Большая игра

— И за храброго рыцаря, спасшего свою даму, — подхватила Марина.

— Из лап дракона, — захохотал Макс.

Звона бокалов не было слышно. Весь зал орал вместе с самым плодовитым хитмейкером восьмидесятых Дитером Боленом, который хрипло жаловался на то, что



My bed is too big,

Too big without you, baby.

А затем так же хрипло, не мудря, просил:

I wanna have your body.

Come gimme what you've got[9].





Довольные собой и проведенным вечером, они вышли из клуба далеко за полночь. Максу не терпелось вновь оказаться с Мариной наедине. Судя по блеску ее глаз, их мысли в точности совпадали. Один из охранников клуба, молодой рослый парень, на всякий случай вышел с ними на улицу и огляделся. Вокруг не было ни души. Несколько автомобилей, стоявших у обочины, запорошило пошедшим недавно снегом.

— Вроде все тихо! — Охранник, вышедший на улицу в одной футболке, мгновенно замерз и обхватил себя руками, тщетно пытаясь согреться.

— Все тихо, все прекрасно, беги давай! — Макс подтолкнул парня к дверям.

Вдвоем с Мариной они прошли несколько десятков метров до гелика, который уже прогревался, довольно урча могучим мотором. Макс остановил Марину:

— Подожди, я сейчас выгоню машину из сугроба.

Аккуратно, стараясь ступать по своим уже почти заметенным следам, он добрался до водительской двери и залез во внедорожник. «Дворники» смахнули нападавший снег. Подгорный включил заднюю скорость и выкатился из сугроба на ровную дорогу. Он потянулся к пассажирской дверце и распахнул ее.

— Запрыгивай! — крикнул он жене.

Марина не ответила ему. Она молча стояла на тротуаре, глядя на Макса, а рядом с ней так же молча стояли два бородача из клуба. Поверх костюмов на них были надеты короткие темные пальто, под которыми могло скрываться оружие. Впрочем, Подгорный об этом не думал. Даже не заглушив машину, он выскочил на заснеженную улицу и бросился к жене. Один из незнакомцев сделал шаг вперед навстречу ему. Это был тот самый мужчина, которого он нокаутировал в клубе.

— Что, мало было? Можем повторить, — прошипел Макс.

— Сейчас повторим, — хрипло произнес мужчина с характерным горским акцентом, — сейчас я с тобой, ишаком, повторю, а потом с твоей бабой мы повторим…

Макс не стал слушать и нанес прямой удар левой. Противник ушел в сторону и в свою очередь обозначил левый боковой, а когда Макс подставил под удар локоть, ударил правой, вложив в брошенный вперед кулак всю силу. Макс успел немного отклониться назад и смягчить удар. Тем не менее противник его достал очень сильно. Если бы он попал чуть ниже, в подбородок, то он, вполне возможно, и вырубил бы Макса, а так он только разбил ему губы. Подгорный почувствовал, что по подбородку потекла кровь. В клубе его противник не ожидал удара, поэтому победа над ним была незаслуженно легкой. Сейчас же ощущалась его хорошая спортивная подготовка. А может, и не только спортивная.

— Что, ишак, еще повторим? — ухмыльнулся бородатый боец. За то мгновение, что Макс отступил назад, его противник быстро сбросил пальто прямо в снег и теперь уверенно наступал на Подгорного, демонстрируя хорошую бойцовскую стойку.

Макс выбросил вперед левую руку, обозначил прямой правой, но не стал вкладываться в удар. Противник легко отбил его замах и сам провел пару прямых ударов в лицо. Левой он вскользь задел Максима по скуле, но тот даже не обратил на это никакого внимания, зато в то мгновение, когда к его лицу полетела сжатая в кулак правая, Макс, изогнувшись влево всем корпусом, прыгнул вперед, резко сокращая дистанцию. Удар горца прошел в миллиметрах от лица Подгорного, зато левый крюк Макса, в который он вложил всю силу, попал точно в висок противнику. Тот рухнул как подкошенный и не шевелился.

— Ах ты, шакал! — Удерживавший Марину второй противник отшвырнул ее в сторону так, что она упала на тротуар, и бросился вперед.

Он был немного ниже своего товарища, но значительно шире в плечах. Крепкая шея, а особенно переломанные уши выдавали в нем борца-вольника. Он выставил вперед руки и наступал на Макса, шевеля толстыми короткими пальцами. Подгорный понимал, что если он попадет в захват, то шансов у него не будет никаких. Противник сместился чуть в сторону, и Макс увидел, что Марина по-прежнему лежит неподвижно, при этом поза ее показалась какой-то странной, неестественной. Макс не мог понять, что именно не так, но ощутил в себе нарастающую волну ярости, которая поднялась откуда-то изнутри и вырвалась наружу серией мощных ударов. Макс почувствовал, что попал, противник, схватился за лицо и согнулся, чуть опустившись на одно колено. Макс кинулся вперед, чтобы добить врага, но неожиданно его противник, согнувшись, бросился вперед и куда-то вниз. Макс понял, что теряет равновесие и падает, а еще мгновение спустя он лежал, уткнувшись лицом в снег, и не мог освободиться от захвата, сжимавшего ему шею. Дышать было нечем, и кровь больше не поступала в мозг. Макс понимал, что еще немного — и потеряет сознание, но сделать уже ничего не мог. Из последних сил он попытался пальцами ткнуть себе за голову, куда-то туда, где должны быть глаза душившего его человека. Но не попал. Последнее, что он услышал, был резкий гортанный смех у него за ухом.

Сознание вернулось не сразу. Сначала он услышал только невнятный гул, затем в этом гуле стали различимы голоса людей. Несколько секунд спустя темнота в глазах стала рассеиваться. А еще через несколько мгновений к Подгорному вернулись способность двигаться и память. Максим вспомнил и проигранную им неравную схватку, и лежавшую без движения Марину. Он с трудом сел, потрогал свое горло и закашлялся. Вокруг него было несколько человек — охранники клуба и еще какие-то неизвестные ему люди. Оба бородача бесследно исчезли. Два молодых парня помогли ему подняться на ноги, что-то говорили, но Макс не вслушивался, озираясь по сторонам. Он искал Марину. В нескольких шах от него другая группа людей скучилась вокруг невидимого ему центра внимания. Макс сделал шаг в их сторону, покачнулся, но его поддержали. Стоявшие перед ним люди начали оборачиваться на него и молча уступали ему дорогу. Макс сделал еще несколько тяжелых шагов и увидел Марину. Она все так же лежала неподвижно, неестественно подвернув ногу. Возле нее на коленях сидели две молоденькие девушки, одна из них держала Марину за руку. Макс бросился к жене. Однако, заметив его, девушки успели остановить Подгорного.

— Ее нельзя трогать! Мы не знаем, какие у нее травмы, возможно — позвоночник. Она без сознания.

— Вы врачи? — Макс недоверчиво уставился на молоденьких девушек.

— Мы из меда. Скорая уже едет. Вам трогать ее нельзя, может быть хуже.

Макс обреченно махнул рукой и, обессиленный, опустился на колени рядом с неподвижной женой. Снова пошел снег. Крупные снежинки бесконечным потоком падали на голову Макса, и уже через несколько минут могло показаться, что на холодном снегу сидит абсолютно седой человек.

Вдалеке послышался вой сирены, и через пару минут к толпе подкатила старенькая «скорая». Врач, усталая женщина средних лет, быстро осмотрела Марину, о чем-то коротко переговорила со студентками-медичками и подошла к Максиму.

— Ситуация тяжелая. Ее чем скорее доставят в область, тем лучше, в районе мы ей ничем не поможем.

— Так поехали! — Макс смахнул снег с волос, рука сразу намокла.

— Мы приписаны к району, мы должны везти в нашу больницу. А они вызовут реанимобиль.

Макс с шумом выдохнул воздух, крепко сжал кулаки и, пересилив себя, как можно более спокойно сказал:

— Я — Подгорный. Мой отец — сенатор от области. Едем в Среднегорск, нам навстречу выйдет машина из города. На трассе переложим. Я оплачу все хлопоты. — Макс нервно выхватил портмоне из кармана. Не глядя, достал все деньги и протянул их врачу.


Врач бросила короткий взгляд на зажатую в кулаке пачку купюр, поморщилась.

— Хорошо, мы поедем. Денег слишком много. Я возьму только на бензин и водителю, чтобы не болтал лишнего. Потом, не здесь. Помогите занести носилки.

Максим вместе с охранниками клуба аккуратно переложили бесчувственное тело на носилки и загрузили их в «скорую».

— Вы на машине? — осведомилась врач. — Тогда поезжайте за нами. И сделайте так, чтобы нас встретили как можно скорее. Так будет лучше для всех, особенно для вашей супруги.

Макс кивнул и хотел было уже захлопнуть раздвижную дверь «скорой», но врач придержала его за руку:

— А деньги? — Подгорный протянул ей несколько крупных купюр. — Хорошо, но надеюсь, вы понимаете, что я это не для себя делаю?

— Доктор, надо ехать. Надо ехать! — Макс захлопнул дверь, сплюнул.

Вновь завыла сирена, и старенький микроавтобус потащился по засыпанной снегом улице. Подгорный, к которому уже окончательно вернулись и силы, и способность мыслить, побежал к своему автомобилю. На бегу он достал телефон и нажал вызов отца. Сейчас его помощь была просто необходима. Неожиданно Макс остановился, повернулся к людям, еще стоявшим на тротуаре, и крикнул им:

— Спасибо, ребята, спасибо вам! Я отблагодарю!

Несколько человек что-то крикнули ему в ответ, но Подгорный их уже не слышал. В этот момент в трубке раздался сонный голос Сергея Николаевича. Макс прижал телефон к уху и, отчаянно затараторив, запрыгнул внутрь своего железного коня. Закрутившиеся с бешеной скоростью колеса выбросили назад комья снега, и черный автомобиль помчался нагонять ушедшую вперед «скорую».





Среднегорск, сорок недель до Нового года


Время обеда еще не настало. В зале клуба было немноголюдно. Были заняты всего несколько столов. Макс, только приехавший из больницы, где лежала Марина, в одиночестве задумчиво потягивал расхваленное Мигелем кьянти. Сам Мигель любезничал у барной стойки с хорошенькой блондинкой лет тридцати. Он что-то оживленно рассказывал, постоянно строя забавные гримасы и оживленно жестикулируя. Блондинка не переставая хихикала, время от времени изящным движением поправляя якобы растрепавшуюся прическу.

— Вот уж дамский угодник, ни дня без побед, — усмехнулся Макс. — Как его еще обманутые мужья до сих пор не прибили? Может, его с Настей познакомить, вот уж пара получится интересная.

Подошел старший смены охраны клуба, Николай Лысак, чуть полнеющий широкоплечий мужчина, уже несколько лет работающий на семью Подгорных, наклонился к Максу:

— Максим Сергеевич, ваш отец подъезжает, его охрана передала, чтоб встречали.

— Вам передала или мне? — иронично осведомился Макс.

— Нам, конечно, — смутился Лысак, — но я подумал, Сергею Николаевичу будет приятно, если вы его встретите.

— Не надо думать, охранять надо. Вот идите и охраняйте. — Макс окончательно разозлился.

Охранник сделал шаг назад, кивнул.

— Иду. Но ваш отец сильно переживал после вашей последней здесь встречи. Ему же потом скорую сюда вызывали. Давление у него зашкалило.

Лысак, вытянувшись, еще раз кивнул ему, как это делали офицеры в старых фильмах, быстро развернулся и пошел к выходу из зала. Подгорный бегом догнал его.

— Скорую? А мне почему никто не сказал?

— Сергей Николаевич так велел. Он сказал, что вам и без него есть о чем подумать. Запретил отвлекать.

— Да уж, он, как всегда, в своем репертуаре. Ну пошли встречать, посмотрим на папку моего.

Поравнявшись с барной стойкой, Макс заметил, как Мигель вручает блондинке свою визитку. Изящные тонкие пальцы красотки взяли протянутую визитку, и через мгновение маленький черный кусочек картона с золотым тиснением исчез в глубине дамской сумочки. Мигель заметил проходящего Подгорного, смущенно улыбнулся и покраснел. Макс дружески хлопнул его по плечу и, не останавливаясь, прошел к выходу.

Максим молчал. Он стоял и неподвижно смотрел на своего отца, не в силах произнести ни слова. Сергей Николаевич тоже молчал, сказать что-либо он уже не мог никогда. Выстрел прозвучал за мгновение до того, как Максим вышел из ресторана навстречу подъехавшему кортежу. Самого выстрела не слышал никто. Пуля, пробившая затылок Подгорного-старшего, швырнула его лицом на гранитные ступени клуба. Несколько охранников, выхватив пистолеты и укрывшись за машинами, пристально вглядывались в окна и крыши домов напротив. Но ничего не привлекло их внимание. Два человека бросились к Сергею Николаевичу. Профессиональным жестом врача или военного один из них нащупал сонную артерию и мрачно произнес:

— Все, нет шефа. Не уберегли.

Рука его безвольно соскользнула с шеи убитого на гранитную плиту, он тяжело оперся на нее, чтобы подняться на ноги. Распрямившись, человек медленно поднес к лицу руку, которой опирался, и уставился на нее так, словно видел ее впервые. Вся его ладонь была в темной, липкой крови Подгорного. И эта кровь капала с его руки на такой же темный гранит, где постепенно она становилась такой же холодной.

С трудом Макс нашел в себе силы, чтобы оторвать руку от двери и сделать шаг к отцу. Ноги не хотели его слушать. Все тело словно одеревенело. С трудом спустившись по ступеням, Макс бессильно сел на ледяные ступени рядом с неподвижным телом. Взял отца за руку. Она была еще чуть теплой, но стремительно остывала. Максим машинально потер ладонями пальцы отца, словно пытаясь согреть их, потом прижал уже совсем холодную руку к губам и зарыдал. Лысак тихо присел рядом на корточки, помолчал, затем нерешительно тронул Максима за плечо.

— Максим Сергеевич, вам лучше уйти сейчас. Мы не знаем, кто стрелял и откуда. И какие у него дальнейшие планы.

— Как же так? Как же так, батя? — прошептал Макс, не обращая внимания на слова охранника.

Лысак поднялся, бросил взгляд на поблескивающие инеем крыши домов и громко скомандовал:

— Все собрались, уводим шефа в здание. Двое остаются на месте. — Лысак хотел сказать «с покойным», но не смог этого произнести вслух.

На мгновение все сопровождавшие Подгорного-старшего недоуменно замерли, не в силах понять, как уводить в здание убитого и не сошел ли Лысак с ума. Потом они поняли. Поняли, что у них теперь новый шеф. Максим Сергеевич Подгорный. Сильные руки с двух сторон подхватили Макса, подняли его и повлекли к входу в клуб. Максим не сопротивлялся. Сознание и сила воли на некоторое время почти полностью покинули его. Все что он мог в эти минуты — это только плакать и повторять, растирая соленые слезы по лицу:

— Батя, как же так, батя?!