Брак с летальным исходом

После длинной винтовой лестницы мы с котом оказались перед неприметной дверцей, из-под которой пробивалась полоса света. Милорд, бежавший впереди меня, вопросительно обернулся, предлагая мне открыть дверь. Я толкнула створку, впуская кота. Яркий дневной свет на мгновение ослепил меня, но я успела разглядеть серый хвост, тут же свернувший в сторону и скрывшийся за порогом ближайшей комнаты. Не задумываясь, заскочила следом.

– Миледи? – услышала сбоку от себя раздраженный голос.

Внутренне обмирая, медленно обернулась.

Перед глазами все еще плясали разноцветные пятна, но лорда Кастанелло я смогла рассмотреть во всей красе. Вопреки моим чаяниям, после выговора слугам и выдворения незнакомой девушки из сторожки он не поспешил покинуть поместье и вернуться к привычным делам в городе.

А сейчас, похоже, только что вышел из ванной комнаты.

Капли воды стекали с влажных темных прядей на обнаженные плечи и соскальзывали вниз по рельефному торсу до пояса брюк. Взгляд против воли отметил, что лорд был отменно сложен и, по всей видимости, не гнушался физическими упражнениями. Но в глаза бросилось другое – сеть мелких и глубоких шрамов, покрывавших руки и грудь лорда. Некоторые были едва заметны, иные казались довольно свежими. Интересно, где же он получил столько ран?

На груди лорда в золотой оправе покачивался кристалл, точь-в-точь как тот, что он забрал сегодня утром из моей спальни вместе с детской игрушкой. Сначала мне показалось, что лорду все же удалось отыскать пропажу, но супруг не спешил приносить извинения, поэтому я предположила, что разряженный артефакт занял место утерянного. Лорд успел вновь вставить его в оправу и носил, не обращая внимания на то, что кристалл теперь просто бесполезная безделушка. Но, быть может, дело заключалось вовсе не в невероятных способностях артефакта. Вдруг пропавшая вещь просто была дорога лорду как память о ком-то из далекого прошлого?

Спохватившись, что слишком уж пристально разглядываю полуобнаженного мужчину, я поспешно отвернулась. Утро, начавшееся с того, что лорд Кастанелло беззастенчиво вломился в мою спальню и застал меня практически без рубашки, просто не могло иметь иного продолжения.

– Что вам нужно в моей спальне, миледи?

Я беспомощно озиралась, силясь отыскать кота и при этом обойти взглядом супруга. Зверя нигде не было, и мне оставалось только гадать, нашел ли он источник дурмана или просто заскочил проведать хозяина.

– Милорд забежал сюда, а я хотела забрать его…

– Что, теперь вы подозреваете в загадочных отравлениях и кота? – едко поинтересовался лорд. – Или натаскиваете его в сообщники в кражах? Полагаю, он гораздо охотнее предпочел бы ознакомиться с сортами дорогих сыров в кладовой, а не с моими сапогами.

– Простите, милорд, я пойду, – смутившись, ответила я, понемногу пятясь в сторону двери. Супруг только хмыкнул.

Пользуясь случаем, я огляделась вокруг. Покои хозяина дома оказались куда просторнее остальных комнат второго этажа. На небольшом столе лежали стопка газет и несколько писем, некоторые из них были вскрыты, а некоторые так и остались запечатанными. С нескрываемым удивлением я обнаружила среди других вещей мой самодельный нагреватель и баночку обезболивающих кристаллов, которые супруг отобрал у меня в ночь побега. Я понятия не имела, зачем лорд Кастанелло сохранил их, но испытала странное чувство гордости.

Шкафов было два. Один, с деревянными дверцами, скорее всего, предназначался для хранения белья и одежды. Зато другой шкаф со стеклянными створками, стоявший рядом с письменным столом, вызывал живейший интерес. Помимо нескольких книг в нем обнаружился ровный ряд флаконов и бутылочек с разноцветными жидкостями. Лекарств было на порядок больше, чем обычно хранилось в доме, пусть даже удаленном от города и аптек. И отчего-то я не сомневалась, что большая часть из них сделана господином Кауфманом.

Впрочем, при беглом осмотре ничего, похожего на дурманное зелье, каким оно, как я полагала, должно было быть по цвету и густоте, я не увидела. Что ж, этого следовало ожидать. Лорд – если именно он использовал дурман – был не так глуп, чтобы хранить запрещенные средства на виду.

Камин, когда-то, наверное, использовавшийся для дровяного отопления, теперь был оснащен сеткой с нагревательными кристаллами, чье ровное золотистое свечение отбрасывало теплые блики на ворсистый ковер, стены и резную мебель. Боковая дверь вела, по всей видимости, в спальню, и через тонкую щель виднелись спинка кровати и белеющие простыни. Лорд Кастанелло стоял напротив двери в ванную комнату, откуда и появился в тот момент, когда я так неосторожно ворвалась в его покои.

Взгляд мой вновь остановился на нем, и теперь, когда глаза привыкли к свету, я подметила иные детали. Супруг выглядел изможденным, словно не спал уже не одну ночь. Отчетливо были заметны темные круги под глазами, паутинки ранних морщин разбегались к вискам, скрытым под влажными прядями черных волос. Лорд Кастанелло смотрел на меня внимательно и очень устало.

«Я должна бояться его, – вдруг подумалось мне. – Он убил трех жен, прячет в сторожке что-то неведомое, скупает лекарства от душевных болезней. Его дом полон опасностей, интриг и недоброжелателей, только и ждущих удобного случая, чтобы уничтожить меня. Даже в доме Грэхема Ридберга, презиравшего женщин, я не чувствовала себя настолько лишней, настолько чужой. Но вот один его взгляд, такой спокойный и вместе с тем отчего-то мучительно грустный – и все доводы рассудка рассыпаются в прах. Я не хочу его бояться».

– У вас все в порядке, миледи? – Тихий вопрос вывел меня из задумчивости.

В голосе супруга не чувствовалось привычного сарказма, и всякое желание огрызнуться в ответ пропало само собой. Лорд смотрел на меня так, будто ему действительно не было все равно, и он действительно хотел помочь. На одно мгновение показалось, что если сейчас я расскажу ему все обстоятельно и спокойно, поведав, как развивались события от самого первого письма до найденного у Лоиссы лекарства, оттягивавшего сейчас мой карман, то он поймет и услышит, и, может быть, выросшая между нами стена недоверия наконец-то даст трещину.

– Милорд… – начала я.

В спальне что-то с грохотом упало на пол.

Мы одновременно повернули головы. Дверь приоткрылась, и из комнаты с котом на руках вышла Лоисса.

Выглядела она ужасно. Бледная как мел, с покрасневшими глазами и наспех собранными в пучок волосами, у висков мокрыми от пота. Она мелко дрожала и кусала губы, сдерживая слезы.

Что заставило ее встать с постели и пойти в покои лорда? Я мельком бросила взгляд за спину Лоиссы и увидела смятую разобранную постель. Не похоже, чтобы служанка занималась уборкой.

– Простите, милорд, миледи, – пролепетала Лоисса, смаргивая слезы.

Лорд вздохнул.

– Лоисса, – мягко сказал он, – я вижу, тебе нездоровится. Возвращайся к себе и попроси Мелию заняться сегодня обедом.

– Благодарю, милорд. – Девушка присела, кланяясь.

Я поморщилась от внезапно всколыхнувшейся в душе волны раздражения. Почему из всех обитательниц дома только к кухарке лорд Кастанелло был добр и снисходителен, а никто другой не мог избежать выговора? И что она делала в хозяйской спальне?

Я провожала Лоиссу взглядом, пока девушка не скрылась в коридоре.

– Кажется, вы искали кота, миледи, – напомнил лорд, оборачиваясь ко мне. – Почему бы вам не присоединиться к Лоиссе, а я, с вашего позволения, закончу одеваться?

«Утром вы мне такого права не предоставили, милорд», – с досадой подумала я.

– Конечно, – коротко ответила супругу и, круто развернувшись на каблуках, покинула покои вместе с их негостеприимным хозяином.





* * *



– Лоисса, постой! – Я догнала девушку у дверей, ведущих на хозяйственную половину. Схватила за плечи, разворачивая к себе. – Да постой же.

Кухарка отвела взгляд.

– Если вы о вчерашней ночи хотите поговорить, миледи, так я ничего не помню, – тихо, но твердо сказала она. – Матушка меня уже спрашивала и так и этак, будто я виновата в чем. Сказала, что и вы с расспросами придете. Да только не знаю я, что вы хотите услышать. После ужина на кухне прибралась и спать пошла, вот и все. Пустите.

Она беспомощно дернулась в моих руках, но я не позволила ей вырваться.

– Лоисса, послушай, это очень важно. – Служанка мотала головой, беспрестанно поглядывая на двери. – Важно не только для меня, но и для тебя тоже. Пойми, от того, что ты знаешь, возможно, зависит твоя жизнь.

– Кончилась моя жизнь! – зло выкрикнула она, и я от неожиданности разжала руки. Лоисса отступила на шаг, окинув меня колючим неприязненным взглядом. – Вам хорошо говорить, миледи. Вы красивая, ученая. Вас кто-то любит, кто-то заботится о вас, зовет дра-го-цен-ной. А я? Кому я теперь такая нужна?!

Прежде чем я успела ответить, она сбежала, хлопнув дверью прямо перед моим носом. Вход в хозяйственную часть дома не запирался, поэтому я проскользнула туда сразу за кухаркой и чуть не врезалась в ее спину. Проход перегородили коробки с припасами, а братья Ленс, молодой извозчик и помогавший им водитель лорда Кастанелло замерли с ящиками в руках, уставившись на стоявшую посреди коридора заплаканную служанку.

– Лоисса? – произнес извозчик, делая шаг к девушке. Та отшатнулась.

– Простите, – прошептала она почти беззвучно. Рука ее слепо зашарила по стене. – Мне нехорошо. Простите меня.

Она нащупала ручку двери одной из боковых комнат и практически ввалилась внутрь. Дверь захлопнулась. Щелкнул замок.

– Миледи? – окликнул меня господин Бренци, стоявший у самого выхода во двор. – Вам нужна помощь?

– Я искала Милорда, – повторила я наспех сочиненную еще в покоях супруга легенду.

– Лорд Кастанелло сейчас должен быть у себя, – нахмурился водитель. – Но можете подождать его в холле. Мы скоро выезжаем.

– Простите. – Я позволила себе улыбнуться. – Я имела в виду кота.

– Кота здесь не было, мы бы заметили, – ответил один из братьев Ленс, выглянув из кухни. – Вы посмотрите в гостиной, миледи, он там часто спит.

– Спасибо за помощь, – поблагодарила я. – Прошу прощения за невольное вторжение.

Уже у самой двери я еще раз окинула взглядом слуг, разгружавших повозку. Кто же из них послужил причиной столь резкой перемены в настроении Лоиссы? Казалось, еще мгновение назад служанка готова была разразиться настоящей истерикой, но стоило ей оказаться в коридоре, как злые слезы отступили, уступив место безжизненному отчаянию.

Я, словно бы ненароком, выглянула во двор и встретилась взглядом с незнакомкой, стоявшей у лакированного бока экипажа лорда Кастанелло.





* * *


«Дра-го-цен-ная Фаринта…»

По всему выходило, что Лоисса не только передавала письма, но и из любопытства заглядывала в них. У меня не имелось причин сомневаться в словах Мелии, что только лорд Кастанелло и дворецкий – а также, вероятно, экономка и водитель лорда – были в достаточной мере грамотными, чтобы писать, но уловить суть текста сумела бы и кухарка. Возможно, девушка тайно симпатизировала мне и не имела ничего против моих предполагаемых связей на стороне. А если Лоисса действительно являлась добровольной любовницей лорда, подобное было ей даже на руку.

Неясным оставалось лишь то, от кого она получала эти таинственные послания. И почему столь охотно согласилась молчать? Ответ напрашивался сам собой: кухарка доверяла тому, кто попросил ее об услуге.

Отчего-то на ум сразу пришел молодой извозчик. Или один из братьев Ленс – поговаривали, они время от времени ездили в Аллегранцу за материалами. Или сам лорд, по внезапной прихоти возжелавший поиграть с нежеланной супругой. Не стоило этого забывать. Любой из них мог бы купить запрещенное зелье, если, конечно, знал нужных людей.

Мелькнула пугающая мысль: вдруг несостоявшийся убийца решит, что Лоисса успела мне что-то рассказать? Вдруг подумает, что одурманенная жертва, чудом избежавшая смертельной дозы успокоительного, оказалась не столь забывчивой, как ему хотелось бы? Не навлекло ли мое внимание беду на несчастную обманутую девушку?

И что вообще означали ее слова о загубленной жизни?

Лоисса так и не вышла из комнаты. Обед готовила Мелия, она же принесла его мне. Привычно поставила поднос на столик и прерывающимся голосом сообщила, что дочь не открыла ей дверь, сколько она ни стучала и ни увещевала впустить ее. Я чувствовала неподдельное волнение горничной.

– Она там, кажется, плачет весь день. – Голос Мелии сорвался. – Что же у нее стряслось? Бедная моя девочка.

– Могу приготовить успокоительную настойку, – предложила я.

Лицо горничной озарила улыбка.

– О, миледи, будьте добры! – воскликнула служанка. – А то у меня аж сердце разрывается.

Я пообещала, что спущусь вниз, как только закончу с обедом. Горничная поспешила вернуться к своим делам. Я окликнула ее у самой двери.

– Мелия.

– Да, миледи.

– Вам ведь было известно о письмах, верно?