Бунт Хаус
Часть 69 из 160 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
окрашивает твои щеки, когда ты заканчиваешь со мной в своей голове. — Он берет
бутылку вина, стоящую рядом с ним, вырывает пробку и подносит ее горлышко к
губам. — Это самая отвлекающая, возбуждающая, сексуальная вещь, которую я
когда-либо видел. А я повидал много всего, позволь тебе сказать.
Он пьет вино так же искусно, как и тогда, когда выпил воду. На этот раз я
заставляю себя посмотреть ему в глаза, пока он глотает раз, другой, третий.
Когда он ставит бутылку на импровизированный стол, я встаю и медленно
иду к нему.
— Знаешь что? — шепчу я.
— Что? — шепчет он в ответ.
139
— Жаль, что я не могу взять эту бутылку и разбить ее о твою гребаную голову, Джейкоби.
— А что тебя останавливает? — Он отстреливает насмешку так быстро, что, должно быть, знал, что я себе это представляю.
— Потому что я не сумасшедшая. Я не нападаю на людей, потому что мне так
хочется. Я не раб своих инстинктов.
— Жаль. — Рэн откидывает голову назад; он смотрит на меня с ленивой
самоуверенностью, которая заставляет меня так злиться, что мне хочется плакать.
— Если бы это было так, мы бы уже обошлись без этого дерьма и трахнулись.
Я кривлю губы, глядя на него.
— И это все, что тебя волнует? Трахнуть меня? Если я сдамся и позволю тебе
овладеть мной, ты наконец заскучаешь и перейдешь к следующей жертве?
— Нет. — Он говорит это без удивления и осуждения. — Я никогда с тобой
не закончу. Точно так же, как ты никогда не предложишь мне себя только для того, чтобы я оставил тебя в покое, милая девочка.
— Не называй меня так. Я вовсе не милая.
Он смеется.
— Это как раз то, что мне нравится больше всего. Когда тебе в последний раз
делали прививку от столбняка?
— Что?
Он показывает на меня бутылкой вина. В частности, на мои ноги.
— Ты забыла свои ботинки, Стиллуотер. Я сделал все, что мог, но здесь далеко
не чисто. А еще у тебя идет кровь из руки.
Я смотрю вниз, потрясенная тем, что вижу свои собственные босые ноги на
полу. Как, черт возьми, я забыл надеть туфли и носки? Пинаясь и царапаясь, я
пробиралась через пространство в лазу, и это могло бы порезать меня на кусочки.
Черт возьми, о чем я только думала?
Что ты хочешь убить этого самодовольного мудака, лежащего перед тобой на
одеяле, вот о чем.
Ух. Я так торопилась подняться сюда и разорвать его на куски, что даже не
подумала обуться. Костяшки пальцев гудят от боли, когда я сжимаю руку в кулак, осматривая нанесенный мне урон. Все не так плохо, как могло бы быть — рана не
такая глубокая, но она определенно кровоточит. Я натягиваю рукав толстовки на
рану, прикрывая ее манжетой.
— Все будет хорошо, — отрезаю я. — Остановится через минуту.
Острый взгляд Рэна пробирает меня до костей.
— Садись, Элоди.
— Нет. Я пришла сюда только для того, чтобы спросить, кем ты себя
возомнил.
— И как только я скажу тебе, кем я себя считаю, ты снова заберешься в эту
дыру и исчезнешь внизу?
— Да. Именно так.
140
— Ладно. Окей. Ну, я думаю, что я единственный парень в этой богом
забытой дыре, на которого ты смотрела дважды. Думаю, что я тот парень, о котором
ты не можешь перестать думать. А еще думаю, что я единственный парень, который
когда-либо заставлял твое сердце биться быстрее. Я ошибаюсь?
Я сужаю глаза до щелочек.
— Да.
Снова используя бутылку вина, Рэн грубо указывает на меня.
— Ты совершенно не способна говорить правду, да? Это довольно грустно.
— Я говорю тебе чистую правду.
— Хорошо. Тогда отрицай все, что я сказал. Скажи мне, что я ошибаюсь. Ты
не думаешь обо мне. Ты не страдаешь от мыслей обо мне днем и ночью, как я
страдаю от мыслей о тебе. Видишь, у меня нет никаких проблем с правдой. Я
подружился с ней давным-давно. Ложь делает из лжеца дурака. Правда всегда
выходит наружу. Я осажден тобой, и это чертовски хреново. Когда я просыпаюсь, ты уже в моей голове. Ты в моей голове, когда я брожу по этому жалкому месту, и
ты все еще там, мучая меня вечно милым дерьмом, когда я закрываю глаза по
ночам. Так что сделай это. Солги мне снова, малышка Эль. Пожалуйста, не
стесняйся. Но извини меня, если я решу напиться, пока устраиваюсь поудобнее для
шоу.
Я не ожидала от него такого признания. Я всегда думала, что он слишком
горд и слишком высокомерен, чтобы когда-нибудь вслух признаться, что у него есть
слабости. Невозможно понять, что я и есть эта слабость.
Рэн делает еще один глоток, затем широко разводит руки, как бы призывая
меня продолжать. Он так чертовски уверен в себе. Так уверен, что знает меня. Он
бутылку вина, стоящую рядом с ним, вырывает пробку и подносит ее горлышко к
губам. — Это самая отвлекающая, возбуждающая, сексуальная вещь, которую я
когда-либо видел. А я повидал много всего, позволь тебе сказать.
Он пьет вино так же искусно, как и тогда, когда выпил воду. На этот раз я
заставляю себя посмотреть ему в глаза, пока он глотает раз, другой, третий.
Когда он ставит бутылку на импровизированный стол, я встаю и медленно
иду к нему.
— Знаешь что? — шепчу я.
— Что? — шепчет он в ответ.
139
— Жаль, что я не могу взять эту бутылку и разбить ее о твою гребаную голову, Джейкоби.
— А что тебя останавливает? — Он отстреливает насмешку так быстро, что, должно быть, знал, что я себе это представляю.
— Потому что я не сумасшедшая. Я не нападаю на людей, потому что мне так
хочется. Я не раб своих инстинктов.
— Жаль. — Рэн откидывает голову назад; он смотрит на меня с ленивой
самоуверенностью, которая заставляет меня так злиться, что мне хочется плакать.
— Если бы это было так, мы бы уже обошлись без этого дерьма и трахнулись.
Я кривлю губы, глядя на него.
— И это все, что тебя волнует? Трахнуть меня? Если я сдамся и позволю тебе
овладеть мной, ты наконец заскучаешь и перейдешь к следующей жертве?
— Нет. — Он говорит это без удивления и осуждения. — Я никогда с тобой
не закончу. Точно так же, как ты никогда не предложишь мне себя только для того, чтобы я оставил тебя в покое, милая девочка.
— Не называй меня так. Я вовсе не милая.
Он смеется.
— Это как раз то, что мне нравится больше всего. Когда тебе в последний раз
делали прививку от столбняка?
— Что?
Он показывает на меня бутылкой вина. В частности, на мои ноги.
— Ты забыла свои ботинки, Стиллуотер. Я сделал все, что мог, но здесь далеко
не чисто. А еще у тебя идет кровь из руки.
Я смотрю вниз, потрясенная тем, что вижу свои собственные босые ноги на
полу. Как, черт возьми, я забыл надеть туфли и носки? Пинаясь и царапаясь, я
пробиралась через пространство в лазу, и это могло бы порезать меня на кусочки.
Черт возьми, о чем я только думала?
Что ты хочешь убить этого самодовольного мудака, лежащего перед тобой на
одеяле, вот о чем.
Ух. Я так торопилась подняться сюда и разорвать его на куски, что даже не
подумала обуться. Костяшки пальцев гудят от боли, когда я сжимаю руку в кулак, осматривая нанесенный мне урон. Все не так плохо, как могло бы быть — рана не
такая глубокая, но она определенно кровоточит. Я натягиваю рукав толстовки на
рану, прикрывая ее манжетой.
— Все будет хорошо, — отрезаю я. — Остановится через минуту.
Острый взгляд Рэна пробирает меня до костей.
— Садись, Элоди.
— Нет. Я пришла сюда только для того, чтобы спросить, кем ты себя
возомнил.
— И как только я скажу тебе, кем я себя считаю, ты снова заберешься в эту
дыру и исчезнешь внизу?
— Да. Именно так.
140
— Ладно. Окей. Ну, я думаю, что я единственный парень в этой богом
забытой дыре, на которого ты смотрела дважды. Думаю, что я тот парень, о котором
ты не можешь перестать думать. А еще думаю, что я единственный парень, который
когда-либо заставлял твое сердце биться быстрее. Я ошибаюсь?
Я сужаю глаза до щелочек.
— Да.
Снова используя бутылку вина, Рэн грубо указывает на меня.
— Ты совершенно не способна говорить правду, да? Это довольно грустно.
— Я говорю тебе чистую правду.
— Хорошо. Тогда отрицай все, что я сказал. Скажи мне, что я ошибаюсь. Ты
не думаешь обо мне. Ты не страдаешь от мыслей обо мне днем и ночью, как я
страдаю от мыслей о тебе. Видишь, у меня нет никаких проблем с правдой. Я
подружился с ней давным-давно. Ложь делает из лжеца дурака. Правда всегда
выходит наружу. Я осажден тобой, и это чертовски хреново. Когда я просыпаюсь, ты уже в моей голове. Ты в моей голове, когда я брожу по этому жалкому месту, и
ты все еще там, мучая меня вечно милым дерьмом, когда я закрываю глаза по
ночам. Так что сделай это. Солги мне снова, малышка Эль. Пожалуйста, не
стесняйся. Но извини меня, если я решу напиться, пока устраиваюсь поудобнее для
шоу.
Я не ожидала от него такого признания. Я всегда думала, что он слишком
горд и слишком высокомерен, чтобы когда-нибудь вслух признаться, что у него есть
слабости. Невозможно понять, что я и есть эта слабость.
Рэн делает еще один глоток, затем широко разводит руки, как бы призывая
меня продолжать. Он так чертовски уверен в себе. Так уверен, что знает меня. Он