Бумажные девочки

Все три девочки, завывая, как банши[21], бросились в гостиную. Кетт прихватил несколько тарелок из кухни и присоединился к ним. Затем открыл на полу контейнеры и помог девочкам разложить еду по тарелкам.

— Будьте осторожны, — предупредил он, — еда горячая. — Но его слова потонули в начавшемся пиршестве в стиле голодных бегемотов.

Кетт поймал себя на том, что улыбается, глядя на них и восхищаясь тем, что эти странные, красивые существа появились на свет при его участии. Он сделал глубокий долгий вдох, пытаясь увидеть их, увидеть по-настоящему — и только после этого сумел выбросить из головы трех газетных девочек.

— Это мой ломтик картошки, муу-муу! — закричала Эви, когда Мойра решила атаковать ее тарелку. — Папочка, это был мой ломтик!

— В коробке еще осталось не меньше ста ломтиков, — ответил он.

Эви не обратила на его слова ни малейшего внимания и схватила ломтик из тарелки Элис, что вызвало яростный крик:

— Нет! Отдай!

— Пап!

— Папочка!

Кетт схватил ломтик картошки со своей тарелки и швырнул его в Эви. Выстрел получился удачным — «снаряд» попал ей в лоб, а потом упал в тарелку. Она застыла, в изумлении глядя на него. Роберт взял другой ломтик и поднял его над головой.

— Кто-то еще хочет продолжить безобразия? — спросил он.

— Но, папа… — начала Элис, и Кетт бросил ломтик в нее.

Тот отскочил от ее плеча. Девочка подхватила его и швырнула в Кетта.

Он знал, что ведет себя глупо и что с едой так обращаться нельзя. Но сейчас им не хватало именно этого.

— Сражение едой! — закричал Роберт, и воздух внезапно наполнился летающей картошкой. Элис оказалась неожиданно метким стрелком, один раз попав ему в подбородок, другой — в переносицу. — Эви, Мойра, защитите меня!

Эви повиновалась и бросила ломтик в Элис. А Мойра хватала все подряд и швыряла куда придется. Элис хохотала — по-настоящему; Кетт уже очень давно не слышал, чтобы она так смеялась. Да и сам он веселился так, словно увидел яркий луч света в хмурый осенний день.

— Нет! — сквозь смех закричала Элис. — Обстреляем папу!

— Обстреляем!

Дочери дружно напали на него, и град картошки обрушился на его лицо и грудь. Роберт опустился на пол, на четвереньки, отчаянно швыряя оставшиеся снаряды в трех девочек.

— Так нечестно! — крикнул он. — Вы не можете быть все против меня — вы не должны объединяться в команду!

Мясистый куриный шарик угодил ему в глаз, и Кетт прижал к нему руку, приготовившись закончить игру и приказать девочкам остановиться. Но он молчал, он не мог произнести ни слова, потому что в голове у него произошел взрыв. Вы не должны объединяться в команду.

Он встал и вышел из комнаты, потому что не мог мыслить ясно.

Дерьмо господне…

Ломтики картошки вылетали из-за двери, как стрелы, но он не обращал на них внимания. Вбежал на кухню, на ходу вытаскивая из кармана телефон, потом набрал номер Портера. Раздались гудки.

— Папа! А ну готовься, сейчас мы на тебя нападем! — кричала Элис, выглядывая из гостиной.

Давай же, давай…

— Детектив-инспектор Портер.

— Пит, это Робби, — сказал Кетт. — Кажется, я знаю, почему Стиллуотер и Персиваль предоставили нам железные алиби. Я знаю, почему у каждого из них имелись видеозаписи, которые выглядели слишком хорошими, чтобы быть правдой.

— Да? Потому что они невиновны?

— Нет, они виновны. Я думаю, что виновны оба. Они — команда. Они работают вместе.





Глава 24




Боль была невыносимой. Никогда прежде ей не приходилось испытывать что-то подобное, даже после того, как она сломала палец на баскетбольном матче.

Самая ужасная боль на свете.

Но она не могла остановиться.


Мейси изгибала запястья — сначала в одну сторону, потом в другую. Снова и снова. Ее руки покрывало что-то липкое, и, хотя они оставались за спиной, вне поля зрения, Мейси знала, что это кровь. Но проволока, которой ее связали, совершенно определенно ослабилась. Если она продолжит тянуть руки в разные стороны, между ее запястьями появится пространство.

Однако то, что с ней происходило, было настоящей пыткой. В голове тоже пульсировала боль, и появилось ощущение, что ее сейчас стошнит.

«Не смей», — приказала она себе. Ведь если ее стошнит, придет монстр и унесет отсюда, как сделал с девочкой по имени Конни.

Мейси не знала, как давно все началось. Возможно, прошел час или даже месяц. Единственное окно в комнате было заколочено, но сейчас хотя бы горел свет — с потолка прямо над ней свисала лампочка, — и в мире воцарилась тишина, словно время пошло дальше без нее. Она знала лишь одно: монстр услышал, как зовет на помощь другая девочка, и забрал ее.

«Ты не сможешь кричать без языка, — сказал он, когда тащил ее к двери. — Ты попытаешься, но не сможешь».

Мейси немного отдохнула. На границе ее поля зрения пульсировал мрак. Она посмотрела вбок, на третью девочку, которая уже находилась здесь, когда Мейси притащили и привязали к стулу. Тогда — несколько дней назад? недель? — девочка сидела с широко раскрытыми глазами и вертела по сторонам головой. Однако сейчас она поникла на своем стуле, с закрытыми глазами, и дышала так часто и неглубоко, что напомнила Мейси попавшуюся в мышеловку мышь, которую она однажды нашла в гараже у дедушки.

Кожа у третьей девочки стала совсем бледной, почти прозрачной, и Мейси понимала, что ей плохо.

Может быть, она тоже так выглядела. Никто не кормил ее с тех пор, как она оказалась здесь; было всего лишь несколько глотков воды. Монстр приходил утром, и от него так отвратительно пахло, что Мейси лишь с огромным трудом смогла немного отпить из чашки, которую он протянул.

Другая девочка не смогла.

Мейси сделала глубокий вдох и снова принялась за работу, выворачивая руки и пытаясь освободиться от проволоки. Та скрипела всякий раз, когда девочка двигалась, — невероятно громко на фоне тишины. Мейси знала, что монстр может в любой момент вбежать в комнату со сверкающим ножом и отрезать ей язык или пальцы, или выколоть глаза. И что потом?.. Конечно, он ее убьет. Разве не так заканчиваются все подобные истории? Она ненавидела новости, потому что в них рассказывали о смертях, убийствах, атаках террористов и еще более ужасных вещах. Ей было всего одиннадцать, но она знала о мире достаточно, чтобы понимать: никто не станет похищать трех девочек, если он не планирует соответствующий конец игры. И раз уж она не сомневалась, что находится здесь не ради выкупа, то единственным исходом была смерть.

Это нечестно. Нечестно. Это…

Мейси почувствовала, как проволока поддается — и наконец падает на пол. Ее суставы так долго оставались почти в полной неподвижности, что сначала она подумала, будто все еще связана. Затем, вскрикнув от боли — впрочем, она тут же заставила себя молчать, хотя боялась, что не вынесет этого ужаса, — переместила руки на колени.

«Не останавливайся, — приказала она себе. — Теперь только не останавливайся».

Казалось, кто-то вшил бритвенные лезвия ей в спину и бедра, однако Мейси сумела наклониться и дотянуться до проволоки, стягивавшей щиколотки. Это оказалось проще — хотя руки были липкими от крови, у нее ушло меньше минуты, чтобы освободиться.

Мейси уже собралась встать, когда услышала шаги.

Нет…

Они приближались снизу и становились громче.

Мейси попыталась встать, но судорога свела ей ногу. Девочка вскрикнула и упала на стул, прижав руку ко рту. Звуки стихли.

Он услышал?

Он придет?

Мейси растерла рукой затекшую икру и еще раз попыталась встать. Но потом, передумав, опустилась на четвереньки и поползла по голым доскам к другой девочке, чтобы попытаться развязать узел на ее ногах. Это оказалось слишком трудно — онемевшие окровавленные пальцы стали скользкими от крови.

«Мне очень жаль, — подумала она. — Я приведу помощь. Обещаю».

Новые шаги внизу. Кажется, она слышит голос?

«Девочки должны делать то, что им говорят, — скажет этот голос. — Девочкам, которые убегают, не нужны пальцы на ногах».

Мейси доползла до двери и, опираясь на ручку, поднялась на ноги. Она знала, что дверь должна быть заперта. Вот только та была открыта. Ручка слегка заскрипела, и девочка, прихрамывая, вышла в темный пустой коридор. Остановилась, ощупывая руками стену, затем заметила лестницу, выступившую из тени впереди. Эта лестница очень громко скрипела. Именно так девочка заранее узнавала о приближении монстра — скрип ступенек, топот ботинок… Мейси встала на верхнюю ступеньку как можно ближе к стене; ее пальцы оставляли кровавые отпечатки на осыпавшейся штукатурке. И тут она уловила запах, который уже хорошо знала, — такой прогорклый и густой, что внутри у нее все сжалось.

Мейси решила не обращать на него внимания и продолжала двигаться максимально быстро и осторожно. Два шага. Три. Четыре, пять, шесть… пока не добралась до поворота. Из-за спины послышался голос, приглушенный, но отчетливый. Казалось, монстр спорил сам с собой — или с девочкой, которую забрал из комнаты.

— …нехорошо, нам нужно достать…

Мейси не понимала, что он говорит. Но все равно обрадовалась. Он был чем-то занят.

Она продолжала двигаться — и тут наступила на просевшую ступеньку. Звук показался ей громким, как выстрел.

Голос смолк.

Мейси стала двигаться еще быстрее; ее босые ноги преодолели последние ступеньки, и она ступила на холодные плитки. Оказавшись в большом коридоре, увидела в разных его концах две двери. Из одной падал свет, поэтому Мейси повернула к другой.

— Ты слышал? — раздался шепот где-то у нее за спиной. Голос монстра. Затем шепот сменился криком: — Маленькие девочки, которые портят наши планы, не заслуживают того, чтобы иметь руки!

Кухня… Мейси бросилась внутрь, в манящую тьму, и прижалась к стене, когда кто-то вышел в дверь в другом конце коридора. Она изо всех сил старалась не дышать; ее сердце превратилось в порванный мяч и стучало так громко, что его грохот, казалось, мог обрушить здание.

— Ты уверен, что они надежно привязаны? — послышался голос монстра, снова ставший негромким.

— Уверен, — послышался другой голос, более мягкий и тихий. — Я сделал все, как ты сказал. Я все сделал правильно. Ты должен…

— Ты даже свои паршивые шнурки завязать не можешь, — заявил монстр.

— Я все сделал правильно, — заскулил первый голос. — Ну хочешь, я пойду и проверю…