Брачная афера Ривотта Мадсона

— Ключи! — то ли констатировала, то ли приказала Гортензия, и Патрак отдал ей связку. — Рада была повидаться!

Проводила родственничка со слугой взглядом и снова посмотрела на присутствующих.

— Позволите угостить вас?

— Мне надо бежать, — улыбнулся Зайчик. — Удачи вам!

— Спасибо вам за помощь! — с придыханием поблагодарила Гортензия. Если бы позволяли приличия, она бы обняла его на прощанье, а так пришлось отделаться только словами.

— А мы угостимся, — довольно заметил Дарлит, картинным жестом поправляя манжету щегольской куртки. Теззи кивнула, закрыла дверь за любовником Сиринги и повела мужчин в столовую.

— Боялись не успеть, — оправдывался Алдро, пока она доставала чашки для компота. — Братец видел этих двоих, они ждали вас чуть ли не с самого утра. Слышал, о чем говорили, но уйти за нами боялся. Намерения у гостей были самые нехорошие, а он не знал, когда вы вернетесь. Вдруг бы понадобился. Потом нарисовался знакомый Фисокарпус, брат как-то помогал ему перетаскивать груз в порту, и поклялся покараулить вас. Не обманул.

Теззи усмехнулась, лишний раз напоминая себе, что любовник покойной Сиринги вовсе не Зайчик, а взрослый и солидный господин Фисокарпус. Поставила на стол кувшин с напитком и застыла, раздумывая, чем угостить спасителей. Вина предлагать нельзя: животные не выносят запах алкоголя и работники дракодрома все сплошь трезвенники. Сладостей — тоже, мужчины следят за весом.

— Не волнуйтесь, — разрешил ее сомнения Дарлит, и разлил компот по чашкам, не дожидаясь отдельного приглашения, — мы посидим до прихода вашей служанки и отчалим. Не знаете, когда возвращается Отто? А то господин Дуар спрашивал о нем уже раз десять…

— Не знаю, — Теззи тоже уселась за стол и протянула свою чашку, давая мужчине возможность поухаживать. — Получила письмо вчера, он написал, что опоздает на слушанье, но скоро будет. Больше ничего.

— Значит, и впрямь скоро будет, — Алдро взъерошил свою рыжую шевелюру. — Отто слов на ветер не бросает.

Гортензия кивнула. Хорошо бы! Последнее, чего хотелось, — это попасться в лапы Патраку, если завтра что-то пойдет не так. Уж слишком уверенно деверь говорил о ее свободе…

До письма Сиринги добралась к ужину. Вероятно, чтобы скрыть длительное отсутствие, Фукси отправилась еще и за покупками, и мужчинам пришлось засидеться. К концу их визита Гортензия хотела только спать. Собеседниками они оказались что надо, но сил развлекать их несколько часов просто не было. Усталость наваливалась тяжелым камнем: мучили и мысли о предстоящем слушанье, и воспоминания о визите Белдона. А выпроводить гостей и остаться в одиночестве хозяйка не решилась.

Служанка пришла к обеду, и Теззи, забыв о послании, поднялась в спальню осуществить свою мечту. Проснулась от холода. Уставшее к вечеру солнце перестало согревать ветерок, бесцеремонно проникающий в комнату. Накинула на плечи вязаный платок и уселась на табурет перед зеркалом. Прислушалась к звукам внизу. Похоже, Фукси готовила обещанный капустный пирог. Теззи усмехнулась, припоминая, что скоро ей придется стряпать самой. Денег на обыкновенную служанку у нее нет, а после свадьбы Фукси собирается работать у мужа в бакалейной лавке. Махнула рукой. Ничего! Главное, чтобы Белдон оставил ее в покое, с остальным она как-нибудь справится. Разве что останется меньше времени на сверку цифр от управляющего и на письма.

Вспомнила о подарке от Зайчика и похлопала себя по бокам. Нащупала послание в левом кармане. Извлекла на свет мятый конверт и распечатала, безжалостно разрывая бумагу. Сиринга была женщиной своеобразной, но их связывала самая нежная дружба, и получить от нее последнюю весточку Теззи бы не отказалась.

В самом дальнем уголке конверта притаился кулон, изображающий игральные кости: два сапфировых кубика с выгравированными на них точками. Теззи заметила украшение в лавке во время одной из совместных прогулок, но для нее безделушка оказалась слишком дорогой. Торговец нещадно торговался и даже немного снизил цену, но это не помогло. Сиринга порывалась заплатить, но Гортензия отказалась принять подарок от подруги, отдариться было просто нечем. А теперь и отказывать некому. Эта безделушка — последняя память.

Здесь же лежал свернутый вчетверо листок. Гортензия развернула его и впилась глазами в содержимое.

«Дорогая,

сегодня была у лекаря, и он меня огорчил. Недуг мой сильнее жажды жизни, и скоро я буду плохо дышать и кашлять кровью. Кожа посинеет, и я стану такой страшной, что даже мой Зайчик будет пускать в свою постель лишь из жалости. Пожалуй, настало время дать супругу ненадолго взять верх в нашей с ним борьбе. Пусть лучше это сделает он. Знаешь, сама я никогда не решусь.

Хочу поблагодарить тебя за все. За дружбу, за славные прогулки, за твой восхищенный взгляд. Никогда у меня не было никого ближе. Спасибо за помощь с моим планом. Я не привыкла оставаться в долгу и надеюсь, что моя благодарность придется тебе по душе. Ты поймешь, что это от меня. Помни, после моей смерти останется только та правда, которую расскажешь ты. Даже если они опять напоят тебя мерзким зельем.

Не прощаюсь, как знать, может, там мы все снова встретимся. Береги себя.

С любовью, твоя Сири».

Теззи шмыгнула носом и отложила письмо. Слезы текли по щекам крупными редкими каплями. Если бы она действительно могла хоть что-то сделать, сделала бы все и даже немного больше! Увы! Сиринга медленно умирала, и ничего не могло ее спасти. Зато можно было хоть как-то помочь ей отомстить.

Подруга вышла замуж за человека своего круга по большой любви, но вскоре на того свалилось огромное наследство и Сиринга стала в его жизни лишней. Отсутствие детей только подлило масла в огонь. Недовольный присутствием супруги, муж избивал ее, пытался давить на тестя, но Сиринга верила, что со временем все наладится. А потом он попытался отравить жену. Но желание жить оказалась сильнее и Сиринга выкарабкалась, хоть лекарь и пообещал, что осталось недолго.

Теззи познакомилась с Сирингой, когда та уже болела: отравление все сильнее проникало в нее тонкими нитями. Не желая впутывать ее, подруга держала в секрете свой план мести, но кое-чем Гортензия помогла. Собрала нужные вещества на драконюшне, заказала какую-то смесь у лекарей. Не пыталась оправдывать себя, догадывалась, для чего Сиринге добытое, но вины не ощущала. Обидчику следовало воздать по заслугам. Невозможно было страдать вечно, даже самому большому терпению рано или поздно приходил конец. Они лишь старались создать этой истории назидательный финал, чтобы другим неповадно было.

Гортензия не рассчитывала, что Сиринга отблагодарит столь щедро, избавив ее от Датура Патрака, но сейчас оказалась бесконечно рада такому дорогому подарку. И отдавать его не собиралась. Никто, даже Белдон Патрак больше не отнимет у нее свободу и право распоряжаться своей жизнью!

Вытерла слезы, разорвала на мелкие кусочки письмо, выкинула их в окно. Припрятала кулон и направилась в столовую разобраться, готов ли ужин. Завтра ждал трудный день, а она ничего толком не ела после завтрака с зельеварами.

Глава двадцать первая

Проснулась от стука в дверь: Фукси напоминала, что пора собираться на слушанье. Теззи еле разлепила тяжелые веки и встала с кровати. Волнение сказывалось, мутило уже с утра. Постояла у открытого окна, приходя в себя, и впустила служанку. Фукси сразу взялась за дело: принесла воды умыться, помогла одеться и занялась прической госпожи.

В столовой воняло кашей. Стойкий запах молока раздражал ноздри, но Теззи запихнула в себя несколько ложек: в конце концов, неизвестно, когда закончится слушанье, и не хватало, чтобы потом мутило еще и от голода. Выпила ромашкового настоя — Фукси убеждала, что тот избавляет от лишних волнений, — и направилась к выходу. Флокс обещал заехать, чтобы она не опоздала из-за чужого экипажа. Правда, поверенный тоже пунктуальностью не отличался.

Чтобы скрасить ожидание, Гортензия взяла стопку с утренней почтой. Лениво перебрала конверты и остановилась на одном: из плотной зеленой бумаги, с гербом княжества Тлип и печатью правителя. Застыла, не решаясь распечатать послание ставшими вдруг неверными пальцами. Если это не от Ривотта, то от его отца. Ни то, ни другое не сулило ничего хорошего: муж стал бы писать официальное письмо, только желая расстаться, князь, вероятно, только для того, чтобы оскорбить. Скорее всего, Ривотт не стал утруждаться объяснением подробностей договора, вот князь и решил вмешаться.

Набрала в грудь побольше воздуха и распечатала послание. Развернула сложенный вдвое толстый лист с серебряным тиснением. Князь писал:

«Госпожа Патрак,

мы крайне обеспокоены Вашей связью с нашим сыном и вынуждены напомнить Вам, что Ваше происхождение недостаточно благородно даже для малых надежд на серьезные намерения со стороны наследника нашей фамилии. А Ваша репутация и прошлое и вовсе пугают нас своей насыщенностью. Вместе с тем мы понимаем и уже возникшие от связи неудобства и возможные последствия и готовы компенсировать часть потерь. Наш сын оценил Ваши старания в пять тысяч плуток, и чек на эту сумму приложен к письму. Можете обналичить его в любом месте. Надеемся, эти деньги сгладят все сложности расставания и Вы не останетесь на нас в обиде.

С надеждой никогда больше даже не слышать Вашего имени,

правящее семейство княжества Тлип»

Ухмыльнулась, вытаскивая из конверта чек. Пять тысяч — хорошие деньги, можно относительно безбедно прожить всю жизнь. Прикинула несложную арифметику. Спали они с Ривоттом раз тридцать, получалось по сто шестьдесят шесть плуток за раз. Дороговатую шлюшку выбрал княжеский сын. Вздохнула и покачала головой, отгоняя захватившую все существо гаденькую злость. Может, написать папаше, что ночь с ней стоит триста плуток, и затребовать разницу? Махнула рукой: ящер с ним, с князем… Скорее бы вернулся Ривотт! Рядом с ним хотя бы письма его родственников не будут расстраивать…

Приехала карета, и незнакомый мужчина, извиняясь за отсутствие господина Флокса, помог Теззи забраться внутрь. Устроился на козлах и повез ее на слушанье.


Прикрыла глаза и откинулась на мягкую спинку сиденья, погружаясь в сладкую полудрему. Переживет сегодняшний день, а дальше все пойдет как по маслу. Потом останется только найти силы с достоинством отпустить Ривотта, собрать себя по кусочкам и начать жить заново.

Холодной иглой кольнули сомнения: вдруг князь написал свое мерзкое послание не сам по себе, а с подачи сына? Не зря же муж запаздывает на несколько дней. И Патрак уверен, что она получит свободу… Тряхнула головой, заставляя себя проснуться. Ривотту не было смысла обманывать, он мог отказаться от брака в любой момент, особенно после того, как получил вексель. Разве только он по старой привычке решил поглумиться над ней. Но зачем? Да и вырасти должен был давно, измениться в лучшую сторону.

Сердце заколотилось буйнопомешанным. Она же ни разу не спросила Флокса, действительно ли Ривотт написал ту бумагу и будет ли от нее толк. Как Гортензия Библис будет выглядеть сегодня, если что-то пойдет не так? К скандалу с убийством Патрака-старшего добавится еще и несуществующий муж… Хорош деловой партнер, ничего не скажешь. Надо непременно расспросить Флокса до того, как зайдет в зал. Если Ривотт ничего не оставил, то на слушанье будет такое позорище, что окажется проще издохнуть сразу.

Одетый с иголочки Флокс встретил около входа в здание ратуши. Подал руку, увлекая за собой внутрь.

— Рад видеть вас в таком прекрасном расположении духа, — пробормотал подобострастно. — Нас уже ждут. Слушанье вот-вот начнется.

— Подождите, Оливсур, — прищурилась Теззи, останавливаясь, — Ривотт сказал, что оставил вам нужные бумаги. Подтверждение его согласия на наш брак. С ними все в порядке?

— Не понимаю, о каких именно бумагах вы говорите, — мужчина осторожно подтолкнул ее под локоть. — Сейчас посмотрим мои папки и проясним ситуацию. Как раз успеем до начала.

Гортензия послушно направилась в зал. Должно быть, у поверенного подготовлено полно документов к слушанью, если он не помнит о таких важных вещах.

Вошла и охнула. На ее тихом разбирательстве оказалось полно народу. В основном, конечно, зеваки, но попадались и работники местных газетенок. Теззи познакомилась с некоторыми из них, когда ее расспрашивали о смерти супруга. Они напоминали слетевшихся на труп животного стервятников. Сожрут мгновенно, только дай повод.

Потянулась к верхней пуговице ворота платья: отчего-то показалось, что здесь, в этом светлом зале, ужасно душно. Застыла, заворожено наблюдая, как Флокс копается в своих бумагах, и все больше холодея при мысли, что его поиски окажутся тщетными. Уходить уже поздно, но хватит ли силы сдержать натиск насмешек и косых взглядов?

Поверенный отвлекся от папок и поймал ее взгляд. Покачал головой. Теззи захотелось провалиться сквозь землю. Великие небеса, какой идиоткой она, должно быть, выглядит со стороны! Обычной дурой, которую легко обвели вокруг пальца. Зачем Отто поступил с ней так? Ведь мог уйти, не стала бы удерживать… Для чего окунать напоследок в ушат с дерьмом? Чтобы знала свое место? Вполне в его духе, но до чего мерзко, ящер всех задери!

Закрыла глаза и набрала воздуха в грудь, запрещая себе плакать. Без этих бумаг разбирательство не будет долгим. Ее ждет час позора и вечер, полный мучительных раздумий: кому предложить денег, чтобы опять выскочить замуж. Найдет чеку от князя применение. Уйдет отсюда и поревет вдоволь, а сейчас надо сохранять лицо. С нее достаточно сплетен из-за смерти Датура. Уселась на предложенное Флоксом место и постаралась отрешиться от внешнего мира. Думала, надо боятся виселицы… Нет, настоящая казнь будет здесь и сейчас.

Флокс старался: приводил доводы, предъявлял документы, но чем больше он суетился, тем хуже становилось Теззи. Люди вокруг перешептывались и посмеивались, ее щеки горели, ладони покрывались липким потом, воздуха не хватало, а сердце стучало так громко, что, казалось, заглушает все вокруг. В груди сдавливало ноющей болью, а в голове вертелся только один вопрос: почему Ривотт поступил так, чем она заслужила подобное отношение? Чувствовала себя бездарной актрисулькой на премьере заведомо провального спектакля. Еще немного, и ее освищут зрители. Внезапно вспомнила, что надела слишком простенькое платье и от этого наверняка выглядит вдвойне жалкой. Сжалась в комок, стараясь скрыться от всех, навсегда исчезнуть не только из пространства, но и из людской памяти.

Не помнила, когда слово дали Белдону. Видела: он тоже показывал документы и, будто гневаясь, махал руками. Не слышала его доводов, все вокруг сливалось в монотонный гул. А потом раздался голос судьи. Спокойный, строгий, пробирающий до самых костей.

— Принимая во внимание предъявленные документы и учитывая доводы сторон, именем короля объявляем брак Гортензии Патрак и Отто Библиса недействительным и повелеваем Гортензии Патрак исполнить волю опекуна, соединив себя узами брака с Белдоном Патраком в надлежащие законом сроки: не ранее полудня, но и не позднее заката завтрашнего дня. Можете покинуть зал.

Зеваки потянулись на выход. Теззи осталась сидеть. Работники газетенок окружили плотной стеной. Казалось, сам воздух вокруг давит неподъемным грузом: страшно было даже шелохнуться. Какие-то люди из толпы задавали вопросы, но она лишь поднимала на них глаза и тяжело вздыхала.

— Как думаете, вы бы могли стать желанным членом семьи княжеской фамилии? — прозвенело где-то над головой.

Теззи посмотрела на женщину с блокнотом. Миленькая, хоть уже и не молодая. Кажется, она приходила после смерти Датура, спрашивала, каково это — убить собственного мужа. Обычная провокаторша!

— На что вы надеялись, соблазняя наследника Мадсонов? — выпалил над головой Гортензии молодой, дешево одетый мужчина, почти юноша.

— Вы знали, что Отто Библис — это вымышленное имя? — эхом отозвался бархатный бас.

Теззи собралась с духом и поднялась с места.

— Я не буду отвечать, — тихо, но очень четко оповестила она и, расталкивая незнакомцев с блокнотами, направилась к выходу. Кто-то попытался поймать ее за локоть, но она бесцеремонно выдернула руку. Еще не хватало терпеть прикосновения посторонней шушеры. С нее хватит насмешливых взглядов.

Шагала, держась за стенку и старясь ни о чем не думать. Кружилась голова, шумело в ушах, но мир устоял, небеса не разверзлись, значит, надо было жить дальше. А для начала не мешало бы выйти на воздух. Там и подумает, как поступить.

Столкнулась с Белдоном около самой двери. Деверь схватил ее за руку и развернул к себе. Впился взглядом и прошипел по-змеиному:

— Заеду за тобой завтра в полдень. Не вздумай снова выкинуть фортель с замужеством. Сотру в порошок обоих.

Теззи усмехнулась и вырвала руку. Страх ушел вместе с силами. Остались только едва ощутимая боль, невозможность вдохнуть полной грудью и наворачивающиеся слезы. Обошла Белдона и выбралась на крыльцо. Посмотрела вокруг, прикидывая, как попасть домой. Пешком дойти просто не хватит сил, а карету еще надо найти.

Откуда-то слева появился Флокс и, лучезарно улыбаясь, подал руку.

— Позвольте мне проводить вас…

Теззи кивнула. У Оливсура безупречная репутация и нет смысла отказываться от любезности. Позволила отвести себя к карете и помочь забраться внутрь. Флокс уселся напротив и велел трогать. Гортензия тяжело вздохнула и уставилась в окно, подставляя лицо ветру и не понимая, стоит ли говорить с поверенным о своих делах. Он опередил. Одарив подобострастной улыбкой, затянул привычным вкрадчивым тоном:

— Я могу помочь вам. Небескорыстно, разумеется, но все-таки…

— Сколько стоят услуги мужчины, который не боится Белдона Патрака? — Теззи сразу перешла к деталям. Сил на долгие расшаркивания не было, а деловая хватка помогла собраться с мыслями. Припомнила только что сказанное деверем и уточнила: — И достаточно ли он стоек?

— Уверяю, более стойкого вам не найти, — Оливсур взял ее правую руку в свои и мягко улыбнулся. Посмотрел в глаза: — У меня есть брат, он слабоумен, и я его опекун. Могу женить его на вас. Это определенные неудобства и для меня тоже, но я готов потерпеть…

— Взамен на что? — прищурилась Теззи. Давно привыкла, что просто так ничего не предлагают. Тем более защиту от Белдона. Отняла руку, близость пугала и вредила деловым переговорам.

— Хочу три тысячи плуток и ночь в вашей постели… — выпалил поверенный на одном дыхании.

Теззи грустно ухмыльнулась и покачала головой. Наверное, следовало бы оскорбиться, но сил на это просто не было:

— К чему взрослому мужчине ночь именно со мной? Вряд ли я могу предложить что-то новое или необычное. Возьмите деньгами…

— Исключено, — отмахнулся Оливсур, залихватски поправляя тонкий ус, — с того момента, как узнал о ваших с госпожой Коман проделках, хочу именно вас.