Брачная афера Ривотта Мадсона
Часть 20 из 25 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Этого не требуется, — хохотнул Ривотт.
— И не получится, — подытожил Алдро, тряхнув рыжей шевелюрой. Поставил щетку на землю и подмигнул Ривотту — Мы не слепые. Она с тобой как мартовская кошка.
— У Теззи есть враги, — сообщил Ривотт и поспешил пояснить: — От вас ничего не требуется, просто заглядывайте время от времени и интересуйтесь, все ли в порядке. Будет видно, что она не одна, и этого должно хватить.
— Можем попросить моего братца, — Алдро окунул щетку в деревянную лохань с мыльной водой и снова вернулся к Принцу, — он покараулит. А если что, позовет нас на помощь. Одна чешуя на улице бегает, мать все никак ему подходящего места не найдет. То ей мастер не нравится, то наш сорванец мастеру.
Ривотт оживился. Братец у коллеги был что надо: расторопный, бойкий и почти незаметный.
— Я подкину ему на карманные расходы, — заверил он и потянулся к кошельку.
— Это потом, как вернешься, — отмахнулся Алдро. Ехидно улыбнулся. — Дуар уже вспоминал о тебе сегодня, так что будь готов к примирению по приезде. Уж поторгуйся с этим деспотом хорошенько.
Ривотт кивнул. Поблагодарил друзей, обнял Принца и помчался дальше.
В карете сидел как на иголках. Не сомневался в необходимости поездки, но боялся оставлять Теззи одну. Вдруг Патрак решит воспользоваться ее одиночеством? А с собой не возьмешь: и некуда, и ее дела не отпустят. Да и Ривотт Мадсон не тот, ради кого стоит все бросить. Будущего с ним нет. Никакого. Как же все не вовремя, ящер подери! Оставалось надеяться на заботу и помощь друзей.
Жена уже проснулась. Вышла встретить у двери. Хрупкая, доверчивая и беззащитная. Подхватил в объятья и, крепко прижимая к себе, утонул в ее тепле и нежных прикосновениях. От ее сладких губ пахло кофе и, удерживая Теззи в руках, касаясь ее поцелуями, Ривотт ловил себя на мысли, что не хочет отпускать супругу ни на мгновенье. Может, и впрямь плюнуть на все и прихватить с собой? Нельзя! Они расстанутся через полгода, и портить ей жизнь, создавая сложности с наследством, он просто не имеет права.
— Мне надо уехать, Гортензия, — прошептал Ривотт, нехотя прервав поцелуй. — Матери плохо, и отец зовет домой.
Теззи нахмурилась, но потом взяла себя в руки и часто закивала.
— Конечно, — растерянно улыбнулась и прошептала: — Ты вернешься? Прислали письмо с требованием в двухнедельный срок предоставить все документы, касающиеся нашего брака, Флоксу. Он готовит бумаги для рассмотрения.
— Или вернусь, или пришлю поверенного, — Ривотт бегло коснулся губами ее макушки. — Не волнуйся. Я не отдам тебя Патраку.
— Спасибо, Отто, — она снова улыбнулась, на этот раз смелее. — Клянусь, я не буду злоупотреблять ситуацией, я страшно благодарна тебе и не стану…
— Теззи, — он приподнял ее подбородок и снова поцеловал, прерывая поток оправданий и благодарностей. Даже мысли не допускал, что больше не увидит свою жену. Примчится быстрее ящера, как только отпустят обстоятельства. — Точно вернусь до твоего дня рождения. И ты сможешь вознаградить меня за все усилия, много-много раз.
— С удовольствием, — сладкая погладила его плечи и Ривотт глубоко вдохнул, стараясь успокоить закипающую кровь. Тело плевало на обстоятельства и реагировало привычным образом.
— Я буду скучать, — прошептал он пересохшим ртом. — Очень…
— И я…
Теззи осторожно и нежно коснулась его губ. Ответил как всегда: жадно, горячо и настойчиво. Будто стараясь получить ласки вперед на все время разлуки.
— Напишу, как будут новости, — подытожил, выпуская из объятий, когда поцелуй закончился.
— Береги себя, — напутствовала Гортензия, провожая до двери.
Ривотт вышел на ватных ногах. Уже в карете обнаружил, что так и не подарил жене браслет. Улыбнулся и покачал головой: похоже, судьба дает знать, что разлука ненадолго. Назвал извозчику адрес конторы Флокса. Крюк небольшой, полчаса, зато выяснит, как еще можно оградить Теззи от посягательств Патрака.
Оливсур Флокс принял без промедлений. Еще бы! Фамилия Мадсон всегда творила чудеса. В заставленном шкафами с папками светлом кабинете пахло сигарами. Ривотт уселся на стул для посетителей, изложил собеседнику свои опасения и попросил совета.
— Это не беда, — лучезарно улыбнулся мужчина, — на этот случай есть специальная бумага. Даже поверенный не потребуется. Сейчас покажу. И заверю тут же. Только это стоит двести плуток.
Ривотт махнул рукой. Двести плуток за то, чтобы не волноваться за Гортензию? Ерундовая плата!
Из конторы вышел совершенно спокойный. Даже если поверенный или он сам не успеют на разбирательство, у Теззи будет бумага, что Ривотт Мадсон, он же Отто Библис, признает брак с Гортензией Патрак. Флокс заверил: этого документа будет достаточно.
Ривотт написал Теззи записку, заплатил дежурившему неподалеку мальчугану и отправил его в дом Патрака-старшего. Уселся в карету и направился, наконец, в родное княжество. Предстояло пять или шесть дней пути, и Ривотт просил небеса только об одном: возможности застать матушку в живых.
***
Теззи еле разлепила веки, спать хотелось неимоверно. Удивилась и задумалась. Вчера легла рано, причин засиживаться не было: Ривотт уехал, а на работу сил не осталось, слушанье будто жизнь из тела выпило. Полежала немного, вглядываясь в едва заметные трещины на потолке. Может, стоит больше бывать на воздухе? И тут же одернула себя: меньше лениться надо, вот что! Собралась с силами и поднялась с кровати. После обеда встреча в торговой палате, а туда еще добраться надо.
Фукси помогла одеться и привести себя в порядок, и Гортензия спустилась к завтраку. Поест, прочтет вчерашнюю почту, немного разгребет бумаги от управляющего драконюшней и поедет задабривать нужного человека. Дела не ждут. Тем более сейчас, когда виселица больше не маячит перед глазами. Вздохнула и покачала головой. Надо узнать, где могила Сиринги, сходить поблагодарить приятельницу за свободу.
Разделалась с кашей, налила чаю и занялась посланиями. Ничего нового: счета, договоры и деловые предложения. Добралась до записки Ривотта, и сердце забегало быстрее. Еще не скучала, но уже радовалась любой весточке. Жаль, не удалось побыть вместе вчера, но ничего, стребует с него ласки в двойном размере, когда вернется. Муж писал:
«Чудесная моя Теззи,
заехал к Флоксу и подписал все нужные бумаги. Ни о чем не волнуйся, Оливсур заверил меня, что этого достаточно и на слушанье просто подтвердят действительность нашего брака. Приеду сразу, как позволят обстоятельства, не хочу покидать тебя даже на миг.
Если потребуется помощь, смело обращайся к Алдро или Дарлиту. Они славные ребята, хоть и озорники. Береги себя! Тебе понадобится много сил, чтобы встретить меня так, как хочу.
Твой Отто».
Гортензия усмехнулась и покачала головой. Никогда не думала, что Ривотт может быть таким заботливым: в юности он только подначивал, подтрунивал и издевательски шутил.
В коридоре послышался шум, и Теззи поспешила встретить визитеров. Никого не ждала, но не оставлять же их на Фукси, в конце концов. Отправит гостей обратно сама. На пороге стоял Хатиор. Он довольно улыбался и опять походил на чайник.
— Я с новостями, — возвестил он бодро, и Гортензия поняла: придется позвать дознавателя к столу. Прикинула время. Успеет и поболтать, и в торговую палату, а вот дела придется отложить на потом.
— Пойдемте угощу вас чаем, — позвала она с улыбкой, и Хатиор согласно закивал.
Теззи усадила гостя и налила в чашку горячего напитка.
— Ривотт поехал к родителям, — пояснила в ответ на немой вопрос. — Матери нездоровится.
— Надеюсь, все закончится благополучно, — кивнул Хатиор и потянулся к ореховому печенью. — Я принес господину Мадсону бумагу, по которой он может забрать деньги. Те, что заплатили за ваше освобождение.
— Оставьте мне, я передам, — улыбнулась Гортензия и тоже взяла печенье. Откусила и прикрыла глаза. Фукси знала, как угодить хозяйке: нежное сладкое угощенье так и таяло на языке, оставляя чудесное ореховое послевкусие. — Есть еще какие-нибудь новости? — поинтересовалась благодушно.
— И да, и нет, — вздохнул дознаватель и отпил из чашки. — Вчера Патрак снова наведался к ветеринарам. Терзал взрослую самку. Сам. Не знаю, нашел вам замену или драконицу опоили, но список добытого мои ребята уже отправили зельеварам. Как знать, может, те сдвинутся с мертвой точки.
— С каждым днем я все меньше верю в их возможности…
— Вы строги. То, что они проворачивают, — не одного дня дело.
— Воля ваша, Хатиор, но по мне от Астельбана никакого проку. Но я помню о нашей договоренности. Еще два раза я с Белдоном съезжу. Но не больше.
— Мы с Астельбаном бесконечно благодарны вам за помощь, — подытожил дознаватель, прихватывая еще одно печенье. — Даже вдвойне. Мы прекрасно понимаем, что ваш муж не одобряет этих походов.
У Теззи кусок застыл в горле, и сердце сжалось будто в тревоге. Хатиор сказал «ваш муж» таким тоном, словно Ривотт и впрямь ее. Грустно усмехнулась. Не будет вносить ясность, насладится хотя бы иллюзией счастливого замужества.
— Еще хотел попросить вас об одолжении, — протянул Хатиор вкрадчиво, и Теззи поняла, что он наконец-то приступил к той части разговора, ради которой пришел. — Сегодня утром вдовца Сиринги Коман нашли мертвым у себя в спальне. Судя по виду трупа, его мучили всю ночь и к утру просто дали, наконец, умереть. Мы подозреваем в убийстве любовника Сиринги, господина Фисокарпуса. Насколько знаю, вы знакомы…
— И что с того? — насторожилась Гортензия, прикидывая, не обвинят ли ее в очередном преступлении.
— Ничего. — Хатиор залпом допил чай. — Просто если он появится у вас, дайте нам знать. Этот человек может быть опасен и для вас тоже.
— Вряд ли, — отмахнулась Гортензия. — Я и с ним, и с Сирингой превосходно ладила. Но если появится, всенепременно сообщу.
— Вы очень нас обяжете, — широко улыбнулся дознаватель, встал из-за стола и направился к выходу. — Спасибо за угощение.
— А вам за приятную компанию, — Теззи поспешила проводить гостя.
Закрыла за Хатиором дверь и застыла у порога. Вряд ли Сирингин Зайчик сунется к ней. А если и сунется, она лишь поинтересуется, чем помочь. Господин Коман мало того что терзал жену изменами, побоями и угрозами разорить ее отца, так еще и напрочь отказывался разводиться, когда сама Сиринга смирилась с потерей брака. Он заслужил мерзкой смерти. И если с ним разделался Зайчик, того можно только поблагодарить.
Глава девятнадцатая
Ривотт прибыл в родительский городской дворец на шестой день ближе к ужину. Дорога измотала страшно, но еще больше задергало беспокойство: и за приболевшую матушку, и за оставленную без присмотра супругу. Укорял себя за неумение быть в двух местах одновременно и переживал еще сильнее, понимая, что большого проку с него не будет нигде.
Задержали на входе во дворец: молодые гвардейцы не верили ни документам, ни перстню, ни внешнему виду, ни фамильной татуировке. Пришлось строгим голосом затребовать командира. К счастью, тот знал Ривотта еще ребенком и пустил молодого князя без промедления, напомнив напоследок, что в это время во дворце как раз ужин и вся семья наверняка в парадной столовой.
Наследник поблагодарил и почти бегом направился к родственникам. Поговорит с отцом и побежит к матери. Вероятно, ей лучше, раз гвардеец не поделился новостями. Не замечал ничего, не останавливался и не разглядывал изменений. Чуть не запутался в знакомых с детства коридорах, и наконец, смутив стоящего у дверей слугу, влетел в столовую. За накрытым столом сидел отец, по левую руку от него располагалась тетка с тремя незнакомыми девицами, а по правую сидела мать. Она улыбалась, ловко орудовала вилкой и совсем не походила на больную.
Застыл в недоумении. Потом взял себя в руки и поздоровался. Князь поднялся из-за стола и обнял сына. Мать последовала примеру родителя.
— Как ты? — поинтересовался Ривотт, целуя ее в щеку. От матушки привычно пахло пудрой и апельсиновыми духами, и за время, что они не виделись, она почти не изменилась: такая же легкая, тонкая, быстрая, разве что под глазами стало больше морщинок. — Отец писал, тебе совсем плохо.
— Не обращай внимания, Вотти, — княгиня вернула поцелуй. — Лекарь ошибся и напугал отца. А мне стало лучше сразу, как уехало злополучное письмо, — улыбнулась и взъерошила его шевелюру: — Ну, иди же к себе, умойся, переоденься и спускайся к нам. Представим тебе гостей. Рада видеть сыночка дома.
Ривотт рассеянно кивнул и, как наказанный ребенок, потопал в свою комнату. Шел по привычным коридорам, жадно рыскал глазами по сторонам в поисках изменений и никак не мог отделаться от дурацкой мысли об обмане. Происходящее напоминало дешевый спектакль. Осталось только понять, для чего разыгрывают действо. Беспокойство понемногу отступало, и возвращалась способность мыслить трезво: если матушка была при смерти, то к чему эти гости? К тому же свою старшую сестру она всегда недолюбливала, а посторонних девиц и вовсе никогда не приглашали на семейные посиделки. Одно дело приемы, и совсем другое — ужин в узком кругу. Не удочерить же родители их собрались…
Что задумал князь? Если помириться, то девицы только помешают. Разве что — тут Ривотт позволил себе усмехнуться — это обещанные невесты. Но тогда получается, отец специально сгустил краски, чтобы сын все бросил и примчался домой. Вряд ли! Князь, конечно, в совершенстве владеет всеми приемами бывалых интриганов, но ставить опыты на отпрыске не станет.
Вошел в спальню и улыбнулся. Здесь все было как раньше: та же массивная мебель из благородного ясеня, те же тяжелые шторы на огромных окнах, и даже подушки на кровати навалены той же бесполезной кучей. Пахло сандалом и нагретым солнцем деревом. На мгновение охватило странное чувство: будто не было долгих лет отсутствия, все скитания приснились, а он, Ривотт Мадсон, все время жил здесь, в родительском доме.
В дверь постучали. Слуга принес воду. Помог умыться и сбрить щетину, отыскал нужные туфли и подходящий костюм, который по странному стечению обстоятельств оказался отутюженным. И уже через полчаса Ривотт подошел к дверям столовой. Кинул беглый взгляд в висящее на стене у входа зеркало и улыбнулся: из него смотрел молодой приятный мужчина, стройный и ладный. Смущал только серебристо-зеленый цвет костюма. Такой был в моде, но Теззи смеялась, когда видела мужчин в подобных нарядах.
— Выглядят так, будто их перешили из платья недавно умершей престарелой вдовы, — едко замечала она и качала головой.
Ривотт прикрыл глаза, представляя жену рядом. Ее реакцию на костюм. Ехидную ухмылку и саркастически сморщенный носик. Ему показалось даже, что вокруг запахло розовыми духами. Страшно хотелось прижать Теззи к груди и удерживать, как беспокойную птичку за пазухой, пока не повинится, не скажет, что он-то хорош и в этом наследстве престарелой вдовы… Ничего! Переночует у родителей и помчится обратно к своей славной девочке. Успеет как раз к слушанью о браке Библисов.
Собрался с духом и вошел в столовую. Присутствующие уже приступили к десерту, но как только Ривотт устроился за столом, слуга тут же поставил перед ним тарелку с едой. Отец поспешил представить девиц. Княжеский отпрыск прослушал имена, ему хватило благородных фамилий. Мысленно дал прозвище каждой из троицы — Рыжая, Глазастая и Грудастая — и взялся за приборы. Глядя в тарелку с мясом, восхитительно благоухающим горчичным соусом, он вдруг понял, что ужасно проголодался.
— Вы надолго в родные края? — поинтересовалась Рыжая, пренебрегая неписаным правилом сначала дать поесть, а потом уже расспрашивать. У нее был низкий обволакивающий голос, совершенно не подходящий ее изящной внешности.
Ривотт нехотя отвлекся от еды и смерил собеседницу взглядом. Ровно так, как частенько делал это в юности, желая смутить и заставить сомневаться в себе.
— Думаю, уеду завтра. Меня ждут неотложные дела. Я, собственно, и примчался только оттого, что переживал за матушку, — честно ответил он.
— Провести неделю в дороге, чтобы побыть дома только ночь… Это немного неразумно, — заметила тетка, и Ривотт вспомнил за что ее недолюбливает матушка — за бестактность.
— И не получится, — подытожил Алдро, тряхнув рыжей шевелюрой. Поставил щетку на землю и подмигнул Ривотту — Мы не слепые. Она с тобой как мартовская кошка.
— У Теззи есть враги, — сообщил Ривотт и поспешил пояснить: — От вас ничего не требуется, просто заглядывайте время от времени и интересуйтесь, все ли в порядке. Будет видно, что она не одна, и этого должно хватить.
— Можем попросить моего братца, — Алдро окунул щетку в деревянную лохань с мыльной водой и снова вернулся к Принцу, — он покараулит. А если что, позовет нас на помощь. Одна чешуя на улице бегает, мать все никак ему подходящего места не найдет. То ей мастер не нравится, то наш сорванец мастеру.
Ривотт оживился. Братец у коллеги был что надо: расторопный, бойкий и почти незаметный.
— Я подкину ему на карманные расходы, — заверил он и потянулся к кошельку.
— Это потом, как вернешься, — отмахнулся Алдро. Ехидно улыбнулся. — Дуар уже вспоминал о тебе сегодня, так что будь готов к примирению по приезде. Уж поторгуйся с этим деспотом хорошенько.
Ривотт кивнул. Поблагодарил друзей, обнял Принца и помчался дальше.
В карете сидел как на иголках. Не сомневался в необходимости поездки, но боялся оставлять Теззи одну. Вдруг Патрак решит воспользоваться ее одиночеством? А с собой не возьмешь: и некуда, и ее дела не отпустят. Да и Ривотт Мадсон не тот, ради кого стоит все бросить. Будущего с ним нет. Никакого. Как же все не вовремя, ящер подери! Оставалось надеяться на заботу и помощь друзей.
Жена уже проснулась. Вышла встретить у двери. Хрупкая, доверчивая и беззащитная. Подхватил в объятья и, крепко прижимая к себе, утонул в ее тепле и нежных прикосновениях. От ее сладких губ пахло кофе и, удерживая Теззи в руках, касаясь ее поцелуями, Ривотт ловил себя на мысли, что не хочет отпускать супругу ни на мгновенье. Может, и впрямь плюнуть на все и прихватить с собой? Нельзя! Они расстанутся через полгода, и портить ей жизнь, создавая сложности с наследством, он просто не имеет права.
— Мне надо уехать, Гортензия, — прошептал Ривотт, нехотя прервав поцелуй. — Матери плохо, и отец зовет домой.
Теззи нахмурилась, но потом взяла себя в руки и часто закивала.
— Конечно, — растерянно улыбнулась и прошептала: — Ты вернешься? Прислали письмо с требованием в двухнедельный срок предоставить все документы, касающиеся нашего брака, Флоксу. Он готовит бумаги для рассмотрения.
— Или вернусь, или пришлю поверенного, — Ривотт бегло коснулся губами ее макушки. — Не волнуйся. Я не отдам тебя Патраку.
— Спасибо, Отто, — она снова улыбнулась, на этот раз смелее. — Клянусь, я не буду злоупотреблять ситуацией, я страшно благодарна тебе и не стану…
— Теззи, — он приподнял ее подбородок и снова поцеловал, прерывая поток оправданий и благодарностей. Даже мысли не допускал, что больше не увидит свою жену. Примчится быстрее ящера, как только отпустят обстоятельства. — Точно вернусь до твоего дня рождения. И ты сможешь вознаградить меня за все усилия, много-много раз.
— С удовольствием, — сладкая погладила его плечи и Ривотт глубоко вдохнул, стараясь успокоить закипающую кровь. Тело плевало на обстоятельства и реагировало привычным образом.
— Я буду скучать, — прошептал он пересохшим ртом. — Очень…
— И я…
Теззи осторожно и нежно коснулась его губ. Ответил как всегда: жадно, горячо и настойчиво. Будто стараясь получить ласки вперед на все время разлуки.
— Напишу, как будут новости, — подытожил, выпуская из объятий, когда поцелуй закончился.
— Береги себя, — напутствовала Гортензия, провожая до двери.
Ривотт вышел на ватных ногах. Уже в карете обнаружил, что так и не подарил жене браслет. Улыбнулся и покачал головой: похоже, судьба дает знать, что разлука ненадолго. Назвал извозчику адрес конторы Флокса. Крюк небольшой, полчаса, зато выяснит, как еще можно оградить Теззи от посягательств Патрака.
Оливсур Флокс принял без промедлений. Еще бы! Фамилия Мадсон всегда творила чудеса. В заставленном шкафами с папками светлом кабинете пахло сигарами. Ривотт уселся на стул для посетителей, изложил собеседнику свои опасения и попросил совета.
— Это не беда, — лучезарно улыбнулся мужчина, — на этот случай есть специальная бумага. Даже поверенный не потребуется. Сейчас покажу. И заверю тут же. Только это стоит двести плуток.
Ривотт махнул рукой. Двести плуток за то, чтобы не волноваться за Гортензию? Ерундовая плата!
Из конторы вышел совершенно спокойный. Даже если поверенный или он сам не успеют на разбирательство, у Теззи будет бумага, что Ривотт Мадсон, он же Отто Библис, признает брак с Гортензией Патрак. Флокс заверил: этого документа будет достаточно.
Ривотт написал Теззи записку, заплатил дежурившему неподалеку мальчугану и отправил его в дом Патрака-старшего. Уселся в карету и направился, наконец, в родное княжество. Предстояло пять или шесть дней пути, и Ривотт просил небеса только об одном: возможности застать матушку в живых.
***
Теззи еле разлепила веки, спать хотелось неимоверно. Удивилась и задумалась. Вчера легла рано, причин засиживаться не было: Ривотт уехал, а на работу сил не осталось, слушанье будто жизнь из тела выпило. Полежала немного, вглядываясь в едва заметные трещины на потолке. Может, стоит больше бывать на воздухе? И тут же одернула себя: меньше лениться надо, вот что! Собралась с силами и поднялась с кровати. После обеда встреча в торговой палате, а туда еще добраться надо.
Фукси помогла одеться и привести себя в порядок, и Гортензия спустилась к завтраку. Поест, прочтет вчерашнюю почту, немного разгребет бумаги от управляющего драконюшней и поедет задабривать нужного человека. Дела не ждут. Тем более сейчас, когда виселица больше не маячит перед глазами. Вздохнула и покачала головой. Надо узнать, где могила Сиринги, сходить поблагодарить приятельницу за свободу.
Разделалась с кашей, налила чаю и занялась посланиями. Ничего нового: счета, договоры и деловые предложения. Добралась до записки Ривотта, и сердце забегало быстрее. Еще не скучала, но уже радовалась любой весточке. Жаль, не удалось побыть вместе вчера, но ничего, стребует с него ласки в двойном размере, когда вернется. Муж писал:
«Чудесная моя Теззи,
заехал к Флоксу и подписал все нужные бумаги. Ни о чем не волнуйся, Оливсур заверил меня, что этого достаточно и на слушанье просто подтвердят действительность нашего брака. Приеду сразу, как позволят обстоятельства, не хочу покидать тебя даже на миг.
Если потребуется помощь, смело обращайся к Алдро или Дарлиту. Они славные ребята, хоть и озорники. Береги себя! Тебе понадобится много сил, чтобы встретить меня так, как хочу.
Твой Отто».
Гортензия усмехнулась и покачала головой. Никогда не думала, что Ривотт может быть таким заботливым: в юности он только подначивал, подтрунивал и издевательски шутил.
В коридоре послышался шум, и Теззи поспешила встретить визитеров. Никого не ждала, но не оставлять же их на Фукси, в конце концов. Отправит гостей обратно сама. На пороге стоял Хатиор. Он довольно улыбался и опять походил на чайник.
— Я с новостями, — возвестил он бодро, и Гортензия поняла: придется позвать дознавателя к столу. Прикинула время. Успеет и поболтать, и в торговую палату, а вот дела придется отложить на потом.
— Пойдемте угощу вас чаем, — позвала она с улыбкой, и Хатиор согласно закивал.
Теззи усадила гостя и налила в чашку горячего напитка.
— Ривотт поехал к родителям, — пояснила в ответ на немой вопрос. — Матери нездоровится.
— Надеюсь, все закончится благополучно, — кивнул Хатиор и потянулся к ореховому печенью. — Я принес господину Мадсону бумагу, по которой он может забрать деньги. Те, что заплатили за ваше освобождение.
— Оставьте мне, я передам, — улыбнулась Гортензия и тоже взяла печенье. Откусила и прикрыла глаза. Фукси знала, как угодить хозяйке: нежное сладкое угощенье так и таяло на языке, оставляя чудесное ореховое послевкусие. — Есть еще какие-нибудь новости? — поинтересовалась благодушно.
— И да, и нет, — вздохнул дознаватель и отпил из чашки. — Вчера Патрак снова наведался к ветеринарам. Терзал взрослую самку. Сам. Не знаю, нашел вам замену или драконицу опоили, но список добытого мои ребята уже отправили зельеварам. Как знать, может, те сдвинутся с мертвой точки.
— С каждым днем я все меньше верю в их возможности…
— Вы строги. То, что они проворачивают, — не одного дня дело.
— Воля ваша, Хатиор, но по мне от Астельбана никакого проку. Но я помню о нашей договоренности. Еще два раза я с Белдоном съезжу. Но не больше.
— Мы с Астельбаном бесконечно благодарны вам за помощь, — подытожил дознаватель, прихватывая еще одно печенье. — Даже вдвойне. Мы прекрасно понимаем, что ваш муж не одобряет этих походов.
У Теззи кусок застыл в горле, и сердце сжалось будто в тревоге. Хатиор сказал «ваш муж» таким тоном, словно Ривотт и впрямь ее. Грустно усмехнулась. Не будет вносить ясность, насладится хотя бы иллюзией счастливого замужества.
— Еще хотел попросить вас об одолжении, — протянул Хатиор вкрадчиво, и Теззи поняла, что он наконец-то приступил к той части разговора, ради которой пришел. — Сегодня утром вдовца Сиринги Коман нашли мертвым у себя в спальне. Судя по виду трупа, его мучили всю ночь и к утру просто дали, наконец, умереть. Мы подозреваем в убийстве любовника Сиринги, господина Фисокарпуса. Насколько знаю, вы знакомы…
— И что с того? — насторожилась Гортензия, прикидывая, не обвинят ли ее в очередном преступлении.
— Ничего. — Хатиор залпом допил чай. — Просто если он появится у вас, дайте нам знать. Этот человек может быть опасен и для вас тоже.
— Вряд ли, — отмахнулась Гортензия. — Я и с ним, и с Сирингой превосходно ладила. Но если появится, всенепременно сообщу.
— Вы очень нас обяжете, — широко улыбнулся дознаватель, встал из-за стола и направился к выходу. — Спасибо за угощение.
— А вам за приятную компанию, — Теззи поспешила проводить гостя.
Закрыла за Хатиором дверь и застыла у порога. Вряд ли Сирингин Зайчик сунется к ней. А если и сунется, она лишь поинтересуется, чем помочь. Господин Коман мало того что терзал жену изменами, побоями и угрозами разорить ее отца, так еще и напрочь отказывался разводиться, когда сама Сиринга смирилась с потерей брака. Он заслужил мерзкой смерти. И если с ним разделался Зайчик, того можно только поблагодарить.
Глава девятнадцатая
Ривотт прибыл в родительский городской дворец на шестой день ближе к ужину. Дорога измотала страшно, но еще больше задергало беспокойство: и за приболевшую матушку, и за оставленную без присмотра супругу. Укорял себя за неумение быть в двух местах одновременно и переживал еще сильнее, понимая, что большого проку с него не будет нигде.
Задержали на входе во дворец: молодые гвардейцы не верили ни документам, ни перстню, ни внешнему виду, ни фамильной татуировке. Пришлось строгим голосом затребовать командира. К счастью, тот знал Ривотта еще ребенком и пустил молодого князя без промедления, напомнив напоследок, что в это время во дворце как раз ужин и вся семья наверняка в парадной столовой.
Наследник поблагодарил и почти бегом направился к родственникам. Поговорит с отцом и побежит к матери. Вероятно, ей лучше, раз гвардеец не поделился новостями. Не замечал ничего, не останавливался и не разглядывал изменений. Чуть не запутался в знакомых с детства коридорах, и наконец, смутив стоящего у дверей слугу, влетел в столовую. За накрытым столом сидел отец, по левую руку от него располагалась тетка с тремя незнакомыми девицами, а по правую сидела мать. Она улыбалась, ловко орудовала вилкой и совсем не походила на больную.
Застыл в недоумении. Потом взял себя в руки и поздоровался. Князь поднялся из-за стола и обнял сына. Мать последовала примеру родителя.
— Как ты? — поинтересовался Ривотт, целуя ее в щеку. От матушки привычно пахло пудрой и апельсиновыми духами, и за время, что они не виделись, она почти не изменилась: такая же легкая, тонкая, быстрая, разве что под глазами стало больше морщинок. — Отец писал, тебе совсем плохо.
— Не обращай внимания, Вотти, — княгиня вернула поцелуй. — Лекарь ошибся и напугал отца. А мне стало лучше сразу, как уехало злополучное письмо, — улыбнулась и взъерошила его шевелюру: — Ну, иди же к себе, умойся, переоденься и спускайся к нам. Представим тебе гостей. Рада видеть сыночка дома.
Ривотт рассеянно кивнул и, как наказанный ребенок, потопал в свою комнату. Шел по привычным коридорам, жадно рыскал глазами по сторонам в поисках изменений и никак не мог отделаться от дурацкой мысли об обмане. Происходящее напоминало дешевый спектакль. Осталось только понять, для чего разыгрывают действо. Беспокойство понемногу отступало, и возвращалась способность мыслить трезво: если матушка была при смерти, то к чему эти гости? К тому же свою старшую сестру она всегда недолюбливала, а посторонних девиц и вовсе никогда не приглашали на семейные посиделки. Одно дело приемы, и совсем другое — ужин в узком кругу. Не удочерить же родители их собрались…
Что задумал князь? Если помириться, то девицы только помешают. Разве что — тут Ривотт позволил себе усмехнуться — это обещанные невесты. Но тогда получается, отец специально сгустил краски, чтобы сын все бросил и примчался домой. Вряд ли! Князь, конечно, в совершенстве владеет всеми приемами бывалых интриганов, но ставить опыты на отпрыске не станет.
Вошел в спальню и улыбнулся. Здесь все было как раньше: та же массивная мебель из благородного ясеня, те же тяжелые шторы на огромных окнах, и даже подушки на кровати навалены той же бесполезной кучей. Пахло сандалом и нагретым солнцем деревом. На мгновение охватило странное чувство: будто не было долгих лет отсутствия, все скитания приснились, а он, Ривотт Мадсон, все время жил здесь, в родительском доме.
В дверь постучали. Слуга принес воду. Помог умыться и сбрить щетину, отыскал нужные туфли и подходящий костюм, который по странному стечению обстоятельств оказался отутюженным. И уже через полчаса Ривотт подошел к дверям столовой. Кинул беглый взгляд в висящее на стене у входа зеркало и улыбнулся: из него смотрел молодой приятный мужчина, стройный и ладный. Смущал только серебристо-зеленый цвет костюма. Такой был в моде, но Теззи смеялась, когда видела мужчин в подобных нарядах.
— Выглядят так, будто их перешили из платья недавно умершей престарелой вдовы, — едко замечала она и качала головой.
Ривотт прикрыл глаза, представляя жену рядом. Ее реакцию на костюм. Ехидную ухмылку и саркастически сморщенный носик. Ему показалось даже, что вокруг запахло розовыми духами. Страшно хотелось прижать Теззи к груди и удерживать, как беспокойную птичку за пазухой, пока не повинится, не скажет, что он-то хорош и в этом наследстве престарелой вдовы… Ничего! Переночует у родителей и помчится обратно к своей славной девочке. Успеет как раз к слушанью о браке Библисов.
Собрался с духом и вошел в столовую. Присутствующие уже приступили к десерту, но как только Ривотт устроился за столом, слуга тут же поставил перед ним тарелку с едой. Отец поспешил представить девиц. Княжеский отпрыск прослушал имена, ему хватило благородных фамилий. Мысленно дал прозвище каждой из троицы — Рыжая, Глазастая и Грудастая — и взялся за приборы. Глядя в тарелку с мясом, восхитительно благоухающим горчичным соусом, он вдруг понял, что ужасно проголодался.
— Вы надолго в родные края? — поинтересовалась Рыжая, пренебрегая неписаным правилом сначала дать поесть, а потом уже расспрашивать. У нее был низкий обволакивающий голос, совершенно не подходящий ее изящной внешности.
Ривотт нехотя отвлекся от еды и смерил собеседницу взглядом. Ровно так, как частенько делал это в юности, желая смутить и заставить сомневаться в себе.
— Думаю, уеду завтра. Меня ждут неотложные дела. Я, собственно, и примчался только оттого, что переживал за матушку, — честно ответил он.
— Провести неделю в дороге, чтобы побыть дома только ночь… Это немного неразумно, — заметила тетка, и Ривотт вспомнил за что ее недолюбливает матушка — за бестактность.