Большие ожидания
Часть 33 из 39 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Я не знаю. Зацепку, подсказку, любую информацию, которая поможет нам справиться с управлением субмарины и сбежать. А может мы просто забиваем своё время бестолковой активностью, чтобы больше уставать и меньше думать о будущем.
— Тимофей, я хотела с тобой поговорить, — тихо начала Лика, прислушиваясь к биению собственного сердца и сбавила шаг.
— Лика, прости меня за…за тот разговор. Я не хотел никого обижать, просто мне казалось правильным оградить тебя от общения с таким человеком, как я. То, что ты видишь - это обман, придуманный идеальный образ того, кем я должен был стать, но, к сожалению, всегда не дотягивал до высоких идеалов семьи. Я оступился и серьёзно их подвёл.
— Поэтому я и пойду за ней следом.
— Я должна это сделать, по-другому туда не проникнуть. Уверена, разгадка лежит в зале Спящих.
— С чего ты взяла? — строго спросил Тимофей. — На многие стратегически важные объекты нам сразу перекрыли доступ. Спящие могут оказаться инфицированными местной заразой, потому туда и не ходят. Это лишь одна из причин.
— Девчонка права, — Влад неожиданно принял сторону Лики. — Всё может быть, но упустим эту возможность - другой может и не представиться. Существо, прикидывающееся одним из нас, долго не протянет. А дальше что? Будем сидеть как бараны в загоне? Ждать своей очереди?
— Вы оба правы. Самое противное, что наша группа раскололась на два лагеря. Именно сейчас, когда необходимо быть вместе.
— Пацифисты чёртовы! — Влад сплюнул на зеленоватый песок и зарыл слюну носком мокасина. — И Виктор с ними! За брата впрягся, не иначе! Но не может же он не понимать, что сидеть и просто ждать - губительно для всех!
— Не забудь мать отвлечь, — сказал Тимофей девушке, смотрящей на дорогу, теряющуюся между чёрных камней. Где-то там маскировалась граница Купола, который грозил стать для них склепом.
Лика кивнула и передёрнула плечами как от холода. Ей предстоит находиться наедине с Существом, возможно, убившим её мать. Стоило произнести догадку вслух, как она стала казаться вполне очевидным фактом. Девушка не хотела сейчас ломать голову над тем, как аборигенам удалось скопировать людей, по-прежнему оставалось много вопросов: почему двойник так обезображен, зачем нужна эта игра эфам и почему “мать” зовёт их другим именем. Что там говорила Варя: похоже на итальянский. Но при чём здесь иностранный язык, если Олимпиада была патриоткой, нетерпимой к чужим обычаям?
— Пора возвращаться, слишком долго мы здесь торчим, — произнёс Влад, озираясь на пустырь.
Тишина окружающего мира давила на уши, каждый звук здесь казался чем-то противоестественным. Ящеры не жаловали звуки, видимо, прекрасно обходясь без них. Лика пыталась расспросить Микопу, есть ли у них живопись или иное искусство, но та ничего не отвечала.
Обратный путь занял около получаса, Тимофей приказал войти в спальню всем вместе, так, по его мнению, совместная прогулка вызовет меньше подозрений.
Лика сразу направилась к матери, что-то оживлённо обсуждавшей с Весловым и его женой. Разговор шёл о языке эфемералов, вернее, о звуках, которыми те обменивались. Ящеры выражали одобрение или порицание, любые сильные эмоции гортанными криками. В остальном же, диалоги велись мысленно, как по рации: один слушает, что говорит собеседник, а потом, после сигнала, что тот закончил речь, отвечает.
— А что значит, фосфереалы? — внезапно для самой себя выпалила Лика.
— Да, я тоже давно это хотела спросить, — поддержала подругу Варя.
— Это я сама придумала, ещё когда не знала, как их называть, — спокойно ответила Олимпиада, ни на секунду не задумавшись.
“Врёт”, — Лика больше не сомневалась в своей догадке относительно подмены. Если бы она могла, заставила бы самозванку признаться немедленно, но как это сделать, если даже на своих рассчитывать нельзя!
— Какая вам разница, как их называла прошлая экспедиция?! — поддержал “мать” Дмитрий и сурово посмотрел на жену. Варя сжалась под колючим взглядом. Лике стало жаль подругу, и девушка решила прекратить эту пытку. Она с вызовом посмотрела прямо в глаза Веслову:
— Что ты так завёлся? Это всего лишь женское любопытство.
— Знаю я вас, — проворчал тот, на секунду задержавшись взглядом на Олимпиаде, и отошёл к Старковым, сидевшим рядом на одном матрасе и смотревшим в открытый проём двери. Варя, вздохнув и пожав плечами, засеменила следом.
— Не серди их! — заговорила Олимпиада с дочерью. — Ты никому не рассказала о нашем мероприятии?
Лика мотнула головой.
— А куда вы ходили с Киреевым?
— Осматривали окрестности.
— Лика, ради всего дорогого, дочка, держись от него подальше. Он тебе не пара.
— С чего ты вообще взяла, что старпом меня интересует как мужчина? — холодно спросила Лика и уставилась на “мать”. Та замялась и сказала примирительным тоном:
— У тебя особый путь, Анжелика. Ты рождена для великих дел, не разменивайся на… недостойных.
— Спасибо, учту. С чего такой пафос?
— Почему мы ссоримся? Я обидела тебя?
Лика пожала плечами.
— Прости, но мне по себе. Зачем нам идти в зал Спящих? Это безопасно? И что будет, если ящеры нас там застанут? Убьют?
— Они не кровожадны, в отличие от людей. Просто разделят с другими. Да и кто знает, что будет? — в голосе Олимпиады проступило плохо скрываемое раздражение.
“Ну, давай, покажи своё истинное лицо”, — думала Лика, а сама улыбалась и продолжала расспросы о том времени, которое Олимпиада провела вместе с эфами, радуясь растерянному выражению лица “матери”. Та изворачивалась, давала противоречивые ответы, иногда вполне разумные и похожие на правду. Однако, стоило углубиться в мировоззрения фосфереалов, как “мать” вконец запуталась во лжи.
— Что мне до Спящих, спрашиваешь? — со злостью ответила она. — Я была знакома со многими из них. Они - не животные, как те, что на Земле! Запомни это!
Олимпиада внезапно для дочери, крепко обняла её и тут же отстранилась. Объятия больше напоминали захват противника в кольцо рук.
— Тебе надо поспать, — не терпящим возражения тоном, проговорила “мать”. — И всё будет как прежде.
Лика хотела возразить, но почувствовала слабость в ногах. Девушка опустилась на ближайшую постель и провалилась в сон, будто в чан с вязкой смолой.
Глава 9. Сомнамбулист
Наконец-то, эфы догадались выключать на ночь свет!” — подумала Лика, открыв глаза в спасительную темноту. Оказывается, в ней таилась масса приятного: можно лежать и размышлять о насущном, не притворяясь и не морщась от слепящего света или, прислушиваясь к дыханию рядом, улыбаться и мечтать.
Лика поначалу силилась вспомнить последние события, но память путала и подсовывала различные картинки, среди которых девушка никак не могла отличить правду от фантазии.
Голова налилась свинцом, глаза болели, во рту было сухо: мучила жажда.
Лика подняла голову и оглядела силуэты мирно спящих людей, скользнув взглядом и по соседке справа. Боль, словно молния стрельнула в висок. Лика посмотрела на свой браслет, на котором высветились цифры, означающие без четверти два ночи по земному времени. Девушка, наконец, выбрала правильную картинку из вереницы похожих, но вводящих ум в заблуждение - она вспомнила.
Поколебавшись немного, тихонько позвала:
— Мама, — на глазах девушки выступили слёзы: та, настоящая, мать была для неё безвозвратно утрачена, со всеми своими недостатками и сомнительными, с точки зрения морали и человечности, достоинствами. Эта была даже добрее, мягче и умела плакать, но между ней и Ликой не было ничего общего, как не могут быть схожи птица и самолёт, потому что важны не просто крылья, но цель полёта.
— Мама, — Голос девушки окреп, в нём появились раздражённые нотки. Существо само предложило экскурсию в зал Спящих, а теперь крепко спало, как астронавт после двух вахт подряд. — Олимпиада…
Женщина не откликалась, а Лике не хотелось перебудить остальных: насколько девушка знала, доктора вернулись поздно, да и по плану привлекать внимание недовольных их сопротивлением членов команды к их с Липой вылазке, она была не должна. Где-то там, в темноте лежали без сна Тимофей и Влад, слишком многое было поставлено на кон, чтобы из-за первой сложности отказаться от задуманного.
Превозмогая сонливость, Лика на четвереньках, стараясь не шуметь, подползла к матрасу матери, лежавшей на боку, лицом к стене, и тихонько тронула её за плечо. Рука сама отдёрнулась, девушка присела на колени и закусила нижнюю губу, чтобы не закричать: Олимпиада была холодной, как заледеневшее стекло в январе. Лика медлила, но следуя долгу, робко дотронулась ещё раз, перевернув тело на спину, уже зная правду: её мать мертва, теперь уже окончательно и бесповоротно. Олимпиада постарела ещё больше, будто за одну ночь прожила десяток лет, холодные голубые глаза выцвели и запали, крючковатый нос заострился, кожа потрескалась. На подушке серебрились скомканные, спутанные пряди, между оставшимися на голове трупа волосами проглядывал лысый череп. Не надо было быть медиком, чтобы понять: Липа умерла от глубокой старости, до которой вряд ли дожила бы на Земле. Выражение лица вновь представившейся поражало спокойствием и безмятежностью, словно смерть – лишь добрый друг, встречающий тебя в конце пути с распростёртыми объятиями.
Тут же пришли сомнения в том, что усопшая не была её матерью, чувство вины пронзило грудь так сильно, что было невозможно глубоко вздохнуть.
Хотелось закричать в голос, чтобы прекратить давящую на уши тишину, но желание действовать внезапно пропало, Лику охватила апатия. Она наблюдала за собой, словно со стороны, было лень пошевелить даже пальцем, не то что встать и позвать на помощь. Да и некого звать: разве можно отменить смерть? И стоит ли жалеть о тихом уходе?
— Не смотри, хватит, — услышала она шёпот сзади, и руки Тимофея отгородили её от страшной картины торжества смерти, он развернул оторопевшую девушку лицом к себе. Лика припала к нему на грудь и, так и не начав плакать, прикрыла глаза. Пришла безумная мысль, что сейчас она очнётся и всё будет как прежде. Девушка не знала, что значит прежде: до того, как их группа высадилась на Эфемерал или до того, как появилась новая “Олимпиада”, но разум упрямо цеплялся за это «прежде», будто то, что было раньше приносило меньше огорчений.
— Хоронить мать дважды тяжело, — сочувственно вздохнул Костя, накрыв одеялом тело. Лика следила за его действиями исподлобья и ничего не чувствовала к умершей, кроме жалости.
— Лика, мне так жаль, — услышала она голос Вари и ощутила её руку на своей спине.
— Она в шоке, — Тимофей говорил где-то далеко, Лика хотела возразить, ответив, что с ней всё в порядке, но язык стал тяжёлым и прилип к зубам, девушка онемела и была этому даже рада.
— Как тут свет включается? — спросил старпом.
— Не знаю. Дим, надо выйти в коридор, позвать эфов.
— Они и так скоро придут. Варя, иди сюда, ты там мешаешься.
— Стас, посмотри, она выглядит дряхлой старухой, — послышался полный сдержанного страха голос Кости. Лика нашла в себе силы отстраниться от груди Тимофея и посмотреть вокруг. Большинство людей стояли рядом и молчали, как застывшие фигуры, и было в этом безмолвии что-то противоестественное, похожее больше на ожидание, чем на скорбь.
— Варя…
— Лика, я здесь.
Тёплая мягкая ладонь некрепко сжала руку девушки.
Комнату залил свет, заставивший Лику зажмуриться. По щекам девушки потекли слёзы.
— Не бойтесь, — услышала она незнакомый мужской голос и, прищурившись, открыла глаза. В спальню вошли три крупных ящера, полосы и завитки на их коже сделались ярко-синими, словно их нанесли неоновой краской. — Это давно должно было случиться. Удивительно, что она дышала так долго.
В голосе эфа слышалась скорбь, словно покойная была ему другом, но Лика не видела, чтобы мать тесно общалась с кем-нибудь из местных.
— Не мешайте, её сейчас увезут, — пробасил второй. Антропоморфные роботы, словно ждавшие сигнала, медленно подъехали и погрузили тело с лежащим под ним матрасом на платформу с прозрачной крышкой, которая тут же опустилась, накрыв ношу и сделалась матовой.
— Подождите, надо её похоронить, — Очнулась от оцепенения Лика.
— И других ушедших. Этим займутся, а вам надо набираться сил, — проговорил первый ящер, и эфемералы попятились к выходу, в котором недавно скрылась платформа с саркофагом и сопровождающие её роботы. Всё было сказано с нажимом, без малейшего намёка на возможное сопротивление, ящеры делали то, что считали нужным и совсем не спрашивали мнения землян.
— Лика, не ходи! — Тимофей взял девушку за плечи и обняв сзади, удерживал от попытки последовать за аборигенами.
— Пусти! Я хочу знать, что здесь происходит!
— Скоро узнаешь, — спокойно и равнодушно произнёс Влад.
— Узнаешь, — вторили ему братья, Дмитрий и Стас. Их лица были спокойными и дружелюбными. Варя вжала голову в плечи и сделала шаг в сторону, повернувшись спиной к стене.
— Тимофей, я хотела с тобой поговорить, — тихо начала Лика, прислушиваясь к биению собственного сердца и сбавила шаг.
— Лика, прости меня за…за тот разговор. Я не хотел никого обижать, просто мне казалось правильным оградить тебя от общения с таким человеком, как я. То, что ты видишь - это обман, придуманный идеальный образ того, кем я должен был стать, но, к сожалению, всегда не дотягивал до высоких идеалов семьи. Я оступился и серьёзно их подвёл.
— Поэтому я и пойду за ней следом.
— Я должна это сделать, по-другому туда не проникнуть. Уверена, разгадка лежит в зале Спящих.
— С чего ты взяла? — строго спросил Тимофей. — На многие стратегически важные объекты нам сразу перекрыли доступ. Спящие могут оказаться инфицированными местной заразой, потому туда и не ходят. Это лишь одна из причин.
— Девчонка права, — Влад неожиданно принял сторону Лики. — Всё может быть, но упустим эту возможность - другой может и не представиться. Существо, прикидывающееся одним из нас, долго не протянет. А дальше что? Будем сидеть как бараны в загоне? Ждать своей очереди?
— Вы оба правы. Самое противное, что наша группа раскололась на два лагеря. Именно сейчас, когда необходимо быть вместе.
— Пацифисты чёртовы! — Влад сплюнул на зеленоватый песок и зарыл слюну носком мокасина. — И Виктор с ними! За брата впрягся, не иначе! Но не может же он не понимать, что сидеть и просто ждать - губительно для всех!
— Не забудь мать отвлечь, — сказал Тимофей девушке, смотрящей на дорогу, теряющуюся между чёрных камней. Где-то там маскировалась граница Купола, который грозил стать для них склепом.
Лика кивнула и передёрнула плечами как от холода. Ей предстоит находиться наедине с Существом, возможно, убившим её мать. Стоило произнести догадку вслух, как она стала казаться вполне очевидным фактом. Девушка не хотела сейчас ломать голову над тем, как аборигенам удалось скопировать людей, по-прежнему оставалось много вопросов: почему двойник так обезображен, зачем нужна эта игра эфам и почему “мать” зовёт их другим именем. Что там говорила Варя: похоже на итальянский. Но при чём здесь иностранный язык, если Олимпиада была патриоткой, нетерпимой к чужим обычаям?
— Пора возвращаться, слишком долго мы здесь торчим, — произнёс Влад, озираясь на пустырь.
Тишина окружающего мира давила на уши, каждый звук здесь казался чем-то противоестественным. Ящеры не жаловали звуки, видимо, прекрасно обходясь без них. Лика пыталась расспросить Микопу, есть ли у них живопись или иное искусство, но та ничего не отвечала.
Обратный путь занял около получаса, Тимофей приказал войти в спальню всем вместе, так, по его мнению, совместная прогулка вызовет меньше подозрений.
Лика сразу направилась к матери, что-то оживлённо обсуждавшей с Весловым и его женой. Разговор шёл о языке эфемералов, вернее, о звуках, которыми те обменивались. Ящеры выражали одобрение или порицание, любые сильные эмоции гортанными криками. В остальном же, диалоги велись мысленно, как по рации: один слушает, что говорит собеседник, а потом, после сигнала, что тот закончил речь, отвечает.
— А что значит, фосфереалы? — внезапно для самой себя выпалила Лика.
— Да, я тоже давно это хотела спросить, — поддержала подругу Варя.
— Это я сама придумала, ещё когда не знала, как их называть, — спокойно ответила Олимпиада, ни на секунду не задумавшись.
“Врёт”, — Лика больше не сомневалась в своей догадке относительно подмены. Если бы она могла, заставила бы самозванку признаться немедленно, но как это сделать, если даже на своих рассчитывать нельзя!
— Какая вам разница, как их называла прошлая экспедиция?! — поддержал “мать” Дмитрий и сурово посмотрел на жену. Варя сжалась под колючим взглядом. Лике стало жаль подругу, и девушка решила прекратить эту пытку. Она с вызовом посмотрела прямо в глаза Веслову:
— Что ты так завёлся? Это всего лишь женское любопытство.
— Знаю я вас, — проворчал тот, на секунду задержавшись взглядом на Олимпиаде, и отошёл к Старковым, сидевшим рядом на одном матрасе и смотревшим в открытый проём двери. Варя, вздохнув и пожав плечами, засеменила следом.
— Не серди их! — заговорила Олимпиада с дочерью. — Ты никому не рассказала о нашем мероприятии?
Лика мотнула головой.
— А куда вы ходили с Киреевым?
— Осматривали окрестности.
— Лика, ради всего дорогого, дочка, держись от него подальше. Он тебе не пара.
— С чего ты вообще взяла, что старпом меня интересует как мужчина? — холодно спросила Лика и уставилась на “мать”. Та замялась и сказала примирительным тоном:
— У тебя особый путь, Анжелика. Ты рождена для великих дел, не разменивайся на… недостойных.
— Спасибо, учту. С чего такой пафос?
— Почему мы ссоримся? Я обидела тебя?
Лика пожала плечами.
— Прости, но мне по себе. Зачем нам идти в зал Спящих? Это безопасно? И что будет, если ящеры нас там застанут? Убьют?
— Они не кровожадны, в отличие от людей. Просто разделят с другими. Да и кто знает, что будет? — в голосе Олимпиады проступило плохо скрываемое раздражение.
“Ну, давай, покажи своё истинное лицо”, — думала Лика, а сама улыбалась и продолжала расспросы о том времени, которое Олимпиада провела вместе с эфами, радуясь растерянному выражению лица “матери”. Та изворачивалась, давала противоречивые ответы, иногда вполне разумные и похожие на правду. Однако, стоило углубиться в мировоззрения фосфереалов, как “мать” вконец запуталась во лжи.
— Что мне до Спящих, спрашиваешь? — со злостью ответила она. — Я была знакома со многими из них. Они - не животные, как те, что на Земле! Запомни это!
Олимпиада внезапно для дочери, крепко обняла её и тут же отстранилась. Объятия больше напоминали захват противника в кольцо рук.
— Тебе надо поспать, — не терпящим возражения тоном, проговорила “мать”. — И всё будет как прежде.
Лика хотела возразить, но почувствовала слабость в ногах. Девушка опустилась на ближайшую постель и провалилась в сон, будто в чан с вязкой смолой.
Глава 9. Сомнамбулист
Наконец-то, эфы догадались выключать на ночь свет!” — подумала Лика, открыв глаза в спасительную темноту. Оказывается, в ней таилась масса приятного: можно лежать и размышлять о насущном, не притворяясь и не морщась от слепящего света или, прислушиваясь к дыханию рядом, улыбаться и мечтать.
Лика поначалу силилась вспомнить последние события, но память путала и подсовывала различные картинки, среди которых девушка никак не могла отличить правду от фантазии.
Голова налилась свинцом, глаза болели, во рту было сухо: мучила жажда.
Лика подняла голову и оглядела силуэты мирно спящих людей, скользнув взглядом и по соседке справа. Боль, словно молния стрельнула в висок. Лика посмотрела на свой браслет, на котором высветились цифры, означающие без четверти два ночи по земному времени. Девушка, наконец, выбрала правильную картинку из вереницы похожих, но вводящих ум в заблуждение - она вспомнила.
Поколебавшись немного, тихонько позвала:
— Мама, — на глазах девушки выступили слёзы: та, настоящая, мать была для неё безвозвратно утрачена, со всеми своими недостатками и сомнительными, с точки зрения морали и человечности, достоинствами. Эта была даже добрее, мягче и умела плакать, но между ней и Ликой не было ничего общего, как не могут быть схожи птица и самолёт, потому что важны не просто крылья, но цель полёта.
— Мама, — Голос девушки окреп, в нём появились раздражённые нотки. Существо само предложило экскурсию в зал Спящих, а теперь крепко спало, как астронавт после двух вахт подряд. — Олимпиада…
Женщина не откликалась, а Лике не хотелось перебудить остальных: насколько девушка знала, доктора вернулись поздно, да и по плану привлекать внимание недовольных их сопротивлением членов команды к их с Липой вылазке, она была не должна. Где-то там, в темноте лежали без сна Тимофей и Влад, слишком многое было поставлено на кон, чтобы из-за первой сложности отказаться от задуманного.
Превозмогая сонливость, Лика на четвереньках, стараясь не шуметь, подползла к матрасу матери, лежавшей на боку, лицом к стене, и тихонько тронула её за плечо. Рука сама отдёрнулась, девушка присела на колени и закусила нижнюю губу, чтобы не закричать: Олимпиада была холодной, как заледеневшее стекло в январе. Лика медлила, но следуя долгу, робко дотронулась ещё раз, перевернув тело на спину, уже зная правду: её мать мертва, теперь уже окончательно и бесповоротно. Олимпиада постарела ещё больше, будто за одну ночь прожила десяток лет, холодные голубые глаза выцвели и запали, крючковатый нос заострился, кожа потрескалась. На подушке серебрились скомканные, спутанные пряди, между оставшимися на голове трупа волосами проглядывал лысый череп. Не надо было быть медиком, чтобы понять: Липа умерла от глубокой старости, до которой вряд ли дожила бы на Земле. Выражение лица вновь представившейся поражало спокойствием и безмятежностью, словно смерть – лишь добрый друг, встречающий тебя в конце пути с распростёртыми объятиями.
Тут же пришли сомнения в том, что усопшая не была её матерью, чувство вины пронзило грудь так сильно, что было невозможно глубоко вздохнуть.
Хотелось закричать в голос, чтобы прекратить давящую на уши тишину, но желание действовать внезапно пропало, Лику охватила апатия. Она наблюдала за собой, словно со стороны, было лень пошевелить даже пальцем, не то что встать и позвать на помощь. Да и некого звать: разве можно отменить смерть? И стоит ли жалеть о тихом уходе?
— Не смотри, хватит, — услышала она шёпот сзади, и руки Тимофея отгородили её от страшной картины торжества смерти, он развернул оторопевшую девушку лицом к себе. Лика припала к нему на грудь и, так и не начав плакать, прикрыла глаза. Пришла безумная мысль, что сейчас она очнётся и всё будет как прежде. Девушка не знала, что значит прежде: до того, как их группа высадилась на Эфемерал или до того, как появилась новая “Олимпиада”, но разум упрямо цеплялся за это «прежде», будто то, что было раньше приносило меньше огорчений.
— Хоронить мать дважды тяжело, — сочувственно вздохнул Костя, накрыв одеялом тело. Лика следила за его действиями исподлобья и ничего не чувствовала к умершей, кроме жалости.
— Лика, мне так жаль, — услышала она голос Вари и ощутила её руку на своей спине.
— Она в шоке, — Тимофей говорил где-то далеко, Лика хотела возразить, ответив, что с ней всё в порядке, но язык стал тяжёлым и прилип к зубам, девушка онемела и была этому даже рада.
— Как тут свет включается? — спросил старпом.
— Не знаю. Дим, надо выйти в коридор, позвать эфов.
— Они и так скоро придут. Варя, иди сюда, ты там мешаешься.
— Стас, посмотри, она выглядит дряхлой старухой, — послышался полный сдержанного страха голос Кости. Лика нашла в себе силы отстраниться от груди Тимофея и посмотреть вокруг. Большинство людей стояли рядом и молчали, как застывшие фигуры, и было в этом безмолвии что-то противоестественное, похожее больше на ожидание, чем на скорбь.
— Варя…
— Лика, я здесь.
Тёплая мягкая ладонь некрепко сжала руку девушки.
Комнату залил свет, заставивший Лику зажмуриться. По щекам девушки потекли слёзы.
— Не бойтесь, — услышала она незнакомый мужской голос и, прищурившись, открыла глаза. В спальню вошли три крупных ящера, полосы и завитки на их коже сделались ярко-синими, словно их нанесли неоновой краской. — Это давно должно было случиться. Удивительно, что она дышала так долго.
В голосе эфа слышалась скорбь, словно покойная была ему другом, но Лика не видела, чтобы мать тесно общалась с кем-нибудь из местных.
— Не мешайте, её сейчас увезут, — пробасил второй. Антропоморфные роботы, словно ждавшие сигнала, медленно подъехали и погрузили тело с лежащим под ним матрасом на платформу с прозрачной крышкой, которая тут же опустилась, накрыв ношу и сделалась матовой.
— Подождите, надо её похоронить, — Очнулась от оцепенения Лика.
— И других ушедших. Этим займутся, а вам надо набираться сил, — проговорил первый ящер, и эфемералы попятились к выходу, в котором недавно скрылась платформа с саркофагом и сопровождающие её роботы. Всё было сказано с нажимом, без малейшего намёка на возможное сопротивление, ящеры делали то, что считали нужным и совсем не спрашивали мнения землян.
— Лика, не ходи! — Тимофей взял девушку за плечи и обняв сзади, удерживал от попытки последовать за аборигенами.
— Пусти! Я хочу знать, что здесь происходит!
— Скоро узнаешь, — спокойно и равнодушно произнёс Влад.
— Узнаешь, — вторили ему братья, Дмитрий и Стас. Их лица были спокойными и дружелюбными. Варя вжала голову в плечи и сделала шаг в сторону, повернувшись спиной к стене.