Брак с летальным исходом

– Этого не потребуется, милорд, – едко ответила я, запахивая полы халата. – Но знайте, вам еще придется пожалеть о своем поведении, когда вы убедитесь в моей невиновности.

Не сказав ни слова, он захлопнул дверь прямо перед моим носом. Мне ничего не оставалось, кроме как отойти к окну и замереть в ожидании.

Минуту спустя за порог был выставлен кот. Милорд пытался увернуться от рук хозяина и вновь проскочить внутрь, но в итоге тоже оказался в коридоре перед запертой дверью. Увидев меня, зверь обрадованно мяукнул и потерся о мои ноги. Я наклонилась погладить урчавшего кота. Как ни странно, с ним стало немного спокойнее.

Послышался частый стук каблучков, и в галерее показалась Мелия. Увидев меня в одном халате с Милордом у ног, она осеклась, проглотила заготовленную фразу и поспешно удалилась. С подсвечником и стопкой газет в руках поднялся дворецкий. Стиснув зубы, я молча вытерпела его любопытный взгляд. Оставалось только надеяться, что под выдуманными предлогами мимо моей комнаты не начнут прогуливаться и остальные слуги, желая полюбоваться на семейный скандал.

Руки сами собой сжались в кулаки. А все лорд Кастанелло, вставший не с той ноги и принявшийся с утра пораньше кидаться беспочвенными обвинениями!

Или не такими уж беспочвенными?

Меня прошиб холодный пот. Ноги сделались ватными, и я без сил опустилась на низкий подоконник. Игрушка! Взятая из детской игрушка, которую я к тому же только сегодня вечером распорола, достав разряженный кристалл! И пропитанный дурманом фитиль, завернутый в платок!

Конечно, объяснить и то и другое будет непросто, но я давно собиралась наконец обстоятельно поговорить с лордом. Игрушку я взяла непреднамеренно, едва освободившись от воздействия дурмана, а свечной фитиль только доказывал, что на мой разум влияло зелье.

Но вот письма… Ох!

Я закрыла лицо руками, проклиная собственную беспечность. Все пропало, и теперь уже никакие друзья Эдвина мне не помогут. Лорд найдет письма, прочтет и выведет на чистую воду и меня, и того слугу, который доставлял мне записки, и тех, кто обещал вызволить меня из навязанного обстоятельствами брака.

Дверь распахнулась, и лорд медленно, почти по слогам, проговорил:

– Зайдите внутрь, миледи.

Каждое слово звучало как приговор.

Я вошла в комнату, и лорд плотно закрыл за нами дверь. Лишь тогда я решилась поднять взгляд на супруга. Лорд Кастанелло, почти не моргая, смотрел на меня в упор. В одной руке он сжимал распотрошенную детскую игрушку. На другой ладони лежал кристалл.

– Откуда это у вас? – обманчиво ровным тоном спросил он.

Я откашлялась, почувствовав, как мгновенно пересохло в горле.

– Когда после вашего распоряжения мне передали пропитанные дурманом свечи… – Лорд угрожающе нахмурился, но я, собрав волю в кулак, продолжила: – Мне стало плохо. Я вышла из комнаты, находясь под действием дурмана, и… Я случайно оказалась в пустой детской, где и нашла эту игрушку с вшитым в нее артефактом. Каким-то образом он вернул мне ясность мыслей, и я…

– Довольно фантазий, – оборвал милорд. – Вам слишком часто становится плохо, а после этого я нахожу то отравленного кота на вашем попечении, то краденые вещи в вашем шкафу. Удобная отговорка, не правда ли? Всегда можно сказать: «Мне стало плохо, поэтому я решила украсть фамильное серебро».

– То есть вместо того чтобы проверить факты… – Я сощурилась, прожигая супруга взглядом. – Вы предпочитаете обвинять меня во лжи и воровстве?

– Хотите фактов, миледи? – в тон мне произнес лорд. – Извольте. Артефактов, способных влиять на разум, не существует. Но полагаю, что вы, выпускница Королевского магического университета Аллегранцы, это прекрасно знаете. К тому же в спальне моего сына, откуда вы взяли это… – Он тряхнул игрушку, и комья ваты вылетели из распоротого шва, медленно оседая на пол. Мгновение лорд Кастанелло наблюдал за их падением с непередаваемым выражением лица, потом болезненно поморщился и зажал прореху пальцем. – Нет и никогда не было подобных кристаллов. Зато точно такой же артефакт вчера ночью пропал из моей спальни.

– В таком случае вам следует адресовать свой вопрос той, с кем вы вчера делили постель! – запальчиво выкрикнула я. – И я вас уверяю, это была не я.

Лорд усмехнулся коротко и зло.

– Достаточно, миледи. – Он не дал мне продолжить. – Я не спешил верить слухам, сплетням и господам законникам, наперебой обвиняющим вас во всех грехах. Но, увы, ваше поведение красноречиво доказывает, что я ошибался. Может, вы и не убивали ваших мужей с помощью ментальной магии, но зато суете нос, куда не следует, берете то, что вам не принадлежит, а после изворачиваетесь и пытаетесь скрыть правду за нагромождением лжи. Откровенно бредовой лжи.

– А вы закрываете глаза на все, что происходит в вашем доме! Известно ли вам, как я понимаю, также выпускнику Королевского магического университета, что изготовление и использование дурманных зелий из запрещенного списка карается законом? А уж опаивать ими собственную любовницу попросту низко! Неужели ваше богатство ее недостаточно возбуждает? А коту вы зачем прислали отраву вместо лекарства? Что такого сделало несчастное животное? А бедная обманутая девушка вам чем не угодила, раз вы и ее вчера пытались устранить?

Лорд жестом остановил поток моих слов. Тяжело и как-то устало вздохнув, он проговорил:

– Хватит. Еще одно слово, миледи, и я окончательно уверюсь в том, что вы не здоровы. Не думаю, что вы жаждете снова оказаться под замком.

– Я-то как раз здорова, милорд. А вот у вас, подозреваю, прогрессирующая слепота! Почему вы отказываетесь выслушать меня?

Лорд Кастанелло не ответил. Сжал и разжал кулаки, а затем, развернувшись, быстрым шагом вышел из комнаты, забрав с собой игрушку и кристалл. Хлопнула дверь. Стена содрогнулась от сильного удара.

Ноги меня не держали. Я опустилась на пол и тяжело привалилась к спинке кровати, закрыв лицо руками. Разговор с лордом – как, впрочем, и всегда – выпил из меня все силы. Что за вещь была похищена ночью из спальни милорда? Почему он сразу же направился ко мне? Неужели нельзя было сначала спросить Лоиссу, с которой он провел ночь… хотя после использованного зелья о каких разговорах со служанкой вообще могла идти речь? Вряд ли она помнила хоть что-то из событий прошлой ночи. Но почему я? Откуда у лорда взялась такая уверенность?

Милорд, выпрашивая ласки, потерся лбом о мое колено. Я потянулась погладить его и вдруг вспомнила: письма! Отчего лорд Кастанелло ничего не сказал о записке, что лежала в шкафу рядом с игрушкой? Я еще могла допустить, что клочок бумаги, где было написано о том, что «он не жалеет даже тех, кто его сильно любит», просто не попался лорду на глаза, но большое письмо?

Подскочив, я бросилась к шкафу и перерыла все разворошенные лордом вещи, но так и не обнаружила погрызенного котом листка бумаги. Милорд, принимая, видимо, мои поиски за интересную игру, терся о руку. Никаких попыток сунуть нос в шкаф кот не предпринимал, и это, пожалуй, было странно. До прихода лорда Кастанелло там лежали пропахший дурманом фитиль и записка, все еще хранившая легкий аромат зелья, ранее привлекавшего особое внимание кота.

Я недоуменно покосилась на Милорда. Кот сыто и довольно облизнулся. Внезапная догадка заставила меня обернуться в поисках кошачьей лежанки и – да! – среди смятых тряпок торчали и кончик фитиля, и несколько мелких клочков записки, которую кот за ночь, вероятно, умудрился сожрать целиком.

– Ах ты, пройдоха! – Я притянула к себе Милорда и потрепала по мохнатой холке. – Выходит, это ты спас меня от очередного приступа гнева своего хозяина.

Кот конечно же не ответил. Но, кажется, моя похвала пришлась ему по душе.





* * *



Лорд Кастанелло бушевал. Внизу хлопали двери, слышались негромкие взволнованные голоса – видимо, слуги спешили попрятаться по углам, чтобы не попасть хозяину дома под горячую руку. Я тоже решила пока не выходить из комнаты. Вряд ли после утреннего скандала лорд ждал меня к завтраку.

Во дворе, почти под моим окном, супруг что-то выговаривал братьям Ленс. Слов я не слышала, а открывать створки не решилась, побоявшись привлечь ненужное внимание. Лорд не размахивал руками, не повышал голос. Но, судя по низко опущенным кудрявым головам братьев, его обманчиво спокойная, тихая речь заставляла трепетать куда сильнее, чем брань.

Мимо них, утирая частые слезы подолом передника, пробежала Клара. Остановившись у сторожки, она выпрямилась, сделала несколько глубоких вдохов и, расправив платье, скрылась за дверью. Вскоре туда же направился и сам лорд. Встретившийся ему по пути водитель отшатнулся от хозяина дома прежде, чем тот успел отчитать его за неизвестные провинности.

Лорд и Клара оставались в сторожке достаточно долго. Что творилось за каменными стенами и было ли это связано с ночным происшествием, я не знала, но, когда тяжелая дверь вновь отворилась, я приникла к стеклу, распахнув глаза в немом изумлении.

На пороге сторожки возникла девушка, и теперь я готова была поклясться, что эту особу мне точно никогда не приходилось видеть в поместье. Высокая, статная, в платье явно недешевого кроя, она скорее напоминала горожанку среднего достатка, нежели простую служанку. В одной руке незнакомка сжимала дорожную сумку, в другой комкала платок. Похоже, как и Клара, она тоже недавно плакала.

Следом за ней во двор вышел лорд Кастанелло. Мигом растеряв весь свой горделивый вид, девушка бросилась к лорду, вцепилась в его локоть и чуть ли не на коленях умоляла о чем-то. Говорила, сотрясаясь от новых рыданий, и постоянно мотала головой, словно что-то отрицала. Но лорд оставался безучастным. Он отцепил от своего рукава ее пальцы, подхватил под руку и молча повел к дому. Подскочивший водитель держался в двух шагах от них и нес оброненную на пороге дорожную сумку.

Клара из сторожки так и не появилась.

Незнакомая девушка, пусть и породившая в душе очередные подозрения о скрываемых в доме любовницах, отчего-то вызывала у меня сочувствие. Так же как и мне, лорд не дал ей и слова сказать. Что бы ни произошло вчера ночью, он был уверен, что вычислил виноватых, и не желал слушать ничьих доводов. Но была ли незнакомка и правда в чем-то замешана? Вчера ночью я не видела в коридоре у покоев лорда никого, кроме него самого и Лоиссы.

Лоисса… Интересно, как она себя чувствует и многое ли помнит из вчерашнего? Нужно поговорить с ней, как только представится возможность. А заодно выпустить из комнаты Милорда. Вдруг умница-кот отыщет еще какие-нибудь следы зелья?

В дверь робко постучали. Я открыла и обнаружила в коридоре Мелию, растерянно переминающуюся на месте с подносом в руках. Посторонившись, впустила ее внутрь.

– Завтрак для миледи, – сказала она, водружая поднос на столик. – Милорд пока в поместье, но сказал, что есть не будет. А после утреннего… Мне подумалось, что и вы не спуститесь. Так что я… Клара-то сегодня вам прислуживать не сможет, вот.

– Спасибо, Мелия. – Забота горничной тронула, но конечно же без проверки ни к чему из еды прикасаться не стоило. Я мельком покосилась на столик, проверяя, не забрал ли лорд в запале еще и мои приправы. После тяжелого, слишком реального сна одна мысль о циндрийских специях вызвала тошноту, однако другого способа уберечь себя от отравления у меня попросту не было. – Как Лоисса?

Женщина только вздохнула.

– Спала, когда я уходила. Да оно и к лучшему. Милорд-то наш сегодня особенно разошелся. Как с вас начал, так и остановиться не может. – Она робко взглянула на меня. – Вы, когда милорд в город уедет, спуститесь к нам да осмотрите дочку, хорошо? А то боязно мне, а лекарей-то теперь…

Она не договорила. На несколько мгновений взгляд Мелии задержался на моем лице, словно она хотела добавить что-то еще, но не успела я открыть рот, как служанка отвернулась. Оставила поднос и молча вышла из комнаты, торопясь покинуть гостевое крыло – да и весь второй этаж – прежде, чем кто-либо заметит ее присутствие. Похоже, что лишний раз привлекать внимание лорда Кастанелло сейчас не хотелось никому.





* * *


Выждав, когда стихнут голоса и шаги в коридорах, я посчитала, что лорд все же уехал, и решилась заняться поисками следов дурмана и злоумышленников. Предположений было два: либо кто-то из обитателей поместья сам являлся зельеваром и готовил запрещенные зелья здесь же, либо их приобретали на стороне, а значит, следовало искать тех, кто имел возможность выбираться в город или получать все необходимое от торговцев и извозчиков.

«Лорд Кастанелло», – билась навязчивая мысль, подогревая мою обиду за утренний скандал. Но одновременно что-то мешало мне вот так просто взять и обвинить во всем супруга. Казалось, будто именно этого от меня и ждали, умело сводя все ниточки к нужному варианту.

Иметь любовниц – хоть мне и неприятно было это признавать – не преступление. Равно как и использовать сильнодействующие средства, чтобы справляться с душевным недугом. Другое дело, если для того, чтобы склонить девушек к любовным утехам, в ход шло дурманное зелье, а опасные препараты применялись не для облегчения приступов, а для убийства.

Подхватив Милорда – кот, сегодня чувствовавший себя значительно лучше, просился на волю, – я тихо спустилась вниз. Начать решила с холла у лестницы, где ночью заметила лорда Кастанелло. К тому же отброшенное Лоиссой зелье должно было лежать неподалеку, и стоило отыскать его до того, как слуги начнут уборку.

Если какой-то шлейф дурмана и остался в воздухе до утра, ни мне, ни Милорду учуять его не удалось. Кот казался совершенно спокойным, не рвался даже в защищенную артефактом таинственную комнату – а если где и могла быть подпольная лаборатория с запрещенными зельями, то лучшего места нельзя было и придумать.

Пока Милорд скреб лапой по закрытой двери в малую гостиную, намереваясь, вероятно, устроиться в своем любимом кресле, я на ощупь обыскала темное пространство под лестницей. Сначала показалось, что кто-то уже успел забрать флакон раньше меня, но вскоре пальцы нащупали гладкий стеклянный бок. Пузырек закатился в щель между половицами, и мне стоило больших трудов вытащить его оттуда. Воровато оглянувшись и убедившись, что поблизости все еще никого нет, я сунула лекарство в карман.

Милорд вопросительно мяукнул и перевел взгляд с меня на дверь, требуя помощи, и я, сдавшись, несколько раз дернула позолоченную ручку. Без толку. Комната была заперта изнутри, а стучаться отчего-то не хотелось. Выговоров на сегодня с меня было достаточно. Кот разочарованно отвернулся и позволил вновь взять себя на руки.

Вместе мы обошли парадную часть дома, кухню, кладовую, неосмотрительно оставленную открытой, и комнаты прислуги, но кот оставался безучастным к нашей прогулке. Лишь один раз мне показалось, что Милорд задергался, пытаясь спрыгнуть на пол, но это было у двери, ведущей в спальню Мелии и Лоиссы. Из-за того что кухарку регулярно опаивали дурманом, запах кошачьей мяты в комнате девушки должен был быть особенно сильным, да только вряд ли это могло помочь мне отыскать место, где готовили зелье.

Я тихо постучалась. Ответа не последовало. Заглянув внутрь, не увидела ни одной из служанок. Даже Лоисса, несмотря на свое состояние, куда-то пропала, только стакан с зеленоватым укрепляющим отваром стоял на тумбе между кроватями. Приказав голосу совести замолчать, я быстро заглянула в шкаф и выдвинула ящички в тумбе, но нигде не увидела никаких флакончиков с зельями или компонентов для дурмана. Обычные женские безделушки. Мысленно извинившись перед хозяйками комнаты, я поспешила вернуть все на свои места и выскользнуть вон.

В чем-то лорд Кастанелло был прав: я действительно совала свой нос куда не следует. Но раз хозяин поместья легко отмел мои подозрения одним взмахом руки, оставалось только разбираться во всем самостоятельно.

Завершив осмотр дома, я заключила, что если верить нюху Милорда, то нигде в пределах особняка не использовали и не изготавливали дурмана. Ни господин Сфорци, ни госпожа Ленс, ни тем более Клара и Мелия, живущие в доме, не могли отравить ни меня, ни Лоиссу.

Впрочем, оставалось еще достаточно вариантов.

Я хотела было вернуться к себе, но Милорд внезапно вывернулся из моих рук и, вильнув хвостом, скрылся в темноте неосвещенных узких коридоров. Я бросилась за ним. Кот легко ориентировался в темноте, а мне оставалось лишь надеяться, что без свечей я не заплутаю в хитросплетении поворотов и лестниц.

Рука наткнулась на плафон осветителя, и я слепо зашарила по стене, ища выключатель. Раздался щелчок, но свет не загорелся. На ощупь кристалл в чаше плафона оказался холодным, энергии в нем не чувствовалось. Показалось даже, что накопитель треснул, словно бы что-то в одночасье разрядило его.

Мне уже довелось побывать в этих коридорах пару дней назад, когда я сопровождала госпожу Ленс, раскладывавшую крысиную отраву. Экономка несла с собой подсвечник, хотя в неровном свете свечей я явственно различала закрепленные на стенах плафоны новейших осветителей. Разряженные кристаллы лежали в гнездах бесполезными стекляшками.

– Вот как чувствовала, что так и будет, – пожаловалась тогда экономка. – И недели не проходит, а снова нужно вставлять новые. Мистика какая-то, миледи. Скажу Альберто, чтобы заменил.

Выполнил ли тогда дворецкий просьбу экономки или нет, я не знала, но света в коридорах по-прежнему не было.

Что-то зашуршало по подолу платья, и скользнувший к моим ногам кот потерся об обтянутые тонкими чулками лодыжки, продолжая звать за собой. Я потянулась погладить его, но кот увернулся и прыгнул вверх через ступеньку. Желтые глаза требовательно сверкнули в полумраке.

Поначалу я не понимала, куда ведет меня своенравный зверь, но постепенно тоже стала ощущать в воздухе слабый аромат дурмана. Сюда мы с госпожой Ленс не заходили, поэтому сложно было сказать, появился ли сладковатый запах после той ночи, когда ко мне попали отравленные свечи, или же был здесь ранее. В отличие от парадных комнат, вряд ли эти коридоры часто проветривались, и запах мог держаться не один день. Возможно, некто, использовавший зелья, часто ходил именно этим путем. Конечно, коридорами могла пользоваться и Лоисса, но даже это было больше, чем ничего.