Боташка

Я пыталась подавить свой страх, пока мы пробирались между рядами.

Как только мы перестали слышать детский шепот, я остановилась и повернулась к нему. Похоже, он нервничал и напряженно думал. Первое было в новинку для меня. Бекс почти никогда не нервничал, а когда такое и случалось, то обычно значило, что надвигается что-то плохое.

— В чем дело? — спросила я, прежде чем потеряла остатки мужества. Никто никогда не пользовался этой частью библиотеки. Мы были тут совершенно одни. Я пыталась решить, хорошо это или нет.

— Я хочу, чтобы ты порвала с Эшем, — сказал Бекс.

Я ожидала чего угодно, но только не этого.

— Что?

— Я хочу, чтобы ты рассталась с ним, Сэл, — казалось, парень был смущен, но не дрогнул.

— Почему?

Взгляд Бекса беспокойно двигался по книгам вокруг нас, как будто в них можно было найти ответ.

— Это просто неправильно, — наконец сказал он. — Вы со Страйкером очень разные, Сэл. Он не тот, кто тебе нужен.

Мысленно я была согласна, но решила послушать и посмотреть к чему это приведет.

— Я имею в виду, он такой придурок, — продолжал он. — А ты…

— Что?

— Ты… ты… — я нахмурилась, и он попытался отступить. — Нет, нет, я ничего такого не имел в виду. Это нечто хорошее, Сэл. Очень хорошее.

— Насколько хорошее, Бекс?

Парень нахмурился, как будто я сказала какую-то бессмыслицу.

— Дело в том, что вы двое, вместе… это просто неправильно. Разве ты этого не чувствуешь? Я не могу сосредоточиться на учебе. Я побеждаю соперников на поле, но я не могу радоваться по этому поводу, потому что вспоминаю, что ты с Эшем. Тебя больше нет рядом. Я так скучаю по тебе, это сводит меня с ума…

— И?

Я затаила дыхание. Одна невозможная вещь уже случилась сегодня. Не слишком ли — желать другую? Неужели Бекс чувствует то же, что и я? Похоже, что так, но я боялась надеяться.

— Правда вот в чем, Сэл, — Бекс выдержал мой взгляд, пока я ждала, как на иголках. — Эш тебе не подходит. Знаю, что ты с ним не так давно, но думаю, есть простой выход. Ты могла бы сказать ему, что поняла, что все еще испытываешь ко мне чувства. Это сгладит ситуацию, и будет правдоподобной ложью. Через пару недель закончится учеба, а до тех пор я снова буду играть твоего парня. На этот раз притворяться будет легче. Однажды мы уже делали это.

Моя грудь сжалась, воздух из легких вышел за один долгий выдох. Это именно то, что он должен был мне сказать?

— А ты как думаешь, Сэл?

Я подумала, что у меня сердечный приступ — вот что я подумала. Правда, было ощущение, будто я умираю.

— Хорошая идея, правда?

Глупо, вот как я сейчас себя чувствовала. Как самая большая дура в мире, и это была моя вина подумать хотя бы на секунду, что Бекс — что он может — полюбить меня вот так.

По моему лицу текли слезы, но я не могла сдержать их. Не в этот раз.

— Это ужасная идея, — сказал я, мой смех походил на рыдание. — Это худшая идея, которую когда-либо слышала.

Его взгляд стал озабоченным, он шагнул вперед, но я не подпустила его ближе. Просто не могла позволить Бексу подойти ближе, иначе развалюсь на части.

— Потому что ты хочешь продолжать притворяться, в то время как все, чего хочу я — чтобы все было по-настоящему.

Он замер.

— Почему…

— Я люблю тебя, Бекс, — сказала я, и эти слова прозвучали правдиво, несмотря на слезы. — И всегда тебя любила.

Бекс отшатнулся, как будто мое признание физически выбило его из равновесия. От шока на его лице мне лучше не стало.

— Знала, что никогда не посмотришь на меня, но ты должен был догадываться, — продолжила я. — То, как я всегда следовала за тобой, как хотела быть рядом больше, чем с кем-либо еще в мире. Наша дружба всегда была крепкой, Бекс, но я любила тебя с самого начала и никогда не переставала. Даже после того, как поняла, что ты никогда не сможешь полюбить меня в ответ, — прошептала я.

Одним плечом он тяжело опирался на книжную полку, его взгляд искал мои глаза. Бекс покачал головой, обращаясь скорее к самому себе, чем ко мне.

— Я бы знал. Ты бы мне сказала.

Вырвался еще один смешок-всхлип.


— Я говорю тебе сейчас, Бекс. Знаешь, слизеринцы иногда бывают храбрыми.

— Сэл, я… я тоже тебя люблю.

Я вскинула голову, забыв про слезы.

— Что ты сказал?

— Я люблю тебя, Сэл. Всегда любил, — повторил Бекс, взглянув на меня.

— Не надо, — сказала я, делая шаг назад, когда он сделал еще один шаг вперед. — Пожалуйста, не делай этого, Бекс.

— Делать что? — спросил он и продолжал приближаться, пока моя спина не уперлась в стену. Я попыталась отвести взгляд, но он был близко, слишком близко.

— Я говорю, что люблю тебя, Сэл. Просто не было подходящей возможности, чтобы сказать тебе об этом. Думал, что все испорчу, если скажу тебе. Вдруг это не взаимно. Я чувствую это с того самого момента, как увидел тебя. Просто… у меня никогда не хватало смелости сказать это вслух.

— Бекс, пожалуйста.

— Я говорю правду, — Бекс покачал головой и провел пальцами по моей щеке. — Почему ты не можешь поверить мне?

Вопрос был так похож на тот, который когда-то ему задавала я. Хотя речь шла о его дурацкой приносящей удачу щетине, ответ, который он дал, подействовал так же хорошо.

— Хочу, Бекс. Правда, хочу, — слова сорвались с моих губ. — Просто не хочу рисковать чем-то настолько важным и проиграть.

Он усмехнулся, убирая от меня руку, в его глазах было узнавание. — Господи, Сэл, это не так…

— Если я ошибусь, — задыхаясь, снова заплакала я, — последствия будут слишком болезненными.

— Сэл, — сказал он через мгновение. — Я не понимаю.

Положив руку ему на лицо, я почувствовала, как щетина впивается в кожу. Улыбаясь сквозь слезы, я сказала:

— Знаю, что ты не понимаешь, Бекс. Это как ты и эта борода. Иногда тебе так хочется верить чему-то, что ты убеждаешь себя в истинности этого.

Бекс хотел ответить, но я покачала головой.

— Но это не так, Бекс. Не обманывай себя, — я попятилась. — Я достаточно большая дурочка для нас обоих.

Когда я сказала миссис Карранса, что мне нужно уйти пораньше, она не стала меня расспрашивать. Должно быть, я выглядела ужасно, потому что эта женщина обычно требовала объяснений всему. В машине переключила радио на местную радиостанцию, где в итоге говорили о Бексе. Пенн или калифорнийский университет — говорили они. После результатов этой недели круг сузился до двух лучших вариантов. Их голоса ударили меня под дых, но это было все равно, что бередить старые раны.

Когда я вошла в дом, мама сказала:

— Салли, у меня для тебя кое-что есть.

Ее голос доносился из кухни, так что я пошла в ту сторону, едва осознавая, что мои ноги двигаются.

— Мам, я не… — и замолчала, увидев ее лицо.

Ее глаза были такими яркими, подбородок дрожал — настолько сильной была ее улыбка. Мама так сияла, как будто проглотила солнце. В руке она держала большой белый конверт с печатью Дьюка на лицевой стороне.

— Большой конверт, — сказала она, кивая и высоко поднимая конверт. — Ты сделала это, детка. Ты поступила.

Когда она бросилась вперед, крепко обняла меня, обняла ее в ответ, не зная, что еще делать. Мама продолжала говорить, как здорово у меня получилось, что она всегда знала — меня примут, и как Дьюку повезло со мной.

Но новость не подействовала на меня так, как я того ожидала.

Мое признание пошатнуло равновесие тщательно выстроенного мира. Теперь Бекс знал — и не пошел за мной. Воспоминание о том, как он лгал нам обоим, но в основном самому себе, было… трагичным. Хорошо, что я все выплакала. Я поступила в Дьюкский университет, мечта стала реальностью, но главное желание только что лопнуло прямо у меня перед носом. Куда бы он не поступал, Бекс все равно уедет. Это было похоже на сцену в «Стартреке», когда Неро уничтожает планету Вулкан, от нее не остается ничего, кроме большой тлеющей черной дыры. Сейчас той черной дырой была моя душа, и даже мысль об университете Дьюка не могла обрадовать.

Кто знал, что можно быть такой счастливой и грустной одновременно?

Глава 17

Я переминалась с ноги на ногу, пока не почувствовала, что больше так не могу. Посмотрела на часы, и когда увидела время, мой пульс подскочил еще на одно деление.

— Мам, ты готова? — крикнула я.

— Еще пять минут.

— Я не хочу ничего пропустить.

— Не пропустим.

Она сказала «еще пять минут» десять минут назад, и времени у нас уже было в обрез. Игра начнется ровно в семь. Через тридцать минут.

— Ну и дела, — сказала мама, входя в комнату. Она выглядела свежей, как маргаритка. — Почему ты так торопишься?