Бог мелких пакостей
Часть 11 из 41 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Убедилась? – непонятно чему радуясь, спросила Алина.
«Все правильно, – мысленно согласилась я с ней. – Кремы и лосьоны – все это чепуха. А зубная щетка – это улика. Человек может переехать на другую квартиру без вещей, но без зубной щетки – никогда. Грабители могли вынести Нинины вещи вместе с чемоданом, но зубная щетка им ни к чему. Что-что, а чужую щетку они брать не будут. Если девушка здесь ночевала две ночи, щетка должна была остаться в ванной. Если щетки в ванной комнате нет, то и Нина у отца не была. Если только…»
– А вдруг она пришла и увидела то, что застали мы, испугалась и убежала.
– Нет, не получается, – Алина покачала головой. – Нину с чемоданом соседка видела позавчера, – рассуждала она. – Где бы она болталась ночь, если еще вчера Анатолий Борисович был жив? Не забывай, что мы видели его на похоронах. Если она все же ночевала здесь и по какой-то причине отсутствовала сегодня в момент убийства, а потом пришла и, как ты говоришь, испугавшись, убежала, тогда ей и в голову не пришло бы забирать свою щетку. Нет, Нина к отцу не приезжала, – уверенно заявила Алина.
– Похоже на правду. Нам стоит быстрее вызвать Воронкова. Пусть он голову ломает, кто убил Красина и где Нина.
– Вызывай, – Алина протянула мне мобильный телефон. – У тебя лучше получится, я в последнее время стала замечать, что Сергей Петрович меня недолюбливает.
Спорить я не стала – иной раз Алина бывает такая, что любить ее трудно. А уж когда она начинает поучать, вытерпеть ее практически невозможно. Это только я со своим ангельским терпением пропускаю мимо ушей ее советы и поучения. Иной раз доходит до абсурда. Например, чтобы поднять рентабельность нашего агентства, она предложила свозить всех наших родных и близких в Австралию. На что я ей ответила: «Свозить-то, конечно, можно, но только в один конец. Потому что у моих родственников на такую поездку денег нет, а значит, билеты на самолет и гостиницу придется оплачивать мне. А почему, спросишь, в один конец? А потому что, если я даже заложу агентство, то и тогда денег для всей моей многочисленной родни хватит только на дорогу туда».
Но если я отношусь к Алининым причудам с пониманием (у каждого ведь есть свои недостатки), то другие люди ее просто осуждают. Вот, скажем, Сергей Петрович Воронков. Когда наши пути пересекаются, Алина изо всех сил старается помочь ему советами, а это действуют на него, как красная тряпка на молодого быка. А уж ее поучения превращают его в дикого вепря.
Я приняла из рук Алины мобильную трубку.
– Алло, Сергей Петрович, это Клюквина. Я вчера у вас брала адрес Красина.
– Потеряли? – равнодушно спросил Воронков.
– Да нет, – замялась я, представив, как он отреагирует на мое сообщение.
– Тогда что? – в его голосе послышались тревожные нотки.
– Видите ли…
– Только не говорите, что он умер, – как бы в шутку сказал Сергей Петрович.
– Умер, – с радостью, что Воронков сам заговорил об этом, выдохнула я. – Правда. Он задохнулся.
– Где вы?
– Здесь, в квартире Красина.
В телефоне послышались непереводимые выражения. Я даже на время отодвинула ухо от трубки, чтобы не слышать, как подчеркнуто вежливый с нами Воронков кому-то из своих сослуживцев изливает душу. Речь, разумеется, шла обо мне и Алине и о том, как ему не повезло, что приходится жить и работать в одном городе с женщинами, которые просто притягивают все напасти – где появляются они, то есть мы, люди мрут, как мухи от дихлофоса. И вообще Нострадамус, когда писал о приближении конца света, имел в виду нас: меня и Алину.
Наконец Воронков выдохся, и у меня появилась возможность задать вопрос. Я постаралась придать голосу жалобные нотки и спросила:
– Сергей Петрович, так что же нам делать?
– Покиньте квартиру и ждите меня на улице, – рыкнул он в трубку.
Глава 8
Мы дожидались приезда Воронкова на лавочке перед подъездом. Сидели тихо, как мышки, ни о чем не говорили, ничего не обсуждали. Да и о чем было говорить? Вторая смерь за три дня. Не много ли? Наверное, много, если учесть, что каждый раз на месте преступления оказывались мы. Согласитесь, этот факт наводит на размышления.
– А ты не помнишь, как я сказала о хозяине «Бон вояжа», когда не знала, что им владеет Лариса Красина, в единственном числе или во множественном? – спросила Алина.
– «Чтоб они все сгинули» – так ты сказала, – вспомнила я.
– Тогда все – полный… – с Алининого языка сорвалось нехарактерное для нее бранное слово. – Будет и третий труп, чтоб мне все зубы потерять.
– Алина, ты что? – Я не на шутку испугалась, в последнее время все ее предсказания имели обыкновение сбываться.
– Ты сама посуди, Красин Анатолий Борисович – прямой наследник Ларисы.
– А Нина?
– Нет.
– Почему?
– Прямыми наследниками являются, – стала мне объяснять Алина, – муж или жена, дети и родители. Братья, сестры – это наследники второго ряда. То есть Нина стала прямой наследницей только после смерти своего отца. А это значит, что теперь дамоклов меч занесен над ней, и потому жизнь ее висит на волоске, если, конечно, этот волосок еще не порвался.
– Мне даже подумать об этом страшно.
– Думай не думай, а африканский бог пока ни одной осечки не сделал, – понизила голос до трагичного шепота Алина.
– Алина, напомню, статуэтка находится в камере хранения. Это раз. А два – она вырезана из дерева и винтовку или пистолет держать не может, и уж тем более стрелять.
– Бог дал установку киллеру, – упорно продолжала настаивать на своем Алина, от страха стуча зубами, которыми недавно билась об заклад. Ее знобило.
– Это уж слишком! Какая установка? Завтра покажу тебя специалисту. Кстати, выглядишь ты неважно, – сказала я, заметив, что ее трясет все больше.
Лицо Алины покрылось красными пятнами, глаза лихорадочно блестели, а пальцы нервно теребили пуговицу на пиджаке.
– Я волнуюсь, – сообщила Алина. – Сейчас приедет Воронков, и первое, что он сделает, устроит нам показательную головомойку, а мне и так тошно: меня угрызения совести гложут.
Но Воронков не оправдал ее ожиданий. Его машина остановилась прямо у подъезда, он вышел и прошествовал мимо меня и Алины. Вместо приветствия он лишь повернул в нашу сторону голову, легким кивком дав понять, что заметил нас.
– А я тебе что говорила? Злится на нас, даже разговаривать не хочет, – зашептала Алина, наклонившись к моему уху. – А по большому счету, при чем здесь мы?
Я обрадовалась, что разум начал к ней возвращаться. Но, видно, я поторопилась, Алину посетило секундное озарение:
– Разве мы этого хотели? Речь шла о конкурентах вообще.
– Алина, ты меня к себе не приклеивай. И прекрати трястись, как мартышка в Антарктиде! – прикрикнула я на нее.
– Ага, тебе хорошо, – заныла она.
– Чем же это мне хорошо? Сижу рядом с тобой на лавке и думаю: «Во что мы вляпались?»
– Тем хорошо, что у тебя совесть чиста.
– Да ты и впрямь… – Я на всякий случай отодвинулась от Алины подальше, вдруг ее умопомешательство заразно. – А может, ты расскажешь Воронкову о статуэтке? – придумала я, как прекратить Алинины стенания. – Интересно, что он тебе скажет? И что о тебе подумает?
– А что? И скажу, – неожиданно обрадовалась Алина.
Воронков был занят еще долго. Пока приехали судебно-медицинские эксперты, пока они там все сфотографировали, сняли отпечатки пальцев, прошло два с половиной часа. Все это время мы сидели на лавке и покорно ждали Воронкова. Он спустился злой и уставший. И опять, будто не заметив, пошел мимо нас к машине.
– Сергей Петрович! – крикнула я ему вдогонку. – А вы что, с нами разговаривать не будете?
Он повернулся к нам лицом.
– А зачем мне с вами разговаривать? Лишняя трата времени. Я и так знаю, как вы трупы находите. Схема одна и та же. Пошли в гости, а перед вашим приходом, как по заказу, хозяина отправили на тот свет. Так было?
Ответить было нечего, я потупила глаза, рассматривая свои туфли, которые неизвестно где умудрилась запачкать в грязи, хотя дождя уже не было дня два и луж, соответственно, тоже. Алина обиженно пыхтела рядом. Воронков все в точности угадал: мы пришли, а душа Красина с чьей-то помощью уже отправилась в мир иной.
Приняв наше молчание за знак согласия, Сергей Петрович продолжил:
– Я так и думал. Поэтому показания мне ваши ни к чему. Пальчики Клюквиной и Блиновой у нас имеются. – Чтобы побольнее обидеть, он отозвался о нас так, будто никто не знает, кто здесь Клюквина и Блинова, то есть как о третьих лицах. Под конец, глядя на наши угрюмые лица, он все же слегка подобрел. – Ладно, если у вас есть что сообщить, говорите.
– Есть, Сергей Петрович, есть что сообщить. – Алина подскочила с лавки и бросилась к Воронкову.
Я схватилась за голову – сейчас начнется.
– Сергей Петрович, миленький, уделите нам капельку вашего драгоценного времени, – вдруг запела Алина. – Сил больше нет терпеть, хочется покаяться.
– Что сделать? Вы шутите? – испугался Воронков.
– Какой там! Мне сейчас не до шуток. Так как? Есть у вас минуточка меня выслушать?
– Так это вы?…
– Что вы! Боже упаси! Не сами… но… Выслушайте, – взмолилась Алина.
Он перевел взгляд на меня. Я пожала плечами, мол, если женщина просит, выслушайте.
– Ладно, говорите. Что значит – не сами? И что вообще это значит?
– Сергей Петрович, только не здесь. Место проходное, людное. Здесь нам не дадут спокойно поговорить.
– Хорошо, – согласился Воронков. Часовая стрелка приближалась к цифре семь. Люди возвращались с работы, и мимо нас действительно постоянно кто-то пробегал. – Предлагаю поехать ко мне в управление.
– Нет, только не к вам. Поедем лучше, – Алина набрала полные легкие воздуха и с выдохом сказала: – На вокзал. Поедем на вокзал.
Воронков опешил. Он без слов посмотрел на меня. Я опять пожала плечами.
– А что… там людей меньше, чем здесь?
– Я вам все объясню, – пообещала Алина.
«Все правильно, – мысленно согласилась я с ней. – Кремы и лосьоны – все это чепуха. А зубная щетка – это улика. Человек может переехать на другую квартиру без вещей, но без зубной щетки – никогда. Грабители могли вынести Нинины вещи вместе с чемоданом, но зубная щетка им ни к чему. Что-что, а чужую щетку они брать не будут. Если девушка здесь ночевала две ночи, щетка должна была остаться в ванной. Если щетки в ванной комнате нет, то и Нина у отца не была. Если только…»
– А вдруг она пришла и увидела то, что застали мы, испугалась и убежала.
– Нет, не получается, – Алина покачала головой. – Нину с чемоданом соседка видела позавчера, – рассуждала она. – Где бы она болталась ночь, если еще вчера Анатолий Борисович был жив? Не забывай, что мы видели его на похоронах. Если она все же ночевала здесь и по какой-то причине отсутствовала сегодня в момент убийства, а потом пришла и, как ты говоришь, испугавшись, убежала, тогда ей и в голову не пришло бы забирать свою щетку. Нет, Нина к отцу не приезжала, – уверенно заявила Алина.
– Похоже на правду. Нам стоит быстрее вызвать Воронкова. Пусть он голову ломает, кто убил Красина и где Нина.
– Вызывай, – Алина протянула мне мобильный телефон. – У тебя лучше получится, я в последнее время стала замечать, что Сергей Петрович меня недолюбливает.
Спорить я не стала – иной раз Алина бывает такая, что любить ее трудно. А уж когда она начинает поучать, вытерпеть ее практически невозможно. Это только я со своим ангельским терпением пропускаю мимо ушей ее советы и поучения. Иной раз доходит до абсурда. Например, чтобы поднять рентабельность нашего агентства, она предложила свозить всех наших родных и близких в Австралию. На что я ей ответила: «Свозить-то, конечно, можно, но только в один конец. Потому что у моих родственников на такую поездку денег нет, а значит, билеты на самолет и гостиницу придется оплачивать мне. А почему, спросишь, в один конец? А потому что, если я даже заложу агентство, то и тогда денег для всей моей многочисленной родни хватит только на дорогу туда».
Но если я отношусь к Алининым причудам с пониманием (у каждого ведь есть свои недостатки), то другие люди ее просто осуждают. Вот, скажем, Сергей Петрович Воронков. Когда наши пути пересекаются, Алина изо всех сил старается помочь ему советами, а это действуют на него, как красная тряпка на молодого быка. А уж ее поучения превращают его в дикого вепря.
Я приняла из рук Алины мобильную трубку.
– Алло, Сергей Петрович, это Клюквина. Я вчера у вас брала адрес Красина.
– Потеряли? – равнодушно спросил Воронков.
– Да нет, – замялась я, представив, как он отреагирует на мое сообщение.
– Тогда что? – в его голосе послышались тревожные нотки.
– Видите ли…
– Только не говорите, что он умер, – как бы в шутку сказал Сергей Петрович.
– Умер, – с радостью, что Воронков сам заговорил об этом, выдохнула я. – Правда. Он задохнулся.
– Где вы?
– Здесь, в квартире Красина.
В телефоне послышались непереводимые выражения. Я даже на время отодвинула ухо от трубки, чтобы не слышать, как подчеркнуто вежливый с нами Воронков кому-то из своих сослуживцев изливает душу. Речь, разумеется, шла обо мне и Алине и о том, как ему не повезло, что приходится жить и работать в одном городе с женщинами, которые просто притягивают все напасти – где появляются они, то есть мы, люди мрут, как мухи от дихлофоса. И вообще Нострадамус, когда писал о приближении конца света, имел в виду нас: меня и Алину.
Наконец Воронков выдохся, и у меня появилась возможность задать вопрос. Я постаралась придать голосу жалобные нотки и спросила:
– Сергей Петрович, так что же нам делать?
– Покиньте квартиру и ждите меня на улице, – рыкнул он в трубку.
Глава 8
Мы дожидались приезда Воронкова на лавочке перед подъездом. Сидели тихо, как мышки, ни о чем не говорили, ничего не обсуждали. Да и о чем было говорить? Вторая смерь за три дня. Не много ли? Наверное, много, если учесть, что каждый раз на месте преступления оказывались мы. Согласитесь, этот факт наводит на размышления.
– А ты не помнишь, как я сказала о хозяине «Бон вояжа», когда не знала, что им владеет Лариса Красина, в единственном числе или во множественном? – спросила Алина.
– «Чтоб они все сгинули» – так ты сказала, – вспомнила я.
– Тогда все – полный… – с Алининого языка сорвалось нехарактерное для нее бранное слово. – Будет и третий труп, чтоб мне все зубы потерять.
– Алина, ты что? – Я не на шутку испугалась, в последнее время все ее предсказания имели обыкновение сбываться.
– Ты сама посуди, Красин Анатолий Борисович – прямой наследник Ларисы.
– А Нина?
– Нет.
– Почему?
– Прямыми наследниками являются, – стала мне объяснять Алина, – муж или жена, дети и родители. Братья, сестры – это наследники второго ряда. То есть Нина стала прямой наследницей только после смерти своего отца. А это значит, что теперь дамоклов меч занесен над ней, и потому жизнь ее висит на волоске, если, конечно, этот волосок еще не порвался.
– Мне даже подумать об этом страшно.
– Думай не думай, а африканский бог пока ни одной осечки не сделал, – понизила голос до трагичного шепота Алина.
– Алина, напомню, статуэтка находится в камере хранения. Это раз. А два – она вырезана из дерева и винтовку или пистолет держать не может, и уж тем более стрелять.
– Бог дал установку киллеру, – упорно продолжала настаивать на своем Алина, от страха стуча зубами, которыми недавно билась об заклад. Ее знобило.
– Это уж слишком! Какая установка? Завтра покажу тебя специалисту. Кстати, выглядишь ты неважно, – сказала я, заметив, что ее трясет все больше.
Лицо Алины покрылось красными пятнами, глаза лихорадочно блестели, а пальцы нервно теребили пуговицу на пиджаке.
– Я волнуюсь, – сообщила Алина. – Сейчас приедет Воронков, и первое, что он сделает, устроит нам показательную головомойку, а мне и так тошно: меня угрызения совести гложут.
Но Воронков не оправдал ее ожиданий. Его машина остановилась прямо у подъезда, он вышел и прошествовал мимо меня и Алины. Вместо приветствия он лишь повернул в нашу сторону голову, легким кивком дав понять, что заметил нас.
– А я тебе что говорила? Злится на нас, даже разговаривать не хочет, – зашептала Алина, наклонившись к моему уху. – А по большому счету, при чем здесь мы?
Я обрадовалась, что разум начал к ней возвращаться. Но, видно, я поторопилась, Алину посетило секундное озарение:
– Разве мы этого хотели? Речь шла о конкурентах вообще.
– Алина, ты меня к себе не приклеивай. И прекрати трястись, как мартышка в Антарктиде! – прикрикнула я на нее.
– Ага, тебе хорошо, – заныла она.
– Чем же это мне хорошо? Сижу рядом с тобой на лавке и думаю: «Во что мы вляпались?»
– Тем хорошо, что у тебя совесть чиста.
– Да ты и впрямь… – Я на всякий случай отодвинулась от Алины подальше, вдруг ее умопомешательство заразно. – А может, ты расскажешь Воронкову о статуэтке? – придумала я, как прекратить Алинины стенания. – Интересно, что он тебе скажет? И что о тебе подумает?
– А что? И скажу, – неожиданно обрадовалась Алина.
Воронков был занят еще долго. Пока приехали судебно-медицинские эксперты, пока они там все сфотографировали, сняли отпечатки пальцев, прошло два с половиной часа. Все это время мы сидели на лавке и покорно ждали Воронкова. Он спустился злой и уставший. И опять, будто не заметив, пошел мимо нас к машине.
– Сергей Петрович! – крикнула я ему вдогонку. – А вы что, с нами разговаривать не будете?
Он повернулся к нам лицом.
– А зачем мне с вами разговаривать? Лишняя трата времени. Я и так знаю, как вы трупы находите. Схема одна и та же. Пошли в гости, а перед вашим приходом, как по заказу, хозяина отправили на тот свет. Так было?
Ответить было нечего, я потупила глаза, рассматривая свои туфли, которые неизвестно где умудрилась запачкать в грязи, хотя дождя уже не было дня два и луж, соответственно, тоже. Алина обиженно пыхтела рядом. Воронков все в точности угадал: мы пришли, а душа Красина с чьей-то помощью уже отправилась в мир иной.
Приняв наше молчание за знак согласия, Сергей Петрович продолжил:
– Я так и думал. Поэтому показания мне ваши ни к чему. Пальчики Клюквиной и Блиновой у нас имеются. – Чтобы побольнее обидеть, он отозвался о нас так, будто никто не знает, кто здесь Клюквина и Блинова, то есть как о третьих лицах. Под конец, глядя на наши угрюмые лица, он все же слегка подобрел. – Ладно, если у вас есть что сообщить, говорите.
– Есть, Сергей Петрович, есть что сообщить. – Алина подскочила с лавки и бросилась к Воронкову.
Я схватилась за голову – сейчас начнется.
– Сергей Петрович, миленький, уделите нам капельку вашего драгоценного времени, – вдруг запела Алина. – Сил больше нет терпеть, хочется покаяться.
– Что сделать? Вы шутите? – испугался Воронков.
– Какой там! Мне сейчас не до шуток. Так как? Есть у вас минуточка меня выслушать?
– Так это вы?…
– Что вы! Боже упаси! Не сами… но… Выслушайте, – взмолилась Алина.
Он перевел взгляд на меня. Я пожала плечами, мол, если женщина просит, выслушайте.
– Ладно, говорите. Что значит – не сами? И что вообще это значит?
– Сергей Петрович, только не здесь. Место проходное, людное. Здесь нам не дадут спокойно поговорить.
– Хорошо, – согласился Воронков. Часовая стрелка приближалась к цифре семь. Люди возвращались с работы, и мимо нас действительно постоянно кто-то пробегал. – Предлагаю поехать ко мне в управление.
– Нет, только не к вам. Поедем лучше, – Алина набрала полные легкие воздуха и с выдохом сказала: – На вокзал. Поедем на вокзал.
Воронков опешил. Он без слов посмотрел на меня. Я опять пожала плечами.
– А что… там людей меньше, чем здесь?
– Я вам все объясню, – пообещала Алина.