воды и пару спелых персиков. Оттуда же он позвонил Владе. Та отозвалась сразу же.

– Как ты? – спросил Никита.

– Я нормально. А ты уже в Москве?

– Почти, – соврал он.

– Связь отвратительная. Я тебя едва слышу.

– Это, наверное, у вас там плохо ловит.

– Вроде раньше нормально ловило, – сказала Влада, и в тоне ее Никита расслышал подозрение.

– Ладно, давай, а то у меня ещё куча дел. Я попозже позвоню.

– Окей, – согласилась она.

Никита поехал дальше. Он не чувствовал усталости, сказывался колоссальный водительский опыт – он с юности ездил за рулем на дальние расстояния. Сердце тоже вело себя прилично, не болело, не кололо. Около десяти утра он въехал в крупный посёлок городского типа. Отыскал по навигатору лабораторию, отдал конверт с зубной щёткой, оплатил анализ. Заспанная женщина, отчаянно зевая, проговорила:

– Результат через семь-девять дней.

Никита кивнул и вышел. Он был уверен, что к вечеру будет у цели, однако все же не рассчитал время.

Ночь застала его далеко от М. Ехать в темноте Никита не рискнул, остановился в крошечном мотельчике у самой дороги. Там было всего четыре номера. Никита принял душ, выпил чаю и с наслаждением пристроил уставшее тело на узкой, но вполне удобной кровати. Он надеялся немного поспать и с рассветом продолжить путь, но почему-то ему не спалось. Пришла эсэмэска от Сашки: «Беременность сохранили, Ленка пока в больнице. Как ты?» Никита решил: не стоит докладывать Куролесову о том, что он укатил на машине в М. Тот будет дергаться, волноваться, чего доброго, ещё Ленке пожалуется, а той сейчас нервничать никак нельзя. «Я в порядке, – написал он Сашке, – поужинали с Владой, ложимся спать». – «Как она?» – тут же поинтересовался Куролесов. «Нормально. Пока все хорошо», – ответил Никита. «Ну и ладно, – написал тот. – Разберусь с Ленкой и съезжу с тобой в М.». – «Спасибо», – набрал Никита, отправил эсэмэску и положил телефон на тумбочку.

За окном гудела трасса. Сон по-прежнему не шёл, и Никита попытался составить план действий по приезде в М. Надо отыскать дом, в котором жила Маша. Неподалёку от неё располагался старый каменный фонтан – круглый, как блюдце, а в середине два лебедя. Полуразрушенный – у одного лебедя не было крыла, у другого клюва и глаза, – но фонтан Никите нравился, что-то в нем было притягательное. Маша рассказывала, что он очень старый, ровесник города. По нему и нужно ориентироваться…

Никита не заметил, как уснул. Во сне ему виделся фонтан, новенький, отреставрированный, из него били сильные прозрачные струи. Хотелось напиться из него, и Никита подошёл ближе, зачерпнул ладонью воду. Отчего-то на вкус она была горькой, он поморщился и сплюнул. Тут же струи сделались тоньше, затем ещё и совсем пропали. Никита увидел Владу. Она стояла по ту сторону фонтана и улыбалась ему, на щеках играли ямочки.

– Ты почему здесь? – спросила Влада. – Ты ведь должен быть в Москве. Обманул меня?

– Кто бы говорил, – смущенно пробормотал Никита. – Ты сама обманщица хоть куда.

– Я знаю, зачем ты сюда поехал: хочешь узнать, кто я, не веришь мне. Стыдно, дед! Я думала, ты меня любишь. – Улыбка сошла с ее лица, оно стало серьезным и грустным.

– Я люблю тебя, очень. Ты для меня ближе всех на свете. Но я не могу так больше.

– Лучше бы ты не делал этого, – сказала Влада и махнула рукой.

Струи снова взмыли вверх.

– Чего «этого»? – не понял Никита.

Но Влада уже уходила от него по узкой асфальтовой дорожке, не оборачиваясь. Никита хотел крикнуть ей вслед и проснулся.

Во рту у него был привкус горечи, будто он наяву пил из фонтана скверную воду. Сердце тревожно стучало. Что-то часто он стал видеть сны! И они сбываются. Раньше такого никогда не было. Никита всю жизнь спал без сновидений, крепко, вставал с петухами, бодрый и отдохнувший, и посмеивался над Надеждой Сергеевной, которая свято верила, что с четверга на пятницу снятся вещие сны, а чтобы дурной сон не исполнился, проснувшись, надо целый час ни с кем не разговаривать, да ещё и трижды плюнуть через левое плечо.

Никита быстро встал, оделся, выпил в буфете кофе и помчался дальше.





29




«Жара. Лето в самом разгаре. Уже целую неделю стоит великолепная погода, на небе ни облачка, солнце жарит вовсю. В такой зной хорошо было бы искупаться в реке: пробежаться босиком по траве и нырнуть в прохладную воду. Надо же! Я до сих пор помню это ощущение: мягкая, шелковистая трава под ногами. Столько лет прошло, целая жизнь – а я помню, как упоительно наступать голыми пятками на мелкий, влажный песок на дне речки. Прибрежные камыши щекочут коленки, вокруг летят прозрачные брызги…

Галка и Алиса сейчас, наверное, вовсю купаются и загорают. Галка в деревне у бабушки, Алису отправили к родственникам. Я скучаю и вяжу смешного синего слоника. Почему синего? Осталось немного синей шерсти от шарфа. Для варежек не хватит, а для слона в самый раз. Я сделаю ему глазки из пуговиц и подарю Алисе. Галке я уже дарила шерстяную игрушку – медведя, а Алисе ещё нет. Пусть будет слоник – на счастье.