Большая игра

— А ведь все благодаря отцу, верно?

Макс угрюмо молчал.

— Не надо, Максим, строить из себя Собчак уездного разлива. В провинции это выглядит довольно глупо. И потом, она — девочка, ты — мальчик, тебе ее ужимки не повторить. В конечном итоге ее будут терпеть, а вот с тобой долго сюсюкать никто не станет. И потом, в жизни все не так однозначно, как порой кажется. Мы же в школу с тобой в одно время ходили, верно?

— Было дело, — согласился Макс.

— И мы в школе учили наизусть все планеты Солнечной системы, помнишь еще такие?

— Ну, что-то помню, — неуверенно отозвался Подгорный.

— Тогда должен помнить и такую планету — Плутон.

— Помню, была такая, но астрономия-то к нам сейчас каким боком? — Было видно, что Макс не понимает, куда клонится разговор, и это забавляло Сергиевича.

— А вот таким, что, когда мы учились, Плутон считался планетой, а теперь уже не считается.

— И что из этого? — абсолютно потеряв смысл разговора, озадаченно спросил Макс.

— Подожди, Плутон — это ерунда, — губернатор был доволен тем, что смутил Подгорного, — еще мы в школе учили, что на Земле есть четыре океана.

— Здесь-то что могло измениться? — искренне удивился Подгорный.

— Если бы ты иногда у детей уроки проверял, ты бы знал, что теперь океанов пять, — нравоучительно изрек Сергиевич.

— И где новый вырыли? — попытался отшутиться Макс.

— Где, где? На юге… Вот прям на карте и вырыли, приедешь домой, почитай в Интернете, расширь кругозор.

Сергиевич поправил галстук, лицо его стало серьезным. Лицом руководителя.

— Я к чему тебе всю эту ерунду рассказываю? Пойми, самые простые вещи, уже давно изученные, вдруг берут и переворачивают с ног на голову. И, заметь, это делают ученые, которые якобы в чем-то разбираются. И эти умные люди океаны сосчитать не могут! Так чего ты хочешь от политиков? Они просто обязаны делать глупости, к тому же глупости порой так патриотичны. Так что не спеши никого осуждать, все не так просто. А что касается курсов, Максим, тебе выпал очень хороший шанс, поверь мне. Я сам в свое время прошел через это обучение. В наставниках будут очень яркие персоны, мозги после тренингов по-другому работать начинают.

Подгорный несколько мгновений колебался. Предложение было настолько же интересным, как и неожиданным. Непонятно было, как можно оставить все в Среднегорске, уехать в столицу на несколько месяцев. К тому же, очевидно, Марина не сможет поехать с ним, и как она отнесется к столь долгому отсутствию мужа, можно было только гадать. Предложение явно стоило обсудить с женой. В конце концов, он тоже несколько месяцев ждал ее возвращения.

— Я могу подумать пару дней?

— Можешь, — легко согласился губернатор, — но не долго. У тебя есть время только до Нового года. Обучение начнется с февраля, на этой неделе ты должен дать окончательный ответ.

Сергиевич поднялся, Макс тоже хотел встать, но губернатор остановил его.

— Подожди. Я сейчас уезжаю по делам. А ты останься. С тобой еще один человек хочет побеседовать. Секретаря я уже предупредил, так что кабинет полностью в вашем распоряжении, посуду только не бейте.

— Что за человек? — заинтересовался Макс.

— Этот человек, — губернатор неожиданно задорно подмигнул Максу и направился к двери.

— Что значит «этот человек»? — не понял Подгорный.

— Просто «этот», — непонятно ответил Сергиевич и вышел из кабинета.

Макс остался сидеть в недоумении, но долго недоумевать в одиночестве ему не пришлось. Дверь кабинета распахнулась, и, застенчиво улыбаясь, в нее вошел полковник Реваев. Полковник был в гражданской одежде, и, к удивлению Макса, это был не традиционный строгий костюм с галстуком, а повседневные темно-синие джинсы и серый свитер с высоким горлом.

— Сегодня прямо день сюрпризов какой-то. — Макс встал и пожал протянутую следователем руку. — Чем вы меня удивите, господин полковник, тоже работу предложите?

— Увы, я не по этой части, однако, — полковник сделал театральную паузу, — удивить вас, Максим Сергеевич я, пожалуй, сумею. Вот только ответьте мне на один вопрос: кто у вас сейчас начальник службы безопасности?

— У вас на лице написано, что вы и сами все знаете, — Лысак. Был Андреев, но после гибели отца он на пенсию ушел, он уже в возрасте был приличном, да и с отцом очень долго проработал, тяжело ему потом было.

Полковник согласно кивал головой.

— Мне кажется, Максим, — впервые за все время общения следователь назвал Подгорного просто по имени, — вам придется поискать себе нового человека.

— Вот как? — удивился Подгорный.

— Видите ли, в работе следствия очень важна информация. Важен и ее объем, и не менее важно качество, то есть достоверность и точность. Скажу вам честно, вы не очень-то охотно помогали следствию, хотя и являетесь самым заинтересованным в раскрытии преступления лицом. Так ведь?

Максим не понял, к какому из двух утверждений относился вопрос, поэтому лишь не определенно пожал плечами.

— Вы настолько были увлечены и, я бы сказал, ослеплены своей версией событий, что воспринимали все наши попытки копнуть в другую сторону в лучшем случае как глупость, не так ли?

— Я не очень понимаю, к чему вы ведете, — неожиданно хрипло произнес Макс, — вы что, нашли убийцу?

— Сейчас я вам все объясню, — ласково отозвался Реваев, — немного терпения. Во всем высказанном вами в свое время сумбуре я обратил внимание на то, что именно Лысак предложил вам выйти встретить Сергея Николаевича.


— Да, но в меня же не стреляли, — возразил Подгорный, — и к тому же Лысак первый дал команду увести меня с улицы.

— Вы правы, — согласился полковник, — он привел вас, он и увел. Само по себе это ни о чем не говорило, но тем не менее привлекло мое внимание к данному персонажу. Мелочь, но очень часто следствие приходит к чему-то, начиная с мелочей. Однако в данном случае никаких других причин подозревать Лысака в чем-либо у меня не было. Помните нашу последнюю встречу, Максим? Вы тогда сильно вспылили.

— Ну, было дело, — неохотно согласился Подгорный.

— Конечно, было, — опять согласился Реваев, — машинку помяли, кстати. Ну ничего, я не в обиде. Когда я завел речь о тех, кто получил материальную выгоду от гибели вашего отца, я вовсе не собирался задеть вас, я хотел обсудить вопрос, могло ли так получиться, что кто-то не получил эту выгоду, хотя и ожидал ее. Но наш разговор, к сожалению, тогда не сложился.

— Ожидал получить и не получил, — задумчиво повторил Макс, — я, наверное, туповат с детства, во всяком случае пока вас не понимаю.

— Возможно, все возможно, Максим, — с иронией отозвался Реваев. — Мы часто не замечаем, не видим или не слышим того, что у нас перед глазами или на слуху постоянно, — с интонацией школьного учителя заявил полковник, — вы не исключение. А вот человек, которого пусть и в шутку иногда называют наследничком, может воспринять это вполне серьезно.

— Мигель? — изумился Подгорный.

— Мигель. Вы хоть знаете, как его зовут на самом деле? — поинтересовался Реваев. — Такое ощущение, что все и впрямь считают его испанцем.

— То, что он Михаил, знаю. Но его уже несколько лет все только Мигелем и кличут… Копия паспорта есть, конечно, в отделе кадров, но я ее и в глаза не видел. А наследничком, как вы говорите, отец его пару раз называл всего, да и то когда весьма был подвыпивши, причем это было пару лет назад.

— Это при вас. Вы не так часто бывали в клубе и не так часто общались со своим отцом. Так бывает.

Полковник немного помолчал.

— А ваш отец проводил там очень много времени, когда был не в столице. Как я понял, он предпочитал проводить почти все деловые встречи именно в ресторане, а не в офисе. В любом случае это тоже ничего не значило и никаких выводов сделать мы не могли. Однако я установил контроль за этими двумя персонажами — Лысаком и Мигелем. Не только за этими двумя, конечно, — поправился с улыбкой полковник, — но за ними в том числе. Мы и послушали их, и походили за ними…

— И что нарыли? — Подгорный с нетерпением ждал, когда же следователь приблизится к развязке.

— А ничего, — пожал плечами Реваев, — абсолютно ничего подозрительного. Скажу вам честно, Максим, убийство было слишком резонансное, ваш отец был достаточно серьезной фигурой, поэтому и следственная группа была больше обычного, и сроки продлевались, и в средствах нас не ограничивали. Если бы дело велось обычным порядком, оно бы закончилось ничем. Мы и сами уже хотели совсем сворачиваться, но, отрабатывая старые контакты Лысака, установили, что один из его бывших сослуживцев, некий Свирский, приехал в ваш чудесный городок за два дня до совершения убийства, а на следующий день после него уехал обратно в столицу. Где служил в свое время Лысак, вы ведь в курсе, надеюсь?

— Да, он бывший спецназовец.

— Примерно так. Лысак, как и Свирский, служили в одном очень интересном подразделении. Не могу вдаваться в подробности, но это очень подготовленные ребята, имеющие к тому же реальный боевой опыт. В свое время у Лысака начались проблемы со зрением, он их пытался скрывать, стал носить линзы, но у них были очень жесткие требования, и в итоге ему пришлось уйти. А вот господин Свирский отслужил еще пару лет, получил ранение… ну, вы сами знаете, где у нас сейчас в мире стреляют, и вышел на пенсию около года назад. Так вот, его приезд, совпавший с убийством вашего отца, вызвал у меня очень большие подозрения. Подозрительно было и то, что Свирский, пробыв в вашем городе три дня, не встретился со своим сослуживцем. А во время службы они были очень дружны.

Полковник неожиданно озорно щелкнул пальцами. Было видно, что он очень собой доволен, и надеется получить одобрение и от Подгорного.

— Вы бы знали, каких трудов нам стоило получить согласие Министерства обороны на допрос их сослуживцев. Сам председатель Следкома подключался. Однако получили. Все они показали, что Свирский и Лысак были неразлейвода, а после увольнения Лысака со службы продолжали общаться. В итоге мы решили присмотреть и за Свирским. Вот он-то в итоге и прокололся! — Реваев широко улыбнулся, потянулся к стоящему на столе графину с водой, налил себе полный стакан. — Лысак и Миша Гуцул, ваш так называемый Мигель, опасались прослушки, поэтому почти не общались между собой, плюс к этому у них были еще телефоны с симками на других людей, которые мы не отслеживали. А вот Свирский однажды не выдержал и позвонил Лысаку со своего личного номера. Лысаку-то он звонил на левый телефончик, и его мы не слушали, а вот номер самого Свирского был в работе. После этого мы установили тайный номер Лысака, а затем и Гуцула. Дальше все быстро прояснилось. Инициатором всей этой истории, как оказалось, был не Мигель, а именно Лысак. Он слышал какие-то обрывки разговора вашего отца, на основании которых сделал вывод, что Гуцул действительно станет наследником всего ресторанного комплекса. Он рассказал об этом Мигелю, он же и убедил его, что ждать наследства естественным путем, возможно, придется еще слишком долго.

— Я только не очень пойму, вы их до сего времени слушали и ничего не делали? — Максим был озадачен.

— Вам никогда не угодишь, — рассмеялся Реваев, — их было так интересно слушать, что мы не могли оторваться, поэтому и не спешили. А если серьезно, то мы хотели установить, где оружие, Свирский же унес винтовку после убийства. Тогда бы у нас уже были железобетонные доказательства. И вот последний месяц Свирский стал активно требовать денег. В итоге Лысак и Гуцул предложили Свирскому закончить недоделанную работу. Видите ли, Максим, ваш Мигель действительно верил в то, что весь ресторанный комплекс отписан ему по завещанию вашего отца. Однако, очевидно, он предполагал, что, возможно, будут какие-то препятствия с вашей стороны. Свирский в тот день должен был убить вас обоих на том крыльце, для этого вас туда Лысак и позвал. Однако по своей природной строптивости вы не сразу согласились и вышли чуть позже, чем ожидалось. Вы же знаете, в здании над входом очень большой козырек, закрывающий обзор. Поэтому, когда ваш отец стал подниматься по ступеням, Свирский не выдержал, побоялся упустить его и сделал первый выстрел, а потом был вынужден уйти с крыши дома напротив, так как боялся, что его заметят охранники.

— Твари какие, — пробормотал Макс, он почувствовал, что руки его задрожали, дышать стало тяжело.

Реваев налил ему воды, дождался, когда Подгорный опустошит стакан, и продолжил:

— После этого на время они затаились. В завещании, естественно, Гуцул не упоминался, а вы сами были вполне себе живы и здоровы. В итоге им надоело ждать. Особенно Свирскому. У него не было постоянной работы последнее время, хотя он и получал пенсию по ранению. Но там, сами понимаете, деньги не большие. И два дня назад Свирский приехал в ваш чудесный город. Я осмелился предположить, что прибыл он по вашу душу. Ну и прилетел тоже. Только уже за их… душами, если они, конечно, у них есть.

— Вы что, хотите сказать, что они собрались перебить всю нашу семью из-за какого-то паршивого ресторана? Да и зачем, если их нет в завещании? В голове не укладывается!

Макс возбужденно вскочил на ноги, подошел к окну. Из окна кабинета был виден только внутренний двор областного Дома правительства, заполненный рядами служебных машин. Засунув руки в карманы, Подгорный тяжелым шагом прошелся по кабинету из стороны в сторону и наконец вернулся обратно за стол.

— Я думаю, что всю не понадобилось бы, — успокоил его Реваев. — Ваша супруга слишком слаба, а дети слишком малы, чтобы управлять бизнесом. Наступила бы эра управляющих. Хочу вам сказать, что это не такой уж редкий случай, когда директора, управляющие бизнесом, пытаются избавиться от собственника. Не думаю, что ваши родственники смогли бы контролировать денежные потоки. Вот уж не знаю, один только клуб они бы потеряли или еще чего лишились?

— Это уже сейчас в вас фантазия забурлила? Зависть к капитализму? — осведомился Подгорный. — Что на заводе, что на центрах у нас директора уже по много лет работают, уж если им не верить, то кому тогда вообще верить можно?

— Нет, Максим Сергеевич, это жизненный опыт во мне бурлит, — снисходительно ответил полковник, — знали бы вы, сколько верных друзей и соратников готовы принять из ослабевших рук тяжкую ношу, особенно если это ноша с деньгами… Мир построен на предательстве. Готовность человека предать ближнего своего — это неизменная константа на всем протяжении существования человечества. Но это все лирика. Вы же сейчас на обед в клуб собирались, наверное, ехать?

— Теперь и не знаю. — Подгорный был настолько ошеломлен всем услышанным, что ему было уже совсем не до обеда.

— А вы поезжайте, перекусите, — посоветовал следователь, — кстати, на входе в клуб вас сегодня должны убить.

Макс вздрогнул, удивленно посмотрел на полковника, тот был абсолютно серьезен.

— Поезжайте, Максим. Надеюсь, у вас хватит сил сделать вид, что вы ничего не знаете. Сейчас вы один выйдете на улицу. Можете мне поверить, пока вам ничего не угрожает. Все, что от вас требуется, — это сказать охране, куда вы выдвигаетесь, и сесть в машину. Вы же в машине один едете, они следом, так что вам сильно актерствовать не придется. Поезжайте в клуб, сильно не гоните, аварии не входят в наши планы. А дальше все как обычно. Подъезжаете, выходит ваша охрана, затем выходите вы.

— Не уверен, что у меня хватит смелости выйти из машины, зная, что где-то наверху меня ожидает снайпер.

— Не беспокойтесь, мы возьмем его до того, как вы выйдете из машины.

Видя неуверенность на лице Подгорного, Реваев встал, обошел вокруг стола и положил руку Максиму на плечо.

— Максим Сергеевич, прошу вас, сделайте так, как я прошу, и мы возьмем стрелка непосредственно на позиции, а двух других его компаньонов — сразу же вслед за Свирским. А потом, если вы не возражаете, мы с вами вместе пообедаем. Губернатор мне очень хвалил вашу кухню.

— Губернатор сегодня ко мне расположен, — кивнул Подгорный, — ну что же, давайте рискнем. Раз уж вы говорите, что риска нет.