Цена зла

Мы подъезжаем к Логову Дьявола, когда темнеет. Когда Спайдер останавливается, беспокойство нарастает. Я не возвращалась сюда с тех пор, как появился Дьякон Джейкоб. Скорее всего, Сет или мои родители нашли бы кого-нибудь, кто искал бы меня. Пошлют ли они кого-нибудь сюда снова?

Вероятность того, что кто-то из Колонии появится здесь в мой первый день возвращения, невелика, но я не могу не думать, что они могут появиться. Я быстро оглядываю оживленную стоянку, но не вижу ни одного автомобиля, который выглядел бы так, как будто он принадлежит членам Его Святого Мира.

— Проблема, Дикая кошка? — спрашивает Спайдер, снимая с моей головы шлем.

Я поднимаю взгляд и вижу, что он наблюдает за мной со знакомым расчетливым выражением лица. Он уловил мою нервозность.

Его тон также насмешливый, сравнительная мягкость, которую я чувствовала в нем раньше, теперь исчезла.

Так много для ощущения связи.

Не собираясь говорить ему, что я ожидаю, что меня оттащит от него жестокий культ, я бросаю, как я надеюсь, беспокойный взгляд на здание, а затем застенчиво пожимаю плечами.

— Тебе не нравится это место, не так ли? — его пальцы заправляют прядь волос мне за ухо.

Неделю назад я бы отстранилась, но сейчас моя голова сама по себе наклоняется, ища большего его прикосновения. Жалкая.

— Нет. — Я слезаю с байка, не пытаясь подделать свой ответ. — Но, по крайней мере, мне не нужно раздеваться.

Ухмылка расплывается на его лице. — Я бы поспорил, что клиенты выстроились бы в очередь вокруг квартала, чтобы увидеть твое милое тело обнаженным на сцене. — Он притягивает меня к себе, и его ладони скользят вниз к моим ягодицам, обхватывая их. Похоже, его не волнует, что все на стоянке могут нас видеть. Когда я инстинктивно отталкиваю его руки, он хватает ими, притягивает меня ближе и хватает за задницу снова. — Я бы с удовольствием посмотрел, как ты танцуешь для меня, — рычит он мне на ухо.

И вот он здесь. До того, как мы уехали, он был просто мужчиной, разговаривающим с девушкой на своем байк, горячим байкером, который думал, что забавно, что я так не в курсе его жизни. Теперь он снова плохой парень. Дьявольский, манипулирующий преступник, который использует любую возможность, чтобы подчинить меня своей воле.

Моя голова взлетает вверх, паника охватывает меня при мысли о том, что он выставит меня на сцену обнаженной на всеобщее обозрение. — Спайдер, — растягиваю я. — Пожалуйста, даже не шути об этом.

Его ухмылка становится шире. — Расслабься. Я бы ни за что не позволил кучке похотливых придурков пялиться на то, что принадлежит мне.

И все же на прошлой неделе он привязал меня к дереву, чтобы половина его клуба могла полюбоваться.

Он снимает мою сумку с байка и толкает ее мне в руки, затем кладет руку мне на шею сзади и направляется к входной двери клуба.

— Скажи мне кое-что, — говорит он по дороге. Клиенты стоят в очереди, ожидая оплаты за вход, делая это достаточно громко, чтобы ему пришлось немного повысить голос. — Ты никогда не материшься, не пьешь и не куришь, и ни один мужчина никогда не прикасался к тебе до меня. Как может восемнадцатилетняя девушка, похожая на Джессику Альбу, оказаться такой нетронутой?

Я понятия не имею, кто такая Джессика Альба, но по его тону могу сказать, что она, должно быть, привлекательна, и что я должна знать это имя. Я также знаю, что я никак не могу ответить ему, по крайней мере, не всей правдой. Я уже дала ему больше, чем хотела бы, сказав ему вчера вечером свой возраст, но у меня не было выбора.

— Неужели у каждой девушки должен быть рот, как у моряка, и ей нравится, быть пьяной?

— Большинство в моем мире такие, сладкая.

Возле раздевалки он останавливает меня. — Подожди. Вот. — Он протягивает мне ламинированную карточку.

Я бросаю взгляд на то, что он мне дал. Это удостоверение личности с фальшивым именем, которым я пользовалась, Стефани Джонсон, и фотографией, которую он сделал вчера вечером у технаря MК, Рэта. Мой возраст — двадцать один, законный возраст для работы в месте, где подают алкоголь. Спайдер спросил мой возраст для удостоверения личности, очевидно, думая, что я достаточно взрослая. Он выглядел удивленным, когда я сказала, что мне восемнадцать.

— Держи это при себе все время, пока ты здесь. Власти расправляются с подобными местами за то, что они впускают людей, не достигших совершеннолетия. Если это место проверят, я не хочу, чтобы ты с ними разговаривала, но на всякий случай, если ты не сможешь отказаться от разговора, тебе это понадобится.

Я бросаю взгляд на карточку, но не успеваю ничего понять, прежде чем он кладет руку мне на плечо.

— И у МК есть несколько полицейских на зарплате, так что даже не думай рассказывать им что-нибудь о том, что происходит между нами.

Я вздыхаю, но заставляю свое лицо оставаться бесстрастным, кивая в знак согласия с ситуацией. Ему не нужно знать, что я все равно не пошла бы в полицию.

Снова просматривая карточку, я нервно облизываю губы. — И ты уверен, что никто не узнает, что это подделка, посмотрев на нее?

— Черт. — Он качает головой. — Ты такая правильная. Большинство женщин, которых я знаю в твоем возрасте, убили бы, чтобы получить фальшивое удостоверение личности. Ты что, дочь пастора или что-то в этом роде?

Я почти проглатываю свой язык. Он просто отталкивается от клише, которое объясняет то, что он считает моим ханжеством, но я не могу избавиться от ощущения, что он каким-то образом видит меня насквозь. Что его счастливая догадка означает, что он каким-то образом разгадает остальные мои секреты.

Невольно мои глаза закатываются от страха.

Медленная ухмылка играет с его губами. — О, ничего себе. Это так? — он запрокидывает голову и смеется. — Байкер-преступник и дочь пастора. Мне это нравится. — Он обхватывает мой затылок и притягивает меня к себе. — Мне будет так забавно развращать тебя.

Видите ли, отчасти поэтому я ничего не могу сказать этому мужчине. Помимо разоблачения моего прошлого, я знаю, что он с радостью использует все, что я ему скажу, против меня, если представится такая возможность. Теперь, когда он знает, он изо всех сил будет играть на моих страхах.

— Теперь я могу идти? — жалобно спрашиваю я его. — Мне нужно начинать свою смену.

Он усмехается мне в волосы, а затем отпускает меня. — Да. А что касается удостоверения личности, расслабься. Парень, который делал его, Рэт, лучший в своем деле.

— Хорошо, — бормочу я.

В раздевалке я быстро надеваю форму. Мои руки дрожат, когда я засовываю поддельное удостоверение личности в маленький кармашек сбоку юбки, который обычно используется для чаевых. Мысль о том, что кто-то проверяет мою личность, заставляет меня нервничать, и не только потому, что я окажусь в тюрьме, если они узнают, что я несовершеннолетняя, или потому, что они могут каким-то образом отследить меня до Колонии.

Я знаю, что большая часть того, что пасторы говорили нам о коррумпированности государственных учреждений, это сплошная ложь. Полиция вряд ли воспользуется любым возможным предлогом, чтобы бросить людей в тюрьму или обыскивать дома людей без всякой причины. Дядя Сэм не использует информацию о людях из правительственных баз данных, чтобы отслеживать каждое их движение, а Всемирная паутина — это не просто гигантский инструмент, используемый для наблюдения за людьми через шпионские камеры на их ноутбуках. Это была та самая чушь, о которой говорил Дэвид Гилд в своих проповедях. Я знаю, что все это было частью попыток церковного лидера запугать нас, чтобы мы поверили, что Колония нужна нам для защиты. Но после восемнадцати лет моей жизни, когда мне говорили, что мировым организациям нельзя доверять, мысль о том, что я столкнусь с вопросами от какого-либо органа власти, все еще пугает меня.


Кроме того, хотя нарушение закона может быть образом жизни для Спайдера, мысль о том, чтобы оказаться в тюрьме, наполняет меня ужасом.

Я с удивлением обнаруживаю, что Спайдер ждет меня в холле, разговаривая с одним из охранников. Я уже собираюсь надеть этот проклятый ошейник на шею, но он останавливает меня.

— Позволь мне. — Его глаза сверкают, когда он протягивает свою большую ладонь.

Я вздыхаю и отдаю ошейник.

Спайдер надевает кожаный ремешок мне на шею, застегивает его сзади, не торопясь. Его пальцы скользят по моей коже, пробегая по передней части ошейника, как будто он смакует это ощущение там.

— Мне нравится эта штука на тебе. — Его голос низкий и хриплый от желания, когда он зацепляет петлю спереди пальцем.

Да, я не удивлена, что он получает удовольствие, увидев меня в ошейнике раба. Больной придурок.

— Мне нужно идти, — говорю я ему, толкая его в грудь.

Спайдер дергает за металлический карабин ошейника, подтягивая меня вперед, пока я не прижимаюсь к нему.

— Ты уйдешь, когда я тебе скажу. — Его руки обхватывают мои ягодицы, бесстыдно разминая их через юбку, не заботясь о том, что клиенты, идущие по коридору, могут видеть, как он грубо со мной обращается.

Его запах, смесь кожи, выхлопных газов, дыма и пряного мужского запаха, который принадлежит только ему, вызывает привыкание. Не в силах ничего с собой поделать, я глубоко вдыхаю, извиваясь рядом с ним, почти застонав от того, как мои мышцы превращаются в кашу в его руках.

Головка его члена вонзается мне в живот, твердая, как сталь. Он издает глубокий одобрительный звук в своем горле и прижимает меня к себе, его ухмылка злая. — Что бы сказал твой дорогой старый папочка, если бы увидел тебя здесь в таком виде, а?

Лучше бы он мне не напоминал. Папа обычно отдавал меня всякий раз, когда Сет или кто-то из других пасторов призывал меня к наказанию. Если бы он увидел меня здесь, когда байкер-преступник лапал меня в стрип-клубе, он, вероятно, сам запер бы дверь в изолятор.

Все, что я скажу, только ободрит его, поэтому я сжимаю губы вместе, ожидая.

— Я бы с удовольствием посмотрел на лицо твоего папы, если бы он меня увидел, — радостно рычит Спайдер.

Конечно, ты бы так и сделал.

Я ничего не говорю, моргая на него, ожидая его следующего шага. Его губы кривятся, и я почти задаюсь вопросом, чувствует ли он каким-то образом мою мысль.

Спайдер приподнимает мой подбородок, и его губы касаются моих, один, долгий, обжигающий поцелуй, я просто знаю, предназначен для того, чтобы показать любому, кто нас видит, что я вся принадлежу ему. Его язык скользит внутрь, играя с моим. Моя промежность напрягается в ответ.

К тому времени, как он поднимает голову, мои чувства приходят в смятение. Поцелуи этого мужчины действуют как наркотик. Опасный, вызывающий привыкание, ядовитый наркотик.

Пара молодых людей выходят из частной комнаты для вечеринок вслед за одной из стриптизерш и свистят нам, проходя мимо. Мое лицо горит, и я пристально смотрю на Спайдера. Он ухмыляется и прижимается губами к моему уху.

— Ты могла бы также привыкнуть к этому.

— Привыкнуть к чему? — я тычусь ему в грудь, добавляя улыбку и вкладывая уважение в свой тон, как будто я просто пытаюсь понять, как все устроено. — Ты нарушаешь закон так же, как и с той карточкой, или ты суешь свой нос в социальные сети при каждом удобном случае?

И неважно, что это заставляет чувствовать других, добавляю я про себя.

— И то и другое. Жизнь вне закона — вот что это такое. Мы не просто нарушаем закон. Мы сделаем его нашей сучкой. И мы не миримся с тугодумами или кисками. Любой мужчина, который едет с нами, учится прощаться с светскими приличиями в ту же минуту, как наденет порез, иначе он долго не протянет.

Он отпускает меня, и я ненавижу себя, когда мое тело оплакивает потерю его тепла.

— Ты помнишь правила, о которых мы говорили прошлой ночью? — спрашивает он тихим голосом.

Я подавляю вздох, чувствуя, как последние остатки связи, которую я чувствовала между нами, исчезают, превращаясь в ничто. Я здесь работаю, но это всего лишь фасад. Я все еще его пленница.

— Я помню. Ни с кем не разговаривать, пока я не буду вынуждена. Не покидать это место без присутствия сотрудника. Никаких телефонных звонков никому ни по какой причине. Положить все мои чаевые в банку.

— Хорошая девочка. Я проверю, чтобы убедиться, что ты следуешь за тем последним правилом… воровка.

Это прозвище пронзает меня, как удар ножом в сердце. Я для него ничто. Ничто. Но это также облегчает бегство. Я опускаю плечи, заставляя себя кивнуть.

Принятие.

— Мы с Кэпом вернемся, чтобы забрать тебя после твоей смены. Будь у двери и жди.

Я ненавижу контроль, который он придает этим словам, но я киваю. — Я так и сделаю.

— Хорошо. — Он шлепает меня по заднице достаточно сильно, чтобы я почти забыла свою роль и уставилась на него. — Иди.

Я ухожу, направляясь в передний бар, его слова запечатлеваются у меня в голове. Он велел мне быть у двери и ждать его. Насколько безумным будет мой похититель-преступник, когда он появится и обнаружит, что я ушла?



Глава 15

Напряжение