Боярин

Целостность артефакта – 100 %.

Выход артефакта из строя – потеря 10 % рисунка.



Вот оно как еще может быть! Результат, полученный на третьи сутки, не то чтобы радовал. Он, скорее, ошарашил Бориса. Два в одном! Причем тут нет никаких уточнений по массе снарядов. Так что, хотя показатели артефакта слабее разработки Проскурина, ценность его выше. К тому же это пассивка, которую не нужно специально активировать и которая не требует перезарядки.

Попробовать нечто подобное провернуть с катерами? Нет уж. На то, чтобы их переодеть, Борису потребуется месяц, не меньше. И это при том, что каждый раз полной уверенности в результате все же нет. Да и что получится на выходе, совершенно непонятно.

– Ты чего тут опять учудил, Боренька? – сбив фуражку на глаза, почесывая в затылке и даже не пытаясь скрыть своего удивления, произнес Рыченков.

– Дорофей Тарасович, пока время есть, надо бы ободрать нашего «Новика».

– Думаешь, сможешь повторить?

– Я постараюсь. А там уж как масть ляжет. Но прежний-то «Камуфляж» мы всегда вернуть успеем.

– Это да. Он никуда не денется. Значит, так. «Новика» не трогай, он и так красивый. Ты это безобразие задокументировал? – ткнув пальцем в миноносец, поинтересовался Рыченков.

– Да.

– Вот и ладушки. А теперь возвращай нашему «Страшному» прежний облик.

– Дорофей Тарасович…

– Я уже под сотню лет Дорофей Тарасович, – оборвал он Измайлова. – Ты в курсе, что иные ничегошеньки поделать с этим артефактом пока не могут?

– Знаю.

– А тогда знай и то, что ты сейчас как самый лакомый кусочек для сластены. Мало, что на тебя облизываются, так ты еще и дразнишься.

– Так толку-то меня хватать? Ты же знаешь, что бесполезно это.

– Смысл есть всегда. Как тебе такое – ни себе ни людям? Грохнуть тебя, чтобы у других таких преимуществ не было, и вся недолга. Замазывай, говорю, и возвращай все как было. Уяснил?

– Да уяснил я.

– Вот и ладушки. Яша. Яша, йакорь тебе в седалище!

– Здесь я, Дорофей Тарасович, – отозвался телохранитель, который и не думал оставлять своего подопечного.

– Ты вот что, братец, дуй-ка к нашему Вепрюшке и передай, чтобы минимум двое его партизан все время были у тебя в помощниках. Не приведи Господь, умыкнет еще кто нашего непутевого оболтуса, сиди потом кусай локти.

– Слушаюсь.

– Дорофей Тарасович, но ведь все одно без дела стоим. Так, может, я все же займусь «Новиком», а? Ну перекрасим его обратно. Ведь пока вплотную не приблизятся, никто и не разберет, какие там у него показатели.

– Н-да. Ну, отчего бы и нет. Надо только Проклу сказать, чтобы он охранение выставил и никого не подпускал.

– Если хочешь что-то спрятать, прячь на виду, – возразил Борис.

– То есть?

– За все время никто даже не попытался приблизиться к «Страшному». Не подойдут и к «Новику». Ну а если вдруг, то на этот случай найдутся не вооруженные матросы, а бездельничающие или занятые каким полезным делом, но так, чтобы пресечь попытку.

– Ага. Ну-у-у, дело говоришь. Только потом закрась все и верни как было. Пусть лучше думают, что ничего не получилось.





Глава 27

Фрамская мясорубка




Кто бы сомневался, что уругвайцы выведут в море всю эскадру. Надо отдать им должное, силы вторжения составили новейшие корабли. Ни одного старичка, которые перешли в категорию кораблей береговой обороны. Внушительное зрелище. Три эскадренных броненосца. Два броненосных, три первого, четыре второго рангов и столько же минных крейсеров. Ну и в довершение – десяток миноносцев.

Атаковали же их один эскадренный броненосец, броненосный, по два первого и второго рангов да пара минных крейсеров при пяти миноносцах. Отдельной группой и значительно в стороне двигался отряд Бориса. В его состав помимо эсминца, четырех миноносцев и девяти катеров входил еще и угольщик.

Это судно было всего лишь прикомандировано к ним за отдельную, так сказать, плату. Его полностью избавили от груза и отскоблили от грязи открытые трюмы. Высота у них изрядная, так что оказавшимся внутри пленникам деться будет некуда. Ну а что прикажете делать? Бросать людей на произвол судьбы в море? Во-первых, это не по-божески. А во-вторых, нерационально. Борис был уверен в победе, а значит, пленных даже по самым скромным прикидкам наберется порядка двух тысяч человек. Им, конечно, будет тесновато, но тут уж ничего не поделаешь. Экипаж парагвайский. В качестве охраны и спасательной команды – два взвода морской пехоты…


Преимущество уругвайской эскадры настолько велико, что иначе как подавляющим его не назвать. И адмирал де Рамальо прекрасно отдавал себе в этом отчет. Как понимал и то, что де Каррильо все же имеет шансы не только подпортить ему кровь, но и победить.

Горский прекрасно понял задумку Измайлова, поэтому сделал все возможное, дабы уругвайцы доподлинно узнали о том, что парагвайцы собираются делать ставку на маневр «кроссинг над Т», и именно по этой причине к Фраму прибыли только самые быстроходные корабли их эскадры.

Ничего удивительного в том, что де Рамальо отнесся к подобным известиям со всей серьезностью и решил противодействовать этому всеми доступными способами. В частности, он разделил свои силы на два отряда, каждый из которых был сильнее парагвайцев, а затем развел обе части далеко в стороны, намереваясь зажать противника в клещи.

Если тот выскользнет из ловушки, уругвайцы не больно-то и потеряют. Даже выстроившись в две кильватерные колонны, они не смогут задействовать всю свою артиллерийскую мощь. И при условии равной скорости благодаря малым силам де Каррильо получит преимущество в маневренности. А, как следствие, даже не имея возможности использовать прием «кроссинг над Т», станет сам задавать выгодный ему рисунок боя.

Сражение разворачивалось как по писаному. При этом обе стороны пребывали в уверенности, что задуманное ими воплощается в полной мере. Уругвайцы сжимали клещи. Парагвайцы ускорились, чтобы обойти голову отряда, возглавляемого непосредственно адмиралом де Рамальо. Но тот и не думал им позволять этого, из-за чего они шли буквально ноздря в ноздрю. Одновременно с этим второй отряд сближался с противником, чтобы наконец обрушить на него свой огонь.

– Боря, а нас-то уважают, – хмыкнул Рыченков, указывая рукой на приближающегося противника.

И впрямь уважают. В их сторону выдвинулись два минных крейсера, ну или все же эсминца, и пять миноносцев. Отчего-то уругвайский адмирал решил, что этого будет достаточно.

– Странные они какие-то. Неужели до них еще не дошли сведения о том, как мы расправились с отрядом у Транкераса? – удивился Измайлов.

– Смеешься? За три недели-то? Конечно, знают. Но тут дело в том, что все лучшие части, корабли и экипажи находятся в составе эскадры вторжения. То есть там, в тылу, мы разделали неумех. А вот тут против нас выйдут настоящие морские волки.

– Думаешь, разница велика?

– Для них – да. Для нас – нет. Тем более после того, как ты настоял на смене «Камуфляжа». Минус одиннадцать процентов к рассеиванию снарядов, это, я тебе скажу, серьезно. Тем более с учетом подготовки наших наводчиков.

– Опять меня отправишь к пушке? – с прищуром поинтересовался Борис.

– Если припечет, то отправлю, даже не сомневайся. А пока пусть волчата потреплют добычу. Не все же офицеру за них отдуваться.

– Согласен.

– А раз так, то готовься командовать стрельбой.

– Слушаюсь, – бросив руку к козырьку, лихо произнес Измайлов.

Рыченков решил не усложнять жизнь как преследователям, так и себе. Поэтому приказал угольщику с катерами отойти в сторону, а сам с миноносцами пошел на сближение. Тут ведь какое дело. Начнешь выверять и вести бой на выгодной тебе дистанции, а в результате отдалишься от основных сил. Что ни говори, а главная их цель не вот этот отряд. Он скорее досадное недоразумение на пути к основной.

– Пора, Боря, – буднично произнес Рыченков и тут же скомандовал: – Право на борт!

– Есть право на борт, – отозвался рулевой.

– На дальномере, дистанция до головного эсминца. – Это уже Борис.

– Четыре тысячи восемьсот, – тут же последовал доклад матроса.

Борис снял телефонную трубку и несколько раз провернул ручку индуктора.

– Первый плутонг к бою готов, – послышался доклад в трубке.

– Второй плутонг к бою готов.

– Третий плутонг к бою готов.

– Четвертый плутонг к бою готов.

– Орудия, лево тридцать! Наводить по головному эсминцу! Осколочным! – отдал команду Измайлов.

– Четыре тысячи семьсот, – действуя по инструкции, вновь выкрикнул данные дальномерщик.

– Прицел сорок семь! Упреждение треть корпуса! Первый, огонь!

И тут же рявкнуло орудие, отправляя в противника горячий гостинец. Измайлов выждал три секунды и скомандовал второму, потом третьему и четвертому. Как уже говорилось, Борис предпочитал не делать ставку на залповый огонь, отдавая предпочтение индивидуальной подготовке и стрельбе вразбежку. Это упрощало наводчикам их работу и в значительной мере повышало результативность.

Первые выстрелы явственно указали на то, что цель взята под накрытие, но попаданий добиться так и не получилось. Разве только засыпать палубу осколками. Взрыватели штатно срабатывали от удара о воду. Борта у эсминцев невысокие. Так что кому-то мало не покажется. И в подтверждение этого Борис рассмотрел, как один из матросов споткнулся и повалился на палубу, где и затих.

Повторные выстрелы расставили все по своим местам. Сначала два попадания. Потом еще одно. И сразу три. Орудия стреляли как метроном, посылая снаряды с равными промежутками. При этом поток снарядов в направлении противника стал практически непрерывным.

– Четыре тысячи шестьсот, – продолжал выкрикивать данные дальномерщик.

Вообще-то на корме и баке имеются и свои дальномерные посты. Но приборы там не такие громоздкие, как на центральном, и выдают большую погрешность. Их очередь наступит, если центральный пост выведут из строя или перебьют телефонный кабель.

Борис и не думал вмешиваться в работу комендоров, которые четко уловили ритм и вели цель, самостоятельно внося необходимые поправки. Но случиться может все что угодно. Корабль противника ведь не стационарная мишень. Им управляют грамотные офицеры, которые непременно начнут маневрировать. Так же, как и Рыченков, который систематически менял курс, уводя корабль в сторону и сбивая неприятелю пристрелку. И вот тут наводчикам могут потребоваться точные данные.

Противник не отмалчивался и также посылал в «Новика» снаряды, но пока не сумел добиться ни одного попадания. Пару раз снаряды плюхались рядом с бортом. Имей они чувствительные взрыватели, и, возможно, смогли бы доставить неприятности. Ну или, при более настильной траектории, добраться до борта под водой. Но ничего подобного.

– Право на борт. Право. Еще. Вот так. Руль прямо, – все время оценивая обстановку, отдавал команды Рыченков, ведя эсминец сквозь огонь противника.