Чайная роза
Часть 35 из 112 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Язык у Майкла заплетался все сильнее. Нужно поскорее получить от него ответы, пока он не уснул прямо за стойкой.
– Дядя Майкл, я видела, что магазин выставлен на аукцион. Можно его снять с торгов. Сколько вы задолжали?
– Ненавижу я этот поганый магазин! – заорал Майкл, ударив кулаком по стойке.
Испуганный Шейми слез с табурета и спрятался за сестрой.
– Нога моя туда больше не ступит! Пусть этот гребаный банк его забирает! Это был наш магазин. Наш с Молли. У нее он был как конфетка. Прибыль давал. – Майкл потянулся за очередной порцией виски; в глазах блестели непролитые слезы. – Моя Молли! – сокрушенно воскликнул он. – Чего ж Бог не забрал и меня вместе с ней? Я не могу жить без нее… Не могу. – Дрожащей рукой он поднес стакан ко рту.
– Магазин, дядя Майкл, – упорствовала Фиона. – Сколько ты задолжал?
– Триста с лишним долларов. Это банку. Еще сотню с лишним – поставщикам… Нет у меня таких денег… Это все, что у меня осталось. – Он сунул руку в карман и достал две долларовые бумажки и горсть монет.
– Кровососы поганые… – пробормотал Майкл, не заметив, как монеты упали и покатились по грязному дощатому полу.
Фиона уперлась локтями в стойку, зажав между ладонями раскалывающуюся от боли голову. События пошли совсем не так, как она рисовала себе в мечтах. Она рассчитывала на теплый прием в дядиной семье. Объятия тети Молли. Чай с сэндвичами. Пухленький младенец, которого она покачает на руках. А эта встреча была сродни кошмарному сну. Посидев еще немного, Фиона встала. Надо уходить из пивной Уэлана. Путешествие в Нью-Йорк оказалось ошибкой. Здесь ей не на кого рассчитывать. Только на себя.
Видя, что она собирается уйти, Майкл всполошился.
– Нет! – взмолился он, хватая Фиону за руку. – Ты не можешь уйти. Не уходи!
– Мы устали, – сказала она, вырывая руку. – Шейми проголодался. Нужно найти себе пристанище.
– Моя квартира… идите туда… пожалуйста. Там никого нет, – всхлипнул Майкл; выпитый виски играл его состоянием, делая то угрюмым, то расчувствовавшимся. – Там… маленький беспорядок, но я приберу.
Фиона невесело рассмеялась. Он приберет в квартире? Напился так, что даже мелочь с пола подобрать не может.
– Ты останешься? – спросил Майкл, снова хватая ее за руку.
Фиона приготовилась ответить «нет», но отчаяние в дядиных глазах было настолько глубоким и искренним, что ее «нет» так и не вырвалось наружу. День клонился к вечеру. Еще час – и наступят сумерки. Она не представляла, где еще искать место для ночлега.
– Ладно. Мы останемся. На сегодня точно.
Порывшись в кармане, Майкл вынул ключ и протянул Фионе:
– Вы с Шейми идите. Располагайтесь… Я тоже скоро подойду, – пообещал он. – Я там все приберу… – Он громко рыгнул. – Сверкать будет… Тим, налей еще…
Вернувшись к дому 164 на Восьмой авеню, Фиона отперла дверь и, пропустив Шейми вперед, поднялась на второй этаж. За дверью дядиной квартиры отчаянно воняло прокисшим молоком и сгнившей пищей. В передней было настолько темно, что они едва видели дальше собственного носа. Фиона велела Шейми оставаться на месте, а сама, держась за стену, двинулась по узкому коридору, который вывел ее на кухню. Окно закрывали грязные и рваные кружевные шторы. Фиона взялась за веревку жалюзи и шумно подняла, сама испугавшись громкого звука. По полу застучали мышиные лапки. Фиона несколько раз топнула ногами, прогоняя остальных непрошеных квартирантов. Из окна в пространство кухни хлынули лучи заходящего солнца. В воздухе кружилась пыль, поднятая ее ногами. Оглянувшись вокруг, Фиона едва не вскрикнула. Такого удручающего беспорядка она еще не видела.
Раковина была забита грязными тарелками. Они громоздились на столе и на полу. Тем, что не доели мыши, сейчас кормились тараканы. В стаканах темнели следы высохшего пива и прогорклого кофе. Что ни шаг по полу – то хруст или что-то липкое. Боясь, как бы ее не вырвало от кухонного зловония, Фиона поспешила открыть окно.
– Фи, я к тебе хочу! – крикнул Шейми.
– Постой еще немного, – попросила Фиона, пройдя в гостиную.
Она и здесь открыла окна. По царившему хаосу гостиная ничем не отличалась от кухни. Повсюду была раскидана грязная одежда, среди которой торчали пустые бутылки. В одном углу Фиона наткнулась на груду писем. Она подняла верхний конверт. Это было письмо из Первого коммерческого банка, адресованное Майклу Финнегану. В верхней части конверта стоял штемпель «СРОЧНО». Ниже лежал сложенный лист бумаги. Развернув его, она прочла требование мясника немедленно оплатить долг. Внимание Фионы привлек конверт со множеством марок. Достав его, она узнала почерк матери. Это было невскрытое письмо Кейт, которое она написала Майклу после смерти его старшего брата.
Тишину гостиной нарушало лишь ритмичное тиканье часов на каминной полке, но Фиона их даже не слышала. Мозг, взбудораженный разговором с дядей, задавал ей тысячи вопросов, ответов на которые у нее не было. Ее тетка умерла несколько месяцев назад. Дядя превратился в опустившегося пьяницу. Маленькая двоюродная сестра живет у чужих людей. Где именно – Майкл так и не сказал. Его бакалейный магазин закрыт, а потому рассчитывать на работу там бесполезно. Дом выставят на торги. Где они с Шейми будут жить, когда здание продадут? Какую работу и где ей искать?
Во всех других помещениях квартиры ее встречал тот же хаос. Ванная напоминала хлев. Спальня Майкла, как и гостиная, была заставлена пустыми бутылками. Мятые, грязные простыни свешивались с кровати на пол. На одной подушке Фиона увидела фотографию в рамке. Оттуда ей улыбалась хорошенькая женщина с веселыми глазами.
– Фиииии! – громко заскулил Шейми. – Иди сюда! Мне страшно!
– Иду! – ответила она, поспешив к брату.
– Мне тут не нравится! Я хочу домой! – начал капризничать он.
Чувствовалось, Шейми сильно устал и был напуган встречей с родным дядей. Если Шейми увидит, что и старшая сестра сникла… Нет, она должна быть сильной. Хотя бы ради брата.
– Тише, радость моя. Здесь беспорядок, но это дело поправимое, вот увидишь. Сейчас мы с тобой поищем магазин и купим еды. Потом я немного приберусь, и жилище дяди Майкла станет уютнее.
– А это тетя Молли? – спросил Шейми, покосившись на фотографию.
– Да, дорогой.
– Фи, она умерла? Дядя Майкл говорил, что умерла.
– Да. Ты же сам все слышал. – Фиона поспешила сменить тему разговора. – Шейми, давай не будем терять время. Мы сейчас выйдем на улицу, спросим, где тут поблизости магазин, и купим хлеба и бекона на сэндвичи. Ты же любишь сэндвичи с беконом?
Она потянулась к руке Шейми, но он отдернул руку.
– Умерли! Умерли! Умерли! – сердито закричал он. – Как ма и па, как Чарли и Айлин! Все умерли. Ненавижу умерших! И Ник, которого ты велела звать папой, тоже умер. Мы его больше не увидим?
– Нет, Шейми, – как можно мягче возразила Фиона, опускаясь на корточки. – Ник жив и здоров. Он поехал в отель. Ты и сам знаешь. Через неделю мы с ним увидимся.
– Не увидимся! Он умер! – настаивал Шейми, пиная одну из сумок.
– Нет, не умер! И прекрати пинать сумку!
– Умер! И ты тоже умрешь! Тогда я останусь совсем один!
Глаза Шейми наполнились слезами. Лицо сморщилось в гримасе. От этого зрелища у Фионы разрывалось сердце. «Он же еще совсем малыш, – подумала она. – Он потерял всех близких и теперь боится потерять и меня».
– Шейми, дорогой, послушай. Ник не умер, – сказала она, обняв брата. – И я не умру. Я буду жить еще очень и очень долго. Буду заботиться о тебе и защищать тебя от всех невзгод. Слышишь?
– Обещаешь, Фи? – просопел Шейми, уткнувшись ей в плечо.
– Обещаю. – Она выпустила его и ладонью начертила на груди крест, произнеся привычные слова клятвы: – Чтоб мне сдохнуть!
– Нет! – взвыл Шейми.
– Прости! Я просто… клянусь. Такую клятву принимаешь?
Шейми вытер глаза тыльной стороной ладони и забубнил:
– Дедушка О’Рурк умер, и бабушка О’Рурк тоже. И кот Моггс. И щенок Бриджет Бирн, который не мог есть, и ребенок миссис Флинн, и…
Фиона застонала. Она вытерла брату нос. Как же ей сейчас недоставало матери! Ма быстро нашла бы слова, чтобы развеять страхи Шейми. Она и Фионины страхи убирала одним словом. У Фионы не было материнского опыта. Она не знала, где им купить еды и в каком углу этой захламленной квартиры приткнуться на ночлег. Она не представляла, что́ принесет ей завтра, где искать жилье и работу. И сейчас она никак не могла понять: почему ей взбрело в голову отправиться именно сюда – в этот громадный, совершенно незнакомый город? Напрасно они покинули Англию. Ведь могли поехать в Лидс, Ливерпуль или на север, в Шотландию. Можно и на запад – в Уэльс или Корнуолл. Им было бы намного лучше в каком-нибудь забытом богом текстильном или шахтерском городишке, а то и просто в деревне. Да в любом месте Англии им было бы гораздо лучше, чем здесь.
Глава 23
Велев Николасу Сомсу раздеться до пояса, врач приложил к его груди стетоскоп.
– Послушайте! – скорчил гримасу Ник. – Где вы храните эту штуковину? В леднике?
Врач, упитанный немец с суровым лицом, даже не улыбнулся.
– Пожалуйста, дышите! – скомандовал он. – Вдох, выдох…
– Совершенно верно, доктор. Я умею дышать. Занимаюсь этим вот уже двадцать два года, – проворчал Ник.
Он сделал глубокий вдох и такой же глубокий выдох. Ему вовсе не хотелось находиться здесь, в смотровом кабинете доктора Вернера Экхарта, где отвратительно пахло карболкой и где зловеще поблескивали металлические предметы из врачебного арсенала пыток, но иного выбора у него не было. Слабость, начавшаяся еще на корабле, только усугублялась. Фиона не раз посылала его к судовому врачу, но Ник отнекивался, находя разные поводы. Не мог же он ей рассказать, что этот визит чреват немедленной отправкой обратно в Лондон.
Вчера, едва поселившись в отеле, Ник написал Экхарту, одному из лучших врачей своего профиля, и попросил о приеме. Доктор ответил быстро, сообщив, что один из пациентов не сможет прийти, а потому он ждет мистера Сомса завтра у себя.
Пока Ник добросовестно дышал, доктор Экхарт переместил стетоскоп с его груди на спину и продолжил внимательно слушать. Затем выпрямился, вынул трубки из ушей и сказал:
– У вас нарушения в сердце. Шумы прослушиваются. Характерное шипение в крови.
«Немец есть немец», – подумал Ник. Никаких успокоительных слов для смягчения удара. Никакого ободряющего похлопывания по плечу. Бьет прямо по голове и не промахивается. Беззаботность, которой Ник загораживался от уродств окружающего мира, подвела его. «Боже мой, это уже и до сердца добралось! До моего сердца».
– Ваше заболевание прогрессирует, мистер Сомс, – продолжал врач. – Болезнь всегда ищет любую зацепку. Если вы хотите замедлить это продвижение, нужно внимательнее относиться к своему здоровью. Вам необходим отдых. Хорошая диета. И никаких нагрузок.
Ник ошеломленно кивал. Сначала сердце. А потом? Легкие? Мозг? Он живо представил, как болезнь, словно армия варваров, вторгается в его мозг и начинает пожирать участки мозга. Кусочек за кусочком, лишая его интеллекта и способностей, пока у него не останется ничего, кроме умения собирать одуванчики и распевать детские песенки. Этого он не позволит. Если дело зайдет далеко, он просто повесится.
Врач продолжал бубнить. Ник вдруг затосковал по Фионе. Эх, была бы она сейчас рядом: добрая, отзывчивая, верная! Взяла бы его за руку и сказала, что все будет хорошо, как не раз говорила на корабле. А если бы не взяла? Эта мысль встревожила Ника. Даже у такого доброго сердца, как Фионино, есть пределы. Узнай она, чем на самом деле вызваны его утомление и вялость, и он наверняка ее потеряет. Его дражайшую Фи, единственного друга. Она пополнит список тех, кого он уже потерял.
– Мистер Сомс, вы меня слушаете? – спросил Экхарт, пристально поглядев на него. – Я не шучу. Для вас предельно важно спать как можно больше. Ночной сон не менее десяти часов. И обязательно несколько раз спать днем…
– Я вас слушаю, доктор Эк, – прервал врача Ник. – Я буду больше отдыхать, но я не могу превращаться в инвалида. Мне нужно открывать галерею. Валяясь на диване, я этого не сделаю. Что скажете насчет курса лечения ртутью?
– Бесполезная затея, – отмахнулся Экхарт. – Ртуть чернит зубы и вызывает бесконтрольное слюноотделение.
– Очаровательные подробности. А что еще есть в вашей волшебной шкатулке?
– Тонизирующий состав по моему собственному рецепту. Делает организм бодрее и повышает сопротивляемость.
– Что ж, давайте попробуем, – согласился Ник.
Пока он одевался, Экхарт наполнил стеклянную бутылочку темной вязкой жидкостью, заткнул пробкой и назвал дозу приема. Затем сказал, что просит Ника показаться через месяц, а сейчас должен заняться другим пациентом. Ник подошел к стенному зеркалу. Завязывая галстук свободным виндзорским узлом, он осмотрел лицо. «Внешне я по-прежнему выгляжу здоровым, – подумал он. – Может, бледноват, и только». Экхарт преувеличивает. Этим грешат все доктора, иначе они лишатся пациентов. Ник надел пиджак и сунул бутылочку в карман. Проходя мимо столика секретарши, он попросил прислать счет в отель.
– Дядя Майкл, я видела, что магазин выставлен на аукцион. Можно его снять с торгов. Сколько вы задолжали?
– Ненавижу я этот поганый магазин! – заорал Майкл, ударив кулаком по стойке.
Испуганный Шейми слез с табурета и спрятался за сестрой.
– Нога моя туда больше не ступит! Пусть этот гребаный банк его забирает! Это был наш магазин. Наш с Молли. У нее он был как конфетка. Прибыль давал. – Майкл потянулся за очередной порцией виски; в глазах блестели непролитые слезы. – Моя Молли! – сокрушенно воскликнул он. – Чего ж Бог не забрал и меня вместе с ней? Я не могу жить без нее… Не могу. – Дрожащей рукой он поднес стакан ко рту.
– Магазин, дядя Майкл, – упорствовала Фиона. – Сколько ты задолжал?
– Триста с лишним долларов. Это банку. Еще сотню с лишним – поставщикам… Нет у меня таких денег… Это все, что у меня осталось. – Он сунул руку в карман и достал две долларовые бумажки и горсть монет.
– Кровососы поганые… – пробормотал Майкл, не заметив, как монеты упали и покатились по грязному дощатому полу.
Фиона уперлась локтями в стойку, зажав между ладонями раскалывающуюся от боли голову. События пошли совсем не так, как она рисовала себе в мечтах. Она рассчитывала на теплый прием в дядиной семье. Объятия тети Молли. Чай с сэндвичами. Пухленький младенец, которого она покачает на руках. А эта встреча была сродни кошмарному сну. Посидев еще немного, Фиона встала. Надо уходить из пивной Уэлана. Путешествие в Нью-Йорк оказалось ошибкой. Здесь ей не на кого рассчитывать. Только на себя.
Видя, что она собирается уйти, Майкл всполошился.
– Нет! – взмолился он, хватая Фиону за руку. – Ты не можешь уйти. Не уходи!
– Мы устали, – сказала она, вырывая руку. – Шейми проголодался. Нужно найти себе пристанище.
– Моя квартира… идите туда… пожалуйста. Там никого нет, – всхлипнул Майкл; выпитый виски играл его состоянием, делая то угрюмым, то расчувствовавшимся. – Там… маленький беспорядок, но я приберу.
Фиона невесело рассмеялась. Он приберет в квартире? Напился так, что даже мелочь с пола подобрать не может.
– Ты останешься? – спросил Майкл, снова хватая ее за руку.
Фиона приготовилась ответить «нет», но отчаяние в дядиных глазах было настолько глубоким и искренним, что ее «нет» так и не вырвалось наружу. День клонился к вечеру. Еще час – и наступят сумерки. Она не представляла, где еще искать место для ночлега.
– Ладно. Мы останемся. На сегодня точно.
Порывшись в кармане, Майкл вынул ключ и протянул Фионе:
– Вы с Шейми идите. Располагайтесь… Я тоже скоро подойду, – пообещал он. – Я там все приберу… – Он громко рыгнул. – Сверкать будет… Тим, налей еще…
Вернувшись к дому 164 на Восьмой авеню, Фиона отперла дверь и, пропустив Шейми вперед, поднялась на второй этаж. За дверью дядиной квартиры отчаянно воняло прокисшим молоком и сгнившей пищей. В передней было настолько темно, что они едва видели дальше собственного носа. Фиона велела Шейми оставаться на месте, а сама, держась за стену, двинулась по узкому коридору, который вывел ее на кухню. Окно закрывали грязные и рваные кружевные шторы. Фиона взялась за веревку жалюзи и шумно подняла, сама испугавшись громкого звука. По полу застучали мышиные лапки. Фиона несколько раз топнула ногами, прогоняя остальных непрошеных квартирантов. Из окна в пространство кухни хлынули лучи заходящего солнца. В воздухе кружилась пыль, поднятая ее ногами. Оглянувшись вокруг, Фиона едва не вскрикнула. Такого удручающего беспорядка она еще не видела.
Раковина была забита грязными тарелками. Они громоздились на столе и на полу. Тем, что не доели мыши, сейчас кормились тараканы. В стаканах темнели следы высохшего пива и прогорклого кофе. Что ни шаг по полу – то хруст или что-то липкое. Боясь, как бы ее не вырвало от кухонного зловония, Фиона поспешила открыть окно.
– Фи, я к тебе хочу! – крикнул Шейми.
– Постой еще немного, – попросила Фиона, пройдя в гостиную.
Она и здесь открыла окна. По царившему хаосу гостиная ничем не отличалась от кухни. Повсюду была раскидана грязная одежда, среди которой торчали пустые бутылки. В одном углу Фиона наткнулась на груду писем. Она подняла верхний конверт. Это было письмо из Первого коммерческого банка, адресованное Майклу Финнегану. В верхней части конверта стоял штемпель «СРОЧНО». Ниже лежал сложенный лист бумаги. Развернув его, она прочла требование мясника немедленно оплатить долг. Внимание Фионы привлек конверт со множеством марок. Достав его, она узнала почерк матери. Это было невскрытое письмо Кейт, которое она написала Майклу после смерти его старшего брата.
Тишину гостиной нарушало лишь ритмичное тиканье часов на каминной полке, но Фиона их даже не слышала. Мозг, взбудораженный разговором с дядей, задавал ей тысячи вопросов, ответов на которые у нее не было. Ее тетка умерла несколько месяцев назад. Дядя превратился в опустившегося пьяницу. Маленькая двоюродная сестра живет у чужих людей. Где именно – Майкл так и не сказал. Его бакалейный магазин закрыт, а потому рассчитывать на работу там бесполезно. Дом выставят на торги. Где они с Шейми будут жить, когда здание продадут? Какую работу и где ей искать?
Во всех других помещениях квартиры ее встречал тот же хаос. Ванная напоминала хлев. Спальня Майкла, как и гостиная, была заставлена пустыми бутылками. Мятые, грязные простыни свешивались с кровати на пол. На одной подушке Фиона увидела фотографию в рамке. Оттуда ей улыбалась хорошенькая женщина с веселыми глазами.
– Фиииии! – громко заскулил Шейми. – Иди сюда! Мне страшно!
– Иду! – ответила она, поспешив к брату.
– Мне тут не нравится! Я хочу домой! – начал капризничать он.
Чувствовалось, Шейми сильно устал и был напуган встречей с родным дядей. Если Шейми увидит, что и старшая сестра сникла… Нет, она должна быть сильной. Хотя бы ради брата.
– Тише, радость моя. Здесь беспорядок, но это дело поправимое, вот увидишь. Сейчас мы с тобой поищем магазин и купим еды. Потом я немного приберусь, и жилище дяди Майкла станет уютнее.
– А это тетя Молли? – спросил Шейми, покосившись на фотографию.
– Да, дорогой.
– Фи, она умерла? Дядя Майкл говорил, что умерла.
– Да. Ты же сам все слышал. – Фиона поспешила сменить тему разговора. – Шейми, давай не будем терять время. Мы сейчас выйдем на улицу, спросим, где тут поблизости магазин, и купим хлеба и бекона на сэндвичи. Ты же любишь сэндвичи с беконом?
Она потянулась к руке Шейми, но он отдернул руку.
– Умерли! Умерли! Умерли! – сердито закричал он. – Как ма и па, как Чарли и Айлин! Все умерли. Ненавижу умерших! И Ник, которого ты велела звать папой, тоже умер. Мы его больше не увидим?
– Нет, Шейми, – как можно мягче возразила Фиона, опускаясь на корточки. – Ник жив и здоров. Он поехал в отель. Ты и сам знаешь. Через неделю мы с ним увидимся.
– Не увидимся! Он умер! – настаивал Шейми, пиная одну из сумок.
– Нет, не умер! И прекрати пинать сумку!
– Умер! И ты тоже умрешь! Тогда я останусь совсем один!
Глаза Шейми наполнились слезами. Лицо сморщилось в гримасе. От этого зрелища у Фионы разрывалось сердце. «Он же еще совсем малыш, – подумала она. – Он потерял всех близких и теперь боится потерять и меня».
– Шейми, дорогой, послушай. Ник не умер, – сказала она, обняв брата. – И я не умру. Я буду жить еще очень и очень долго. Буду заботиться о тебе и защищать тебя от всех невзгод. Слышишь?
– Обещаешь, Фи? – просопел Шейми, уткнувшись ей в плечо.
– Обещаю. – Она выпустила его и ладонью начертила на груди крест, произнеся привычные слова клятвы: – Чтоб мне сдохнуть!
– Нет! – взвыл Шейми.
– Прости! Я просто… клянусь. Такую клятву принимаешь?
Шейми вытер глаза тыльной стороной ладони и забубнил:
– Дедушка О’Рурк умер, и бабушка О’Рурк тоже. И кот Моггс. И щенок Бриджет Бирн, который не мог есть, и ребенок миссис Флинн, и…
Фиона застонала. Она вытерла брату нос. Как же ей сейчас недоставало матери! Ма быстро нашла бы слова, чтобы развеять страхи Шейми. Она и Фионины страхи убирала одним словом. У Фионы не было материнского опыта. Она не знала, где им купить еды и в каком углу этой захламленной квартиры приткнуться на ночлег. Она не представляла, что́ принесет ей завтра, где искать жилье и работу. И сейчас она никак не могла понять: почему ей взбрело в голову отправиться именно сюда – в этот громадный, совершенно незнакомый город? Напрасно они покинули Англию. Ведь могли поехать в Лидс, Ливерпуль или на север, в Шотландию. Можно и на запад – в Уэльс или Корнуолл. Им было бы намного лучше в каком-нибудь забытом богом текстильном или шахтерском городишке, а то и просто в деревне. Да в любом месте Англии им было бы гораздо лучше, чем здесь.
Глава 23
Велев Николасу Сомсу раздеться до пояса, врач приложил к его груди стетоскоп.
– Послушайте! – скорчил гримасу Ник. – Где вы храните эту штуковину? В леднике?
Врач, упитанный немец с суровым лицом, даже не улыбнулся.
– Пожалуйста, дышите! – скомандовал он. – Вдох, выдох…
– Совершенно верно, доктор. Я умею дышать. Занимаюсь этим вот уже двадцать два года, – проворчал Ник.
Он сделал глубокий вдох и такой же глубокий выдох. Ему вовсе не хотелось находиться здесь, в смотровом кабинете доктора Вернера Экхарта, где отвратительно пахло карболкой и где зловеще поблескивали металлические предметы из врачебного арсенала пыток, но иного выбора у него не было. Слабость, начавшаяся еще на корабле, только усугублялась. Фиона не раз посылала его к судовому врачу, но Ник отнекивался, находя разные поводы. Не мог же он ей рассказать, что этот визит чреват немедленной отправкой обратно в Лондон.
Вчера, едва поселившись в отеле, Ник написал Экхарту, одному из лучших врачей своего профиля, и попросил о приеме. Доктор ответил быстро, сообщив, что один из пациентов не сможет прийти, а потому он ждет мистера Сомса завтра у себя.
Пока Ник добросовестно дышал, доктор Экхарт переместил стетоскоп с его груди на спину и продолжил внимательно слушать. Затем выпрямился, вынул трубки из ушей и сказал:
– У вас нарушения в сердце. Шумы прослушиваются. Характерное шипение в крови.
«Немец есть немец», – подумал Ник. Никаких успокоительных слов для смягчения удара. Никакого ободряющего похлопывания по плечу. Бьет прямо по голове и не промахивается. Беззаботность, которой Ник загораживался от уродств окружающего мира, подвела его. «Боже мой, это уже и до сердца добралось! До моего сердца».
– Ваше заболевание прогрессирует, мистер Сомс, – продолжал врач. – Болезнь всегда ищет любую зацепку. Если вы хотите замедлить это продвижение, нужно внимательнее относиться к своему здоровью. Вам необходим отдых. Хорошая диета. И никаких нагрузок.
Ник ошеломленно кивал. Сначала сердце. А потом? Легкие? Мозг? Он живо представил, как болезнь, словно армия варваров, вторгается в его мозг и начинает пожирать участки мозга. Кусочек за кусочком, лишая его интеллекта и способностей, пока у него не останется ничего, кроме умения собирать одуванчики и распевать детские песенки. Этого он не позволит. Если дело зайдет далеко, он просто повесится.
Врач продолжал бубнить. Ник вдруг затосковал по Фионе. Эх, была бы она сейчас рядом: добрая, отзывчивая, верная! Взяла бы его за руку и сказала, что все будет хорошо, как не раз говорила на корабле. А если бы не взяла? Эта мысль встревожила Ника. Даже у такого доброго сердца, как Фионино, есть пределы. Узнай она, чем на самом деле вызваны его утомление и вялость, и он наверняка ее потеряет. Его дражайшую Фи, единственного друга. Она пополнит список тех, кого он уже потерял.
– Мистер Сомс, вы меня слушаете? – спросил Экхарт, пристально поглядев на него. – Я не шучу. Для вас предельно важно спать как можно больше. Ночной сон не менее десяти часов. И обязательно несколько раз спать днем…
– Я вас слушаю, доктор Эк, – прервал врача Ник. – Я буду больше отдыхать, но я не могу превращаться в инвалида. Мне нужно открывать галерею. Валяясь на диване, я этого не сделаю. Что скажете насчет курса лечения ртутью?
– Бесполезная затея, – отмахнулся Экхарт. – Ртуть чернит зубы и вызывает бесконтрольное слюноотделение.
– Очаровательные подробности. А что еще есть в вашей волшебной шкатулке?
– Тонизирующий состав по моему собственному рецепту. Делает организм бодрее и повышает сопротивляемость.
– Что ж, давайте попробуем, – согласился Ник.
Пока он одевался, Экхарт наполнил стеклянную бутылочку темной вязкой жидкостью, заткнул пробкой и назвал дозу приема. Затем сказал, что просит Ника показаться через месяц, а сейчас должен заняться другим пациентом. Ник подошел к стенному зеркалу. Завязывая галстук свободным виндзорским узлом, он осмотрел лицо. «Внешне я по-прежнему выгляжу здоровым, – подумал он. – Может, бледноват, и только». Экхарт преувеличивает. Этим грешат все доктора, иначе они лишатся пациентов. Ник надел пиджак и сунул бутылочку в карман. Проходя мимо столика секретарши, он попросил прислать счет в отель.