Брак с летальным исходом

Вместе мы вышли из библиотеки. Я задумчиво покусывала губы, охваченная странным, давящим чувством неправильности. Что-то было не так, но я никак не могла определить, в чем дело. Бренци шел справа от меня, одной рукой придерживая коробку с книгами.

Мы остановились у небольшого столика, поставленного для своих нужд дворецким. Тяжелая чернильница придавила стопку исписанной бумаги, рядом лежало перо. Сам господин Сфорци отсутствовал: вероятно, он уже ушел обедать.

Господин Бренци отыскал взглядом группу слуг, накрывших длинный стол в саду. Приглашенные работники сидели на деревянных скамьях из свежеструганых досок. Мелия и госпожа Ленс разливали всем дымящуюся похлебку.

– Думаю, вас уже ждут, миледи. Мне же… – Он кивнул головой на коробку. – Нужно занести это в сарай.

В голову пришла внезапная мысль. Я повернулась к господину Бренци и протянула ему перо.

– Вы не могли бы написать для меня городской адрес лорда Кастанелло? – спросила я, и голос предательски дрогнул от волнения. – Я хочу сегодня вечером отправить ему письмо вместе с работниками.

Несколько секунд водитель задумчиво вертел перо в пальцах, словно примериваясь к листу, а затем возвратил его на столик.

– Не утруждайте себя, миледи. – Мужчина чуть улыбнулся, перехватывая прижатую к боку коробку. – Завтра днем я поеду в город за лордом Кастанелло. Вы можете оставить ваше письмо мне, и я сам отвезу его и передам лично в руки.

– Благодарю.

– Доброго дня, миледи, – произнес он и, не дожидаясь ответа, ушел.

Неспешным шагом водитель направился к хозяйственным постройкам. Я задумчиво глядела ему вслед. Умение держаться, манеры, почтительная, но лишенная подобострастия правильная речь, недешевого кроя одежда – складывалось впечатление, будто господин Руджеро имеет достаточно высокий статус в обществе. Он был совершенно не похож на равного ему по положению господина Сфорци и вел себя так, словно принадлежал к высшему сословию.

И сейчас, провожая взглядом удаляющуюся широкоплечую фигуру господина Руджеро Бренци, я вдруг осознала, насколько же сильно со спины он напоминал мне лорда Кастанелло.





* * *


– Арджеро? – нахмурилась Мелия. – Не припомню такого.

– Скорее всего, он был одним из знакомых леди Элейны, – уточнила я.

– О, вы о Джеро? – оживилась Клара, подкладывая мне на тарелку ломтики мяса, которые я тут же привычно посыпала специями. – Как же, слышала я, миледи о нем упоминала несколько раз.

Я с интересом посмотрела на горничную, надеясь, что она сможет вспомнить что-нибудь еще. Закончив раздавать мясо, Клара присела рядом со мной на скамью и продолжила:

– Арджеро, миледи, все верно. Так его и звали. Он с леди Лейни и лордом Фабиано в университете учился, вроде даже какие-то занятия они вместе посещали. Фамилию только не помню, да, думается мне, Джеро этот был не из числа знатных лордов, не ровня нашей леди. Может, из обедневших семей, а может, и вовсе из городских – уж не знаю. Но в компанию леди Лейни и ее брата он вхож не был, это точно. В имение Себастьяни таких не приглашали.

– Очередной безнадежно влюбленный мальчишка, – фыркнула Мелия. – Сколько их вокруг нашей леди Лейни вилось – не сосчитать. Да только одному лорду Майло и удалось в итоге ее увлечь.

– Это точно. – Клара согласно закивала. – Мужчины и после женитьбы вокруг нее крутились, словно притягивало их что. Само собой, леди Лейни никого к себе не приближала, но иногда прибегала к их помощи. Да и сама не отказывалась помочь, добрая была, отзывчивая, светлая, будто солнышко. Джеро вот, кажется, работать устроила… Миледи, а что это вы вдруг о нем заговорили? Знакомец он ваш? Может, учились вместе? Он вроде тоже лекарское дело изучал… Ох, что же я говорю, – спохватилась служанка. – Вы же, миледи, много моложе.

Я рассеянно покачала головой. Мыслями я была уже далеко. Разрозненные фрагменты происходящих событий постепенно складывались в голове, выстраиваясь в единое полотно, словно компоненты сложного снадобья под ловкими пальцами зельевара.

Арджеро. Кем бы он ни был, его почерк в точности, вплоть до наклона букв, совпадал с почерком того, кто писал записки мне и леди Эрлисии двумя годами ранее. Судя по книге, подаренной леди Элейне, Арджеро интересовался зельеварением, а скорее всего, и сам был зельеваром. В Королевском магическом университете часть занятий зельеваров и артефакторов пересекались, и вполне возможно, что леди Элейна, несмотря на свое более чем высокое положение, водила знакомство с кем-то не из ее круга. А для влюбленного юноши даже мимолетное внимание могло иметь огромное значение.

Конечно, странно предполагать, что артефактора и зельевара, чьи магии столь несхожи, могли объединять общие научные интересы, но в теории это было вполне возможно. Отчего бы наследнице Себастьяни действительно не увлекаться странами Востока и редкими заморскими зельями? Тем более что ее интерес к циндрийской кухне мне уже был известен, да и книг о тех краях в библиотеке оказалось предостаточно.

А потом леди Элейна вышла замуж за лорда Кастанелло. В тот день, если верить воспоминаниям Мелии и Клары, разбилось не одно сердце. Мог ли молодой зельевар затаить обиду на более успешного соперника? Мог ли несколько лет спустя посчитать лорда виновным в гибели леди Элейны? Мог ли он сам убить леди Кастанелло, раз она выбрала не его? Мог ли всю оставшуюся жизнь пестовать сердечную рану и черпать в ней силы для новых и новых убийств, желая отомстить лорду?

Да, да и да. Пришлось признать, что такой вариант развития событий был более чем возможен. Отравление Лоиссы и смерти двух леди Кастанелло, продуманные и жестокие, вполне походили на безумный план мести, порожденный воспаленным сознанием, целью которого было причинить лорду Кастанелло как можно больше душевных мук, пытаясь утолить собственные. Не вписывалась в схему лишь разграбленная лаборатория… Впрочем, любовь к женщине вовсе не отменяла любви к деньгам.

Оставалось только понять, как Арджеро удавалось постоянно проникать в поместье. Скрывался ли он под личиной одного из приходящих работников или же кто-то из постоянных слуг помогал ему?

– Миледи? – кто-то осторожно коснулся моего плеча, вырывая из раздумий.

Я обернулась. В шаге от меня стояла одна из работниц, занимавшаяся восстановлением поместья. В руке она держала что-то, завернутое в небольшой обгоревший кусок ткани, по цвету отдаленно напоминавший платья, которые обычно носили служанки.

– Я разбирала прачечную, миледи, – проговорила работница. – И в груде испорченной одежды нашла вот это. Полагаю, это принадлежит милорду или вам.

Она аккуратно развернула тряпицу, и на протянутой ладони я разглядела некрупный прозрачный кристалл. Узнавание пришло почти сразу: передо мной был потерянный артефакт лорда Кастанелло.

Оглядевшись по сторонам и не увидев рядом никого из прислуги, я поспешно убрала кристалл к себе в карман. Работница молча поклонилась. Найденный артефакт настолько удивил меня, что я едва не забыла поблагодарить честную женщину и узнать ее имя, чтобы позже попросить для нее у господина Сфорци прибавку к оплате.

Вторую половину дня я опять проработала в библиотеке. К моей радости, господин Бренци больше не возвращался, и никто не мешал мне механически заполнять коробки книгами со второго яруса, пока мысли крутились вокруг найденного кристалла.

Еще один кусочек мозаики встал на свое место. Кристалл пропал в ту же ночь, когда я увидела Лоиссу выходящей из спальни лорда Кастанелло. Кухарка просмотрела адресованное мне письмо до того, как его погрыз Милорд, а значит, не только видела рисунок артефакта, но могла узнать, где и как его надо достать – обрывки строк, не съеденные котом, явственно указывали на то, что такая информация в письме была. Под действием дурмана Лоисса пошла в покои лорда и в суматохе сумела выкрасть кристалл.

Быть может, тот, кто послал ее, тоже хотел заполучить редкий артефакт, но отдал недостаточно четкий приказ, и вместо этого кухарка решила помочь мне. Только ни отравитель, ни я так и не увидели украденного Лоиссой кристалла. Он остался у одурманенной девушки, и наутро она даже не вспомнила о нем. А значит, никто, кроме самой Лоиссы, не знал, удалось ли ей отыскать у лорда нужную вещь.

Зато артефакт, найденный лордом в старой игрушке, отлично исполнил роль похищенного кристалла. И сейчас отравитель, должно быть, считал, что лорд Кастанелло получил обратно свою собственность. Но в любом случае находку нужно было вернуть супругу как можно скорее. Отчего-то внутри крепла уверенность, что жизни лорда угрожает огромная опасность.


Господин Сфорци выделил мне перо и клочок бумаги, где на обратной стороне собственной рукой нацарапал адрес лорда Кастанелло. Побоявшись, что записка легко может попасть не в те руки, я ограничилась общими фразами:

«Милорд Кастанелло!

Возвращайтесь как можно скорее.

Ваша Ф.»





Забрав письмо и мелкую монетку, я отыскала в толпе работников, готовившихся к отъезду, знакомую женщину, вернувшую мне артефакт. Та выглядела довольной и охотно согласилась на мою просьбу отправить письмо сразу же по возвращении в город.

Теперь оставалось только ждать.





* * *


Которую ночь подряд я не могла уснуть. Дурное предчувствие мешало забыться сном, и я вслушивалась в ночные шорохи, надеясь, что лорд Кастанелло получил мое послание, что, несмотря на позднее время, он уже в пути, что он скоро будет здесь и разорвет порочный круг тягостных размышлений.

Мне очень нужно было поговорить с кем-то обо всем, что я успела узнать. Но я могла лишь ворочаться на жесткой постели и до бесконечности перебирать в голове факты.

Первая обнаруженная записка должна была запугать меня и вынудить бежать из поместья. Кто-то из слуг мог видеть, как я наблюдала из окна за лордом Кастанелло, покинувшим сторожку, держа на руках что-то, очень похожее на мертвое тело, и предположить, что подобное зрелище должно меня впечатлить.

А ночной визит безумца к моим дверям? Тогда, запуганная таинственным доброжелателем, я поверила, что это сам хозяин дома. Но теперь я знала правду. Мне вспомнился высокий женский голос, уговаривавший ребенка вернуться обратно. Кто мог сопровождать наследника лорда? Лоисса? Или Ильда, которая вынуждена была пробраться в дом в поисках сбежавшего мальчика? А после, всего несколько дней спустя, кота отравили украденным успокоительным, которое наверняка хранилось до этого у лекарки.

Но кому и для чего нужен был мой побег? Не сделай я обезболивающие кристаллы, я, скорее всего, умерла бы от болевого шока, едва ступив за территорию поместья. Возможно, именно на это и рассчитывали. Ведь даже если бы я, совершенно ослабев, решилась вернуться обратно, чтобы отрезать мне путь к спасению, достаточно было всего лишь… закрыть ворота.

Я бы умерла у границ владений лорда Кастанелло, и «вовремя» появившимся законникам оставалось бы только констатировать гибель его очередной супруги.

Согласно древнему обычаю, который связал нас браком, супруг нес ответственность за все совершенные мной «злодеяния». Побег и сам по себе мог навлечь на лорда пристальное внимание отдела магического контроля, а уж бездыханное тело…

Да, планам недоброжелателей не суждено было осуществиться, но побег породил недоверие между мной и лордом, и оно с каждым днем становилось сильнее, а они использовали происходящее в своих интересах, подбрасывая мне «убедительные» свидетельства злодеяний супруга.

Лежа в постели, я задумчиво вертела в руках артефакт лорда Кастанелло. В неровном пламени свечей кристалл отбрасывал на стену разноцветные блики. Угол преломления света казался мне немного странным, словно Лоисса оказалась права и внутри артефакт действительно заполняла жидкость.

А если предположить, что писавший мне записки не солгал и артефакт защищает своего носителя от ядов? Мог ли интерес леди Элейны к необычным видам магии привести ее к решению соединить в одном кристалле сильное противоядие и стабилизирующий его накопитель, за счет энергии которого зелье постоянно воздействовало бы на носителя? Я не разбиралась в артефакторике и могла только гадать, возможно ли осуществить подобное на практике.

До недавнего времени лорд Кастанелло, скорее всего, постоянно держал кристалл при себе. Один раз, застав супруга полуодетым после принятия ванны, я увидела у него на шее цепочку с артефактом. Это означало, что никакие зелья из богатого арсенала отравителя на него не действовали. Наверное, за последние годы попыток было предостаточно, да и леди Жиневра, вероятно, опробовала на лорде не один рецепт дурманов и приворотов. Но все было напрасно.

После моего неудавшегося побега у отравителя, вероятно, возник новый план. Господин Бренци видел у лорда мои обезболивающие кристаллы, господин Сфорци отыскал самодельный нагреватель. Да и, кажется, все в поместье знали, что лорд запретил мне использовать накопители. До побега мои способности зельевара ни у кого не вызывали большого интереса, но, изготовив обезболивающее, я сама подсказала хороший способ устранить разом и меня, и супруга. Лорда Кастанелло должны были отравить. По-настоящему. Я в таком случае отправилась бы прямиком на костер по обвинению в очередном умышленном убийстве.

Вторая записка говорила мне втереться в доверие к лорду. Вероятно, Арджеро рассчитывал, что я смогла бы привлечь супруга и соблазнить его. Но активных действий я не предприняла, и тогда решено было «помочь» мне посредством дурмана. Я до сих пор не могла вспомнить, в чем заключался отданный мне приказ, но пребывала в уверенности, что он был. Возможно, отравитель рассчитывал, что во время любовных утех лорд все же снимет с шеи цепочку и окажется уязвимым для ядов.

И тут я похолодела. А что, если отравлен был вовсе не тот ужин, который лорд Кастанелло скормил Милорду-коту? Что, если яд – кацин – подсыпали в еду на день раньше, когда мы ужинали вместе? Случившееся с Лоиссой явно показало, что при контакте с телом артефакт защищал своего владельца от любых ядов, даже принятых в смертельной дозе. Мы с Ильдой сняли с кухарки пропитанное кровью платье, и кацин тут же начал действовать. Что, если то же произошло бы и с лордом Кастанелло, поддайся он вызванной дурманом страсти?

При мысли о том, что утром я могла бы очнуться в одной постели с остывшим телом супруга, меня бросило в дрожь. Под воздействием зелья, туманящего рассудок, я бы даже не поняла, что лорд умирает, и не сумела бы помочь. Внезапно мне вспомнился кошмар, приснившийся в ночь после побега, и меня затрясло еще сильнее. Как, как возможно, что тот страшный сон о мертвом лорде Кастанелло чуть не стал жуткой реальностью?

Но и попытка толкнуть меня в объятия супруга не увенчалась успехом, и злоумышленнику пришлось искать другие способы, чтобы избавиться от кристалла, отравить его хозяина и навлечь на меня подозрения в убийстве. Сначала чуть не погиб Милорд-кот, острый нюх которого мог выдать того, кто использовал дурман. А потом мое любопытство навлекло беду на Лоиссу, которой велели выкрасть кристалл, а после принять смертельную дозу успокоительного. Когда – не без моего участия – и этот план не сработал, зельевар использовал кацин, который должен был подействовать уже наверняка.

Мне удалось вырвать Лоиссу из лап смерти лишь благодаря Ильде и нескольким каплям яда, оказавшимся в лекарстве для кота. Кухарка ускользнула от зельевара, оказалась вне его досягаемости, и признание обманутой девушки, да к тому же потерявшей ребенка, стало лишь вопросом времени. Так рисковать отравитель не мог. Поэтому стоило только лорду Кастанелло вернуться в поместье, как случился пожар. Пожар, в котором должна была погибнуть я, а возможно, и все слуги. Кроме, быть может, одного лорда, который мог выбраться из горящего дома с помощью магии.

Если бы, конечно, милорд очнулся прежде, чем на него подействовал угарный газ. Ведь должен же был он, как и все остальные, услышать взрыв, почувствовать неладное… если бы не был столь измотан в день своего возвращения.

Или…

Во дворе, где-то на грани слышимости, заурчал мотор. Руджеро Бренци покидал поместье.

Я подскочила в кровати и едва сдержала панический вскрик, боясь разбудить спящую экономку.

…Или его глубокий сон вовсе не был вызван истощением. Или все это было проверкой. Лорд единственный из всех попросил себе кофе без циндрийских приправ, а я после новостей о разводе впала в такое оцепенение, что не догадалась осмотреть свою чашку, напиток в которой едва пригубила. Теперь я была уверена, что увидела бы в чашке не специи, а осевший на дно серый порошок.

Пока Мелия ждала распоряжений у дверей гостиной, кто-то добавил в кофе зелье – слабый яд или снотворное.

Это была проверка, и лорд Кастанелло ее не прошел.

И Арджеро, кем бы он ни был, скорее всего, уже знал об этом.