Будь моей няней
Часть 23 из 73 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Не верьте. Магия — это часть себя. Не представляю, как живут люди без магии. Это просто жалкое существование…
Камилла хотела продолжить и развить тему, но Надина вскочила и убежала. Я посмотрела на время. Как раз можно поболтать и укладываться спать.
Я прошла за ней в комнату. Надина была нервной и отводила глаза, словно ожидая от меня неудобных вопросов. И я не стала приставать сразу, дала ей расслабиться.
— Хочешь молока на ночь? Предлагаю сегодня лечь спать пораньше, завтра нам понадобятся силы, ведь домой возвращается ураган по имени Мирелла, — улыбнулась я.
Надина заметно расслабилась и кивнула.
— Пойду схожу за молоком, а ты пока переодевайся и укладывайся.
Глава 31
ПЕРЕЖИВАНИЯ ПАМЕЛЫ-НАДИНЫ
Я принесла теплого молока и печенья. Надина в пижамке уже лежала в кроватке. Мы болтали ни о чем, я рассказала новую выдуманную сказку. И когда девочка совсем расслабилась, я спросила:
— Надина, что случилось в гостиной? Что тебя так расстроило?
Надина сразу напряглась и закусила губу, раздумывая, что ответить. Я терпеливо ждала, всем видом выражая понимающую заинтересованность. Наконец она решилась:
— Я вспомнила маму…
Глаза девочки заволокла тьма, она нервно сжала руками пододеяльник.
— Не любить свою маму — это очень плохо? — испуганно, шепотом, выдохнула Надина.
— Мы не обязаны любить кого-то только потому, что он нам кем-то приходится, — ответила я. — Иначе бы все родственники любили друг друга, но так не бывает.
Да, Надина, добро пожаловать во взрослый мир. Эх, очень хотелось бы как можно дольше уберечь вас, детей, от него. Но лучше готовиться к встрече с ним понемногу.
— Но это же… я люблю папу… сестер люблю… Мне кажется, я очень плохая, если не люблю маму. — Из ее глаз полились слезы.
— Моя мать продала меня за тридцать золотых, когда мне было столько, сколько сейчас Мири. Как думаешь, я должна ее любить?
Надина перестала плакать и уставилась на меня круглыми глазенками.
— Ты любишь папу и сестер, потому что они тебе не делают ничего плохого. Они любят тебя, и ты отвечаешь любовью. Я не знаю, что у тебя произошло с мамой, но, видимо, она тебя сильно чем-то обидела или разочаровала. И в этом нет твоей вины.
— Да, обидела. — Лицо девочки вытянулось при воспоминании о прошлых огорчениях, и нижняя губа обиженно выпятилась. — И с папой они постоянно ругались. Как сейчас с Камиллой.
— Когда человек постоянно делает что-то, что тебя обижает, откуда взять любовь к нему? Ты не должна винить себя, что ты не любила маму. Но она умерла, и тебе надо найти в себе силы простить ее. Для самой себя, — вздохнув, вспомнила я, что смогла простить Лероя, только когда он умер. В чем раскаивалась до сих пор. — Обиды нельзя копить, они отравляют сердце, — добавила я, показав на левую часть груди.
Да, Надина сейчас не поймет того, что я говорю. Но слова отложатся и, может быть, когда-нибудь найдут отклик в нужный момент.
— Камилла становится похожей на маму, — пожаловалась Надина. — Такая же злая и всех обижает.
Я не стала одергивать девочку, чтобы она не говорила так об умершей матери. Должен же быть в ее жизни кто-то, кому она расскажет о том, что ее беспокоит, не боясь осуждения. Иначе она просто закроется, как улитка в домике, и больше не доверится.
— Вы все по-разному переживаете смерть матери, — вздохнула я. — Камилла — вот так ощетинившись. Конечно, это не лучший вариант, но будем надеяться, что это пройдет. Скажи, пожалуйста, тогда, как мне тебя лучше называть? Может, Памела, как папа и Камилла? Почему ты тогда сказала, что тебе все равно?
— Все бы подумали, что я не люблю маму, — опустив глаза, тихо сказала Надина.
— Ты боялась осуждения. Напрасно. Ты сама вправе решать, как тебя звать. Камилла же выбрала себе имя, и ее никто не осудил. Скажи, что имя Памела тебе больше нравится.
— Но имя Надина мне тоже нравится. Оно красивое, — засомневалась девочка.
— Очень красивое. У тебя есть время подумать. Это не к спеху. Но чтобы не путаться, давай я тоже буду называть тебя Памелой, как все. А то со стороны это странно звучит и путает людей. Хорошо?
— Хорошо, — облегченно согласилась девочка. Выбор сделан за нее, и в данный момент это ее обрадовало.
— А сейчас давай настраиваться на крепкий сладкий сон. Ведь у нас завтра столько дел! Ты поможешь мне украсить комнату Мири к ее приезду? Давай я тебя обниму, как обычно. Ложись, да, вот так. И скажи, воздушные шарики каких цветов развесим? Одного цвета или разные? Разные? Хорошо. А по краю потолка или в середине висеть будут? В середину? Ладно. А…
Я заговорила девочку приятными хлопотами, она расслабилась и быстро уснула.
Я раздумывала, что мне делать, идти ложиться спать в свою комнату или дождаться возвращения графа? С одной стороны, хотелось узнать, как там маленькая Мири. И граф все-таки хозяин, надо быть учтивой. С другой стороны, встречаться с графом после сегодняшнего утреннего инцидента в библиотеке было страшно. Да еще вдруг подумает, что я его жду не из вежливости, а… Ну, в общем, не так поймет мое внимание.
Подумав об этом, я решила идти спать и не искать встречи с графом. И наткнулась на него, выходя из спальни Надины. То есть Памелы. Надо и про себя теперь ее так называть, чтобы не путаться.
— Добрый вечер, Имма. — Граф был усталый, но в глазах плескались синие искорки веселья.
— Добрый вечер, мэллорд.
— Вы уже уложили Памелу? Вот этим вот методом? — весело обвел он руками круги у себя на груди.
Мои щеки вспыхнули. Издевается, гад.
— Да, — процедила я.
— Какой действенный метод. Надо будет иметь в виду, когда случится бессонница.
Граф говорил серьезно, но в его глазах плескался смех. Ах, вот как!
— С вашими дочерями, граф, у вас будет вечный недосып, а не бессонница. Особенно когда вернется младшая. Как она?
— Дети быстро идут на поправку, Имма. Она уже как будто и не помнит, что еще пару дней назад не могла оторвать голову от подушки. Однако ей нужен постельный режим еще на какое-то время. Честно говоря, не знаю, как вы справитесь. Но вы конечно же справитесь! Я в вас верю! — расплылся он в широкой ехидной белозубой улыбке.
Так, что сразу захотелось пересчитать все зубы. Кулаком.
— Я постараюсь. Но не обещаю. На всякий случай я позаимствую у вас пару галстуков. И просто привяжу непоседу к кровати. Зато лекари похвалят за соблюдение постельного режима.
Граф рассмеялся негромким низким смехом.
— Наверное, только так вы с моей младшей и справитесь. Я пойду проведаю Пэм. Спокойной ночи, Имма, — мягко и бархатно, словно перышком пощекотал, сказал граф.
— Спокойной ночи, мэллорд.
— Да, кстати, Имма, совсем забыл. Завтра вечером приедут три девушки на должность горничной. Выберете ту, которая вам понравится.
— Я?! А почему не Ливия?! — поразилась я.
— Я хочу, чтобы она устраивала вас. Ведь Ливию не волнует, как проводит свои ночи горничная.
Не дождавшись моей реакции, он скользнул в дверь детской.
А я осталась стоять с открытым ртом. Что он этим хотел сказать? Что Ливию не волнует. А меня да? Что это за намеки?
Глава 32
ВОЗВРАЩЕНИЕ МИРЕЛЛЫ-ЭЛЛИОНАРИИ
С утра мы все готовились к возвращению Миреллы. Памеле отец разрешил на этот день остаться дома. Только Камиллу отправил в академию. Впрочем, та не протестовала — нянчиться с младшей сестренкой целый день куда менее интересно, чем провести его в академии среди друзей-ровесников.
Мы с Памелой украшали спальню Миреллы и переносили туда ее игрушки, чтобы девочке было нескучно соблюдать постельный режим. Я посоветовала графу, чтобы лекари сами провели с девочкой перед отъездом беседу о необходимом режиме. Понимая, что я для Миреллы еще совсем не авторитет и вряд ли девочка будет меня слушаться, граф согласился. Пообещал вернуться пораньше и выразил надежду, что мы с Ливией продержимся до его возвращения. Я сухо заверила, что постараюсь.
За дни, проведенные в лечебнице, Мирелла еще больше похудела и осунулась, хотя, казалось, куда уж больше. На ее лице остались одни огромные черные глаза, которые радостно вспыхнули, когда граф занес на руках девочку в комнату. Но вот они остановились на мне и зло сверкнули.
— Что здесь делает эта курица? — зло спросила она, пытаясь меня задеть.
Граф разрывался между тем, чтобы осадить дочь, и сдержаться по отношению к слабому ребенку.
— Элли, я же уже сказал, мэлл Имма, как только узнала, что с тобой случилось, сразу пришла к тебе в лечебницу. И согласилась стать вашей гувернанткой. Как вы и хотели, — мягко, насколько мог, сказал граф.
— Я не хотела, — отпиралась Мири.
— Хорошо, ты не хотела, Памела хотела. В любом случае мэлл Имма теперь ваша гувернантка, и ты обязана ее слушаться, — голосом, не подразумевающим пререканий, сказал граф. Поцеловал дочку: — Я могу вас оставить? Я приду после обеда.
— Нет.
— Да, — одновременно сказали мы с Миреллой. И та недовольно покосилась в мою сторону.
— Вот и отлично! — радостно возвестил граф и быстренько покинул комнату.
Когда граф ушел, Мирелла, стиснув ручки в кулачки, не глядя на меня, велела:
Камилла хотела продолжить и развить тему, но Надина вскочила и убежала. Я посмотрела на время. Как раз можно поболтать и укладываться спать.
Я прошла за ней в комнату. Надина была нервной и отводила глаза, словно ожидая от меня неудобных вопросов. И я не стала приставать сразу, дала ей расслабиться.
— Хочешь молока на ночь? Предлагаю сегодня лечь спать пораньше, завтра нам понадобятся силы, ведь домой возвращается ураган по имени Мирелла, — улыбнулась я.
Надина заметно расслабилась и кивнула.
— Пойду схожу за молоком, а ты пока переодевайся и укладывайся.
Глава 31
ПЕРЕЖИВАНИЯ ПАМЕЛЫ-НАДИНЫ
Я принесла теплого молока и печенья. Надина в пижамке уже лежала в кроватке. Мы болтали ни о чем, я рассказала новую выдуманную сказку. И когда девочка совсем расслабилась, я спросила:
— Надина, что случилось в гостиной? Что тебя так расстроило?
Надина сразу напряглась и закусила губу, раздумывая, что ответить. Я терпеливо ждала, всем видом выражая понимающую заинтересованность. Наконец она решилась:
— Я вспомнила маму…
Глаза девочки заволокла тьма, она нервно сжала руками пододеяльник.
— Не любить свою маму — это очень плохо? — испуганно, шепотом, выдохнула Надина.
— Мы не обязаны любить кого-то только потому, что он нам кем-то приходится, — ответила я. — Иначе бы все родственники любили друг друга, но так не бывает.
Да, Надина, добро пожаловать во взрослый мир. Эх, очень хотелось бы как можно дольше уберечь вас, детей, от него. Но лучше готовиться к встрече с ним понемногу.
— Но это же… я люблю папу… сестер люблю… Мне кажется, я очень плохая, если не люблю маму. — Из ее глаз полились слезы.
— Моя мать продала меня за тридцать золотых, когда мне было столько, сколько сейчас Мири. Как думаешь, я должна ее любить?
Надина перестала плакать и уставилась на меня круглыми глазенками.
— Ты любишь папу и сестер, потому что они тебе не делают ничего плохого. Они любят тебя, и ты отвечаешь любовью. Я не знаю, что у тебя произошло с мамой, но, видимо, она тебя сильно чем-то обидела или разочаровала. И в этом нет твоей вины.
— Да, обидела. — Лицо девочки вытянулось при воспоминании о прошлых огорчениях, и нижняя губа обиженно выпятилась. — И с папой они постоянно ругались. Как сейчас с Камиллой.
— Когда человек постоянно делает что-то, что тебя обижает, откуда взять любовь к нему? Ты не должна винить себя, что ты не любила маму. Но она умерла, и тебе надо найти в себе силы простить ее. Для самой себя, — вздохнув, вспомнила я, что смогла простить Лероя, только когда он умер. В чем раскаивалась до сих пор. — Обиды нельзя копить, они отравляют сердце, — добавила я, показав на левую часть груди.
Да, Надина сейчас не поймет того, что я говорю. Но слова отложатся и, может быть, когда-нибудь найдут отклик в нужный момент.
— Камилла становится похожей на маму, — пожаловалась Надина. — Такая же злая и всех обижает.
Я не стала одергивать девочку, чтобы она не говорила так об умершей матери. Должен же быть в ее жизни кто-то, кому она расскажет о том, что ее беспокоит, не боясь осуждения. Иначе она просто закроется, как улитка в домике, и больше не доверится.
— Вы все по-разному переживаете смерть матери, — вздохнула я. — Камилла — вот так ощетинившись. Конечно, это не лучший вариант, но будем надеяться, что это пройдет. Скажи, пожалуйста, тогда, как мне тебя лучше называть? Может, Памела, как папа и Камилла? Почему ты тогда сказала, что тебе все равно?
— Все бы подумали, что я не люблю маму, — опустив глаза, тихо сказала Надина.
— Ты боялась осуждения. Напрасно. Ты сама вправе решать, как тебя звать. Камилла же выбрала себе имя, и ее никто не осудил. Скажи, что имя Памела тебе больше нравится.
— Но имя Надина мне тоже нравится. Оно красивое, — засомневалась девочка.
— Очень красивое. У тебя есть время подумать. Это не к спеху. Но чтобы не путаться, давай я тоже буду называть тебя Памелой, как все. А то со стороны это странно звучит и путает людей. Хорошо?
— Хорошо, — облегченно согласилась девочка. Выбор сделан за нее, и в данный момент это ее обрадовало.
— А сейчас давай настраиваться на крепкий сладкий сон. Ведь у нас завтра столько дел! Ты поможешь мне украсить комнату Мири к ее приезду? Давай я тебя обниму, как обычно. Ложись, да, вот так. И скажи, воздушные шарики каких цветов развесим? Одного цвета или разные? Разные? Хорошо. А по краю потолка или в середине висеть будут? В середину? Ладно. А…
Я заговорила девочку приятными хлопотами, она расслабилась и быстро уснула.
Я раздумывала, что мне делать, идти ложиться спать в свою комнату или дождаться возвращения графа? С одной стороны, хотелось узнать, как там маленькая Мири. И граф все-таки хозяин, надо быть учтивой. С другой стороны, встречаться с графом после сегодняшнего утреннего инцидента в библиотеке было страшно. Да еще вдруг подумает, что я его жду не из вежливости, а… Ну, в общем, не так поймет мое внимание.
Подумав об этом, я решила идти спать и не искать встречи с графом. И наткнулась на него, выходя из спальни Надины. То есть Памелы. Надо и про себя теперь ее так называть, чтобы не путаться.
— Добрый вечер, Имма. — Граф был усталый, но в глазах плескались синие искорки веселья.
— Добрый вечер, мэллорд.
— Вы уже уложили Памелу? Вот этим вот методом? — весело обвел он руками круги у себя на груди.
Мои щеки вспыхнули. Издевается, гад.
— Да, — процедила я.
— Какой действенный метод. Надо будет иметь в виду, когда случится бессонница.
Граф говорил серьезно, но в его глазах плескался смех. Ах, вот как!
— С вашими дочерями, граф, у вас будет вечный недосып, а не бессонница. Особенно когда вернется младшая. Как она?
— Дети быстро идут на поправку, Имма. Она уже как будто и не помнит, что еще пару дней назад не могла оторвать голову от подушки. Однако ей нужен постельный режим еще на какое-то время. Честно говоря, не знаю, как вы справитесь. Но вы конечно же справитесь! Я в вас верю! — расплылся он в широкой ехидной белозубой улыбке.
Так, что сразу захотелось пересчитать все зубы. Кулаком.
— Я постараюсь. Но не обещаю. На всякий случай я позаимствую у вас пару галстуков. И просто привяжу непоседу к кровати. Зато лекари похвалят за соблюдение постельного режима.
Граф рассмеялся негромким низким смехом.
— Наверное, только так вы с моей младшей и справитесь. Я пойду проведаю Пэм. Спокойной ночи, Имма, — мягко и бархатно, словно перышком пощекотал, сказал граф.
— Спокойной ночи, мэллорд.
— Да, кстати, Имма, совсем забыл. Завтра вечером приедут три девушки на должность горничной. Выберете ту, которая вам понравится.
— Я?! А почему не Ливия?! — поразилась я.
— Я хочу, чтобы она устраивала вас. Ведь Ливию не волнует, как проводит свои ночи горничная.
Не дождавшись моей реакции, он скользнул в дверь детской.
А я осталась стоять с открытым ртом. Что он этим хотел сказать? Что Ливию не волнует. А меня да? Что это за намеки?
Глава 32
ВОЗВРАЩЕНИЕ МИРЕЛЛЫ-ЭЛЛИОНАРИИ
С утра мы все готовились к возвращению Миреллы. Памеле отец разрешил на этот день остаться дома. Только Камиллу отправил в академию. Впрочем, та не протестовала — нянчиться с младшей сестренкой целый день куда менее интересно, чем провести его в академии среди друзей-ровесников.
Мы с Памелой украшали спальню Миреллы и переносили туда ее игрушки, чтобы девочке было нескучно соблюдать постельный режим. Я посоветовала графу, чтобы лекари сами провели с девочкой перед отъездом беседу о необходимом режиме. Понимая, что я для Миреллы еще совсем не авторитет и вряд ли девочка будет меня слушаться, граф согласился. Пообещал вернуться пораньше и выразил надежду, что мы с Ливией продержимся до его возвращения. Я сухо заверила, что постараюсь.
За дни, проведенные в лечебнице, Мирелла еще больше похудела и осунулась, хотя, казалось, куда уж больше. На ее лице остались одни огромные черные глаза, которые радостно вспыхнули, когда граф занес на руках девочку в комнату. Но вот они остановились на мне и зло сверкнули.
— Что здесь делает эта курица? — зло спросила она, пытаясь меня задеть.
Граф разрывался между тем, чтобы осадить дочь, и сдержаться по отношению к слабому ребенку.
— Элли, я же уже сказал, мэлл Имма, как только узнала, что с тобой случилось, сразу пришла к тебе в лечебницу. И согласилась стать вашей гувернанткой. Как вы и хотели, — мягко, насколько мог, сказал граф.
— Я не хотела, — отпиралась Мири.
— Хорошо, ты не хотела, Памела хотела. В любом случае мэлл Имма теперь ваша гувернантка, и ты обязана ее слушаться, — голосом, не подразумевающим пререканий, сказал граф. Поцеловал дочку: — Я могу вас оставить? Я приду после обеда.
— Нет.
— Да, — одновременно сказали мы с Миреллой. И та недовольно покосилась в мою сторону.
— Вот и отлично! — радостно возвестил граф и быстренько покинул комнату.
Когда граф ушел, Мирелла, стиснув ручки в кулачки, не глядя на меня, велела: