Целительница на факультете легионеров

Очередной удар под дых. Сердце в пятки. Остановка дыхания. Дьюк продолжал говорить, но я не слышала ни единого слова. Слышала только, как в каком-то вакууме билось сердце, со скрипом качая остывшую кровь по леденеющим венам.

Первый вдох дался с невероятной болью. Звуки достигали моего сознания как сквозь толщу воды:

– Ты что-то скрываешь. Постоянно транслируешь страх. Иногда настоящий животный ужас. Боишься выдать себя. Сделать что-то не то. Не так сесть, не так сказать. Не дотянуть до общей планки. Что происходит, Крис?

Только не подавай вида, что ты шокирована, Кристина, и тебе есть, что скрывать! Вполне возможно, Дьюк имеет в виду нечто иное, чем тайна моего настоящего имени.

Отставить панику! Эмоции – не мысли. Что, если…

Дьюк не дал мне додумать.

– Это из-за Уилла, да? Говорят, он погнал тебя в ночь на полосу препятствий, несмотря на перелом. Не дал с отцом увидеться. Вот урод! Козёл! Маньяк!

А внутри снова всё кувырком. Настоящий хаос эмоций и мыслей.

– Вот это тебя колбасит! – посочувствовал друг. – У Уилла, конечно, тяжёлый характер, и гоняет он нас как кот мышей, но тебе нужно отращивать толстую шкуру, приятель. Без этого в жизни никак.

О том, что я девчонка, ни слова. Неужели не догадался?

– Я постараюсь, Дьюк.

– Просто знай, что я на твоей стороне.

– Спасибо, – выдавила я. – Ты настоящий друг.

– Слушай, раз такое дело... В общем, Мейси и Беджер собирают компромат на Уилла. Ну, чтобы нам назначили другого куратора. Стива, например, или Стюарта. Они нормальные парни, не то что зверь этот. Ты в деле? Согласен помочь?

– Конечно, я с вами, – на эмоциях выдала я.

И едва доковыляла до своей комнаты, чтобы без сил рухнуть на кровать.





Глава 17. Испытание на выбывание





– Учитывая вышеизложенные факты, можно сказать, что Рутерглен Смиттон является ярким примером выдающихся способностей полководца Древности. Его подвиги были высоко оценены ещё при жизни, а его военная тактика до сих пор преподаётся в академиях легионеров. (Полный текст эссе Кристины можно прочесть в главе 17-а)



– Замечательно, мистер Блэкстон! – похвалила мисс Кушинг. – Блестящий доклад. Мне особенно приятно поставить вам высший балл после десятка единиц!

А мне была бы приятна похвала преподавателя, если бы доклад нравился мне самой. Я писала его перед завтраком, впопыхах, думая совсем о другом.

– У кого-то имеются вопросы к мистеру Блэкстону? – поинтересовалась мисс Кушинг, оглядывая аудиторию.

– Имеются! – отозвался Голдсмит. – Почему он пропадает в библиотеке вместо того, чтобы развивать свои физические данные? Легиону нужны спортсмены, а не учёные.

Реплику Голдсмита подхватили остальные, в аудитории поднялся неимоверный шум.

– Вопрос не относится к теме! Прошу тишины! – голос мисс Кушинг тонул во всеобщем гвалте.

Я стояла у профессорской кафедры и чувствовала себя преступником, привязанным к позорному столбу. Джулия Мартиндейл, пытаясь образумить студентов, поднялась с места и что-то кричала, размахивая руками, Сэнди засвистел, но их никто не послушал.

Но стоило в аудитории появиться ректору Тентерфилду и выпускникам – всем восьми, – как воцарилась звенящая тишина. Я впервые увидела ректора так близко, и он поразил меня жёсткими, будто вырубленными и увековеченными в граните чертами лица, что выдавало в нём человека властного и непримиримого.

– Мистер Блэкстон, будьте добры занять своё место, – попросила мисс Кушинг, и я, прижимая тетрадку к груди, поспешила за первую парту.

Выпускники выстроились в ряд у доски. Все, как на подбор, высокие, сильные, высокомерные. И почему-то с увесистыми рюкзаками за плечами.

– Итак, уважаемые первокурсники! Всем вам, вероятно, известно о нашей ежегодной традиции устраивать новичкам так называемую инициацию, – начал ректор Тентерфилд. Несмотря на торжественность момента, тон его отличался зловещей холодностью. – Рад сообщить, что ваша инициация как будущих легионеров или испытание на выбывание переносится на более ранний срок. А точнее, начнётся прямо сегодня.

Всемилостивые боги! Я на это не подписывалась! На моём месте должен быть Кристофер!

Среди студентов ожидаемо поднялся ропот. Кто-то радовался и рвался в бой, кто-то возмущался. Громче всех, как обычно, разъярялся Сэм Голдсмит:

– Я протестую! Обычно испытание проводится в конце семестра! Мы только сели за парты! У нас ни знаний, ни опыта!


– Если вы сомневаетесь в своих силах, мистер, посмевший перебить ректора, – чуть повысил голос Тентерфилд, – можете покинуть академию прямо сейчас. Документы вам вышлют почтой.

– Простите, господин ректор, – пристыженно отозвался Голдсмит и сгорбился на своём стуле.

– Это касается всех, – заявил ректор. Говорил он спокойно, но каждое его слово будто пробиралось под кожу и разливалось по венам жгучим ядом. – Если вы не уверены, что пройдёте инициацию, лучше сразу заявите об этом. Ничего зазорного в этом нет. А счастья можно попытать и в другой академии.

Несмотря на призыв ректора, никто не изъявил желания покинуть Дортмунд тотчас. Даже у меня не хватило смелости признаться в том, что я собираюсь переводиться на другой факультет. Ну не сию же минуту нас ждут испытания! Я успею переговорить с деканом наедине – он должен вернуться к обеду.

– Мисс Кушинг, – ректор обратился к застывшей в подобострастной позе ассистентке, – кого вы рекомендуете к отчислению?

– Никого не рекомендую, ректор Тентерфилд, – дрожащим голосом отозвалась та, – все студенты хорошие, перспективные.

Я упорно старалась не глядеть в сторону Уилла, но всеми фибрами души чувствовала его взгляд, оставляющий очередной ожог на моей коже. Если он меня выдаст, если посмеет сказать хоть слово, я не постесняюсь при всех высказать ему в лицо всё, что думаю о таких, как Уиллард Эванс. Пусть только попробует!

Убедившись, что кандидатов на отчисление нет, ректор подал знак одному из выпускников, и тот выступил вперёд.

– Вас поделят на группы, в каждой по четыре-пять человек. Итого восемь групп. Каждую группу будет курировать наставник, за ним и остаётся решающее слово, годитесь вы в легионеры или же нет. Остальное вы узнаете уже на месте.

И снова волны радости и возмущения. Можно подумать, будущую военную элиту Королевства решил разбавить клуб анонимных трусишек! Я не прочь испытать собственные силы прямо сейчас, но ведь это не моя инициация, не моё предназначение, не моё имя и даже китель не мой. Вот если бы врачевателям предложили испытание на выбывание, тогда другое дело.

Ректор Тентерфилд поднял руку, призывая к тишине. Постепенно шум в аудитории утих, и казалось, было слышно, как у Уилла стучит сердце.

– В этом году попечительский совет решил не ждать так долго, – продолжал ректор, а сидевший рядом со мной Дьюк шепнул на ухо:

– Скорее всего, хотят избавиться от доброй трети студентов из-за проблем с финансированием.

– Не может быть, – возразила я, – страна нуждается в легионерах. Кто, как не мы, станет на защиту Зелёных Земель в случае чего?

– Пф! – фыркнул друг. – Скажешь тоже! За последние двести лет не было ни одной серьёзной стычки с хаоситами, а всю эту немаленькую гвардию нужно как-то содержать. Плюс студенты. В Зелёных Землях четыре крупных академии, таких, как наша. И две поменьше. Попечительский совет запретил резать стипендии, но не имеет ничего против сокращения количества первокурсников. Скорее всего, одну академию и вовсе прикроют.

Я покачала головой. Наше Королевство процветает и вряд ли бы стало экономить на студентах самых престижных специальностей. Тут дело в другом. Только вот в чём именно?

Между тем ректор медленно обвёл взглядом притихшую аудиторию. Открыл журнал.

– Кто же удостоится чести стать первым? Пожалуй, первокурсник по имени… По имени Беджер Фрипп.

Тишину нарушил чей-то вздох. Кто-то упустил самописное перо, и оно со стуком покатилось по деревянным ступенькам. Беджер сидел ни жив ни мёртв.

– Следующим станет Энди Фишман, – объявил ректор.

– Извините, господин ректор, – робко вмешалась мисс Кушинг, – но мистер Фишман отсутствует. Он отпросился с урока, у него дополнительное занятие у профессора…

– Значит, мистер Фишман не прошёл инициацию, – отрезал ректор, и по аудитории прокатились шепотки. – Вычёркиваем. Все отсутствующие считаются не прошедшими испытание и будут отчислены.

– Но…

– Никаких «но», мисс Кушинг. Отсутствие на занятии – неуважение не только к преподавателю, но и к легиону в целом. Значит, следующим будет Мейси Ходжес.

– Его тоже нет на занятии, – едва слышно сказала мисс Кушинг.

– Вычёркиваем, – безапелляционно пробасил ректор. – Дьюк Мердок? Тоже отсутствует?

– Присутствует, – уверила преподавательница.

Сидевший рядом парень испуганно икнул и сделался зелёным.

– Дьюк, с тобой всё в порядке? – шепнула я, всерьёз озаботившись состоянием его здоровья.

– Я… мне… не… – блеял тот.

Я взяла его руку в свою. Пульс бешеный. Попробую выровнять…

– Так. – Тентерфилд выдержал театральную паузу, водя пальцем по списку в журнале. – Кто же составит компанию этим славным парням?

Послышались смешки. Все оценили шутку ректора, но никто, понятное дело, не горел желанием в такой ответственный момент оказаться рядом с увальнем Мердоком и середнячком Фриппом. Уверена, многие в зале сейчас молились о том, чтобы оказаться в одной четвёрке с Сэнди или Бобом. Пусть Дьюк меня простит, но я бы пошла с кем угодно, только не с человеком, который читает меня как раскрытую книгу. Только бы ректор Тентерфилд пошёл дальше по списку и не возвращался!.. Только бы не возвращался!..

Но увы.

После фамилии Мюррей взгляд ректора вернулся к началу списка, и…

– Кристофер Блэкстон, – припечатал он так, будто смертный приговор зачитал.

По рядам прокатился вздох облегчения.

Голдсмит выдал: