Боташка

Я в панике сбросила одеяло с головы и повернулась к ней лицом. Зачем он здесь? Я не могла позволить, чтобы он увидел меня в таком виде. Это все испортит.

— Мам, ты не можешь пустить его сюда.

— Почему нет?

Ее болезненное выражение было понимающим. Слишком поздно я вспомнила, как, должно быть, выгляжу: глаза красные и опухшие от рыданий, на щеках следы слез.

— Я не… — мой голос сорвался, затем вернулся низким хрипом, горло забилось слезами. — Я не хочу его видеть.

— Ах, милая, — она заключила меня в крепкие объятия. — Все в порядке. Что бы ни случилось, вы, ребята, пройдете через это. Как всегда.

Покачав головой, я обняла ее.

— Что бы он ни сделал, — продолжала она, — это не так уж плохо, верно? Вы с Бексом отлично подходите друг другу.

Очень мило с ее стороны предположить, что это была его вина, но единственное, что сделал Бекс — сказал правду.

«А зачем еще мне тебя целовать». Закрыв глаза, я почувствовала еще один болезненный удар сердца. Я никогда не забуду его слова. Как бы это ни убивало меня, мне нужно перестать притворяться и смотреть фактам в лицо.

— Нам лучше остаться друзьями.

Я возненавидела эти слова, как только они слетели с моих губ.

— Ты уверена? — мама откинулась назад, держа руки на моих плечах. — Салли, может быть…

— Уверена, — я попыталась вложить силу в эти слова. — У нас с Бексом все кончено, мам. Так будет лучше.

Она пригладила мои волосы.

— Но, Салли, он был твоим первым бойфрендом, твоей первой любовью.

Одно из этих двух было не так уж плохо. Она не знала, что мой первый бойфренд на самом деле вовсе не бойфренд, а просто парень, помогающий своей отчаянной придурковатой лучшей подруге. Моя грудь сжалась.

— Я справлюсь.

— Верно, — мама ободряюще кивнула, меняя тактику. — Будут и другие мальчики. Они будут выстраиваться в очередь, ты только подожди.

Это потрясло меня. Я покончила со всеми этими ФБФ меньше суток назад, а она уже вернулась в режим сватовства. Сама мысль о том, чтобы встречаться с кем-то, кроме Бекса — фальшивый он бойфрендом или нет — вызывала у меня тошноту.

— Мам, я думаю, что буду осторожнее на любовном фронте. Мое сердце сейчас хрупкое, скорее разбитое. — Мне нужно немного времени на восстановление, понимаешь?

— Хорошо, — с неохотой согласилась она, поднимаясь с кровати. У двери она остановилась и оглянулась через плечо. — Что мне сказать Бексу?

Выпрямив спину, я пожала плечами.

— Хорошо, я разберусь с этим, — прежде чем закрыть дверь, мама мягко добавила: — Я имею в виду то, что сказала, дорогая. Будут и другие мальчики. Не разбивай свое сердце навсегда из-за этого первого, хорошо?

Я судорожно сглотнула.

— Постараюсь.

Как только она ушла, я, плюхнувшись обратно на кровать, уставилась в потолок. Мама действительно не понимала. Бекс был не просто первым. Он был первым, последним и всем, что между. Я не хотела никого другого. Им для меня был Бекс. Как бы ни было больно сейчас, так было всегда, и так будет. И все же, что бы я ни чувствовала, нам было суждено быть не более и не менее чем друзьями. Я уже смирилась с этим фактом и сделаю это снова. Мне придется сделать это снова. Если только при таких условиях Бекс будет в моей жизни, пусть будет так.

Когда на ночном столике зажужжал мой телефон, я подпрыгнула.

Протянув руку, я разблокировала его и прочитала сообщение от Бекса. В нем говорилось:



Ты в порядке?



Я глубоко вздохнула и напечатала:



Конечно:)



Даже с этим смайликом, Бекс не попался на удочку.




Сэл, почему ты не хочешь меня видеть?



Закрыв глаза, я решила: остается только одно. На этот раз я позволил своим пальцам лгать за меня.



Просто играй для мамы. Нужно, чтобы разрыв выглядел правдоподобно, верно?



Прошло несколько мгновений, а потом Бекс написал ответ.



Верно… Завтра увидимся в школе?



Я вздохнула, радуясь, что он отпустил ситуацию.



Наверняка. Пока, Бекс.

Пока, Сэл.…



Заблокировав телефон, я перекладывала его из одной руки в другую, надеясь, что буду столь же убедительна при личной встрече.

На следующий день я приняла душ, надела новую чистую одежду и вовремя успела к нулевому уроку. Внутри у меня все еще было в беспорядке, но я думала, что мне довольно хорошо удается скрывать это.

— Ну и, — сказала Раздражилла, постукивая ручкой по бумаге перед собой. — Ты узнала, Шпиц?

— Узнала что? — спросила я.

Она подняла бровь.

— Колледж. Ты узнала его название до той неловкой сцены на лужайке Мерседес, или Бекс бросил твою жалкую задницу, прежде чем ты успела воспользоваться шансом?

Я покраснела. Естественно, Раздражилла в любом случае подняла бы этот вопрос прямо здесь, на глазах у всех, где это вызвало бы наибольшее унижение.

— Ты что, глухая? — спросил Эш, и ее глаза метнулись к нему. — Разве ты не слышала, что случилось? Она порвала с ним, а не наоборот.

— Конечно, я слышала. Как и все остальные

Раздражилла показала на меня, ее тщательно накрашенные глаза были полны злорадства.

— Она говорила на странном языке, выставляла себя дурой, у нее был нервный срыв прямо там, на вечеринке.

— Немецкий, — пробормотала я.

— Что? — прошипела она.

Я посмотрела ей прямо в глаза, меня тошнило от ее дерьма.

— Я говорила на немецком. И нет, я не узнала название колледжа. Думаю, тебе придется сделать это самой.

— Хорошо, так и поступлю.

— Ага, удачи.

Она сверкнула глазами.

— И что это значит?

— Бекс и я, мы… — боже, кем мы были теперь? Я выбрала то, что никогда не менялось. — …лучшие друзья. Если он не сказал мне, уверена, он не расскажет об этом и хладнокровной, извергающей злобу, разукрашенной, пергидрольной блондинке-дуре вроде тебя.

Она ахнула, руки метнулись к волосам.

— Ах ты сучка! Это все натуральное.