Черное облако души

Он потянулся за гитарой. Лена захлопала в ладоши.

– Ой, как здорово! Настоящий концерт. Что вы поёте? – обратилась она к Владе. – Классику или современное?

– Современное.

– Жаль, – Лена вздохнула. – Я классику люблю. Романсы старинные, например. Мачеха у меня певунья была. Все заслушивались.

– Могу и классику, – неожиданно сказала Влада.

Никита глянул на неё с изумлением. Влада и романсы? Это казалось ему несопоставимым.

– Дед, давай в ре миноре. Там сначала три блатных аккорда, а потом модуляция на тон. Осилишь?

– Постараюсь, – все ещё не оправившись от удивления, пробормотал Никита.

Он потихоньку заиграл, дожидаясь, когда Влада вступит. Она на мгновение замерла, потом тряхнула огненной гривой и вскинула голову.

– Мой костёр в тумане светит, искры гаснут на лету…

– Ночью нас никто не встретит… – подхватила Лена.

Ее голос чисто и точно вторил звонкому голосу Влады. Аж звон стоял от этой чистоты.

Никита продолжал играть, добавляя в переборы импровизацию.

– …На прощанье шаль с каймою ты на мне узлом стяни. Как концы ее с тобою мы сходились в эти дни…

Никита больше не видел ни комнаты, ни грифа гитары – ничего вокруг. Перед глазами у него стояла Маша, хрупкая, как тростинка, на ее плечи была накинута ажурная шаль. Маша, Маша, что ж ты натворила? Почему не сказала, что ждёшь ребёнка? Как же так?

– …Ночью нас никто не встретит, мы простимся на мосту, – пропела Влада и замолчала.

– Молодцы, девчонки! – Сашка звучно зааплодировал, а за ним и пацаны.

– Да я-то что, – скромно улыбнулась Лена. – Это вот девочке хлопайте. У неё голос просто фантастика. Владочка, вам надо учиться обязательно. Из вас выйдет отличная певица.

– Вот дед то же самое мне твердит, – с готовностью согласилась Влада и нахально покосилась на Никиту. У него даже челюсть свело от такой беспардонности.

– Да, – язвительно заметил он. – Только денег на учебу больше нет.

– Деньги – дело наживное, – миролюбиво заметила Лена. – Придут, когда будет нужно. А вы, Никита Кузьмич, счастливый человек. Так любите внучку свою, прямо весь светитесь, когда на неё смотрите.

– Кстати, о внучке, – встрял в разговор Сашка. – Никите надо съездить в Москву по делам. Он не хотел бы оставлять Владочку одну тут, в глуши. Лен, ты могла бы остаться здесь на пару дней? Ребят я отвезу домой, а вы здесь посидите вдвоём, поговорите о своём, о девичьем. Опять же попоете.

– Конечно, я останусь, с удовольствием. – Лена подсела поближе к Владе. – Мы отлично проведём время. Правда?

– П-правда, – выдавила Влада и вопросительно посмотрела на Никиту. – Ты ничего не говорил мне о том, что уезжаешь.

– Я просто не успел. Из пенсионного фонда звонили, что-то там в очередной раз индексируется, нужна моя подпись. Заодно хочу к Наде на могилу съездить. Два-три дня, не больше, и я вернусь.

Влада кивнула, но вид у неё был растерянный.

– Смотрите, Никита, как она привязана к вам, – сказала Лена. – Расстроилась, что вы расстаётесь. – Она положила руку Владе на плечо: – Не переживай, дедушка скоро вернётся. Обещаю, ты не будешь скучать. Я научу тебя печь мои фирменные пироги и плести очень красивые вазочки.

Влада снова кивнула, ничего не говоря.

– Вот что, – сказал Куролесов. – Мы завтра утром уедем, я должен ребят вернуть домой, Любе. А в понедельник мы с Леной приедем обратно. Она останется здесь, а Кузьмича я заберу с собой в Москву. – Он незаметно подмигнул Никите и тихонько шепнул ему в ухо: – Я уже посмотрел, до М. примерно 800 километров. За день доберёмся.

Тот кивнул в ответ.

После обеда сначала немного отдохнули, затем отправились на речку. Пацаны визжали и брызгались, Лена собирала какие-то травы и цветы. Куролесов сидел на пеньке в блаженном ничегонеделании. Только Никита и Влада чувствовали себя не в своей тарелке. Он видел, что девушка периодически кидает на него вопросительные взгляды. Возможно, идея остаться с Леной в этом доме ей совсем не нравилась. Он понял, что должен с ней объясниться.

– Послушай, – тихонько проговорил он, подойдя поближе, – мне действительно нужно уехать, это важно. Ты не должна обижаться.

Она пожала плечами:

– С чего ты взял, что я обижаюсь?

– Вид у тебя какой-то кислый…

– Глупости. Мне все равно, уедешь ты или нет. Я сама скоро уеду.

Никита почувствовал, как больно кольнуло сердце.

– Как уедешь? Куда?


– Не все ли тебе равно?

– Но в Москве тебе находиться нельзя, опасно.

– Значит, поеду не в Москву.

– А куда? В М.?

– Пока не решила, – уклончиво проговорила Влада и, сорвав травинку, зажала ее в своих белых зубах.

– Я бы на твоём месте не дурил и остался здесь, – стараясь говорить как можно спокойней, произнёс Никита. – Тут максимально безопасно и полностью комфортно.

– Я подумаю над твоими словами, – так же спокойно проговорила Влада, но почему-то в ее тоне Никите послышался сарказм.

Вечером, часов в восемь, Куролесову стала названивать Люба. Он краснел, бледнел, отходил в сторону, что-то втолковывал в трубку, отчаянно жестикулируя. Лена не вмешивалась, стоя поодаль, но лицо ее было напряжённым. Наконец Сашка спрятал телефон и подошёл к ожидающей его компании.

– Надо ехать. Люба рвёт и мечет.

– Но это же безумие, ехать на ночь глядя, – возмутился Никита. – Дорога часа на три, не меньше. Вы приедете глубоко за полночь. Не лучше переночевать здесь и спозаранку выехать? И потом, ты же баньку хотел.

– Перехотел, – зло отрезал Сашка. – Похоже, моей бывшей все равно, когда мы вернёмся, главное, показать характер и добиться, чтобы было, как она скажет.

– Тихо, Саш, не надо. Перестань. – Лена ласково обняла его за плечи. – Она мать, имеет право. Собирайся и поедем. Я сяду за руль, я не пила.

Никита заметил, что она выглядит усталой: лицо бледное, под глазами тени. Ещё бы – сначала столько ехать из Москвы, затем полдня стоять у плиты, потом кружить по лесу, а теперь еще и машину вести.

– Ладно, Саня, действительно собирайтесь и выезжайте, пока еще ночь не наступила. Я вас жду послезавтра, – сказал он Куролесову.

Тот кивнул и пошёл выгонять с участка машину.

Они уехали через полчаса. Никита и Влада вышли за калитку и долго глядели вслед удаляющемуся автомобилю.

– Хороший у тебя друг, – задумчиво проговорила Влада, теребя в руках рыжую прядь.

– Замечательный, – подтвердил Никита.

– И жена у него ничего тетка.

– Какая она тебе тетка? – Никита усмехнулся. – Женщина. Настоящая женщина, добрая, умная, любящая. – Он поколебался и добавил: – Бабушка твоя такой же была. Эх, я, дурак, не ценил этого.

– Не знаю, как бабушка, а я никогда такой не буду. – Влада сверкнула глазами. – Не для меня это быть ласковой кошечкой и все время поддакивать мужику. Скучно это и тупо.

– Ты так говоришь, потому что ещё не любила по-настоящему, – возразил Никита.

– Можно подумать, ты любил. – Влада смешно наморщила нос.

– Любил! Ещё как.

– Кого? Жену свою? А чего ж тогда изменял ей направо и налево? Нет, это не любовь, и ты меня не переубедишь. – Она широко зевнула и прикрыла рот ладонью. – Давай спать, а то меня разморило совсем.





27




Воскресенье они провели мирно и уютно. Вместе приготовили завтрак, съели его, прошлись по лесу с Шоколадом. Потом Никита Кузьмич мастерил качели, а Влада помогала ему. Но несмотря на кажущуюся идиллию, на душе у Никиты скребли кошки.

Он старался не думать о завтрашнем дне и о том, что придётся оставить Владу одну – когда он вернётся, то может не застать ее! В какой-то момент в голову закралась крамольная мысль – позвонить Сашке и сказать, что он никуда не поедет. Но Никита усилием воли прогнал ее.

Вечером Куролесов прислал сообщение: «Ну что, старик, готов? Жди нас завтра рано утром». Никита в ответ написал: «Хорошо, жду». Он постарался, чтобы в доме все было в исправности и в полном порядке. Наносил воды в бочку, наколол дров, хотя на дворе стояла жара. Проверил ножки от табуретов и даже смазал дверные петли, чтобы не скрипели. Влада глядела на все его действия с нескрываемым недоумением.

– Дед, мне кажется, ты собрался уехать на полгода, не меньше.

– Ерунда. Вернусь на этой же неделе, – успокоил ее Никита. – Просто хочу, чтобы вам здесь было удобно.

– У тебя золотые руки, – проговорила Влада, и в голосе у неё чувствовалась теплота.

Никите захотелось прижать ее к себе и поцеловать. Он ни разу не целовал ее, с тех пор как погибла Надя. Она его да, а он – нет. Что-то внутри мешало ему сделать это. «Вот поэтому ты обязан узнать правду, – произнёс в его голове чей-то голос, удивительно похожий на куролесовский. – Чтобы не стояло между вами этого недоверия».

Вечером они славно почаёвничали и улеглись спать. Разбудил Никиту телефонный звонок. Он сел на постели, спросонья тараща глаза в экран. Три часа ночи. Вызов был от Сашки. Никита, боясь разбудить Владу, схватил телефон и выскочил на улицу.