Черная перепелка

— Женя, ты же выпил!

— Так я за руль и не сяду. Сейчас позвоню Виталию, мы с ним и поедем. Ты с нами, Семен?

Мужчины быстро собрались и уехали.

Рита надела на себя шапочку с перьями и подошла к зеркалу.

— Вот и слава богу… Раз шапка нашлась, вещи найдутся, а там, глядишь, и убийцу обнаружат. Теперь все успокоятся насчет Андрея. И он вернется…

— Да, конечно, вернется.

— Всегда завидовала ей… Красивая, муж любит…

— Любовь, значит, была к этому доктору.

— Знаешь, я уже не знаю, как относиться к этой любви, где любовь, там трагедия, какое-то глобальное разрушение семей, судеб… И что вообще такое — любовь?

— Как жалко ее… Вот знаю, что убили, что тело нашли, но мне все не верится, словно это ошибка какая… Горе, страшное горе! Бедный Андрей!

— Наливай!





25




Дождев с Соболевым ужинали дома, купили, как водится, пельменей, квашеной капусты и соленых грибов-песочников на базаре, водки.

Дождев, переполненный впечатлениями, с трудом сдерживался, чтобы не начать рассказывать о своем незаконном «взломе» квартиры Савушкиной прямо в своем кабинете, куда Ваня заглянул вечером, чтобы пригласить его поужинать в кафе.

— Какое кафе?! Ко мне домой, и без разговоров. И ночевать будешь у меня, а не в гостинице. Я тебе, старик, такое сейчас расскажу! Но не для чужих ушей.

Даже пока варились пельмени, Дмитрий молчал, готовясь к разговору и как бы мысленно репетируя его. Меньше всего ему бы хотелось, чтобы Иван воспринял его решение незаконным образом проникнуть квартиру свидетельницы как должностное преступление.

Но едва он только начал рассказывать, причем начал с самого начала, с визита пожилой учительницы Канавкиной, соседки Савушкиной, как Ваня сразу же его поддержал, сказал, что он и сам поступил бы точно так же.

— И что там было? Судя по твоему горящему взгляду, твоя старушка-одуванчик ничего не выдумала?

— Вот все в точности, как она рассказала! Стены спальни все сплошь заклеены фотографиями Тропинина. Фотографии любительские, видимо, она снимала на телефон, потом отдавала распечатать, причем, предполагаю, делала это не в Марксе, а в областном центре, в фотосалоне, где никто не знает Тропинина. Возможно даже, что в разных салонах. Потому что фотографий на самом деле очень много. В основном это какие-то рабочие моменты, да и снимки некачественные. Но очень много крупных планов, то доктор в своей голубой, в ромашках, хирургической шапочке, то в профиль… Красивый был мужик, ничего не скажешь. Ему бы в актеры податься, а он хирургом стал. Ну так вот. Действительно, в комоде у Савушкиной я обнаружил красивое эротическое белье. Поверь мне, я разговаривал с ней неоднократно. Такие женщины и кружевные корсеты — это абсурд, нонсенс! Такие, как Тамара, носят строгие костюмы, глухие водолазки и темные брюки, не пользуются яркой косметикой и все такое… Понимаешь меня, да? А там, в комоде — целый мир полноценной, я бы даже сказал, полнокровной женщины со всеми кружавчиками, чулочками, пеньюарами… Презервативы!

— Ты догадался, думаю, прихватить с собой…

— Конечно! Я забрал чашку с остатками кофе, которую она не успела помыть, чайную ложку, расческу, отдал на экспертизу… Да это первое, что мне пришло в голову, когда я убедился в том, что Савушкина была помешана на Тропинине. Уж не знаю, была ли у них связь, но любила она его — это точно. Ну и, конечно, ревновала. Да, вот еще что! Я же нашел в пакете в нижнем ящике комода розовый носок, один, понимаешь? Плюс крем, я загуглил его, это даже не крем, а наносыворотка с золотом и какими-то драгоценными эфирными маслами, она стоит минимум сто тысяч рублей! Как ты думаешь, кому она могла принадлежать?

— Явно не твоей Савушкиной. Получается — Миле Закатовой?

— Вот и я тоже так решил. Этот черный с золотом флакон Савушкина хранила в пакете с тем, что явно не принадлежало ей, возможно, эти вещи она находила после свиданий Милы с Тропининым, в спальне… Там еще была порваная золотая цепочка и кисть для рисования.

— Значит, Тропинин на самом деле встречался в ее квартире с Милой. И если до встречи с Закатовой у него с Савушкиной были отношения, то можно себе представить степень ревности этой несчастной женщины.

— Вот-вот… Она, Тамара, встречалась с доктором, в ней проснулась страсть, она нафантазировала себе будущее с Тропининым, а он, влюбившись в Закатову и не предполагая даже, какую боль собирается причинить своей бывшей любовнице, признался ей в своей любви и даже попросил разрешения пользоваться ее квартирой для своих свиданий. И Савушкина просто не смогла ему отказать.

— Тропинин в этой истории выглядит как настоящий садист, монстр!

— Все правильно! Вот Савушкина и не выдержала. Пришла раньше, чем договаривались, к себе домой, застала любовников, возможно, спящими и убила их. Потом ночью вынесла тела из дома, погрузила в свою машину и отвезла, спрятала где-нибудь на холоде, в гараже, к примеру, или в сарае, погребе… Не представляю, конечно, зачем ей было все это проделывать, от трупов можно было избавиться другим, более безопасным для нее способом, хотя бы сразу вывезти за город или вообще оставить перед дверями полиции…

— Ваня, но Савушкина — операционная сестра! Спрашивается, если она решила убить любовников, то почему было не нанести точные удары в сердце? Почему тела исколоты этой заточкой? Убийца всаживал заточку куда попало, по всему телу…

— Да потому, что она в тот момент вообще не соображала, что делает. И била, всаживая заточку, не в конкретных людей, в их тела, а в свою любовь, надежду, женское счастье, понимаешь? Она убивала свою жизнь, себя… Как-то так я себе представляю. Ты отдал чашку в лабораторию?

— Отдал. Но все это неофициально, как ты понимаешь.

— Ну и что? Если отпечатки на заточке и на чашке совпадут, ты просто арестуешь ее и допросишь. Вот увидишь, она — не профессиональный убийца. Она сразу во всем сознается. Она сейчас вся на нервах, она ждет, когда ее арестуют, она готова к этому. Слушай, Дождев, какие песочники! Это те самые, что собирают на островах? Обязательно куплю домой. Постой, мне звонят… Зотов, начальник службы безопасности Закатова. Да, слушаю, Женя.

Дождев видел, как вытягивается лицо Соболева, как он начинает вращать глазами, мотать головой, слушая собеседника.

— Хорошо, я понял. Жду тебя. Да-да, вот прямо сейчас и выезжай! Давай, на связи.

Он отключил телефон и какое-то время смотрел на Дождева отстраненным взглядом, словно осмысливая услышанное.


— Представляешь, они нашли женщину, которая продавала на рынке среди своих знакомых вещи Милы Закатовой! И знаешь, кто она такая? Не поверишь! Логинова! Зинаида Логинова, сестра твоей Дины Логиновой, той самой, которая якобы нашла тела на Нефтебазе! Я вообще уже ничего не понимаю! Мало того, что она нашла трупы рядом со своим домом, потом возле ее магазина за городом обнаружили машину Закатовой, а теперь вот эта шапка с перепелиными перьями! Зотов говорит, что эту шапку, ну, или шляпку, сделала своими руками сама Закатова. Я прямо сейчас звоню своим, чтобы они задержали эту Зинаиду и привезли сюда на допрос! Хотя кое-что они уже от нее узнали…

— Логинова… Я все понимаю, да, правильно, пусть задерживают и везут. Но не думаю, что она как-то связана с убийством. Посуди сам, если она имеет к этому какое-то отношение, то зачем бы ей вообще светиться с трупами? Да и мотив?

— А что, если убийца — тот самый Юра или Юрок, работник ее, что «с приветом»? Может, у него в голове что-то заклинило, он и убил их?

— Но, чтобы убить, он должен был знать, где проходят тайные свидания любовников. Про мотив здесь говорить сложно — никто не знает принцип работы слабых, больных мозгов человека. Сам знаешь, когда ищем маньяков или преступников с психическими отклонениями, нам приходится обращаться за консультациями к психиатрам.

— А давай прямо сейчас поедем к этой Логиновой и допросим работника? Может, он вовсе и не слабоумный. Если человек был бомжом, то это вовсе не означает, что у него проблемы с головой. Я знал, к примеру, одного слесаря, у него золотые руки, так вот, его жена изменила ему и выгнала на улицу! А он оказался человеком слабохарактерным, даже бороться не стал, жил в подъезде соседнего дома, жильцы подкармливали его, пока одна женщина, одинокая, не взяла его к себе. Как собаку. И знаешь, они потом поженились, у них родилось двое детей. Он так и слесарил, а потом ему по наследству остался домик в деревне, так они там с женой кур разводили, яйца продавали, потом коз купили… Так что, вполне возможно, что Юра этот из такой же категории слабых, но, в сущности, вполне себе нормальных психически людей.

До Нефтебазы доехали буквально за четверть часа.

По дороге Соболев рассказал то, что его люди успели узнать от Зинаиды Логиновой — откуда вещи, как, кем и при каких условиях они у нее оказались.

Было около десяти вечера, когда они приехали на Нефтебазу, окна большого дома Дины Логиновой почти все светились — хозяйка явно не экономила на электричестве.

Увидев Дождева с Соболевым, она словно окаменела. Стояла в проеме двери и все не решалась их впустить.

— Гражданка Логинова, мы можем войти?

— Входите… — Она кисло поморщилась, словно впускала в свой дом ядовитых змей. — В такое время решили побеспокоить. Случилось чего? Спрашиваю, чего на ночь глядя приехали? Сказала же — ничего не знаю!

— Нам бы сначала с вашим работником поговорить, — сказал Дождев.

— А чего с ним разговаривать-то? Он-то уж точно ничего не знает. Да и лег он, наверное, если сериал какой не смотрит. Ну, пойдемте к нему, коли уж пришли.

Она явно нервничала, выглядела встревоженной.

Набросив на плечи шаль, обула теплые калоши и вместе с «гостями» вышла из дома, спустилась с крыльца и затопала по узкой, недавно почищенной дорожке в сад, где стояла времянка. Одно окно в ней светилось.

— Не спит, вам повезло.

— Он пьет?

— Нет, не пьет. И мирный.

— Что это вы о нем как о звере каком? — спросил Соболев.

— Это вам показалось.

— У него с головой все в порядке?

— Да он умнее многих будет, — коротко охарактеризовала своего работника Логинова.

— А как же бомжем стал?

— Жена пропила его квартиру. Он сначала в школе жил, сторожил, а потом трубу какую-то прорвало, зимой… Он со слесарями исправлял аварию, ну и простыл. Да так, что чуть не помер от воспаления легких. Ну, я его и взяла к себе.

— Что ему известно про найденные вами трупы?

— Поначалу он ничего не знал, ну, а потом я ему рассказала, чего скрывать-то, если я уж и полицию вызвала.

Юра, увидев на пороге столько людей, вскочил с дивана, на котором лежал, глядя телевизор, и перепугался.

Внешне он был похож на сонного богатыря, высокий, крупный, в длинном вязаном свитере ручной вязки и старых джинсах. На ногах — толстые шерстяные носки. Лицо крупное, с прямым аккуратным носом, большими голубыми глазами и толстыми губами. Волосы длинные, доходящие до мочек ушей, седые, но чистые.

— Не бойся, Юра, тебе просто зададут несколько вопросов и все. Не переживай, — как-то мягко, почти по-родственному сказала Дина.

Вопросы ему задавал Соболев. Но как ни пытался разговорить его и расспросить подробнее про трупы, Юра ничего полезного не сказал.

Отвечал четко, коротко и уверенно. Постоянно хмурил брови, словно сердился за то, что его вообще расспрашивали о трупах, словно подозревали его в чем.

— Вы не там ищете, — вдруг сказал он своим низким жирноватым басом. — Может, Дине и не следовало бы, увидев трупы, думать о деньгах, не по-божески это, но она ни в чем не виновата. Кто-то привез их сюда, сбросил и уехал. Вот и ищите убийцу.

Логинова на это «не по-божески» никак не отреагировала. Может, и сама уже пришла к такому же выводу.

Поговорив с Юрой и ничего нового для себя не выяснив, Дождев с Соболевым, вернувшись в хозяйский дом, начали допрашивать Логинову.

Поначалу она вела себя грубовато, огрызалась и всячески демонстрировала свое презрение к следователям, повторяла свои показания, что она давала раньше, а когда уже успокоилась и даже расслабилась, прозвучал вопрос, который заставил ее побледнеть.

— Где вы взяли вещи, которые передали для продажи своей сестре Зине?

Возникла длинная пауза.