Черная перепелка
Часть 22 из 35 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Да что же тут непонятного? Они приезжали, когда Тамары не было дома.
— Втайне от нее, что ли?
— Да нет же! Какой вы непонятливый, Дима! Она, Тамара, любя его всем сердцем и желая ему счастья, сама дала ему ключи от своей квартиры, чтобы он встречался там с Милой. Подозреваю, что таким образом она зарабатывала себе право хотя бы иногда бывать с ним.
— Кира Григорьевна, что вы такое говорите?! — Дождев брезгливо поморщился, не желая выслушивать весь этот бред. — Какая-то грязь, честное слово!
— Я все это знаю точно! Говорю же, у меня есть ключи от ее квартиры. Конечно, я позволяла себе иногда заглядывать в ее квартиру, чтобы убедиться в том, что я права, что мои подозрения верны. И что же я там находила? Следы свиданий… После того, как доктор со своей девушкой уезжали, они даже не прибирались, в спальне на кровати — мятые простыни, пахнущие духами, а на них, к примеру, фольга от шоколада, апельсиновая кожура, косточки от черешни… Они точно встречались у нее! Это были настоящие любовные свидания! И она этого не могла не знать! Она же потом убиралась, вытряхивала простыни на балконе, я сама лично видела.
— Может, она сдавала ему свою квартиру на время? — усмехнулся Дождев.
— Да вы и сами не верите в то, что говорите.
— Вы полагаете, что доктор со своей возлюбленной проводили время в спальне Тамары, в той самой спальне, стены которой были увешаны его фотографиями?
— Ну да… Может, она снимала их… Хотя нет, это слишком сложно. Думаю, эта парочка вообще не обращала на них внимания. Или же Тамара нашла им какое-то объяснение. Типа, они же друзья… Постойте, у Тамары же две спальни! Получается, что парочка располагалась во второй спальне, там, где не было фотографий.
— Но почему вы решили, что это она убила его?
— Да потому, что просто не выдержала. Я полагаю, что однажды она не рассчитала время и пришла раньше. Возможно, ее воспаленная фантазия требовала пищи, и она хотела своими глазами увидеть их в постели. А когда увидела, то просто не выдержала и набросилась на них…
— С заточкой, да?
— Возможно, она готовилась к убийству… Откуда мне знать? Но то, что это она их убила, — это точно. Вы поймите, я целыми днями сижу дома и смотрю сериалы, обожаю детективы. И кое-что понимаю в расследовании. Так вот, у нее был мотив! — И Кира Григорьевна подняла указательный палец вверх. — Мощнейший мотив — ревность! Ведь связь Тропинина с этой девицей унизила Тамару, неужели вы этого не понимаете?!
— Но как она могла позволить своему любовнику встречаться у нее дома?
— А вот так и позволила. Может, вы никогда не любили и не поймете ее поступка. А я вот понимаю. Да она пошла на это, чтобы видеть его, разговаривать с ним, подсматривать за ним, быть в курсе всего, что с ним происходит. Она всегда была ему верным другом. Возможно, не влюбись она в него, он был бы жив. Но получается, что она, «синий чулок», вдруг очнулась от своего одиночества, в ней проснулась женщина, соки ее женские забурлили, когда она посмотрела на Тропинина как на мужчину. Уж не знаю, как у них все поначалу закрутилось, может, он пришел к ней по какому-то делу, они выпили, да и очнулись в кровати… Не знаю. Вы вызовите ее к себе, поговорите, вот и послушаете, что она вам расскажет про доктора и ее любовь к нему. Но я бы на вашем месте все же побывала на ее квартире. Я оставляю вам ключи, а вы уж сами решайте, что с ними делать. Понимаю, я в некотором смысле предаю свою соседку, но если она решилась на убийство, то какая она мне соседка, вернее, приятельница?! Убийцы должны сидеть в тюрьме. Ну вот и все, Дима, что я хотела вам рассказать.
Ошарашенный, Дождев даже не остановил Канавкину — она пулей, на своих слабых тонких ножках, обутых в меховые ботинки, вылетела из кабинета, словно боясь, что ее остановят и вернут ключи.
Дмитрий же, находясь под впечатлением от услышанного, мысленно уже открывал дверь квартиры Савушкиной…
Может, конечно, учительница и придумала все это, но уж слишком все выглядело правдоподобно. Особенно подкупил рассказ о племяннице, торгующей женским бельем.
Чтобы не столкнуться с Тамарой в ее же квартире в тот момент, когда он будет открывать дверь ключами, он решил сначала позвонить Смушкину, поговорить с ним о возможности разговора с Юлией Тропининой, мол, когда удобно будет затронуть тему вознаграждения, а потом, как бы между прочим, узнать, на работе ли сейчас Тамара Савушкина.
Михаил Смушкин, понизив голос, как если бы ему было неудобно разговаривать, сказал, что Юля находится в глубокой депрессии, и сейчас разговаривать с ней о деньгах категорически запрещено. Он так и сказал: «запрещено».
Дождев спросил об обстановке в больнице, быть может, появилась какая-нибудь полезная для следствия информация, на что венеролог сказал, что все более-менее спокойно, в холле больницы поставили столик с портретом доктора, куда Тамара Савушкина буквально полчаса тому назад принесла охапку красных роз. Что она одна из немногих постоянно плачет и не готова работать. К счастью, операций никаких на сегодня не запланировано.
Еще он сказал: «Хоть бы она не выпила с горя, вдруг кого привезут срочного…»
Таким образом Дождев узнал то, что хотел: Тамара в больнице, а потому он может, не добиваясь официального разрешения на обыск ее квартиры, проникнуть туда и проверить информацию, полученную от Канавкиной.
И он, не сообщив никому о своих намерениях, отправился на проспект Строителей.
24
К Зотовым приехали поздно вечером. О приезде предупредили звонком, Вероника сама позвонила подруге и сказала, что они заедут на пять минут.
Рита, жена начальника безопасности Закатова, сказала, что они в пять минут не уложатся — у нее на ужин голубцы — и что никаких возражений она не принимает.
Рита была женщиной домашней, хлебосольной, и больше всего на свете дорожила своей семьей, была предана мужу и жила его интересами. Когда с Закатовым случилась беда и его арестовали и увезли в Маркс на допрос, она, на удивление Вероники, сразу же поверила в его виновность и забеспокоилась прежде всего о том, что ее муж Женя останется без работы.
О Закатове говорили по телефону, и Веронику поразило, с какой холодностью и как-то слишком уж жестко подруга отзывается о работодателе своего мужа.
— Да Женя давно бы ее нашел, была бы команда, — сказала Рита возмущенно. — И кто бы мне что ни говорил, если муж не ищет свою жену, значит, он знает, где она и что с ней.
— А твой Женя много тебе рассказывает о своей работе? — спросила Вероника.
— Ничего не рассказывает, но я и так все знаю. Не забывай, что в доме Галка, моя сестра, работает, она тоже в курсе почти всех дел. Вроде бы Милка хахаля завела, то ли художника, то ли скульптора, где-то под Марксом… Переехала к нему. Может, Закатов ждал, что она вернется, а она не вернулась. Вот у него терпение и лопнуло. Поехал, подкараулил их, да и убил. Ты видела его в последнее время? Ходил сам не свой, похудел. Может, алиби себе придумывал, может, деньги собирал для судьи, чтобы подкупить. У них, у богатых, сама знаешь, все легко и просто решается деньгами. А Милка красивая была. Жалко ее…
Вероника же не верила в то, что Закатов способен на убийство.
Судя по тому, как о нем отзывался Семен, Андрей Закатов был человеком широкой души, очень добрым, отзывчивым, многим помогал, а жену свою, Милу, просто носил на руках.
— Я не спросила, Женя дома или нет, — сказала Вероника мужу еще в машине. — Не хотела, чтобы Рита знала, что мы едем к ним по делу. Уж не знаю, почему, но она просто ненавидит Андрея…
— Он должен быть дома, мне Виталий Родионов звонил, говорил, что видел Женьку, тот приезжал, проверял, все ли в порядке в доме.
— Что же он тебе не позвонил?
— Были бы хорошие новости, позвонил бы. Думаю, он сильно переживает. Все-таки он начальник службы безопасности, и его наверняка тоже допрашивали, задавали неудобные вопросы. И получается, что он Милу прошляпил, не нашел. И теперь вот Закатова арестовали, получается, что он плохо свою работу выполняет.
— Ника, хватит! Вот приедем сейчас и все узнаем.
Рита, хоть и показалась веселой по телефону, когда зазывала на голубцы, но на самом деле выглядела озабоченной, встревоженной.
— Заходите! Давно у нас не были… Женя, к нам Семен с Вероникой!
Евгений Зотов был высоким крепким мужчиной лет сорока с красивым, хоть и грубо скроенным лицом и седыми курчавыми, шапкой обрамляющими голову волосами.
В домашних широких штанах и черной футболке, он, сидя на диване в гостиной, пил пиво и смотрел телевизор.
Конечно, жена предупредила его о гостях, но как же все это не вовремя! Понятное дело, Макаровых, как и все окружение Андрея, в первую очередь будет интересовать судьба Закатова. Андрей-то остался в Марксе, арестован. Получается, что Зотов, будучи его верным псом и другом, не сумел уберечь хозяина от ареста, ничего не предпринял, чтобы этого не случилось. А ведь он предупреждал Андрея, что в полицию все равно надо бы обратиться, несмотря на то что Мила, как стало им известно, просто сбежала с любовником.
Он понимал, что Закатову стыдно, что, обратись он в полицию, они без труда разыщут его жену, и тогда общественного резонанса уже не избежать.
«Сейчас вообще опасное время», — говорил Андрей, имея в виду интернет с его «циничными блогерами», которые сразу же разродятся нелицеприятной информацией о нем как о рогоносце.
Получается, что он, отказываясь от помощи полиции, и мысли не допускал о том, что с Милой случилось что-то неладное и думал лишь о своей мужской репутации. Или же, наоборот, зная, что ее уже нет в живых, не придумал, как ему поступить: сдаться ли полиции или оттягивать этот момент до самого конца.
Но в последнее Евгений не верил. Не мог представить себе Закатова в роли убийцы. Хотя люди в состоянии шока, паники, в чрезвычайных обстоятельствах порой превращаются в настоящих монстров. Может, от ревности у него планку-то и сорвало.
Однако внешне Зотов держался с Андреем так, как если бы ему это и в голову не приходило. Словом, ему было очень трудно. Очень.
— Семен, привет, дружище! — Евгений крепко пожал руку водителю Закатова. — Здравствуй, Вероника. Проходите, мы вас ждем.
За накрытым столом разговор сразу пошел об Андрее.
— Мне там шепнули, что его недолго продержат в изоляторе. Там толковые парни работают, они найдут убийцу своего доктора. Так что он вернется уже скоро. Но нервы у него, конечно, сдали. Он плохо выглядит. И никак не может поверить, что Милы больше нет. Я считаю, что надо быть настоящим чудовищем, чтобы убить их…
— Жень, мы пришли к тебе не для того, чтобы трепать тебе нервы и расспрашивать про Закатова. Там все ясно. Его наверняка продержат довольно долго, пока не выйдут на след настоящего убийцы. А вот помочь им схватить преступника мы можем прямо сейчас, — сказал чуть ли не торжественно Семен.
Сидящая рядом с ним Вероника энергично закивала, соглашаясь с мужем.
Семен в красках рассказал про торговку, пахнущую «перечными» духами.
На Зотова этот рассказ, как ни странно, произвел сильное впечатление. Он и сам знал стоимость этих духов, поэтому поддержал Семена, сказав, что и сам поступил бы так же, как и он.
— Мы проследили за ней, — с жаром продолжал свой рассказ Семен, — разговорились с ней, придумали, будто бы мы оптовики и хотим закупить у нее какие-то там подушки для гостиницы… Потом пригласили ее выпить кофе в кафе рядом с рынком. Взяли ее координаты, даже адрес! Проводили ее до ее палатки на рынке, договорились созвониться в самое ближайшее время и пошли было уже обратно, как вдруг Вероника схватила меня за руку и сказала: «Семен, смотри!»
— Представляете, уже на выходе из рынка на голове одной молоденькой продавщицы фруктов я увидела… — Тут голос Вероники словно кто-то подрезал ножницами, и она сквозь слезы засипела: — …Я увидела зеленую шапочку Милы, ту самую, ну, вы знаете, украшенную брошью с перепелиными перьями!!!
— Шапочку Милы? — Рита обвела всех присутствующих взглядом, как бы спрашивая: вы вообще понимаете, что это значит?! — И?
— Я действовала как во сне… Другой раз я ни за что не подошла бы, не заговорила с незнакомым человеком и уж тем более не осмелилась бы клянчить шапку. Но тогда все во мне перевернулось! Я поняла, что должна во что бы то ни стало заполучить эту шапку за любые деньги!
— Неужели ты купила ее? — грубовато, но по-доброму гоготнул Зотов.
— Да. Я сказала, что у меня пальто изумрудного цвета, что эта шапка просто идеально к нему подойдет… Стала умолять эту девчонку в замызганном пуховике, поверх которого был повязан грязный фартук, чтобы она уступила мне шапочку. Но перед этим спросила, конечно, где она, типа, в каком бутике «купила» эту прелесть. Понятное дело, что ни в каком бутике она ее купить не могла…
— Да Мила же сама сшила ее и украсила брошкой с перьями, это все знают… У нее вообще руки были золотые, она ко всему творчески подходила. Вроде бы современная такая девица, джинсоногая… Но время от времени позволяла себе носить такие вот оригинальные вещицы… — дрогнувшим голосом начала озвучивать свои воспоминания Рита. — Помните ее воздушное платье цвета пудры? Она сама расшила его розовыми стразами…
Вероника вдруг вскочила со своего места, метнулась в прихожую и вернулась оттуда с пакетом, откуда жестом фокусника извлекла изумрудного цвета фетровую шапочку с зеленоватой сверкающей брошью, к которой были приколоты слегка помятые светлые, в темную крапинку перепелиные перья.
— Вот! Купила за тысячу рублей!
— Она сказала, где взяла ее?
— Да. Кивнула в сторону нашей торговки, ее, кстати, зовут Зинаида. Сказала, что Зина откуда-то привезла, кто-то ей подарил. Шубу, норковую, но маленького размера и дорогую зимнюю мужскую куртку она продала тоже здесь же, на рынке. А вот платье зеленое никому не подошло, оказалось совсем маленьким, сорок четвертого размера.
— Это ее платье, думаю… — сказала убитым голосом Рита. — Вы вернулись к этой Зине?
— Нет. Решили посоветоваться с вами. И вообще, Жень, лучше тебя, твоих людей с этим делом никто не справится. Но это шапка Милы, думаю, никто отрицать не станет. А шуба и прочее могло принадлежать как Миле, так и тому доктору. Надо узнать, откуда у нее эти вещи, духи… Вот адрес, я тебе сейчас скину на телефон. Может, повезет, и эта Зина Логинова приведет нас к убийце?
— Как ты сказал? Логинова? — Зотов плеснул себе водки и выпил. — Логинова, значит… Это ее фамилия по мужу или девичья?
— Она официально не замужем, хотя живет с мужчиной в гражданском браке, так что, может, и девичья. А что?
— А то, что там, в Марксе, трупы обнаружила как раз Логинова, только Дина. Возможно, они сестры. Все, я еду.
— Втайне от нее, что ли?
— Да нет же! Какой вы непонятливый, Дима! Она, Тамара, любя его всем сердцем и желая ему счастья, сама дала ему ключи от своей квартиры, чтобы он встречался там с Милой. Подозреваю, что таким образом она зарабатывала себе право хотя бы иногда бывать с ним.
— Кира Григорьевна, что вы такое говорите?! — Дождев брезгливо поморщился, не желая выслушивать весь этот бред. — Какая-то грязь, честное слово!
— Я все это знаю точно! Говорю же, у меня есть ключи от ее квартиры. Конечно, я позволяла себе иногда заглядывать в ее квартиру, чтобы убедиться в том, что я права, что мои подозрения верны. И что же я там находила? Следы свиданий… После того, как доктор со своей девушкой уезжали, они даже не прибирались, в спальне на кровати — мятые простыни, пахнущие духами, а на них, к примеру, фольга от шоколада, апельсиновая кожура, косточки от черешни… Они точно встречались у нее! Это были настоящие любовные свидания! И она этого не могла не знать! Она же потом убиралась, вытряхивала простыни на балконе, я сама лично видела.
— Может, она сдавала ему свою квартиру на время? — усмехнулся Дождев.
— Да вы и сами не верите в то, что говорите.
— Вы полагаете, что доктор со своей возлюбленной проводили время в спальне Тамары, в той самой спальне, стены которой были увешаны его фотографиями?
— Ну да… Может, она снимала их… Хотя нет, это слишком сложно. Думаю, эта парочка вообще не обращала на них внимания. Или же Тамара нашла им какое-то объяснение. Типа, они же друзья… Постойте, у Тамары же две спальни! Получается, что парочка располагалась во второй спальне, там, где не было фотографий.
— Но почему вы решили, что это она убила его?
— Да потому, что просто не выдержала. Я полагаю, что однажды она не рассчитала время и пришла раньше. Возможно, ее воспаленная фантазия требовала пищи, и она хотела своими глазами увидеть их в постели. А когда увидела, то просто не выдержала и набросилась на них…
— С заточкой, да?
— Возможно, она готовилась к убийству… Откуда мне знать? Но то, что это она их убила, — это точно. Вы поймите, я целыми днями сижу дома и смотрю сериалы, обожаю детективы. И кое-что понимаю в расследовании. Так вот, у нее был мотив! — И Кира Григорьевна подняла указательный палец вверх. — Мощнейший мотив — ревность! Ведь связь Тропинина с этой девицей унизила Тамару, неужели вы этого не понимаете?!
— Но как она могла позволить своему любовнику встречаться у нее дома?
— А вот так и позволила. Может, вы никогда не любили и не поймете ее поступка. А я вот понимаю. Да она пошла на это, чтобы видеть его, разговаривать с ним, подсматривать за ним, быть в курсе всего, что с ним происходит. Она всегда была ему верным другом. Возможно, не влюбись она в него, он был бы жив. Но получается, что она, «синий чулок», вдруг очнулась от своего одиночества, в ней проснулась женщина, соки ее женские забурлили, когда она посмотрела на Тропинина как на мужчину. Уж не знаю, как у них все поначалу закрутилось, может, он пришел к ней по какому-то делу, они выпили, да и очнулись в кровати… Не знаю. Вы вызовите ее к себе, поговорите, вот и послушаете, что она вам расскажет про доктора и ее любовь к нему. Но я бы на вашем месте все же побывала на ее квартире. Я оставляю вам ключи, а вы уж сами решайте, что с ними делать. Понимаю, я в некотором смысле предаю свою соседку, но если она решилась на убийство, то какая она мне соседка, вернее, приятельница?! Убийцы должны сидеть в тюрьме. Ну вот и все, Дима, что я хотела вам рассказать.
Ошарашенный, Дождев даже не остановил Канавкину — она пулей, на своих слабых тонких ножках, обутых в меховые ботинки, вылетела из кабинета, словно боясь, что ее остановят и вернут ключи.
Дмитрий же, находясь под впечатлением от услышанного, мысленно уже открывал дверь квартиры Савушкиной…
Может, конечно, учительница и придумала все это, но уж слишком все выглядело правдоподобно. Особенно подкупил рассказ о племяннице, торгующей женским бельем.
Чтобы не столкнуться с Тамарой в ее же квартире в тот момент, когда он будет открывать дверь ключами, он решил сначала позвонить Смушкину, поговорить с ним о возможности разговора с Юлией Тропининой, мол, когда удобно будет затронуть тему вознаграждения, а потом, как бы между прочим, узнать, на работе ли сейчас Тамара Савушкина.
Михаил Смушкин, понизив голос, как если бы ему было неудобно разговаривать, сказал, что Юля находится в глубокой депрессии, и сейчас разговаривать с ней о деньгах категорически запрещено. Он так и сказал: «запрещено».
Дождев спросил об обстановке в больнице, быть может, появилась какая-нибудь полезная для следствия информация, на что венеролог сказал, что все более-менее спокойно, в холле больницы поставили столик с портретом доктора, куда Тамара Савушкина буквально полчаса тому назад принесла охапку красных роз. Что она одна из немногих постоянно плачет и не готова работать. К счастью, операций никаких на сегодня не запланировано.
Еще он сказал: «Хоть бы она не выпила с горя, вдруг кого привезут срочного…»
Таким образом Дождев узнал то, что хотел: Тамара в больнице, а потому он может, не добиваясь официального разрешения на обыск ее квартиры, проникнуть туда и проверить информацию, полученную от Канавкиной.
И он, не сообщив никому о своих намерениях, отправился на проспект Строителей.
24
К Зотовым приехали поздно вечером. О приезде предупредили звонком, Вероника сама позвонила подруге и сказала, что они заедут на пять минут.
Рита, жена начальника безопасности Закатова, сказала, что они в пять минут не уложатся — у нее на ужин голубцы — и что никаких возражений она не принимает.
Рита была женщиной домашней, хлебосольной, и больше всего на свете дорожила своей семьей, была предана мужу и жила его интересами. Когда с Закатовым случилась беда и его арестовали и увезли в Маркс на допрос, она, на удивление Вероники, сразу же поверила в его виновность и забеспокоилась прежде всего о том, что ее муж Женя останется без работы.
О Закатове говорили по телефону, и Веронику поразило, с какой холодностью и как-то слишком уж жестко подруга отзывается о работодателе своего мужа.
— Да Женя давно бы ее нашел, была бы команда, — сказала Рита возмущенно. — И кто бы мне что ни говорил, если муж не ищет свою жену, значит, он знает, где она и что с ней.
— А твой Женя много тебе рассказывает о своей работе? — спросила Вероника.
— Ничего не рассказывает, но я и так все знаю. Не забывай, что в доме Галка, моя сестра, работает, она тоже в курсе почти всех дел. Вроде бы Милка хахаля завела, то ли художника, то ли скульптора, где-то под Марксом… Переехала к нему. Может, Закатов ждал, что она вернется, а она не вернулась. Вот у него терпение и лопнуло. Поехал, подкараулил их, да и убил. Ты видела его в последнее время? Ходил сам не свой, похудел. Может, алиби себе придумывал, может, деньги собирал для судьи, чтобы подкупить. У них, у богатых, сама знаешь, все легко и просто решается деньгами. А Милка красивая была. Жалко ее…
Вероника же не верила в то, что Закатов способен на убийство.
Судя по тому, как о нем отзывался Семен, Андрей Закатов был человеком широкой души, очень добрым, отзывчивым, многим помогал, а жену свою, Милу, просто носил на руках.
— Я не спросила, Женя дома или нет, — сказала Вероника мужу еще в машине. — Не хотела, чтобы Рита знала, что мы едем к ним по делу. Уж не знаю, почему, но она просто ненавидит Андрея…
— Он должен быть дома, мне Виталий Родионов звонил, говорил, что видел Женьку, тот приезжал, проверял, все ли в порядке в доме.
— Что же он тебе не позвонил?
— Были бы хорошие новости, позвонил бы. Думаю, он сильно переживает. Все-таки он начальник службы безопасности, и его наверняка тоже допрашивали, задавали неудобные вопросы. И получается, что он Милу прошляпил, не нашел. И теперь вот Закатова арестовали, получается, что он плохо свою работу выполняет.
— Ника, хватит! Вот приедем сейчас и все узнаем.
Рита, хоть и показалась веселой по телефону, когда зазывала на голубцы, но на самом деле выглядела озабоченной, встревоженной.
— Заходите! Давно у нас не были… Женя, к нам Семен с Вероникой!
Евгений Зотов был высоким крепким мужчиной лет сорока с красивым, хоть и грубо скроенным лицом и седыми курчавыми, шапкой обрамляющими голову волосами.
В домашних широких штанах и черной футболке, он, сидя на диване в гостиной, пил пиво и смотрел телевизор.
Конечно, жена предупредила его о гостях, но как же все это не вовремя! Понятное дело, Макаровых, как и все окружение Андрея, в первую очередь будет интересовать судьба Закатова. Андрей-то остался в Марксе, арестован. Получается, что Зотов, будучи его верным псом и другом, не сумел уберечь хозяина от ареста, ничего не предпринял, чтобы этого не случилось. А ведь он предупреждал Андрея, что в полицию все равно надо бы обратиться, несмотря на то что Мила, как стало им известно, просто сбежала с любовником.
Он понимал, что Закатову стыдно, что, обратись он в полицию, они без труда разыщут его жену, и тогда общественного резонанса уже не избежать.
«Сейчас вообще опасное время», — говорил Андрей, имея в виду интернет с его «циничными блогерами», которые сразу же разродятся нелицеприятной информацией о нем как о рогоносце.
Получается, что он, отказываясь от помощи полиции, и мысли не допускал о том, что с Милой случилось что-то неладное и думал лишь о своей мужской репутации. Или же, наоборот, зная, что ее уже нет в живых, не придумал, как ему поступить: сдаться ли полиции или оттягивать этот момент до самого конца.
Но в последнее Евгений не верил. Не мог представить себе Закатова в роли убийцы. Хотя люди в состоянии шока, паники, в чрезвычайных обстоятельствах порой превращаются в настоящих монстров. Может, от ревности у него планку-то и сорвало.
Однако внешне Зотов держался с Андреем так, как если бы ему это и в голову не приходило. Словом, ему было очень трудно. Очень.
— Семен, привет, дружище! — Евгений крепко пожал руку водителю Закатова. — Здравствуй, Вероника. Проходите, мы вас ждем.
За накрытым столом разговор сразу пошел об Андрее.
— Мне там шепнули, что его недолго продержат в изоляторе. Там толковые парни работают, они найдут убийцу своего доктора. Так что он вернется уже скоро. Но нервы у него, конечно, сдали. Он плохо выглядит. И никак не может поверить, что Милы больше нет. Я считаю, что надо быть настоящим чудовищем, чтобы убить их…
— Жень, мы пришли к тебе не для того, чтобы трепать тебе нервы и расспрашивать про Закатова. Там все ясно. Его наверняка продержат довольно долго, пока не выйдут на след настоящего убийцы. А вот помочь им схватить преступника мы можем прямо сейчас, — сказал чуть ли не торжественно Семен.
Сидящая рядом с ним Вероника энергично закивала, соглашаясь с мужем.
Семен в красках рассказал про торговку, пахнущую «перечными» духами.
На Зотова этот рассказ, как ни странно, произвел сильное впечатление. Он и сам знал стоимость этих духов, поэтому поддержал Семена, сказав, что и сам поступил бы так же, как и он.
— Мы проследили за ней, — с жаром продолжал свой рассказ Семен, — разговорились с ней, придумали, будто бы мы оптовики и хотим закупить у нее какие-то там подушки для гостиницы… Потом пригласили ее выпить кофе в кафе рядом с рынком. Взяли ее координаты, даже адрес! Проводили ее до ее палатки на рынке, договорились созвониться в самое ближайшее время и пошли было уже обратно, как вдруг Вероника схватила меня за руку и сказала: «Семен, смотри!»
— Представляете, уже на выходе из рынка на голове одной молоденькой продавщицы фруктов я увидела… — Тут голос Вероники словно кто-то подрезал ножницами, и она сквозь слезы засипела: — …Я увидела зеленую шапочку Милы, ту самую, ну, вы знаете, украшенную брошью с перепелиными перьями!!!
— Шапочку Милы? — Рита обвела всех присутствующих взглядом, как бы спрашивая: вы вообще понимаете, что это значит?! — И?
— Я действовала как во сне… Другой раз я ни за что не подошла бы, не заговорила с незнакомым человеком и уж тем более не осмелилась бы клянчить шапку. Но тогда все во мне перевернулось! Я поняла, что должна во что бы то ни стало заполучить эту шапку за любые деньги!
— Неужели ты купила ее? — грубовато, но по-доброму гоготнул Зотов.
— Да. Я сказала, что у меня пальто изумрудного цвета, что эта шапка просто идеально к нему подойдет… Стала умолять эту девчонку в замызганном пуховике, поверх которого был повязан грязный фартук, чтобы она уступила мне шапочку. Но перед этим спросила, конечно, где она, типа, в каком бутике «купила» эту прелесть. Понятное дело, что ни в каком бутике она ее купить не могла…
— Да Мила же сама сшила ее и украсила брошкой с перьями, это все знают… У нее вообще руки были золотые, она ко всему творчески подходила. Вроде бы современная такая девица, джинсоногая… Но время от времени позволяла себе носить такие вот оригинальные вещицы… — дрогнувшим голосом начала озвучивать свои воспоминания Рита. — Помните ее воздушное платье цвета пудры? Она сама расшила его розовыми стразами…
Вероника вдруг вскочила со своего места, метнулась в прихожую и вернулась оттуда с пакетом, откуда жестом фокусника извлекла изумрудного цвета фетровую шапочку с зеленоватой сверкающей брошью, к которой были приколоты слегка помятые светлые, в темную крапинку перепелиные перья.
— Вот! Купила за тысячу рублей!
— Она сказала, где взяла ее?
— Да. Кивнула в сторону нашей торговки, ее, кстати, зовут Зинаида. Сказала, что Зина откуда-то привезла, кто-то ей подарил. Шубу, норковую, но маленького размера и дорогую зимнюю мужскую куртку она продала тоже здесь же, на рынке. А вот платье зеленое никому не подошло, оказалось совсем маленьким, сорок четвертого размера.
— Это ее платье, думаю… — сказала убитым голосом Рита. — Вы вернулись к этой Зине?
— Нет. Решили посоветоваться с вами. И вообще, Жень, лучше тебя, твоих людей с этим делом никто не справится. Но это шапка Милы, думаю, никто отрицать не станет. А шуба и прочее могло принадлежать как Миле, так и тому доктору. Надо узнать, откуда у нее эти вещи, духи… Вот адрес, я тебе сейчас скину на телефон. Может, повезет, и эта Зина Логинова приведет нас к убийце?
— Как ты сказал? Логинова? — Зотов плеснул себе водки и выпил. — Логинова, значит… Это ее фамилия по мужу или девичья?
— Она официально не замужем, хотя живет с мужчиной в гражданском браке, так что, может, и девичья. А что?
— А то, что там, в Марксе, трупы обнаружила как раз Логинова, только Дина. Возможно, они сестры. Все, я еду.