Черная перепелка

— Да, могу себе представить, — сказала, невольно усмехнувшись, Соня.

— Ладно, девчонки, нам пора, да, Сонечка? — Алик потянулся к Соне, поймал ее руку и прижал к своим губам. — А то я что-то соскучился, все-таки с прошлого года не виделись!

— Ликер возьмите! — Тамара вручила бутылку Алику в руки. — И вот еще, постойте, я сейчас сумку соберу, здесь еды — на целый полк!

Они ушли. Наташа, поджав губы, сказала:

— Проговорится. Выпьют, в койку лягут, он обнимет ее, она и раскиснет, расплачется и все ему расскажет.

— Нет, не расскажет. Может, и расплачется, но ничего не скажет. Зачем ей это, он же сразу же разнесет все это по своим дружкам, потом все разойдется по городу. Она как черт ладана боится полицию, допросов. Нет, она будет молчать.

— Ладно, Тома, мне тоже пора домой. Спасибо тебе за гостеприимство, но пора и честь знать. Тебе сегодня в ночь, отоспись, приди в себя. А мне завтра с утра в больницу.

— Хорошо, как скажешь. Только забери вот эти салаты, мясо, рыбу…

Тамара проводила подругу, вернулась в комнату, села и закурила.

В квартире было тихо, за окнами падал и падал снег, и ей вдруг стало так холодно, словно стекол не было вовсе, и снежные хлопья летали совсем рядом — зима хозяйничала уже в гостиной.

Тамара закуталась в плед и взяла еще одну сигарету.





23




В доме Дины Логиновой было жарко, хозяйка, раскрасневшаяся от готовки, сидела напротив Дождева на своей кухне, где пахло тушеным мясом, и, с трудом скрывая свое раздражение, отвечала на его вопросы. Вернее, отвечала вопросом на вопрос.

— Вы что, товарищ следователь, на самом деле считаете, что я такая идиотка, чтобы самой привозить сюда трупы, на своей машине? Да еще пугаете меня экспертизой, мол, если в багажнике обнаружат следы крови… Я законопослушная гражданка своей страны, я никогда не нарушаю законов! И если вы задаете мне подобные вопросы, так я знаю, откуда ноги растут! От моих завистливых соседей! Да, я многого добилась в этой жизни, да только каждую копеечку заработала собственным трудом, понятно? Думаете, мой муж такие уж большие деньги привозит из Сургута? Вот сколько привозит, столько и пропивает, прогуливает со своими дружками на рыбалках да охотах! А я пашу, понятно? И если кто и работает много, так это Юрок, Юра! Но я за это его кормлю как на убой, и живет он в тепле, а не под забором. Думаете, я не понимаю, почему вы пугаете меня обыском или экспертизой моей машины? Да просто не хотите отдавать мне положенное вознаграждение! А ведь я могла просто проехать мимо и никому ничего не сказать. И тогда трупы засыпало бы снегом до весны! Да они сгнили бы!

— Дина Михайловна, успокойтесь, пожалуйста! Скажу честно, что с Юлией Тропининой я еще не разговаривал относительно денег. Вы можете себе представить, в каком она сейчас находится состоянии, чтобы я говорил с ней о деньгах за то, что нашли труп ее бывшего мужа?! Человека, которого она любила!

— Ну ладно, я подожду… В крайнем случае, сама навещу ее, поговорю. Мне, знаете ли, тоже не очень-то приятно было вляпываться в эту историю, звонить в полицию, потом мерзнуть, пока вы там разглядываете трупы, грузите их… Да и соседи мои переполошились и сейчас болтают много лишнего — короче, ославила я сама себя на весь город. А я что сделала-то, просто нашла трупы и позвонила в полицию! Это все! И если бы этот звонок был сделан кем-то другим, какой-нибудь простой учительницей или портнихой, о ней бы сразу и забыли. Но Дина Логинова — она у всех на слуху. Она — миллионерша, богатая баба, и надо же — ей снова светят денежки! Ну как такое можно стерпеть? Еще договорятся, что это я убила доктора и девчонку! Ну, конечно, делать мне больше нечего, как врачей убивать! Уф… — она шумно выдохнула, встала и помешала в кастрюльке рагу. — Вот, Юру кормить надо будет. У него проблемы с зубами, так я тушу до того, чтобы мясо от костей отваливалось.

— Дина Михайловна, скажите, тот маленький магазин, что возле дачного поселка, что у Графского озера, принадлежит вам?

Она изобразила сильнейшее возмущение и даже отвернулась, уставилась в окно. Затем вскинулась, даже встала и уперла руки в свои крутые бока.

— Ну и что? Да, это мой магазин, и я привезла туда накануне праздников пару ящиков водки. Что особенного? Людям добро сделала. Причем водка не паленая, а хорошая, я же понимаю, там, на дачах, соберется нормальная такая публика, все при деньгах, они не станут покупать дешевку. И пиво было. Юрок торговал, да там выручки — кот наплакал! Ну, давайте, и это еще приплетите! Да если бы вы сами встречали Новый год там, на дачах, и вам не хватило бы горючего, неужели не купили бы, если магазин открыт? Да там и не магазин, а так, название одно. Его ремонтировать надо, все приводить в порядок, а потом уже оформлять. Вот весной этим и займусь. Вы что, из-за этого приехали ко мне? Вам что, делать больше нечего, как меня проверять? Вы бы лучше убийцу вашего доктора искали!

— Когда вы были там последний раз?

— Тридцать первого и была, водку привозила, сигареты… Ну да, и сигареты продавала. Убейте меня за это! Вы вот курите? Вы знаете, как хочется курить, а сигареты закончились?..

— Дина Михайловна, скажите, вы видели там, на задворках вашего магазина белый «Мерседес»?

— Чего-чего? «Мерседес»? Какой еще «Мерседес»? Не знаю… На задворках? Мы ящики занесли в магазин, да и все. Да у нас задняя дверь заколочена, мы давно ею не пользуемся, чего мне по сугробам за магазин ходить? А что, там машину нашли? Интересно, и кто же?

— Да вот пришел один человек как раз по вашу душу, вернее, за выпивкой, магазин закрыт, так он обошел его зачем-то…

— А… поняла, должно быть, в магазине свет горел, вот он и подумал, что там кто-то есть, решил в другую дверь постучать. И что с этой машиной? У Тропинина вроде бы «БМВ» была. Если вы по этому делу все интересуетесь.

— Этот белый «Мерседес» принадлежал убитой девушке, Людмиле Закатовой.

— А… Ну тогда понятно, зачем вы здесь. Так вот, я повторяю, никакой машины я не видела.

— Но согласитесь, что это очень странно. Вы и трупы нашли, и машина убитой девушки за вашим магазином спрятана. Все крутится вокруг вас, Дина Михайловна. Быть может, вы расскажете, как вы обнаружили машину за магазином, как открыли ее и увидели там трупы, после чего переложили тела в багажник вашего джипа и перевезли сюда, на Нефтебазу?

— Скажите еще, что я и убила их, — побледнев, произнесла Логинова. — Вы думаете, я не понимаю, что вы сейчас цепляетесь за все и всех, чтобы только выслужиться перед своим начальством?

Наглая, дерзкая баба!

Дождев, продолжая допрос, едва сдерживался, чтобы не нахамить ей, не нагрубить.

Уже перед тем как уйти, он сказал, чтобы она оделась и последовала за ним в машину.

— С какого это перепугу? Чего я у вас там забыла? — Она сдвинула свои черные нарисованные брови и бросила на Дождева полный презрения и ненависти взгляд.

— И работника своего прихватите.


— А его-то зачем? Он же вообще блаженный, его словам верить нельзя!

Вот зачем она это сказала? Словно боялась, что Юра скажет что-то лишнее.

— Отпечатки пальцев снимем, — ответил Дождев и поднялся со своего места. — И поживее!

Надежды на то, что отпечатки Логиновой или Юры совпадут с отпечатками на шиле, вернее, заточке, было мало. Но этих двоих хотя бы исключат из списка подозреваемых.

После процедуры снятия отпечатков пальцев Логинова со своим работником, ругаясь и отплевываясь, ушли, и сразу же в дверь постучали.

Вошла женщина в кроличьей шубке и голубом фетровом берете. Седые кудельки обрамляли бледное, с неестественным малиновым румянцем на скулах, маленькое личико. На руках — белые вязаные шерстяные перчатки.

Дождев узнал ее, это была учительница русского языка и литературы Канавкина Кира Григорьевна.

— Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич.

— Здравствуйте, Кира Григорьевна.

— Я вижу, что вы узнали меня. Хотя вы и учились в другой школе. Но это теперь и неважно. Я пришла к вам, потому что этого требовал мой гражданский долг. Быть может, кто-то и осудит меня, но в свете последних событий я просто не могу оставаться в стороне.

— Каких событий?

— Я имею в виду убийство нашего дорогого доктора Тропинина. Весь город скорбит. Мы все потрясены этой ужасной смертью. Еще эта девочка… Дело в том, что я могу назвать вам имя убийцы. Я до последнего сомневалась, спрашивала себя, правильно ли ты делаешь, Кира, что идешь к следователю. Ведь у меня никаких доказательств нет, но я чувствую, чувствую, что это она.

— Кого вы имеете в виду? — Дождев подумал, что вот и настало то грустное время, когда все, кому не лень, будут строить свои версии и объявлять убийцей всех подозрительных лиц, а то и просто личных врагов.

— Я говорю про свою соседку Тамару Савушкину.

— Да? Интересно.

— Вы только не подумайте, что я спятила, сошла с ума. Это не так. И с Тамарой у меня вполне нормальные, соседские отношения. Но то, что происходило, можно сказать, прямо на моих глазах, невозможно было оставить без внимания, особенно сейчас, когда все ищут убийцу Максима Ивановича. Ведь никто, кроме меня, не знает Тамару так хорошо. И даже ее подруги о ней ничегошеньки не знают. А я знаю. И если бы не смерть Тропинина, я так и продолжала бы молчать. Но его убили, и только поэтому я здесь.

— Давайте по порядку. Что такого вы знаете о Савушкиной и какое отношение это может иметь к расследованию?

— Если вы спросите кого-то из персонала нашей больницы, что они могут сказать о Тамаре, вы услышите одно и то же: мол, одинокая женщина, строгих правил. Полное отсутствие личной жизни. Что мужчины ее не интересуют. Что она одевается просто, без затей. Ну, темная юбка и белая блузка, или какое-нибудь темно-синее платье, или брюки со свитером. Никаких прозрачных нарядов, обтягивающих платьев или юбок, все висит на ней мешком, словно она нарочно прячет свое тело от посторонних глаз. На голове аккуратная прическа, строгая, волосок к волоску. Она хороший товарищ, но держит нейтралитет. Ее уважают, ценят как хорошую операционную сестру. Я точно так же воспринимала ее до недавних пор. Мы здоровались на лестнице, одалживали друг у друга соль или постное масло… И вот однажды ко мне приехала племянница из областного центра. Она, по удивительному стечению обстоятельств, работает в большом торговом центре в отделе женского белья. И вот она, увидев на лестнице Тамару, узнала в ней одну свою покупательницу, которая время от времени покупает у нее очень красивое и дорогое нижнее белье. И не просто там, извините, трусики и лифчики, нет. Речь идет о черных чулках в сеточку, кружевных корсетах, пеньюарах… Вы понимаете, о чем я? Тамара Савушкина ведет двойную жизнь!

— Кира Григорьевна, вы извините меня, но, думаю, черные чулки и убийство… — Дождев уже пожалел, что вообще согласился выслушать ее, мог бы отправить к своему помощнику. У него и без того дел полно! Надо добиться разрешения на обыск дома Логиновой, проверить ее магазин, быть может, там убийца оставил след! Встретиться с Юлией Тропининой, поговорить с ней об этих ста тысячах, будь они неладны!

— Знаете, Дима, это ведь вам только кажется, что я говорю не по делу. Возможно, вы думаете, что я в чем-то завидую Тамаре. Да, она значительно моложе меня, у нее интересная работа, она среди людей… В то время как я давно уже на пенсии и веду очень скучный образ жизни. Но все не так. В моей жизни тоже было много всего такого, о чем никто не знал и не узнает никогда…

«Старая ты кокетка», — разозлился уже не на шутку Дождев.

— Тамара и доктор Тропинин были любовниками, — торжественно заявила Канавкина, стянула с себя перчатки и аккуратно положила на стол. — И это она его убила.

Дождев решил не перебивать учительницу, чтобы ответ не завел ее в какую-то очередную фантазию.

— Вы так смотрите на меня… — ее улыбка вышла грустной. — А ведь я знаю, что говорю. Как вы думаете, на что способна влюбленная женщина? А я вам скажу — на многое! Но начну все по порядку. Итак, ко мне приехала племянница, сказала, что моя соседка покупает у нее дорогое эротическое белье, и я расхохоталась ей в лицо! Сказала, что это просто невозможно! Что Тамара, скорее всего, носит простые белые трусы, извините меня, и толстые колготки. И что бюстгальтеры у нее самые дешевые, на поролоне. И мы так крепко поспорили с моей Дашенькой, так зовут племянницу, что я не выдержала и совершила преступление. Да, я тоже стала преступницей. Тамара дала мне свои ключи на всякий случай, знаете, как это бывает у соседей. И когда она утром уехала на работу, мы с Дашей открыли дверь ее квартиры и вошли туда.

Теперь очередь Дождева была улыбаться. Ох уж эти женщины!

— И когда это было?

— Прошлым летом. Примерно в июле. До того, как Тропинин встретил свою Милу.

Вот теперь становилось интереснее. Значит, Канавкина знает про Милу.

— И? Что же вы увидели в квартире вашей соседки?

— Вот вы думаете, наверное, что я начну сейчас рассказывать о том, как я открыла шкаф и увидела там это самое белье, о котором рассказывала моя племянница. Нет! Дело вовсе не в этом! Когда мы с Дашей прошли в спальню Тамары, меня будто бы парализовало! Представьте — спальня, где все стены увешаны фотографиями с изображением Максима Ивановича.

— Тропинина?

— Да! Говорю же вам! Ну ладно, думаю я, всякое бывает. Влюбилась женщина! Фантазирует долгими одинокими вечерами, надевает на себя белье (которое, кстати, мы с Дашей и обнаружили в комоде!), смотрит на фотографии, разговаривает со своим любимым. И никому-то от этого ни жарко, ни холодно. Живет в воображаемом мире, и ей хорошо. Но так я думала до тех пор, пока собственными глазами не увидела доктора Тропинина на лестничной клетке полураздетого, они разговаривали с Тамарой так, как могут разговаривать только любовники. Тихо, доверительно, с любовью или даже нежностью! Из разговора я поняла, что он дожидался у нее дома, а она была как бы не готова, что ли… Словом, они ворковали. А потом она все же вошла. Вот это, подумала я, настоящая бомба! Я была в шоке. Я никак не могла взять в толк, ну что он, красивый молодой мужчина, мог найти в этой совсем некрасивой и немолодой уже женщине. Но что мы вообще знаем о жизни? Значит, его что-то привлекло в ней. Возможно, ее опыт. Или страсть, которую он сам в ней пробудил. Еще я заметила, уже сама, когда была в магазине, что она покупает деликатесы, красную рыбу, консервированные персики… Нет, персики, конечно, не такие уж и дорогие, но я почему-то представила, как они весте ужинают, воркуют…

— Вы только один раз видели Тропинина у нее в квартире?

— Нет, что вы! Много раз! Он всегда останавливал машину возле соседнего дома, между деревьями. Их роман был тайной для всего города, понимаете? Это в больнице Тропинина считали бабником, приписывали ему многочисленные романы, но все это было просто ширмой, на самом деле у него был роман с нашей Тамарой!

— Ну, хорошо, предположим, у них был роман. С чего вы взяли, что она убила его?

— Да с того, что поначалу он приезжал к ней один, я видела, как он курил на балконе… А потом, вот этот момент я не уловила, когда именно, его стала привозить к Тамаре эта девушка.

— Не понял.